Перегоревшие

Атмосфера волнительного предвкушения наполняла учебный класс, совмещенный с кабинетом профессора Лавеллан. Третьекурсникам предстояло первыми встретиться с новым преподавателем и столь же новым предметом. Ребята, сбившись в небольшие группки, оживленно обсуждали, что их может ожидать. Версии звучали самые разнообразные. — Мой дядя учился вместе с ней! — гордо сообщил всем веснушчатый рыжий мальчишка. — Дядя мне такое рассказывал… наверное, нас будут учить какой-то жутко сложной магии. — Врешь ты все, Энди, — кривляясь, громко возразил ему другой мальчик, — вот мой отец был в комиссии, когда профессор Лавеллан сдавала экзамены. И он считает, что она не станет показывать нам что-то по-настоящему стоящее. Разве что теорию всякую. — Если подумать, — рассуждала девочка, сидящая рядом с Энди, — «магическая онтология» и впрямь звучит как теоретический курс. — Вовсе нет! Вы что, не знаете, что она десять лет назад победила какого-то лидера восстания гоблинов? Не теорией же она это сделала, так? — Действительно, мистер Пруэтт, не теорией, — усмехнулась Элис. Ученики мгновенно обернулись, некоторые испуганно вздрогнули, другие ахнули от неожиданности. Все, открыв рты, смотрели на внезапно появившуюся в дверях девушку. Профессор Лавеллан была фигурой непонятной: никто не знал, как она отреагирует на нарушение дисциплины в классе. Каждый поспешил продемонстрировать примерное поведение: дети, тихо шурша подолами мантий, моментально расселись по местам, вытянулись и покорно уставились на доску. Элис сделала глубокий вдох, сложила руки за спиной и медленно прошествовала между рядами выставленными партами. Ее уверенный голос сопровождался тихим стуком каблуков: — Откровенно говоря, вы все правы, но лишь отчасти. Само собой, курс магической онтологии представляет собой разработанную мной и, подчеркну, одобренную министерством, теорию, — Элис, достигнув доски, резко развернулась, приподняла подбородок и хитро улыбнулась. — Это, однако, не значит, что мы не коснемся того, что мистер Уизли так удачно назвал «какой-то жутко сложной магией». Рыжий мальчишка при этих словах густо покраснел. Некоторые ученики тихо хихикнули. — Кто-нибудь может назвать объект изучения в онтологии? — профессор Лавеллан обвела класс внимательным взглядом. — Это философское учение о бытие, мэм, — торопливо выпалила девочка, которая сидела за первой партой и старательно записывала в свой пергамент каждое слово учителя. — Верно. Ваше имя, мисс? — Ванесса, — ответила девочка и, быстро спохватившись, поправилась, — Ванесса Палмер, мэм. — Не стоит так волноваться, мисс Палмер. Два балла Гриффиндору. Итак, онтология – это действительно наука о бытие. В широком понимании. Только вот, нам с вами не достаточно широкого понимания, — Элис взмахнула волшебной палочкой, и на доске моментально появилась запутанная схема и несколько длинных предложений. — Я предлагаю вам рассмотреть лишь определенный аспект данной науки. Магическая онтология – это, разумеется, не наука о магическом бытие. Нет. Это наука о закономерностях существования, функционирования и репрезентации магии. Задумывались ли вы, что представляет собой магия в своем первоначальном виде? Класс молчал. Все, сосредоточенно нахмурившись, переглядывались, проверяя, знают ли сидящие рядом ребята ответ на вопрос профессора. — Некоторые, — продолжила Элис после короткой паузы, — считают, что это божественный дар, другие полагают, что дело в генетической мутации. А кто-то уверен: магия – закономерно возникшая часть природы, такая же, как воздух или огонь. Я думаю, первозданная истинна магия – это поток энергии, представляющий собой переходное состояние между сущностями материальными и сущностями идеальными. И мы с вами являемся не ее носителями. Мы – проводники, которые ввиду определенных условий, могут эту энергию улавливать, передавать и преобразовывать. Заскрипели перья. Теперь слова профессора записывала не только Ванесса Палмер. — Применение волшебных палочек и заклинаний – это проверенный способ трансформации магической энергии. Простой способ, если вам будет угодно. Когда мы делаем это так, мы действуем по инструкции. Но я хочу научить вас иному методу, — профессор Лавеллан демонстративным жестом убрала свою волшебную палочку в карман мантии. — Беспалочковая магия, как и магия невербальная, представляют собой уже более чистые способы преобразования энергии. Но даже это не предел. Профессор изящно взмахнула рукой. Над ее ладонью материализовался небольшой клубок серебристого света. Студенты единодушно ахнули. — Это магическая энергия почти в идеально чистом состоянии, — прокомментировала Элис. — И до изучения подобных вещей вам еще предстоит пройти сложный академический путь, мистер Малфой, — с одобрительной ухмылкой добавила она, заметив, что мальчик, заявлявший в начале урока о знакомстве профессора с его отцом, украдкой пытается повторить ее жест. — Вы сможете, как я рассчитываю, повторить такой фокус, но только когда поймете принцип его работы. Мы с вами проникнем в сам механизм функционирования магии, разберем его, скрупулезно рассмотрим и соберем обратно. Но позже. А сейчас, пожалуйста, зафиксируйте схему, изображенную на доске. Начнем с основ. — С ума сойти! — воодушевленно воскликнул Энди Уизли, когда полчаса спустя ученики, возбужденно щебеча, выходили из кабинета. — Я почти ничего не понял, но это было… было… — Волшебно, — закончила за него девочка в слизеринской мантии, — но, правда, очень сложно. — Видели, как профессор Лавеллан сделала ту штуку? — Сегодня же попробую это повторить… — Ты же слышал ее. Ничего не выйдет, пока мы не поймем, как это работает. — А я все равно попробую. — Вы от Лавеллан? — толпа выходящих из кабинета третьекурсников столкнулась с несколькими старшими студентами, решившими, видимо, прибыть на урок пораньше и разведать обстановку. — Ну и? Как оно? — нетерпеливо спросил самый высокий из них, переводя беглый взгляд с одного ученика на другого. — Жуть как интересно, — с авторитетным видом подытожил темноволосый слизеринец и, как бы в подтверждение своих слов, кивнул.

***

Осенние сумерки окутывали замок легким туманом. В тускло освещенном кабинете Оминиса Мракса уютно потрескивали горящие в камине поленья. С начала учебного семестра прошло уже несколько дней, и молодой профессор, за неимением иных вариантов времяпрепровождения, посвящал вечер выходного дня проверке эссе, которые он столь неосмотрительно задал студентам. Зачарованные пергаменты один за другим методично озвучивали свое содержание, и Оминис, неудовлетворенно качая головой, вписывал длинные комментарии под откровенно натянутыми средними оценками. Конечно, когда он сам был студентом, он тоже не утруждал себя внимательным прослушиванием лекций профессора Бинса. «Но мне хватало ума самостоятельно проходить этот материал…» — оставляя очередной длинный комментарий, печально подумал мужчина. Проверка остаточных знаний демонстрировала полнейшее невладение учениками даже основной информацией о магической истории. Оминис негодовал при мысли о том, что даже со студентами старших курсов ему придется работать, не рассчитывая на наличие хотя бы базовых знаний. Он расстегнул верхнюю пуговицу белоснежной рубашки, устало потер виски и, глубоко вдохнув, собирался вновь приняться за работу, как вдруг услышал приближающиеся к его двери шаги. В следующий миг раздался стук. — Войдите, — сказал профессор, гадая, кем мог оказаться его нежданный посетитель. — Здравствуй. Голос Элис был непривычно тихим, что, однако, не лишало его обычных насмешливых ноток. Войдя в кабинет, она мягко затворила за собой дверь, подошла к столу и, не дожидаясь приглашения, устроилась в кресле напротив. Сердце Оминиса стремительно кольнул нервный импульс. Он нахмурился и продолжил делать пометки в работе какого-то студента, намереваясь продемонстрировать гостье, что ей здесь не рады. — Чем обязан? — сухо поинтересовался мужчина. — Решила составить тебе компанию, — съязвила Элис и, вальяжно закидывая ногу на ногу, начала рассматривать кабинет коллеги. — Вы так уверены, что я нуждаюсь в вашей компании, Лавеллан? — Оминис хмыкнул и покачал головой, отвечая на свой же вопрос. — Уверена, вам претит сама мысль об этом, Мракс. — И все же пришли? — Да, все же пришла. Повисла напряженная пауза. Оминис не отрывался от пергамента. Он был рассредоточен. Какому-то студенту предстояло прочитать несколько почти идентичных друг другу замечаний. — Вы таким странным образом стремитесь заполучить мое расположение, профессор? — в сарказме Мракса звучало отчетливое намерение задеть собеседницу. — Неужели для вас настолько невыносимо, что даже один человек в замке не высказывает вам безусловного обожания? — Вообще-то, сэр, ваши изощренные попытки меня оскорбить даже больше похожи на проявление теплых чувств, чем безусловное, как вы выразились, обожание остальных. — Ты заблуждаешься, — резко возразил Оминис, отрываясь, наконец, от эссе. Элис самодовольно засмеялась. Она заправила за ухо выпавший локон темных волос и принялась внимательно рассматривать мужчину. «Ты ни капли не изменился, Оминис Мракс». — Как прошла твоя первая неделя в качестве профессора? — с вежливой заинтересованностью спросила Элис. Ее попытка завести светскую беседу раздражила Оминиса. Он окончательно отложил перо. — Я никогда не поверю, что ты действительно пришла ко мне ради милой вечерней беседы. — По-твоему мы не можем вести милые вечерние беседы? — Нет. Вновь воцарилось короткое молчание. Профессор Лавеллан поняла, что ее собеседник недоволен ей даже сильнее, чем обычно. — Мне кажется, ты стал проявлять ко мне даже большую, чем ранее, враждебность. К тому же, ты избегаешь меня, — она ухмыльнулась, снова пытаясь придать разговору более непринужденный тон, — знаешь, когда берешься следить за кем-то, игнорирование объекта слежки – это не лучшая стратегия… — Ты начинаешь меня утомлять, — грубо оборвал ее Оминис. — Говори прямо, зачем ты пришла. В противном случае, я попрошу тебя оставить меня в покое. — Что ж, хорошо, — в голосе Элис проскользнула неприязнь. Она ощутила стремительно подступающее разочарование с примесью гнева от того, что Оминис совершенно не поддавался на ее попытки обольстить его. — Вы как всегда проницательны, профессор Мракс. — К делу, Лавеллан. — Я пришла, чтобы попросить тебя, — она говорила медленно – было заметно, что она старательно подбирает слова, и прилагает немало усилий для того, чтобы ее голос звучал решительно и спокойно, — разрешить мне войти в крипту. Элис понимала, что ее просьба не вызовет у Оминиса отклика. Но его реакция стала для нее совершенной неожиданностью. Он засмеялся. Истерично, громко, обрывисто. Пугающий хохот рассек ледяную тишину кабинета. — Разрешить войти в крипту? Ты серьезно? Его лицо исказила гримаса боли. На миг Элис почудилось, что в мутных глазах Оминиса промелькнули недобрые алые огоньки – эссенция его злости и раздражения. — На что ты рассчитывала? Ты правда думала, что я позволю тебе опять осквернить это место твоим присутствием? — Хватит, Оминис, — сквозь зубы прошептала девушка. Она впилась ногтями в свои ладони. Отчаянный жест ради попытки сохранить самообладание. — В чем дело? Ты расстроена, потому что я не позволяю тебе снова манипулировать мной и использовать меня? — Я никогда не использовала тебя. — Ложь! — Оминис почти кричал. Ненависть закипала в нем все сильнее. — Я. Никогда. Не использовала. Тебя. — Ты втерлась в доверие к Себастьяну. Ты надоумила его пойти по пути темных искусств ради собственных целей. Ты подтолкнула его на убийство. — Как ты можешь такое говорить? — Элис вскочила с кресла. Ногти впились в кожу настолько глубоко, что на ладонях блеснули темно-алые кровавые капли. — Себастьян сам захотел дружить со мной. Как и ты. И я ни на что его не подталкивала. Оминис, я поддерживала человека, который был мне дорог. Я не подозревала, что он так далеко зайдет. Я ошиблась. И, знаешь, скорее уж он манипулировал мной. Себастьян постоянно обвинял меня. Он срывался на мне, говорил, что я не хочу помочь его сестре. — Ты никогда и не хотела ей помогать, — он поднялся и направил на нее палочку. — То, что ты сделала после… то, что ты называешь искуплением, было лишь попыткой примириться с твоей совестью. — Пускай так. Но я сделала это. А что сделал ты? — Элис смотрела на Оминиса с вызовом. Ее голос предательски дрожал. — Почему ты не слышишь меня? Почему в твоих глазах я злодей в этой истории? — Потому что я верил тебе! А ты предала меня! И теперь ты снова что-то задумала. Я знаю, что ты пытаешься что-то сделать в выручай-комнате. И после всего… ты смеешь просить у меня разрешения войти в крипту! Элис молчала. Она внезапно почувствовала то, что было намного страшнее ее собственных эмоций. Древняя магия начала накрывать ее стремительной волной, смывающей на своем пути все иное. Она захлебывалась в этом мощном потоке энергии, требующей немедленного выхода. Она была опасна. — Хватит, — Элис трясло, желание выплеснуть ужасающую смесь магии и болезненных чувств затмевало рассудок. — Я ухожу. Она резко развернулась, но Оминис грубо схватил ее руку, не позволяя двигаться. — Нет. Помнишь, когда-то ты сказала мне, что если я захочу что-либо про тебя узнать, мне нужно лишь спросить. Так вот, я спрашиваю. Зачем ты вернулась? Что тебе нужно? — прошипел Оминис, продолжая удерживать ее. — Ты правда считаешь, что у тебя еще есть право использовать это?! — она больше не старалась вырваться. Гнев окончательно взял верх. Элис кричала. — После всего, что ты мне сказал? После того, как ты бросил меня одну? — в ее крике отчетливо звучали слезы. — Мне было шестнадцать! Мой лучший друг убил своего дядю, а самый близкий человек просто отвернулся от меня и обвинял во всем. На меня охотились, меня пытали, на меня свалили всю эту чушь хранители. Погиб мой наставник, я одна сражалась с Ранроком. Все эти смерти, вся эта боль… и ты. Ты даже не разговаривал со мной! Оминис отпустил ее руку. Элис закрыла глаза. Ее тело судорожно тряслось, на пол капали кровь и слезы. — Во всем этом виновата только ты, — желчно отчеканил Оминис. В то же мгновение мощный поток энергии оттолкнул его. Багровое свечение заполнило все пространство комнаты. Элис запустила руки в волосы, сильно сжимая их. Ее дыхание было быстрым и обрывистым. Из последних сил она старалась успокоиться, взять под контроль бушующий внутри нее океан, охваченный штормом. Мужчина направил в ее сторону волшебную палочку. Но Элис уже не было. Оглушительно хлопнула входная дверь. Багровое свечение исчезло. Оминис бессильно рухнул в кресло и закрыл лицо дрожащими руками.