Фелоснежка и семь гномов

Гном шестой. Все страдают. Увы, беседа как то не складывалась. Одалис никак не мог съехать с темы цветов и не переставал расхваливать свой сад- гарем и как там Фелоснежке будет хорошо, правда несколько крупиц полезной информации Феле всё же удалось найти в этом бесконечном цветочном потоке. Принц улыбался и вся его болтовня звучала вполне невинно, но иногда он буквально на секунду забывался и тогда улыбка моментально сползала с его лица и на Фелю смотрели глаза хищника. В конце концов принц намекнул, что Инари не прочь покушать ещё раз, но уже более основательно и тут Феля не выдержал: он пригрозил, что сам бросится на отравленные шипы и отрубится, а Одалис может делать с его бесчувственной тушкой что пожелает. Принцу такой способ кормления был не очень интересен, он понял, что слегка перегнул палку, к тому же Фелины гномы начали подавать признаки жизни - и Одалис Фелю отпустил, но естественно не просто так, а с условием: либо Фелоснежка находит последних пропавших обитателей дворца либо остаётся во дворце сам. "Инари будет за тобой приглядывать, мой цветочек! Шансы что ты кого то найдешь очень малы, поэтому рано или поздно ты вернёшься ко мне!" - принц чарующе улыбнулся, но его взгляд был тяжелее свинцового ядра и Феля почувствовал как по телу побежали мурашки - этот взгляд не оставлял сомнений в том, что с ним будет делать Одалис, останься Фелоснежка тут надолго. Снежке отрядили в сопровождение главного евнуха и, прихватив всё ещё полусонных гномов, он направился во дворец. Чаник и Либит подозрительно поглядывали на своего человека, но в присутствии постороннего не решались его расспросить, хотя выражение Фелиного лица и некий беспорядок в одежде говорили о произошедшем красноречивее всяких слов и гномы мучились от бессильной злости и ревности, вместо того чтобы глазеть на окружающую их красоту. А поглазеть было на что! Вряд ли что то во всем Плоскоземелье могло сравниться по великолепию с дворцом султанов Ебалии: многоярусное сооружение, обвитое снаружи воздушной галереей, украшенное статуями тысяч ебалийских богов и духов, увенчанное золотым куполом в виде бутона лотоса - оно поражало воображение любого, но не Фелоснежки. Он шел, погрузившись в свои мысли, не обращая никакого внимания на красочную роспись стен, где божества яростно сражались и также яростно любили друг друга, проходил безучастно сквозь бесчисленные двери из черного и красного дерева, украшенные тонкой сквозной резьбой; за шелковыми расписными ширмами прятались курильницы, источавшие терпкие, пряные ароматы лотоса и мирры, но Фелоснежка лишь чуть морщил нос и шёл дальше, равнодушный ко всему. Чаник и Либит тихо следовали за ним, безмолвно переглядываясь и не зная как вывести Фелю из затянувшегося транса, но Феля в конце концов вышел из него сам, попытавшись в задумчивости пройти сквозь запертую дверь и уткнувшись в нее носом, после чего наконец то изумлённо огляделся, с трудом вспоминая где он и с какой целью здесь оказался. Главный евнух, у которого было довольно говорящее прозвище Вислохуй, попросил подождать, а сам пошел за ключом. За дверью находилась та самая комната, откуда бесследно пропадали наложницы и после того как в ней пропали сразу трое, включая Ханурика, комнату решено было запереть, а единственный ключ хранился у начальника охраны султана. Чаник воспользовавшись моментом тут же подскочил к Феле с вопросом, который терзал обоих гномов всю дорогу: "Принцесса, что случилось в беседке? У тебя такое лицо…", а Либит сжав кулаки процедил: "Что этот лис сделал с тобой?!". Феля устало потёр виски: "Все в порядке. Принц был вполне … добр ко мне, он знает кто я и просто хотел поговорить без свидетелей, правда использовал для этого весьма нетривиальный метод, а я не успел его остановить. Но то, что он сказал…Я никак не могу перестать об этом думать…"- и Феля замолк, прокручивая в голове слова принца: "Во первых, одна из пропавших наложниц - это, как ни странно, Ханурик, и мы обязаны его найти, если не хотим остаться здесь навсегда. Во вторых, принц сказал, что моя мачеха жила здесь долгое время и под другим именем. Она принадлежала культу какого то древнего и весьма кровожадного бога, а уехала она отсюда незадолго до моего рождения. Отец никогда не говорил о том, как умерла моя мать и каким образом в его жизни возникла моя мачеха, знаю только, что между двумя этими событиями прошло совсем немного времени и теперь мне кажется, что это не случайность…". Либита вдруг охватило нехорошее предчувствие: "А как здесь звали твою мачеху? И как зовут сейчас?". Феля рассеянно потрогал выпуклый узор на закрытой двери: процессия из маленьких фигурок со связанными руками шла к краю пропасти и оттуда фигурки одна за другой падали в пасть гигантского минотавра. - "На Ебалии мою мачеху звали Анат. В Королевстве ее называют Геката…". Тут вернулся Вислохуй с ключом, дверь отворили и Снежка, по прежнему пребывая в плену своих мыслей, прошел внутрь, не обратив внимания на смертельно побледневшего Либита. Комната оказалась довольно просторным помещением с низким потолком и бассейном, занимавшим большую ее часть. По периметру бассейна стояли невысокие мягкие кушетки, на которых раньше отдыхали наложницы. По углам, в высоких фарфоровых вазах медленно увядали розы. При виде роз у Фели задергался глаз - в последнее время эти цветы кажется преследовали его и он уже начинал их тихо ненавидеть. В центре комнаты, прямо из воды поднималась белая каменная колонна. На её вершине, в алебастровой чаше рассыпал брызги фонтан. Вместо одной из стен от пола до потолка шла сплошная деревянная решетка в виде переплетающихся лиан и сквозь неё в комнату из сада протискивалась молодая поросль бамбука. Феля пошел вдоль каменных стен, простукивая их на разной высоте и прислушиваясь, и одновременно спрашивал евнуха: "Отсюда есть другие выходы? Когда начались исчезновения? Сколько их всего было и кто пропал первым? В какое время суток? Что у пропавших общего? Свидетели есть? Выкладывай все что знаешь…". Вислохуй, потупив глаза, тихо отвечал: "Началось всё лет пять назад. Сначала пропадали по одному раз в полгода, спустя два года стали исчезать по одному - два примерно раз в месяц, а в последний раз позавчера пропали сразу трое. За все время пропадали и мужчины и женщины, наложницы и слуги, старые и молодые, в любое время суток: утром, днём, вечером и ночью - просто заходили в комнату и уже не выходили обратно - дверь здесь только одна. Никаких свидетелей, никаких следов сопротивления, мой господин, ни следа крови, ни обрывка одежды, ничего…Это все, что я знаю, мой господин и вряд ли кто то знает больше." - и евнух смешавшись замолчал. Феля продолжал выстукивать стены, обдумывая услышанное- на один вопрос он так и не услышал ответ: "Ты не сказал, кто был первым пропавшим." Главный евнух молча смотрел в пол. Либит, снова с маской вселенского безразличия на лице, подступил к Вислохую с явным намерением выбить из того нужную информацию, но Феле в голову уже пришла другая идея: "Можешь не говорить. Оставь нас ненадолго." Евнух с явным облегчением, почти бегом, вынесся из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь, а Снежка прошел в угол, где стояла ваза с розами, выбрал из букета три самых свежих цветка и вернулся к бассейну. Чаник уже догадался что последует дальше: "О нет, малыш, только не его…Мало нам Джупа?! Зачем ты приручаешь кого попало…?!", но Феля не колеблясь швырнул розы в воду, произнеся при этом: "Угугу!". Вода в бассейне забурлила, розы покрутились немного в небольшом водовороте и их утянуло куда то на дно, а из центра водоворота выплыл уже знакомый всей троице лягух. Скорчив недовольную гримасу, он выплевывал лепестки, выдирал из языка колючки и бурчал: "Цветочки, будь они не ладны!... Розочки!... В зад себе запихните эти розочки, нищеброды! Нет бы зарезать ближнего своего во славу великого Угугу или хотя бы отсосать ближнему своему…". Тут Угугу увидел Фелю и поток жалоб моментально иссяк, а сам лягух, смиренно сложив лапы на груди, уткнулся лбом в бортик бассейна: "Мой господин призвал недостойного Угугу и я тут же явился на твой зов, с радостью в сердце и трепетанием в членах…" Феля нетерпеливо прервал это словесное недержание: "Хватит! Трепет в членах оставим на тот случай, если ты не сможешь мне помочь! Ты ведь дух купален - водный дух, наверняка в курсе многого, что происходит в воде и возле воды, может бывал здесь или слышал сплетни от других духов о том, что случилось во дворце. Скандалы, интриги, семейные тайны: любая мелочь может оказаться полезной. " Угугу затих, все также упираясь лбом в бортик. Прошла минута, за ней другая, но дух молча покачивался на воде без признаков жизни. Чаник не выдержал, сломал побег бамбука и брезгливо потыкал им в Угугу: "Сдох наконец! Наверняка от обжорства…. Может вызовем другого духа? Заодно скормим ему эту падаль…". При этих словах Угугу тут же ожил и презрительно смерил гнома взглядом: "Я просто задумался, мохнатый, хотя тебе ведь этот мыслительный процесс неведом…" Руки Чаника потянулись к лягуху с явным намерением душить, но Феля весьма ловко проскользнул между разъяренным гномом и духом, и в результате Чаник с удивлением обнаружил Снежку в своих объятиях. Он тут же забыл об Угугу, тогда как Феля весьма удобно устроился в гномьих руках и, совмещая приятное с полезным, приготовился внимательно слушать. Угугу ещё раз метнул на Чаника полный превосходства взгляд, но тот сосредоточенно убирал прядь волос Феле за ухо и Угугу, решив что противник морально уничтожен, продолжил: " Так вот, мой господин, я думал о слухах, которые ходят о дворце: как я уже говорил, согласно этим слухам, последние несколько лет наш султан немного не в себе и настоящий правитель Ебалии - второй принц Одалис." - тут Угугу понизил голос и с опаской оглядел комнату - "Скажу по секрету: однажды дух стрекоз рассказал мне, что видел как то султана в дворцовом саду. Тот убегал от слуг и кричал, что его преследуют рога. Может какая то из жен изменила ему? В любом случае похоже, что он совсем плох. Ещё был наследный первый принц - Адонис, правда последние лет пять о нем ничего не слышно. Это все, что я знаю, мой господин, сам я во дворце никогда до сего момента не был - здесь обитает много могучих сущностей, которым лучше не попадаться лишний раз на глаза и в дела их тоже лучше не соваться". Феля ненадолго задумался, собирая в одно целое всю полученную информацию, машинально поймал руку Чаника, которая похоже заблудилась в его волосах, поиграл немного с пальцами гнома - сплетая и снова расплетая их со своими, потом почувствовал мрачный взгляд Либита и, наконец отлепившись от Чаника, спросил Угугу: "Из этой комнаты есть потайной ход? Или возможно магический портал, который для нас невидим?". Угугу почесал зелёную морду: "Ну я попробую конечно поискать с помощью магии, но за результат не ручаюсь - если лаз не связан с водой, найти его не смогу."- и лягух надолго замолк, прикрыв глаза. Пока Угугу искал потайной ход, Феля решил на всякий случай простучать ещё и колонну с фонтаном. Скинув с себя одежду, он уже встал на бортик бассейна и приготовился прыгнуть, как чьи то руки сдернули его обратно. Либит был просто в ярости. Держа Фелю на руках, он почти кричал: "Почему ты лезешь сам туда, куда не надо и даже не думаешь о последствиях? Почему ты не просишь о помощи меня или хотя бы вот его…"- Либит махнул головой в сторону хмурого Чаника - "Мы же понятия не имеем, почему отсюда народ пропадает. А если из этого фонтана вдруг вылезет неведомая хрень и…Что нам делать потом? Что мне делать? Как мне потом с этим жить?" - и Либит прижал к себе Фелю так, что у того перехватило дыхание. Снежка такого внезапного взрыва эмоций от обычно сдержанного гнома не ожидал, он вопросительно глянул на Чаника, но тот лишь развел руками. Феля осторожно протянул ладонь к щеке Либита, успокаивающе по ней погладил и повернул лицо гнома к своему, стараясь заглянуть ему в глаза: "Либит, прости меня, я больше не буду, честно. Ты и Чаник для меня самые дорогие люди…то есть гномы в моей жизни и меньше всего я хочу чтоб вы страдали из за меня. Вы и так уже настрадались достаточно. Но тебя беспокоит что то ещё, я ведь прав? Ты ничего не хочешь мне рассказать?". Либит только сильнее прижал к себе Снежку и уткнулся лицом ему в шею, изо всех сил вдыхая запах тела, которое так любил. Феля с трудом высвободил вторую руку, чтобы обнять Либита: "Мне кажется нам пора серьезно поговорить, да?". Либит глубоко вздохнул с явным намерением что то сказать, как вдруг Угугу подскочил вверх почти до потолка и заверещал: "Я нашел, мой господин! Нашёл! Портал в фонтане! И я даже могу его открыть!". От неожиданности Чаник подскочил не хуже Угугу, Феля в ужасе чуть не залез Либиту на голову, а Либит, пытаясь удержать перепуганного Фелю, заорал на лягуха: "Ты, твою мать, с головой своей дружишь вообще? Я тебе ее сейчас откручу, псих…". Угугу тут же обиженно надулся и мстительно пробурчал: "Я могу открыть портал, вот только силы мои слабые, мне нужна вкусная жертва! Страстные потрахушки в бассейне вполне подойдут…". Тут настало время полыхать Феле: "Да вы все издеваетесь что ли надо мной? Я не дойная корова и не кусок мяса, чтоб мной обедать, тем более третий раз за день!". Угугу в страхе замахал перепончатыми лапами: "Что ты такое говоришь, мой господин, я бы никогда не посмел просить тебя об этом, иначе Он потом сдерет с меня мою прекрасную зелёную шкурку, зато вот эти двое…"- Угугу ткнул лапой в сторону Чаника и Либита - "... в общем, начинайте и не забудьте в конце прокричать мое имя! Или простонать. Не важно!". И Угугу положил морду на лапы, уставившись на гномов, весь в ожидании. Либит остолбенел от такой наглости и Феля, хихикая про себя, тихонько слез с его рук и присел на бортик рядом с Угугу, готовясь насладится незабываемым зрелищем: после ночи в "Веселой Катрюле" его сложно было чем то удивить, но он сомневался, что гномы решатся на повторение эксперимента и ему было чертовски интересно как они будут выкручиваться. Чаник первым прервал молчание, направившись прямиком к Либиту и на ходу расстегивая штаны: "Ну, надо значит надо. Давай быстрее покончим с этим, найдем Ханурика и свалим с этого проклятого острова." Глаза Либита превратились в два черных пугающих омута: "Даже не думай об этом. Стой где стоишь- ещё один шаг и я с удовольствием от тебя избавлюсь, а заодно и от этой зелёной твари. Мы здесь оказались из за тебя и твоего братца - клептомана, так что если хочешь кого то трахнуть, то вперёд! Оттрахай себя сам!". Чаник повернулся к Угугу с немым вопросом в глазах, но Угугу отрицательно помотал головой. Тогда Чаник повернулся за поддержкой к Феле, но тот только пожал плечами, ухахатываясь про себя- уж больно забавно выглядел Чаник со спущенными штанами, готовый немедленно кого нибудь отодрать, а может быть немедленно кому нибудь отдаться. Ситуация была патовая и Снежка, все ещё посмеиваясь про себя, решил, что пора заканчивать этот балаган: наступала ночь, он уже устал и проголодался, и как бы ему ни хотелось вырваться из дворца, нырять в неизвестность на ночь глядя было просто самоубийственной затеей. Феля зевнул, демонстративно прикрыв рот рукой с кольцами, потом поставил эту же руку прямо под нос лягуху: "Угугу, как видишь, мои гномы не в настроении тебя ублажать, так что давай заменим трахающихся гномов на что нибудь эквивалентное: может воз цветов или мешок лягушек или ещё что нибудь подобное?". Глаза Угугу завороженно следили за кольцами: "Знаешь, мой господин, а ведь ты абсолютно прав! Я внезапно вспомнил, что трахающиеся гномы вредны для моего здоровья, так что давай ограничимся лягушками." Феля крикнул Вислохуя, попросил его к утру насобирать мешок лягушек, а также выделить ему с гномами еду и комнату для ночёвки. На тот случай если утром у лягуха получится открыть потайной ход, Феля попросил также походную одежду и снаряжение. Джуп остался в гостинице и его решили с собой не брать - тролль доставлял слишком много проблем. На Снежку вдруг навалилась такая усталость, что он даже не помнил как добрался до спальни, и заснул раньше, чем упал на кровать. Ему снилось, что кто то звал его, какие то золотые всполохи проносились перед глазами и знакомый запах щекотал ноздри, но он настолько вымотался, что позволил сознанию соскользнуть в темноту и выплыл из нее только когда под окном начали не мелодично орать павлины, приветствуя новый день…