Его «отличница»

      Суббота. Последний день перед долгожданным выходным, один единственным на неделе. Ради такого дня даже была отменена последняя, третья пара, и уже к обеду вся группа будет свободна. Не считая меня, ведь меня освободят ещё раньше, но раньше домой я навряд ли вернусь.       С Юлей мы договорились назначить свидание с неизвестным мне молодым человеком на воскресенье. Лучше потратить на это единственный выходной, нормально выспаться и со свежей головой и телом пойти гулять, чем уставшей после пар переться на встречу с плохим настроением, больной головой и ногами. Всё это время меня гложили мысли, кто бы мог быть этим человеком. Если он друг парня Юли, значит по любому взрослый, он мог быть как с университета, так и с его другой работы, так и просто какой-нибудь давний приятель, вообще не связывающий его с работой. Честно признаться, я многое успела перебрать и поволноваться – вдруг этот человек будет мне противен? Сбегать как-то не особо хотелось, оставаться в некомфортной обстановке – тоже. Как на зло и Юля молчала, говорила, что и сама знает не больше, чем я. Возможно это и правда, но легче от этого не становилось.       Я смогла списаться с тем парнем Юрой. Действительно не обманул меня, отдал сертификат, благодаря нему я смогла сэкономить свои деньги и приобрести достаточно красивое платье. Их я не особо любила, но это зацепило меня, как говорят, в самое сердце. Платье белого цвета с усыпанным рисунками по всей ткани, зона декольте была открыта, а шлейки создавали подобие «завязанного банта». Юля тоже оценила это платье, хоть и говорила о нём, как слишком простом для свидания. Глупо, конечно, купить платье, чтобы надеть его один раз, но хочется надеяться, что это того стоит. А кто знает, что завтра я их вдруг не возьму и не полюблю? Зная мою спонтанность, это вполне реально.       Отсидев первую, одну из скучнейших, пар, я буквально выбегаю из аудитории. Попрощавшись с Марком, я бреду в сторону кабинета Павла Алексеевича. Как я была рада, что он в этот момент уже выходил из аудитории, что мне не придется ждать его. Встречаясь со мной взглядом, он поздаровался и, закрыв за собой кабинет, зовёт меня за собой следом.       Мы выходим на университетскую парковку. Если и у него окажется какая-нибудь дорогущая машина – я ахуею. Нажимая на кнопку с открытым замочком, одна из машин мигает фарами. Да, я ахуела. Хоть и в марках машины я разбиралась слабо, эту модель я знала. Bentley Continental GT – такая была у моего отца года 2 назад. Я тогда ещё гуглила её примерную стоимость и не переставала удивляться, как папа мог подписать кредит на эту машину. Зачем вообще ему было прыгать выше головы, если машина уже продана, а кредит всё ещё есть? А Павел Алексеевич, он то куда с зарплатой преподавателя? Ладно, вот тут уже точно меня не должно касаться.       Мы садимся внутрь, он на место водителя, а я рядом на пассажирское. Престегивая ремень, я не смогла не упустить шутку связанную с авто. Ну не удержалась, ну извините.       – И у всех преподавателей такие авто? - спрашиваю я, стараясь аккуратно задеть тему «зарплаты педагога».– А я только на него и не шла, чтобы зарабатывать хорошо, а оказывается зря? - Добровольский усмехается в ответ, вставляя ключ зажигания в замок, заводя машину.       – Не волнуйся, в зарплате педагога нет ничего скрытого. Ты может про кредит что-то слышала? - спрашивает он, нажимая на педаль газа, выезжая с парковочного места.       Конечно слышала, но с зарплатой педагога за эту машину ему отдавать кредит пришлось бы 280 лет. Хорошо перспектива, не правда ли? Либо кто-то пиздит, либо кто-то реально пиздит. Хотелось бы верить больше в то, что у него есть внешний заработок помимо университета или хотя бы наследство хорошее, а иначе вариант только торговля наркотиками или органами. Да, лучшее время подумать об этом, когда вы вдвоём едите неизвестно куда.       – Ну да, конечно, как я могла не понять,- отвечаю я, перемещая взгляд на окно, где уже понемногу начинают мелькать машины на парковке университета, заменяющие пейзаж на шоссе и другие авто.       Я решила сделать вид дурочки, которая во всё это поверила. Его понять можно, если у него и есть ещё один источник заработка, то он не обязан распространять это. Павел Алексеевич очень хороший человек, и вступать с ним в дискуссию, когда это не касается истории, я не особо горела желанием.       – Павел Алексеевич, скажите, а что будет на этой консультации? - переводя тему, спрашиваю я.       – На счёт конкретики, я и сам не в курсе, но в общих чертах это связано с искусством в средневековой Европы. Материал ещё 8 класса, но более углублённый,- поясняет Добровольский, кидая в мою сторону короткий взгляд и тут же переводя его вперёд, на дорогу.– И давай, пока мы не в университете, перейдём на «ты», а то уже отвык, как будто дед пенсионер, общающийся с молодежью,- я усмехаюсь его словам. Очень нравились мне слова взрослых, когда они говорили о себе, как о стариках. И я так говорила! Если б вы знали, как хрустят мои колени на каждом приседании на физре, как мне тяжело вставать со стула и как у меня всё время болит спина – не думаю, что отрицали бы мою старчину.       – Давайт...давай,- отвечаю я, вновь заглядывая на секунду в окно.– Павел Алексеевич, а ты с Антоном Андреевичем, моим куратором, хорошо общаешься? - спрашиваю я совершенно нелепо из-за всё ещё присутствующего официоза. Не могу я так по щелчку пальца назвать его Пашей.       – А ты хочешь, чтобы я его о чем-то попросил? - он удивлённо кидает на меня взгляд, и вновь смотрит на дорогу.       – Да нет, просто интересно, как вы познакомились. Вы же совсем разные люди, что по характеру, что из-за разницы в возрасте.       – Ты не суди его по характеру, ты же совсем его не знаешь,- сразу упрекнул меня в этом историк. Ну да, я недавно и сама начала замечать его изменения в отношении ко мне, но это же не значит, что человек изменился.– Я имею ввиду, что ты видишь его только в университете, то есть, когда он работает, а к любой из работ он относится серьезно и даже строго, а жизни он совсем другой человек,- вполне, я верила в это, когда люди ведут «двойную жизнь», в течении дня как будто 2 разных человека: на работе один, дома и с друзьями другой.– А познакомились мы в этом же университете, я тогда в аспирантуре был, когда Антон...Андреевич поступил на первый курс. Я помогал ему с курсовой по истории, так и сдружились за совместной работой. Я считал его человеком «своего уровня», поэтому с лёгкостью нашёл общие темы для разговора. Ещё тогда он был очень ответственным человеком, хоть и не особо горел желанием работать по специальности,- рассказал всё преподаватель.– А ты только ради этого интересуешься?       – Да, просто интересно было,- соглашаюсь я, получая ответ на свой вопрос.

***

      Консультация длилась долго, но интересно. Мы с Павлом Алексеевичем сидели на стульях рядом, внимательно слушая. Конечно сложно было не вступить в дискуссию с диктором. Было множество ошибок в его рассказе. Молодой человек, вероятнее всего студент, часто запинался, говоря обратное от того, что сказал с дуру. В конце я всё же вступила с ним в спор. Этой смелости были удивлены не только старшеклассники, но и сам историк. Когда Насте скажут просто посидеть и послушать, Настя сделает всё в точности наоборот. Парень и сам надеялся, что его слушают через раз, поэтому никак не мог ожидать, что его начнут о чем-то спрашивать и, тем более, исправлять.       Ближе к пол третьему часу, мы вышли из здания консультации, где я начала бурно обсуждать с Павлом Алексеевичем произошедшее. Он даже пожалел, что спросил у меня о впечатлениях.       – На то, что он витраж называл винтажом, я ещё закрыла глаза, оговорился с кем не бывает,- мы вышли на улицу, где я могла спокойно жаловаться говорить о впечатлениях про консультацию,– но когда к искусству средневековье он приплел Леонардо да Винчи...я уже не могла спокойно слушать. Да, многие могут шестнадцатый век считать средневековьем, но по ленте исторического времени он относится к «новому» времени. И ладно, он был бы таким же школьником, какими были присутствующие, но не студент исторического вуза. Не понимаю, о чём думали его преподаватели, когда отправляли его это рассказывать,- Павел Алексеевич лишь усмехнулся над моими высказываниями.       – Всё-таки, я не пожалел, что выбрал тебя, когда рассматривал кандидатуру, но не думаю, что нужно было так осаждать парня, видно было, как он волновался,- ответил историк, открывая дверцу машины и залезая внутрь.       – Волновался – не волновался, нужно было лучше готовить материал. Хоть в этом вы должны быть согласованы. Ой, то есть ты должен быть согласен.       – Да я полностью с тобой согласен,- он заводит машину, выезжая с парковки.– Тебя куда отвезти?       – До метро можно, дальше я найду куда ехать,- ответила я, не хотя отнимать много времени у преподавателя в уже выходной день.       – Мне не сложно, скажи, и я тебя к дому отвезу,- настаивал на своем Добровольский,– или ты не хочешь появляться вместе у дома? Соседи обсуждать будут?       – Да плевать на соседей, тем более им всё равно будет. Просто вам...тебе хотела жизнь облегчить,- отмахнулась я.– Знаешь где студенческое общежитие номер 3?       – Да, конечно,- он рисковано пристёгивает ремень безопасности, выезжая на трассу. Я, вспомнив об этом, так же пристегиваюсь.

***

      Он останавливает машину, но мы не прибыли к месту назначения. Это был ресторан, ресторан, где работала Юля. Я отрываю взгляд от экрана мобильника, смотря на прилегающую территорию и на самого Павла Алексеевича.       – Ты не против зайти за кофе? Потом я отвезу тебя к общежитию,- объясняет историк.– У меня ещё девушка тут работает, обещал зайти,- это он говорит, когда мы оба вышли из машины. Тогда пазл сложился, определённо его девушка и есть Юля, либо это такое глупое совпадение.       Войдя внутрь, на входе нас ждала Яся. Павел Алексеевич видимо её тоже знал, так как приветственно улыбнулся ей.       – Паша, Настя, привет, какими судьбами? - поздоровалась она сразу с нами обоими, приветственно улыбаясь. Добровольский видимо удивился, что девушка назвала моё имя и поздоровалась не так, как с незнакомым посетителем.       – Можешь позвать Юлю? - сходу спрашивает преподаватель, после чего обращает внимание на коридор.       Медведева как раз проходила рядом, обратив внимание на мужчину. Она приветственно улыбнулась, чуть ли не бегом направляясь в сторону, где стояли мы. Она потянула руки, обнимая мужчину за плечи и целуя того в щеку. Конечно, я уже догадалась, однако меня удивила такая нестандартная картина: мой преподаватель с моей соседкой. Звучит как реалистичная фантастика.       – Настюш, и ты тут,- девушка подходит с объятьями ко мне. Я не любила, когда меня зовут такой формой имени, но возникать не стала, просто обняла её в ответ.– Так, а чего вы вместе? Паш, что происходит?       – Ничего не обычного, мы ездили на консультацию по истории, сейчас решили заехать к тебе, заодно я кофе хотел взять,- объяснился перед ней новоиспеченный преподаватель под уже коротким именем «Паша».       – Поняла,- улыбнулась Юлия, смотря вдаль.– Алин, сделай три кофе и принеси их за столик,- крикнула она проходящей мимо официантке с неестественными, но вполне обычными для наших реалий, светло-голубыми волосами.       – Не-не, мне не надо, я же деньги даже с собой не взяла,- отмахнулась я, как всегда получая в ответ лишь усмешку, мол, не переживай – всё схвачено.       – Я всё оплачу, идёмте за столик присядем,- Павел Алексеевич кивает в сторону зала, после чего мы втроём покидаем место у входа. Спорить бесполезно, историк так же твёрд в своих словах, как и Юля. Они точно нашли друг друга.       В ресторане за чашкой кофе, мы просидели около получаса, разговаривая на отстранённые темы. Павел Алексеевич открылся для меня с другой стороны. Я и до этого его считала открытым и разговорчивым человеком, однако сейчас он ещё показался мне очень заботливым и любящим человеком. Взять хотя бы его милое общение с Юлей, разница в возрасте вообще не чувствовалась, их взгляды и случайные несмущенные касания. Никогда не любила наблюдать за какими-либо парочками на остатках, или сидящих на скамейке и неприрывно сосущихся. Хоть за это время они и не целовали друг друга, кроме щеки, смотреть на них было умилительно и даже приятно. Я даже не чувствовала себя лишней, ощущения были как будто смотрю фильм с очень милыми героями.       Ближе к пяти часам, мы стали расходиться. Павел Алексеевич, или как я спокойно называла его Пашей не отказался от слов подвести меня. Юля ещё собиралась остаться до конца рабочей смены. Она обняла на прощание историка и оставила лёгкий поцелуй на его губах, после чего подошла ко мне, сказав на ухо, чтобы я начинала готовиться к завтрашней встречи со «своей судьбой». Я лишь посмеялась ей в ответ, коротко чмокнув её по-дружески в щеку. Мы разошлись к привычному ритму жизни.

***

      – Юль, ну какие тени? Я же не шлюха, собравшаяся на трассу,- возрозила я, когда ко мне подсела девушка с набором разных косметических средств.       – Не ной, это же нюд, он только подчеркнёт красоту твоих глаз,- девушка, не слушая повернула голову на свет, проводя кистью по веку. Я поддалась, с ней спорить бесполезно.– Платье очень красиво сидит на твоей фигуре, а сейчас ты будешь полностью красивая. «Друг» в обморок упадёт от твоей красоты.       – Расскажи мне что-нибудь об этом друге,- в очередной раз прошу я, надеясь, что хотя бы сейчас она расскажет, без предлогов, что сама она ничего не знает.       – Твою мать, не вертись,- она ровняет мою голову, после чего берет ватную палочку пропитанную мицеллярной водой и смывает что-то возле глаза.– Я же говорила, что ничего не знаю. Думаешь почему я сказала тебе готовится к свиданию пока Паша не слышал? Мы не говорили друг другу, кого будем звать. Это сюрприз, как для вас, так и для нас.       – Просто очень хочется понять, кто он, красивый, хороший ли человек? Потом же ещё разговоры неловкие не избежать будет.       – Ну вот и узнаешь как раз, а разговоры неловкие тебе по-любому не избежать, если не из-за отказа, то из-за того, что просто рядом заговорить не сможете,- Медведева усмехнулась, заканчивая красить один глаз.       – А как вы с Пашей поняли, что любите друг друга? А признались как? Как вообще общаться начали? - вопросы сыпались табуном, косвенно переплетаясь друг с другом.       – Если начать по-порядку, то встретились мы, как ни странно на паре по истории, я тогда была такой же первокурсницей, как и ты. Вот уж не знаю чем я его тогда привлекла, но глаз он на меня положил определённо. Постоянно вызывал меня отвечать лекции про императоров, художников каких-то, сука, даже про развал СССР опрашивал,- она немного давит усмешку, вспоминая эти моменты,– а в истории я вообще не бум-бум, максимум сериал «Великая» смотрела, и то от американцев и не до конца. Злая я на него тогда была жуть, какое-то время как и ты прогуливала его пары,- теперь уже усмехнулась я, вспоминая её слова как плохо прогуливать на первом курсе.– Так получилось, что я очень крупно поругалась с родителями, до сих пор наше общение не пришло в прежнее русло, но не суть. Занесла меня жизнь в этот ресторан, где меня устроили официанткой. Работать я старалась во вторую смену, что бы и на пары успевать и на работу. Ну и в один из дней он пришёл сюда, узнал меня среди всех официанток и предложил поговорить. Конечно его очень волновало моё непосещение пар, ну и я вспылила, мол, только я отвечаю у вас, а сама ничего не понимаю, если так будет продолжаться, то мне скоро придется отчисляться. Кстати, это я преувеличила, оценки он ставил мне хорошие, натягивал так сказать. Он извинился и признался, что я просто понравилась ему и этот способ был единственный, чтобы вести диалог со мной. Я приняла извинения, но сама ничего не говорила ему. Он стал постоянным гостем нашего ресторана, оставлял немаленькую сумму чаевых, передавал цветы через Ясю, а потом он перешёл на следующую ступень и позвал меня на свидание. На нем же мы и впервые поцеловались. Потом всё само как-то завертелось, я задерживалась в его кабинете после пары, он ходил в ресторан в мои смены, и на нейтральных территориях встречались. Ну, и уже полтора года, почти два, мы вместе,- я слушала подругу неотрывно, только восхищаясь их банальной, но такой романтичной историей любви.       – Здорово. Может и у меня так будет...- я мечтательно подняла голову вверх (хорошо, что это уже было позволительно, так как Юля закончила с тенями),– но целовать его на первом свидании я не собираюсь!       – Ради бога,- отмахнулась Медведева, складывая в косметичку тени, и доставая тушь.– Так, ресницы накрасишь сама,- она протягивает мне тушь, которую недавно вытащила,– а теперь я собирусь сама и пойдём, опаздывать тоже надо прилично не на долго,- девушка ринулась к шкафу, высматривая то самое платье, которое ей несколько дней назад подарил Паша, а я продумывала дальнейший ход действий со своим мейк-апом.

***

      Вечер в воскресенье был не сильно холодный, но достаточно прохладный, поэтому поверх платья стоило надеть как минимум лёгкие куртки, что мы собственно и сделали. Выйдя из общаги, мы направились в сторону знакомого нам ресторана. Изначально я думала, что мы в нем и остановимся, однако Юля разнообразила мои планы, сказав, что сначала мы поедем в театр на спектакль, а только потом посидим в ресторане.       На горизонте виднеется здание ресторана, мы переходили дорогу на зелёный. Я чувствовала как с каждым шагом волнение росло в полную мощь. Ноги почти заплетались, не слушались. Я делала глубокие вдохи, а следом выдох, чтобы успокоить себя. Юля обращает на меня внимание, замечая за мной волнение и мягко берёт за руку. Я улыбаюсь, смотря на неё.       – Всё будет хорошо, не переживай,- девушка улыбается, всё ещё держа мою руку.       – Я не переживаю,- в этом я хотела уверить лишь себя, но никак не Юлю, которая и так всё прекрасно видела.       Дошли мы до ресторана за считанные минуты. Взглядом Юля высматривала Павла Алексеевича и его друга, которые давно должны были прийти. Оба стояли около одной из стен, как школьники прячущиеся от завхоза, когда вышли покурить, общались в сопровождении клубов дыма. Фигуру историка я заметила сразу, а вот друга – только спину. Девушка приветливо машет рукой, Добровольский тоже замечает её, приветственно махая в ответ. Мы подходим совсем близко, когда Юля почти подбегает к историку, обвивая своими руками его шею. Я подхожу медленнее следом, и тогда же ко мне оборачивается «друг». Смотря в его зелёные глаза, слегка прикрываемые летящим дымом, я цепенею. Ну, мать твою, чего ж мне так везёт?       – Антон Андреевич? - спрашиваю я, первая придя от оцепенения.       – Фролова? - повторяет он интонацию, но уже с моей фамилии. Почти недавно начатая сигарета летит вниз.       – Вы знакомы? - удивлённо спрашивает Медведева, отрываясь от своего мужчины.       – А не заметно? - в унисон с экономиком произношу я, из-за чего вновь сталкиваюсь с ним взглядом.       – Определённо знакомы, даже лучше, чем ты знаешь Настю,- шутит Павел, стараясь разрядить обстановку, но я продолжаю смотреть на куратора, читая в его глазах, что мы оба конкретно влипли. Он понимает без слов, и я без слов знаю его мысли. Вот это ментальная связь!       – Вот то, кстати, не правда,- вскидывая указанный палец в их сторону, отвечаю я, как бы подмечая это «между прочим».– А вы значит и есть тот самый «друг» умный, свободный, «спортсмен, комсомолец и просто красавец»? - цитируя советский фильм, спрашиваю я, слегка усмехаясь.       – А что не похож? - поддерживает мою иронию Антон Андреевич.       – Как вам сказать? - я наигранно удивилась, делая вид, что задумалась.– Ожидания того стоят,- я улыбаюсь, вместе со мной это делают Павел Алексеевич и Юля, Антон Андреевич вероятно воспринял мои слова, как шутку.       – Так, у нас до начала мало времени, пора выезжать, поваркуете потом,- вступает в разговор историк.       Всей четверкой мы направились в сторону машины, на этот раз уже знакомой мне Антона Андреевича. С Юлей мы заняли места сзади, экономик с историком, соответственно, впереди. Как только мы тронулись в путь, на мой телефон приходит сообщение с характерным звуком. Уведомление от контакта Юли, я сразу поняла, что ей нужно обсудить со мной что-то важное, не касающиеся чужих, в данном случае мужчин на передних сидениях, ушей. Я выключаю звук, открывая диалог с соседкой. Медведь по соседству: Ну что, как тебе?) 18:05

Вы:

Не поверишь, это тот самый экономик, про которого я тебе рассказывала

18:05

Медведь по соседству: Я уже догадалась 18:05 Что-то не похоже, что вы прям враждуете 18:06

Вы:

Последнее время мы и не враждуем

18:06

Но это не меняет суть, что он мой преподаватель и, к тому же, куратор

18:06

Мне будет очень неловко от осознания, что я на свидании с куратором

18:07

Медведь по соседству: Мне тоже было в первое время неловко, когда я ходила на свиданки со своим историком 18:07 Но тогда я была одна, а с тобой я и Паша 18:08 Ничего со временем привыкнешь 18:08

Вы:

То есть ты мне предлагаешь ещё повторить это свидание?

18:08

      Я озадаченно смотрю на Юлю, кивая на её же сообщение, не произнося ни слова, взглядом спрашивает, мол, «и что в этом ты нашла плохое?». После чего начинает в ответ печатать сообщение. Медведь по соседству: Если захочешь, то пожалуйста, я даже рада буду 18:09       Я поняла, что на этом разговор будет окончен, так как девушка отложила телефон, положив его в сумочку, и отвернулась к окну. Мне же становилось все больше некомфортно, что совсем скоро машина остановится, совсем скоро придется общаться с Антоном Андреевичем. Не пугал сам факт общения, пугала неизвестность. О чём говорить, как правильно начать, что если я скажу что-то не так, а нам учиться ещё минимум 5 лет. Господи, докатилась, волнуюсь уже как на первом свидании в 8 классе. Сука, это ещё и свидание? Ну пиздец.

***

      На входе в театре нас ждала невиданная красота. Я чуть сдержала себя чтобы не открыть рот от удивления. У Юли, Паши и Антона Андреевича даже мускул не дрогнул. Видимо мои представления о свиданиях настолько размыты, что раньше посидеть на лавочке у подъезда с чипсами и энергетиком, в редких случаях сходить в кино, естественно, на последний ряд – был мой «потолок». Я бывала в театрах, много раз, когда с классом на экскурсии, когда с папой и «тетями-дядями» с его работы, пару раз ходила с мамой на свой и её день рождения, так что назвать меня «некультурным» человеком нельзя, даже если учитывать, что в школе я это делала для того, чтобы наконец отдохнуть от скучных уроков и, пока никто не видит, поиграть в спрятанный от учителей мобильник.       – У тебя такое лицо, как будто ты впервые вышла дальше своего дома,- я вздрагиваю, когда над моим ухом послышался голос куратора. Я оборачиваюсь, театрально кладя руку на сердце.– Сердце слева, чего за бок ухватилась? - ну, не совсем на сердце. А вообще, какая разница, может у меня ребра чешутся.       – Очень смешно, Антон Андреевич, и я совсем не испугалась...и, как вы выразились, не первый раз из дома вышла,- отвечаю я, ища помощь в лице Юли или Павла Алексеевича, которые быстрее нас умотали вперёд. Предатели,– я, в отличие от некоторых, ценитель архитектуры и искусства.       – Ах да, какая я бескультурщина, пришел в театр и смотрю под ноги, вместо того, чтобы пялиться в потолок,- в этот раз он театрально кладет руку на сердце, и главное с левой стороны, гад, не прикопаешься.– Может тогда поведуете мне, Анастасия Батьковна, такому невеже, весь интерес данной архитектуры,- он вскидывает руки, огибая своеобразный круг.       – Мои услуги экскурсовода не бесплатные,- я наконец решаюсь посмотреть в глаза экономику. На этот его взгляд не кажется мне строгим или насмешливым, как всегда, скорее радостный в какой-то степени и немного игривый.– Будут деньги – будет вам рассказ о барокко, классицизме. Любой каприз...       – ...за ваши деньги. У тебя прям вечер цитат,- усмехается он. В этот раз от его улыбки и мне стало на душе теплей.– Давай догонять их,- и мы поплелись быстрее, так как Павел Алексеевич и Юля уже подошли к входу, где принимают билеты, которые хранились у них.

***

      Началось представление. Мы сели рядом в четвертом. С одной стороны рядом со мной сидела Юля, с другой – Антон Андреевич. Места наши были на партере, ближе к сцене. Интересно, вышло ли им эти места в копейку? Меня всегда поражали цены на билеты в театр, даже на какую-нибудь банальную сказку, хоть сама я за них и не платила. В школьных поездках нам всегда покупали лишь места на бельэтаже, так как они дешевле, и видно было там практически ничего. С мамой и отцом дела обстояли получше, места комфортнее и видно всё отлично. Сейчас же совсем другие эмоции, ведь это свидание в театре. Без всяких дешёвых и быдловатых посиделок в подъезде и кино, где тебе над ухом хрустят попкорном и чипсами. Вместо этого в зале царила тишина, а голоса артистов и музыка хватали за самую душу.       – Отвечаю, сейчас она скажет, что отец выдает её замуж и они не будут вместе,- говорю я сама себе, в надежде, что никто не услышит, однако ко мне поворачивается Антон Андреевич.       – А вот и нет, они сбегут из дома и будут счастливы,- отвечает он так же тихо. Я оборачиваюсь, даже в таком приличном заведении я не прочь заключить спор.       – Спорим? - я протягиваю руку.       – Я на сто процентов уверен, поэтому спорим. На что? - он протягивает руку, сжимая мою. На секунду, я зависла, разглядывая окольцованные пальцы.       – Если выиграю я, вы мне ставите 5 в семестре и больше меня не спрашиваете и не вызываете на всякие задачи – проще говоря, вообще не трогаете.       – А ты не наглеешь? - я усмехаюсь. Сколько раз за почти этот месяц слышу эту фразу: уже считать боюсь.       – Тогда ещё шоколадку. И не говорите, что жопа слипнется, с этим сама разберусь,- он усмехается, прикладывая вторую руку, чтобы «разбить».       – Тогда, если выиграю я, то ты каждый раз будешь отвечать, когда я тебя буду вызывать и не будешь спорить.       – Никакой оригинальности.       – Кто бы говорил, - он «разбивает» рукопожатие, отворачиваясь в сторону сцены, пытаясь понять что произошло за время нашего разговора. Я так же повторила его действия.

***

      – Как принимать поражение, Фролова? - спрашивает он, покидая зрительный зал.       Сзади шли Паша с Юлей, девушка держала его под руку. Все были довольны спектаклем, я была недовольна проигрышу. Вот почему сейчас не вставили эту клишированную сцену? Мне что теперь отличницей становится?       – Подумаешь, переживу,- отмахиваюсь я, спотыкаясь о ступеньку вниз. Грёбанное равновесие, грёбанные каблуки.       – Ты можешь под ноги смотреть, а не на свою архитектуру,- Антон Андреевич подхватывает меня за локоть, удерживая от падения. Что за агрессивная забота пошла?       – Я смотрела, это всё из-за каблуков, которые я для тебя обула,- возмутилась я, не понимая, когда успела перейти на «ты».       – Мы вроде не переходили на «ты», - сразу подмечает куратор, только услышав неофициальное обращение к нему.– И я не просил тебя обувать такую обувь.       – Идём уже,- отрезала я.– Идёмте, извините ещё раз,- отчётливо выделяя первое слово, говорю я, вырывая руку из его лёгкой хватки, но он снова берёт меня под локоть всё той же лёгкой хваткой и ведёт вперёд.       – Упадешь же опять,- поясняет он, ведя меня словно ребенка, либо старуху через дорогу – тут оба варианта подойдут.       – Может тогда сразу на руки возьмёте? А то правда же сама не дойду,- усмехаюсь я, совершенно представляю картину, как куратор несёт на руках свою студентку. Никогда не было, и вот на тебе.       – Мы в театре, но если ты так хочешь, то выйдем на улицу, и я донесу тебя до машины,- очевидно он шутит, я это понимала, однако лицо экономика вовсе не выдавало, что он как-либо говорил не в серьез.       – Боже мой, какая щедрость, я таю, как мороженое в июле,- я драматично хватаюсь за сердце (в этот раз с правильной стороны), заливаясь смехом, что несколько человек даже обернулись в нашу сторону.       Антон Андреевич моментально краснеет, смущённо улыбаясь всем смотрящим людям, переводя взгляд в мою сторону и им же, вероятно, проклиная. Краем глаза, я замечаю Юлю с Павлом Алексеевичем, которые теперь уже идут с боку. Девушка игриво улыбается, мол, упрекая: «правда что-ли не нравится?», из-за чего я моментально замолкаю, идя под пристальный (как мне казалось) взгляд Юли и наконец вернувшегося естественный вид лица Антон Андреевич.

***

      К ресторану мы прибыли часам к пол десятого. Конечно, никто так и не отнёс меня к машине на руках, чему я и была рада: всегда ощущала себя слишком тяжёлой, когда меня поднимают, пусть даже без особых усилий. Мы сидели за столом, обсуждая прошедший день, жаловались, как завтра будет трудно встать с кровати и плестись на работу, а мне на пары. Я даже невзначай намекнула Антону Андреевичу, что скорее всего он не увидит меня, на что он прямо ответил, что если так произойдет, он лично вытащит меня из общажной комнаты и заставит сидеть и слушать свои лекции.       Из этого вечера, экономик предстал передо мной совсем другим человеком, конечно, не обходилось без шуток и подколов в мою сторону, но тем не менее, он веселился, под конец вечера перестал проявлять свою строгость, и один раз даже приобнял меня за плечи, правда сразу же убрал руку, однако этот жест не остался незамеченным ни мной, ни Юлей. С ним, в неформальной обстановке, как бы я не хотела это скрыть, мне было комфортно. Весь вечер, я разглядывала его черты лица, пока Антон Андреевич ел свой заказанный грибной жульен и пил из стакана колу (он за рулём, алкоголь противопоказан). Возможно моё такое поведение вызвали пару грамм выпитого шампанского, на счёт которого никто, кроме Шастуна, естественно, не были против. В один момент, он заметил столь пристальный взгляд, оборачиваясь на меня, я тут же отворачиваюсь, «интересуясь» содержимым своего мясного-листового-и-ещё-какой-то-хрени салата. Периферийным зрением вижу, как куратор усмехается, возвращаясь к еде.       – Время позднее, предлагаю расходиться,- произнёс историк, складывая вилку с ножом на тарелке.– У нас, кстати, с Антоном для вас сюрприз, но он в машине.       – Сюрприз? Очень интересно, что вы с Антоном собираетесь нам подарить,- я слегка выделила его имя, снова намекая на неофициоз.       – Кому Антон, а кому Антон Андреевич, а сюрприз правда есть,- он поднимается с места, прожигая меня взглядом.       – Антон, ей богу, мы не в университете, не возносись,- ответила ему Юля, явно и не думая называть его по имени отчеству. Оно и понятно, экономик ещё ничего у неё не вёл, и скорее всего уже не будет.– Пошлите уже, мне не терпится его увидеть,- заводя вновь разговор о сюрпризе.       Остановились мы у самой машине, когда Паша стал открывать багажник. Мы с Юлей стояли в сторонке, чуть ежась от холода. Поздний вечер, поздняя осень – нечему удивляться. Открыв, перед нами предстает картина маслом. Два больших букета: красные и белые розы. Добровольский берёт один, красные, рядом хватая пакет, такой же, как и тогда, который он передал через коменду, но в этот раз другой бренд.       – Юль, это твои любимые, а ещё я купил духи, которые ты очень давно хотела,- мужчина поочередно передаёт сначала букет, а следом и духи.       Девушка аккуратно открывает пакет. Я замечаю, как её радость меняется на удивление и счастье одновременно.       – Паш, они же дорогие, я тебе никогда не смогу подарить равноценный подарок,- Медведева была рада такому подарку и внимательности, но явно ей было неловко принимать его.       – Я и не прошу, просто хочу, чтобы ты была счастлива,- он улыбается, искренне, получая крепкие и колючие от роз объятья Юли.       Я улыбаюсь, смотря на их вместе, и была искренне счастлива. Он, по возможности, дарит дорогие подарки и не требует ничего взамен – вот они, здоровые отношения.       – Мой подарок, конечно, не такой шикарный, но всё же,- Антон Андреевич протягивает мне букет белых роз (не прогадал, это одни из моих любимых), а в другой руке шоколад, штуки три. Тоже не прогадал с моей любимой милкой.– Если не угадал, то прошу простить, я не знал, кто пойдет и уж тем более не знал о предпочтениях,- сразу оправдывается куратор, получая в ответ лишь короткое молчание. Какой же он всё-таки...стеснительный, скромный, но романтик.– Скажи, если не нравится, но не молчи,- дрожащими пальцами, он вероятно хотел дотронуться до моего плеча, но не успел.       Я улыбаюсь, обнимая его за плечи, как смогла дотянуться из-за разницы в росте и тяжести в виде букета и шоколада. Подарки на свиданиях я получала впервые, на половину съеденные чипсы и сердечко из скорлупок от семечек не считаются, поэтому это смогло сильно растрогать меня.       – Спасибо, правда, мне очень понравилось,- я превстаю на носочки, что опять же трудно из-за каблуков, и целую куратора в щёку. Это смутило меня намного больше, чем мужчину, хотя и он неестественно начал улыбаться.– А вроде в споре проиграла я,- намекая на шоколад, и отвлекая себя от навязчивых мыслей, говорю я.       – Считай это на будущее, когда я проиграю тебе спор,- он улыбается, а я чувствую, как его руки ложатся на мою талию.       – Тогда спорим, что они оба сейчас лопнут от своего шипперского взгляда,- я смотрю в сторону Юли с Пашей, которые с широкой улыбкой смотрят на нас, но заметив, что и я, и Антон Андреевич заметили их, тут же отворачиваются, заводя бессмысленный разговор.       – Тогда считай, что ты выиграла.       В этот вечер счастливы были все. Я и не думала, что подарок куратора вызовет столь радостные чувства во мне, хоть и ничего там сверхестественного. А время 23:20, общага давно закрыта. Тогда я не представляла, где мне придется ночевать...