Все, кто рядом с тобой — всего лишь ступени
Богатство скрашивает жизнь, но никогда не сможет её заменить. Эта мысль кажется настолько простой, что бесполезно её озвучивать, но люди часто о ней забывают. Звон золотых монет ласкает слух слишком сладко, пьяняще. Чувство настолько привлекательное, что человечество возвело его в культ, из столетия в столетие поклоняясь тиранам и убивая в себе милосердие ради него. Панталоне — воплощение всего самого ужасного, во что может превратить жажда власти и денег. Панталоне — это запах смерти, лицемерия и звон металла. Панталоне — человек, который продаст собственную душу ради пьянящего чувства вседозволенности и возвышения. Панталоне заберётся на верхушку этого мира чтобы доказать всем богам, которые отвергли его, что они ничтожны. Панталоне величественной походкой пройдётся по трупам ради своей цели. Камила соткана из сожалений, страхов и сотни масок, не носить которые кажется невозможным. Камила видела слишком много, чтобы быть милосердной. Боги полюбили её, но возненавидели её народ, ставший тёмным пятном в истории Тейвата. Дар свыше стал сродни самому страшному проклятью, которое старательно пытаются использовать в своих целях те, кто выжил после бури. Камилу убивают медленно, горячим ножом проходясь по сердцу, оставляя глубокие, обожжённые раны, которые не заживут никогда. Камилу пытаются задобрить деньгами и вседозволенностью, это скрашивает будни, но отягощает десятилетия. Камила устала. Сначала она молила хоть кого-нибудь прекратить этот кошмар, затянувшийся куда дольше, чем предполагалось. Теперь она молчит, даже слёзы высохли. Камилу считают не более чем красивым дополнением к ледяному саду в стенах Заполярного дворца — неприступной, цепляющей взгляд, но бесполезной. Даже какое-то время называли ласково, без оскорбления, просто как факт — «собачка». Быть таковой не так уж плохо, когда под этим дивным словом скрывается гордая гончая, величественно вышагивающая около ноги хозяина и способная откусить руку недоброжелателю, но Камила была скорее маленькой ручной псинкой — сначала тявкает невпопад, а потом, наученная горьким опытом, подолгу молчит. Тонкие запястья, обтянутые светлой, почти белой кожей с длинными пальцами, не видевшими тяжёлой работы в стенах дворца — Камила лишь наблюдала за жизнью, иногда покорно следуя за слугами на аудиенцию к самой Царице или Пьеро или на собрание Предвестников, жутко раздражая последних своей фамильярностью и вседозволенностью. Никто не знал, зачем она здесь, но все понимали, что безопаснее эту тему просто замалчивать. Камила стоит тихо и ровно, словно раскрашенная мраморная статуя. Её чёрные густые волосы ниспадают на плечи, покрытые тёмным кафтаном с витиеватой серебряной вышивкой на манжетах. Она одна, в самом углу беспристрастно наблюдает за траурной процессией, за пустым гробом посреди залы и алыми цветами, так непривычно мелькающими среди серых стен. Предвестники умирают за цели Царицы и свои методы — это неизменный цикл, к которому Снежная привыкла за сотни лет. — Не знал, что Синьора имела подруг. — Камила оборачивается неспешно, будто оттягивая момент, отблеск полуденного солнца из окон окрашивает радужку её глаз в ещё более насыщенный, неестественный голубой оттенок, подчёркивающий четырёхконечную звезду вместо зрачка. — Вы имеете ввиду меня, Панталоне? — собственный титул из её уст режет мужчине слух, но виду тот не подаёт. Неуважительная манера общения Камилы — давно пройденная тема. — Раньше вы не выходили в свет. — он делает шаг вперёд, растягивая губы в привычной лживой улыбке. Солнце бликует в стёклах его очков, на секунду скрывая хитрый прищур глаз. — Вернее, не подходили так близко. — Всего лишь необходимость. — словно лань, Камила проскальзывает мимо Панталоне, плечом задевая края массивного мехового воротника на его плаще, и покидает зал. Она стучит своими каблучками так звонко, что звук разлетается на сотни метров по коридорам. Знает, что будут искать, и делает всё, чтобы найти было сложнее из-за эха лабиринтов Заполярного дворца. Однако Он знает, до одури хорошо знает, где искать. Стоит за первым же поворотом, сложив руки перед собой и смотря в глаза так пристально, что хочется отвернуться. — Наша цель требует жертв. — Пьеро говорит спокойно, подхватывая ладонью в белых перчатках одну из шелковистых чёрных прядей. — Винить в этом нужно только Селестию. — Вы собственноручно ведёте себя туда, откуда не возвращаются. — поджимает свои аккуратно накрашенные красной помадой губы и хочет высказать всё, что думает об этом, но знает, что не может. Чёрный локон вновь падает на кафтан, цепляясь за искусно вырезанную деревянную пуговицу. Пьеро отходит. — Купи себе новых книг или платьев. — неспешными шагами он отдаляется, кажется, в сторону своего кабинета. — И не забывай, что это и твой путь тоже. Камила не забывала, и никогда не сможет забыть. Как будто жжёный сахар на кончике языка — за столько лет он успел растаять и осталась только горечь. Собственная комната ощущается не лучше золотой клетки, со вкусом обставленной мебелью из дорогих пород древесины. Хочется кричать от бессилия, содрать с себя кожу и наконец закончить этот бесконечный кошмар войны, которую никто не видит. Старушка с золотистым конвертом заходит бесшумно, кладёт корреспонденцию на стол и берёт в руки гребень, принимаясь аккуратно расчёсывать волосы своей Госпожи. Она прикасается невесомо и нежно, стараясь не потревожить лишним звуком или действием. Также молча достаёт из кармана в своём длинном сером подоле шкатулку, обшитую тёмным бархатом и крупными рубинами и передаёт лично в руки, не задевая и краем ладони чёрные перчатки своей Госпожи. — Оставь меня, Варя. — старушка кланяется и уходит, взволнованно поглядывая через плечо. Камилу тошнит так, будто желудок хочет вырваться наружу. Все внутренности перемешались, в носу свербит неприятный металлический запах, и холод пробирает до самых костей. Дрожащие пальцы открывают красивую коробочку, проходятся кончиками по броши с гербом Фатуи, а перед глазами один труп сменяется другим и бескрайнее море крови как вражеской, так и союзной.***
Банк северного королевства обставлен достаточно роскошно, чтобы богатые клиенты с комфортом вкладывали свои деньги, а должники трепетали в ожидании и не думали о возможности скрыться. За несколькими стойками следят молодые девушки с холодными лицами и все в серых кафтанах с красными брошами. Благодаря высоким куполам в помещении нечётко слышны перешёптывания и тихие смешки грузных мужчин, скрашивающих ожидание своей очереди светскими беседами и закусками. Камила поправляет тяжёлый плащ с чёрным мехом какой-то диковинной зверушки и просовывает покрасневшие от холода ладони обратно в муфту. Девушка перед ней — точно типичная кукла с гладкой кожей и пустыми глазами — ведёт вперёд, парадными путём мимо залов ожидания и переговорных, из которых выходили клерки с кипами бумаг. Панталоне в своём кабинете принимает гостей, не отрываясь от документов. Бюрократ и делец по своей сути — для него война всегда будет оцениваться количеством отчётов и звоном моры, а трупы считаться утраченными вложениями. Лёгким движением руки он отсылает сотрудницу и приглашает Камилу сесть в кресло напротив. Даже глаз не поднимает. Они молчат. Слышны лишь скрип пера о бумагу да шелест страниц. Камила сильнее укутывается в мех, стараясь сохранить тепло, и сидит неподвижно, смотря прямо на мужчину. Его такое пристальное внимание будто ни капли не смущает. — Вам холодно? — Панталоне откладывает перо и растягивает губы в улыбке, такой дежурной и фальшивой, что хочется содрать её с этого лица. — Я прикажу разжечь камин. — Не стоит. — Камила достаёт из кожаного мешочка на поясе маленькую шкатулку, пытаясь аккуратно просунуть её сквозь плащ. — Я предполагаю, что наш разговор не займёт много времени. Раз вы заведуете сокровищницей и казной, думаю, это стоит отдать вам. Шкатулка с тихим стуком приземляется на гладкую поверхность стола, кончики пальцев продвигают её вглубь, ближе к владельцу кабинета. Панталоне щурится, узнавая вещь с первого взгляда, и встаёт, звеня в колокольчик для прислуги. — Разговор предстоит долгий, Камила. Слуги лёгкой, еле уловимой поступью проскальзывают в комнату и разжигают огонь в камине, украшенном каменными статуями драконов с пышными гривами. Дрова приятно потрескивают, привнося чуть больше уюта в это вычурное в своей роскоши помещение. Совсем молоденькая девочка, с кучей веснушек на лице и руках, ставит на чайный столик поднос с ароматным напитком и тёплой выпечкой. Камилу удивляет, что его слуги работают настолько быстро и качественно. Хотя, возможно, она сама виновата — давала слишком много свободы тем, кто должен скрашивать её неволю своей покорностью. — И после этого вы всё ещё хотите сказать, что Синьора не была вам дорога? — Панталоне с каким-то садистским наслаждением открывает шкатулку, вынимая брошь Предвестницы. Он раскручивает её между пальцев, подбрасывает, словно монетку. — Я уже говорила, что это просто необходимость. — тепло от камина стремительно распространялось по комнате, обогревая прохладный воздух. Камила вынимает ладони из муфты, откладывая ту в сторону. — Видите ли, — Панталоне садится напротив, складывая руки в замок и не убирая улыбку с лица. — Я очень не люблю бесполезные траты, а вы, бесспорно, красивое украшение, но никто не может объяснить, почему же я должен отдавать вам миллионы моры, не получая практической пользы. Камила не меняется в лице, поправляет перчатки и подцепляет пальцами фарфоровую чашку. Кипяток обжигает, но греет тело. Чай смакуется на языке приятными, молочными нотками. Угольные ресницы слегка подрагивают, незаметно выражая удовлетворение Камилы вкусным напитком. — Вы хотите, чтобы я отдала свои меха и книги, либо лишите меня денег? — со звоном Камила ставит чашку обратно на блюдце и вновь складывает руки на коленях, расправляя складки плаща. — Хватит ли духу сказать это Царице? — Госпожа поймёт моё решение. — Его лицо ничуть не меняется, будто он ожидал именно такого разговора. — Я хочу предложить вам сделку, в надежде, что всё же вам скучно безвылазно сидеть в собственных покоях. Камила молчит, но не встаёт, не покидает в спешке кабинет с гневными взглядами в сторону Банкира. Она расстёгивает плащ и аккуратно вешает на спинку стула, затем перекидывает ногу на ногу, откидывается, расслабляя мышцы, и подпирает подбородок ладонью. — Что вы собираетесь предложить? — Сущий пустяк. — Панталоне подхватывает несколько листов со стола. — Мне нужно ваше лицо и манеры рядом. — Я не собираюсь быть эскортом для ваших клиентов. — Вы слишком плохого обо мне мнения. — он вновь улыбается, поправляя очки. — Мне нужно ваше присутствие рядом со мной, немного вежливости и внимания в сторону тех, кто нужен Организации, и помощь в некоторых незначительных заданиях. — Вам нужен секретарь и вы решили, что я буду лучше нанятого персонала? — Камила забавлялась, и это было слишком хорошо видно. Настолько чётко она это показывала, что от проявленной наглости Панталоне сжал губы, но всё же терпеливо продолжил говорить. — Я хочу, чтобы вы хоть на долю оправдали все вложенные ресурсы. — Я их не просила, а даже если и так — мои покровители — Царица и Пьеро. — Но на данный момент всей финансовой системой Снежной и Заполярного дворца в частности руковожу я. Камила тяжело вздыхает и позволяет себе то, чего от неё Панталоне не ожидал — она не то усмехнулась, не то фыркнула в кулак. Так по-обычному, без привычной холодной надменности и безупречного соблюдения этикета. Это казалось странным и неправильным, детская шалость, настолько непозволительная в их жизни. — Хорошо, Господин Панталоне. — Камила подхватывает перо, чтобы оставить размашистую подпись. — Скрасьте моё уединение. Даже уважительное обращение с её стороны отдаёт горечью от сквозящего высокомерия.