***
Много лет назад в эпоху солнца зараждалась новая жизнь. Драконы наполнили этот мир как и злобные демоны. — Брат, просыпайся! Пора вставать. — ярко и радостно прокричал Ву своему старшему. Зима выдалась холодной в этом году. Уже в октябре промозглая погода незаметно перетекла сначала в полузастывшую грязную слякоть на городской дороге, а затем и в сплошной, плотно застывший белый ковер. Беспросветное серое небо угрюмо нависло над городом и напоминало о себе медленным и безветренным снегопадом, от которого действительность приобретала необъяснимо монотонное течение. В рано наступивших сумерках люди сновали по улицам не спеша, проникшиеся неторопливостью короткого светового дня они лениво обхаживали потерянные во времени проспекты, не оглядываясь по сторонам, а пялясь только в грязно-серый снег перед собой. В эти томительные дни ты любила подолгу смотреть в окно на этих прохожих, их плывущие в снежной вьюге силуэты, на отблески снежинок, усеявших поверхность темных курток и шинелей, а потом ты почти бесшумно вздыхала, будто страдала завистью к тем, чьи покрасневшие щеки на улице кололи мороз и метель. Мы познакомились с тобой зимой, но в том году она была намного теплее этой, каждый день шел размеренно, он не был тягучим или слишком коротким, а вместо снегопадов через дырявое серое небо пробивались кроткие солнечные лучи. Идеальное время вызвало в моем сознании идеальную тебя: сотканную из невидимой простоты и чувств вместо плоти. Я много раз задавал себе вопрос, действительна ли ты, или просто являешься миражом в моем помутненном сознании, но каждый раз, когда я общался с тобой или касался твоей руки, все сомнения теряли свое место, будто их не существовало вовсе, а вместо них возникало чувство сродни дежавю - тяжело объяснимое ощущение полноты жизни, проходившее так же быстро, как только появлялось. В этом году твоя кожа стала прозрачнее, и тогда я подумал, что ты правда эфемерный призрак моих некогда в молодости цветущих чувств. Ты была больна, я не был напуган; я знал это, но не утверждал об этом, ведь ты это отрицала, лишь бы не оказаться заточенной в плоскости своей кровати, надолго оторванной от окна с резко помутневшим от снегопада миром с его грустно сгорбленными силуэтами. В конце этой холодной зимы ты покинула меня так же, как встретила когда-то, быстро, без лишних слов и без формальностей. После твоего исчезновения из моей жизни у меня пропали и чувства, ушли, думаю, по лестнице в небо вместе с тобой, тобою порожденные и тобою убитые. — В чем же ваше разногласие? Сёгун Хаку та Камура — наращивал свою власть, и обесценил драконов. — Что тебе нужно, Ву, дай поспать. — проседил Гармадон. — Отец перестаёт править. Гармадона ещё не будучи Лордом словно облили ледяной водой. С каких пор. Что-то не так с их отцом? Но его нельзя ранить, он ведь не способен умереть... правда? Он ведь творец и бог. Он ведь начало начал, что за не уважение. Оба сына творца спустились вниз. Увидив своего отца в присмерти. Но как... он ведь асакуна́ками. Бессмертный. — Вера ослабла. Время близится к концу. Я откачу время вспять, о нас не вспомнят, только как мифы. — Нет! Мы твои сыновья! Теперь наша очередь править! — Гармадон нет! Люди должны быть вольны! Они уже умеют много чего! Мы им не нужны. Мы не из защита, они сами себе. — И это вся твоя причина. В таком случае.... — Гармадон создал клинок. — Я сам тебя прикончу.***
Сын слушал своего отца. —Я не верю твоим словам. — сказал Ллойд. — А чьйм? — Своего учителя! — крикнул Ллойд. — И что рассказал тебе Ву? Ллойд замешкал и стал рыца у себя в голове.