Созвездие шута*

      На этот парк Микель набрел случайно. Высокий кованный забор и стремящиеся вверх голые деревья очерчивали его, создавая небольшое, но уютное пространство. Главное, что он казался тихим и скрытым от глаз посторонних, ведь именно такое место искал тренер Арсенала в столь поздний час. Микель не знал, до какой улицы он дошел и где точно находится, но эти мысли беспокоили его меньше доли секунды, лишь когда он проходил под небольшой викторианской аркой, венчающей вход. Его приветствовал холодный отблеск луны, отраженный в небольшом пруду в центре парка, а кустарники терновника, с трёх сторон окружившие потемневшие скамейки, навевали какую-то таинственность и мрачность ночному пейзажу.       Микель устало сел на одну из скамеек, прикрыв глаза от блестевшей ряби воды и вдохнул ночной воздух. Он не помнит, который час, да и смотреть на часы ему совсем не хочется. Наверняка перевалило за полночь. Завтрашняя тренировка начинается в девять, а через день у них игра. И даже перед ней Артета не будет спать. Очередная бессонница убивает его. Он пытался ещё раз просмотреть отчёты по играм соперника, составить второй, если не третий план на игру, но ему было невыносимо сидеть в четырех стенах своего кабинета, как и в доме в целом. Микель не был уверен, что прогулка поможет навести сон, но надеялся, что хотя бы заставит исчезнуть мельтешащие перед глазами фигуры на воображаемой доске. С каждым новым поражением мозг все сильнее заставляет его постоянно думать и погружаться в работу, лишая тело сна. Даже сейчас, прикрыв глаза и сосредоточившись на отдаленном шуме ночного Лондона, Микель не мог перестать видеть эти проклятые красные фишки. Нужно, нужно отвлечься.       Протерев лицо, он посмотрел вдаль. Там, на противоположной стороне, темный силуэт неспешно бежал вдоль берега. Странно, что он не заметил чужого присутствия в столь маленьком парке — возможно Микель слишком устал, чтобы обращать внимание на все. Артета не испытывал страха, и даже внутренняя предосторожность выключилась, когда он, не двигаясь с места, наблюдал как ночной бегун стремительно приближался. Единственное, Микель надеялся, что тот также не заметит его и примет за тень от куста.       Судьба — злодейка, раз решила не только измучить тренера Арсенала бессонными ночами, но и заставить бегущего внезапно остановиться в паре метров от него. Микель настойчиво смотрел вдаль перед собой, делая вид, что не заметил этого. Лишь громкое чертыхание заставило его повернуть голову. — Я все думал и гадал, кто сидит на скамейке: маньяк или репортер. Вот тебя здесь точно не ожидал встретить.       Долговязая фигура резко протянула руку, здороваясь лишь из приличия, а не от радости встречи. Микель, не вставая, вяло ответил на рукопожатие. Тренер Челси, собственной персоной, стоял перед ним, уткнув ладони в бока. Он явно был недоволен тем, что кто-то еще пришел в этот парк. — Ты вышел на пробежку? — Разве не очевидно? — Томас обратил внимание Микеля на свое спортивное трико, покрасневшие щеки и запыхавшийся вид, — Каждый день в это время я прихожу в этот богом забытый парк, который днем с огнем не сыщешь. Никогда не видел, чтобы его посещал кто-либо, кроме меня. — Я нашел его случайно, — Микель увидел, как немец недоверчиво глянул в ответ, — Правда. Я просто искал тихое место, где можно отдохнуть. — Посреди ночи? Тебя что, из дома выгнали? — Нет. Если тебе мешает мое присутствие, то я уйду. — Это общественный парк, делай что хочешь, — Тухель пожал плечами, вновь втыкая наушник, — только без сталкерства и фотографий. — Я бы не сказал, что я сталкер, — слабо приподнял уголки губ Микель, — Я здесь всего несколько минут. — Ну и хорошо. Просто странно, что мы оба здесь, в такое время.       Томас продолжил пробежку, оставив Артету позади. Микель проводил его взглядом, пока долговязая фигура не скрылась за поворотом. Тренера Арсенала не удивила такая внезапная встреча с тренером другой команды. В конце концов, они оба живут в Лондоне, и хоть раз должны были пересечься вне поля. Видимо, где-то неподалеку Томас и живёт. Странно, но он как-то не задумывался о том, что у Тухеля есть какая-либо жизнь вне футбола. Словно тот спит, ест и живёт только в тандеме с клубом. По крайней мере, у самого Микеля все так и происходит. Красные фигуры в голове уже не были столь четкими, постепенно расплываясь в бессвязную массу. Его мысли медленно начал занимать тренер Челси и осознание того, что Артета многого о нем не знал.       Томас успел дважды пробежать мимо его скамьи. Он бежал вокруг пруда, временами переходя на шаг. Редко останавливался, чтобы включить телефон, тыкнуть на экран и положить обратно в карман. Ещё реже — чтобы посмотреть на звёзды, на удивление весьма различимые над британской столицей. Но ни разу немец не посмотрел на баска, словно забыв о его присутствии. Микеля это не задевало. Сам же он не мог оторвать взгляд от Томаса, пристально наблюдая. Приятная тяжесть и усталость обволакивала его разум. Мысли его занимал лишь бегущий вдоль воды Томас, шуршащий звук гравия и сияющая на небе луна, окружённая россыпью звезд. Веки были столь тяжелы, что Микель уже не мог понять, где грань между обрывистым сном и реальностью, но он с упоением сливался с этим ноющим чувством, столь долгожданным и желанным. Где бы мыслями он не находился, перед глазами все стояла лунная дорога, по которой бесконечно бежал силуэт, и стоит ему остановиться, как тысячи сверкающих самоцветов упадут на землю и поглотят все вокруг.       Прошли сотни лет, прежде чем он проснулся от внезапно прогнувшейся скамейки. Томас сел рядом, достав из кармана небольшую бутылку с водой. Закончив, он откинулся на спинку и взглянул на Артету, спросив про время. Микель без единой мысли в голове посмотрел на часы. 00:45. Прошло пятнадцать минут. — Не мое, конечно, дело, но выглядишь ты уставшим. Мне вообще показалось, что ты все это время спал, сидя с открытыми глазами. — Я просто задумался. Точнее, наоборот, ни о чем не думал, — Микель устало потёр переносицу и улыбнулся, — давно я не испытывал подобного. — Не можешь отбросить мысли из-за стресса?       Баск кивнул. Томас молча посмотрел на него и поднял взгляд наверх. Над ними сияли созвездия Персея и Андромеды. — Попробуй медитацию. Отлично помогает. — Три раза в неделю, с утра по полчаса, — Микель тоже поднял лицо к небу, — обычно я концентрирую мысли в один сгусток, а не избавляюсь от них. — И то верно, — Томас вытянул руку и ткнул пальцем в мерцающую точку, — что это за звезда? — Я не разбираюсь в астрономии. — Я тоже, — Тухель слегка прищурил глаза и опустил руку, — да и в школе особо не слушал. Для меня все яркие звёзды — полярные. Не советую брать меня с собой в поход.       Микель усмехнулся. На небе все продолжала сиять неизвестная им звезда. Томас, казалось, пытался найти Малую Медведицу и ее путеводный хвост, а Микель просто смотрел на картину безграничного космоса, искаженную земной атмосферой. Давно он не наслаждался ее красотой, которая все это время висела над его головой. Микелю хотелось уснуть прямо здесь и прямо сейчас, под красивой плеядой в зените, но Томас уже опустил голову и встал с места, намереваясь уходить. Артета медленно поднялся следом. — Если не медитация, то попробуй йогу. Или бег, — Тухель, внезапно осознав, махнул головой, — Только не со мной, умоляю, я не это имел ввиду. — Я обычно бегаю по утрам, но я тронут твоим дружелюбием. — Мне просто не нужна компания. Есть вещи, которые я привык делать один, и это одно из них. Ну, ещё плавание, но в этот пруд я бы не рискнул залезть. — Почему ты бегаешь именно ночью? — Помогает расслабиться, особенно после напряжённых игр, — Томас пожал плечами, — Не я виноват, что матчи заканчиваются столь поздно. После пробежки мне как раз хватает сил только добраться до кровати и заснуть. — Ах, да, ты должно быть устал… — Не представляешь насколько. Не хочу показаться грубым, но я всё жду, когда мы попрощаемся и разойдемся.       Микель слегка прикусил губу. Он неловко протянул руку, которую тотчас подхватили и сжали. Артета пытался избежать зрительного контакта, но ладонь все не хотели отпускать. Он поднял взгляд на все смотрящие на него зелёные глаза. В них отражались усталость, лёгкое нетерпение и сияющая за спиной луна. Руку наконец отпустили, и Томас бросил на прощание пожелание спокойной ночи. Микель ответил тем же. Возможно не сразу, возможно тогда, когда фигура в спортивном трико уже скрылась за старинной аркой. Он не мог сказать, услышал ли его немец, или нет, но точно знал, что того это не особо волнует. Его в целом никак не задела их встреча в заброшенном парке посреди ночи. Микель же ощущал себя иначе. Начиная с того, что мысли о футболе отступили и долгожданный сон наконец окутал его. Заканчивая тем, что ему неожиданно понравилась чужая компания.       Он постоял минуту и пошел в сторону выхода, временами закидывая голову и смотря на звёзды. Они мирно мерцали над ним. Если бы Артета мог, то он бы уснул прям здесь, посреди терновника, и чтобы луна служила ему ночником, но здравый смысл не давал ему это сделать. Ему не хотелось уходить, но хотелось вернуться в это прекрасное место. Завтра, послезавтра, и когда-либо ещё. Шагая по тротуару, освещаемый фарами редких машин, Микель втайне надеялся, что сможет ещё раз найти этот парк, сможет ещё раз встретить тренера Челси на пробежке, и что звёзды будут сиять столь же ярко, как сегодня. ________       Бессонница продолжала мучить Артету, несмотря на последовавшие победы в сентябре после международной паузы. На небе менялись созвездия, а Микель все продолжал приходить в парк с прудом, садиться на ту самую скамейку, кивнув в знак приветствия разминающемуся перед пробежкой Томасу, и тихо наблюдать за тем, как он наматывает круги вокруг воды. Казалось, немец принял тот факт, что Артета будет часто приходить сюда, и через какое-то время сам не заметил, как начал невольно поглядывать на входную арку, в ожидании своего собеседника. Томас приходил чуть раньше, Микель уходил чуть позже, и они запомнили это. Закончив, Тухель всегда садился рядом, доставал бутылку воды и начинал неспешный разговор. Они болтали обо всем на свете, но никогда не затрагивали работу. И они точно не обсуждали прошедшие матчи Арсенал-Челси.       Томас продолжал время от времени предлагать Микелю занятия, в теории способные избавить того от бессонницы. Сложно было сказать, занимался ли Тухель этим от безделья, или он искренне хотел помочь коллеге, но тренеру Арсенала было приятно такое внимание. Пускай ничего из предложенного не срабатывало лучше ночной прогулки. Не чини, пока не сломалось. Как-то немец упомянул арт-терапию, от которой Артета вмиг отмахнулся, пробормотав, что и так в свободное время рисует. Это стало роковой ошибкой, после которой Томас не мог от него отстать, умоляя показать свои работы. Микель на следующий день неловко вручил свои черновики. Он все ждал, когда его поднимут на смех, но тренер Челси вдумчиво начал листать изрисованные каракулями на полях листы из-под прошлогодних отчётов. Иногда останавливался, чтобы оглядеть все детали. Там было полно небрежных портретов игроков Арсенала, по пояс и в полный рост, в статике и динамике, словно иллюстрации к тактическим расстановкам. Затем шли предметы с рабочего стола, вид из окна офиса и кабинета, маленький кусочек стадиона, эмблемы английских клубов. Особенно умилил набросок Гуннерозавра.       Среди прочего попался и лист со старым отчётом для Сити. На нем, возле печатного текста, был нарисован профиль Пепа Гвардиолы. Томас задержал взгляд на этом рисунке. Микель вспомнил, что рисовал не по памяти, а с натуры, наблюдая со стороны, как Пеп работал за ноутбуком. От того набросок получился особенно удачным. Тухель на минуту завис над портретом. Артета уже хотел сам перелистнуть страницу, но Томас, не сказав ни слова, продолжил просматривать и, закончив, отдал папку Микелю. Он был восхищен. Да, баск рисовал примитивно, но творческая натура прослеживалась даже через такие кривые эскизы. Томас хорошо чувствовал это, ведь он обожал искусство — ходил на выставки, мог различать стили и направления, а дома иногда пролистывал книги по архитектуре и дизайну. Микелю же просто нравилось рисовать, но он мог поддержать разговор, спасибо Амайе за бесконечные рассказы про свою учебу на дизайнера.       В дни выездных матчей они не встречались. Однако, эти паузы приходили только на пользу: им было что рассказать нового. И снова не затрагивая клубный футбол. Старый парк покрылся медной листвой, а ночи становились холоднее. Легкий запах сырости и гнили витал над прудом. В пасмурные дни небо застилала светлая дымка, скрывающая ночные светила, так что они не задерживались долго. Зато в безоблачные ночи Микель засекал десять минут, вместо пятнадцати: Томас завершал пробежку раньше и спешил присоединиться к нему на скамейке. Они начинали свой разговор с того, что обсуждали последний раз, будь то вчера или три дня назад, словно запуская часы на отложенной шахматной партии. — Окей, а что из последнего прочитанного тебя зацепило? — задал однажды вопрос Томас, продолжая начатый разговор о книгах. Он натянул повыше свой снут, боясь простудиться. — Учебник физики для средней школы, — предвидев чужой смех, Микель быстро добавил, — там есть карта звездного неба, не смейся. Ты же постоянно спрашиваешь про то или иное созвездие. — И ты в правду заморочился, вместо того, чтобы пропустить мимо ушей. Еще бы отчет с инфографикой принес.       Артета нисколько не обижался на подколы Тухеля. В них никогда не было и капли злобы, и он привык к сарказму и ехидной улыбке также быстро, как и к забавному немецкому акценту. — И что это за звезда?       Томас ткнул пальцем в сияющий над ними газовый шар. — Мирфак, альфа Персея. Про нее ты спрашивал в первый день. — Я знаю, я помню ее. А вот рядом с Персеем Андромеда, упирающаяся головой в Пегаса, — Томас быстро водил тонкими пальцами по небу, направляя взгляд удивленного Микеля, — Кассиопея и Цефей неподалеку. И Овен, твое созвездие, тоже. — Откуда ты… — Я чуток соврал, говоря, что не разбираюсь в звездах, — зеленые глаза хитро блеснули в ночной полутьме, — И в походы я ходил не раз. Я не со зла. Просто хотелось, чтобы ты сам взглянул на небо и насладился его красотой.       И Микель действительно с наслаждением наблюдал за меняющимися на горизонте звёздными плеядами. Их молчаливое мерцание успокаивало его вечно работающий мозг. Отраженный полумесяц мирно качался на воде.       Томас начал рассказывать много историй со своих походов в горы. Как он выезжал со школьной группой в ближайший лес, недалеко от родного Крумбаха. Как они с друзьями, будучи сокомандниками в Аугсбурге и Штутгарте, выбирались с палатками на природу. Как его Майнц провел неделю в швейцарских Альпах. И все истории заканчивались тёплыми воспоминаниями о бесконечных беседах у костра под звездным небом. В голосе Томаса чувствовалась какая-то бесконечная грусть, и Микель не мог не заметить этого. Тухелю явно не хватало подобного здесь, в Лондоне, но он был рад, что хоть звезды везде одинаковые. Он замолчал и посмотрел наверх, словно перемещаясь во времени в те дни, когда он был моложе, а жизнь казалась проще. Невозможно словами объяснить те чувства, которые связывают человека с его воспоминаниями. Микель не тревожил его, но не мог перестать бросать взгляд на задумчивый профиль. В тот момент он сильно жалел, что не взял с собой ни карандаша, ни бумаги. Однако, хорошо запечатлел это в памяти. На следующее утро, на очередном собрании, Микель сам не заметил как зарисовал в принесенном отчете профиль тренера Челси, окруженный созвездиями Персея и Андромеды.