Время бури, время радуги

Кипарисия, Греция 22 марта 2600 года, раннее утро Море было таким, как тогда - три с лишним тысячи лет назад. Сине-голубой простор сливался с куполом неба настолько плотно, что горизонта не было видно вообще, а далёкие острова казались висящими посередине огромного шара. Лиэлл стояла на террасе белого коттеджа, задумчиво смотря на знакомый пляж и дома Кипарисии. С этим местом было связано столько воспоминаний... Особенно за последние почти четыреста лет. Сколько их будет ещё, лет этих? И сколько тех самых хороших, как те, которые связаны с этим домом? И с этой маленькой деревушкой, которая на юго-западе, почти в четырнадцати километрах отсюда? Она не хотела об этом думать. Не теперь, когда счастье, кажется, достигло своего апогея. Не теперь, когда утреннее солнце прямо говорит ей, что ещё не вечер. Пальцы соэллианки прикоснулись к шершавой стене террасы. И вдруг она почувствовала что-то новое - какой-то вырезанный узор. Это были две небольшие, переплетенные буквы Л и П. "Он всё-таки сделал это". Лиэлл вдруг почувствовала знакомое прикосновение внутри головы - затем в её сознании вспыхнул мягкий и тёплый свет. Ей казалось, что другое солнце озарило пляж и море. Лиэлл ответила своей волной света, затем медленно повернулась. В серых глазах Павла она увидела то же сияние, которое разбудило её на борту «ЗАРИ», сотни лет назад. - Доброе утро, Ли, любимая моя. - Доброе утро, Пашенька. Любимый мой. Айия-Кириаки, Греция 22 марта 2600 года, примерно 10 часов утра - Так ты его встретила именно здесь? Того спартанца, Проклеса, который стал твоим mar'ethielleine? - Да, милый, - улыбнулась Лиэлл. - Именно здесь, на этом кусочке пляжа. А вот там, за твоей спиной, был древний город Эрана, в котором мы с Проклесом жили почти шесть лет. Теперь это место называется Айия-Кириаки. Маленькая деревня, которая входит в общинное сообщество города Филиатра. Они стояли на узком, каменистом пляже, практически на краю влаги. Волны лениво обмывали их босые ступни, вдалеке, на море, было видно несколько парусов. Пляж был совершенно пуст, если не считать двух стареньких рыбачьих лодок, лежащих на песке вверх дном. - Тогда был такой же день, - сказала тихо Лиэлл. Её глаза смотрели куда-то далеко. – И море было таким же, сине-голубым, сливающимся с небом. Я тогда прилетела на Землю после ужасной ссоры с Матти. Мы тогда часто ссорились, ты же знаешь. Павел кивнул. Историю семейных отношений Лиэлл он узнал давным-давно, ещё на борту «ЗАРИ» - и был исключительно рад, что это уже очень древняя история. - Ну да, я тоже рада, - Лиэлл легонько улыбнулась. - Но тогда мне казалось, что я останусь здесь навсегда. Я посадила свой arann вон там, на холмике, и маскировала его под скалу. Потом пришла сюда и долго сидела, смотря на волны. Вдруг кто-то робко прикоснулся моего плеча - я от неожиданности вскочила на ноги и увидела его. Точнее, его глаза - серые, полные утреннего света. Это... это было как... Лиэлл покрутила головой, будто пытаясь кое-что вспомнить. Или найти нужные слова. - Знаешь, Паш... это, конечно, трюизм, но на самом деле все, которые изучают и пишут о mar'ethielleine, не могут точно рассказать об этом. Даже я не смогла ничего написать в своё время - да и не хотелось мне, хотя Риаллт тогда очень просил. Но я отказалась. Это было очень личное... и моё. Лиэлл отрывисто вздохнула, затем поймала его за руки. - Оно слишком долго было моим, - прошептала она. – Пусть сегодня оно станет нашим. Их сознания соединились - и Павел вдруг увидел ту мысленную картину, о которой не смогла написать ни рассказать Лиэлл. "На самом деле, ты права, любовь моя", подумал он ошеломленно. "Об этом невозможно рассказать. Ни на одном языке нет таких слов". - Mar’ethielleine в каком-то смысле влияет и на сознание мужчины, - продолжила Лиэлл несколько минут спустя, - так что я ничуть не удивилась, что он посчитал меня богиней Афродитой, которая околдовала его. Я была на Земле не первый раз, более-менее разбиралась в местных мифах и религиях - но никто меня не величал так, как это тогда сделал Проклес. Пришлось немного повлиять телепатически, чтобы он успокоился, а потом было нужно ещё несколько дней, чтобы убедить его, что я - обычная девушка. Которая, вдобавок, влюблена в него без памяти. Павел только покачал головой, вспоминая свои чувства, когда он увидел разбитый звездолёт на кусочке астероида. - Ну, я не удивляюсь ему, - сказал он. - И вообще-то я в восторге от него. Лишь несколько дней... а ведь мне самому нужна была неделя с лишним. Правда, я никак не жалуюсь, милая. Он нежно поцеловал жену, которая ответила лучезарной улыбкой. - Ну, Проклес всё-таки был спартиатом, так что довольно быстро пришёл в себя. Я даже притворилась, что не знаю греческий, позволила ему учить меня, хотя на самом деле изучила язык уже раньше. Ему это очень нравилось... а потом он пригласил меня в свой дом, представил всем как свою невесту - ему тогда было тридцать два, так что он мог уже жениться. И полгода спустя мы поженились. Я чувствовала себя самой счастливой женщиной во Вселенной... и на какое-то время я почти забыла о Соэлле, Матти, о своих обязанностях Первой Дамы Империи. - Ли, а скажи, пожалуйста - он когда-нибудь узнал, кто ты, на самом деле? - Да нет, я никогда не сказала ему, - Лиэлл медленно покрутила головой. - Он не понял бы, я это чувствовала. Однако... он всё-таки, каким-то шестым чувством осознавал, что я - другая. Я несколько раз невольно прочитала его мысли и узнала, что, несмотря на все мои влияния, он считал меня морской нимфой, которая изволила влюбиться в него. Он кроме своих близких никому об этом не говорил, но я чувствовала, что он этим очень гордился. Так я не стала ему говорить о Соэлле. Я только боялась, что однажды придёт срочный вызов от Матти и я буду вынуждена покинуть Проклеса. Однако, дни шли, потом месяцы и годы - а мой браслет молчал. Наконец я сама начала проверять, есть ли мой корабль на орбите вообще. Он был, конечно, но никаких уведомлений не было. Только потом я узнала, что Матти именно так хотел наказать меня - обрывая связь. Правда, телеметрию моего корабля он проверял каждый день и хорошо знал, где он находится. - Ну, про твоё состояние он подробно знал, наверное, - ухмыльнулся Павел. - Ваша хваленая телеэмпатическая связь... - А вот это я как раз частично блокировала, - Лиэлл подмигнула ему. - Он знал только, что я жива и в сознании. Если я бы и это блокировала - он бы всё-таки прислал за мной свой личный крейсер. Так что я решила не рисковать. - Сложные вы были ребята тогда, мягко говоря, - констатировал Павел философски. - И он вообще не послал тебе даже простое "Привет, сестра, как дела?" - Конечно, нет, - Лиэлл улыбнулась немного грустно. - Но надо честно сказать - я тоже молчала. К счастью, как оказалось потом, дела государства не требовали моего присутствия. Да и вообще в то время Матти хорошо справлялся в одиночку, даже во время государственных праздников. Это только потом он осознал, что моё присутствие в некоторых делах необходимо по закону, традиции, да и просто как члена семьи и самого близкого человека. И тогда моя относительная свобода резко прекратилась. Она замолчала, протянула Павлу руку - и они медленно пошли по пляже обратно в направлении Кипарисии. Было уже десять утра, солнце светило ярко, над головой кричали чайки. Ветер с моря усилился, развеивая длинные волосы Лиэлл. Какое-то время они шагали молча, наконец Павел решился спросить: - Ли... а у вас были дети? Соэллианка быстро взглянула на него, затем прикусила губу. Её глаза резко потемнели, и Павел пожалел, что не успел прикусить свой длинный язык. - Да ничего, Пашенька, не надо извиняться, - Лиэлл поцеловала его в щёку. - Нет, у нас не было детей. Ты же помнишь, что нам в своё время пояснял Риаллт - про различие хромосом, противостояние генов и всё такое. Короче, в нашем с тобой случае он ошибся. А вот в нашем с Проклесом - он был бы прав. И знаешь... может быть, так было лучше. Глаза Лиэлл стали почти чёрными. Павел остановился и обнял её, чувствуя, как сильно она дрожит. - Ли... может, не стоит вспоминать дальше. Я же когда-то говорил тебе - надо помнить только счастье, которое мы все дарили тебе. Остальное... - Остальное — это тоже часть меня, Паш. Я не могу и не хочу забыть это. Но в одном ты прав - счастье, оно самое важное. И любовь, которую вы все мне дарили. Позволь, на этот раз я расскажу тебе... всё. Она смахнула слёзы и её глаза снова стали сине-голубыми - как море рядом. - Проклес дарил мне и счастье, и любовь - всю, которая у него была. И когда он уходил на войну, он сказал мне: "Я вернусь к тебе, милая, что бы не случилось. Даже если не смогу вернуться лично - я вернусь в дуновении ветра, в шуме волн или просто во сне. Только ты жди и не забывай меня. Я вернусь, я никогда не покину тебя". Лиэлл подняла руку, будто дотрагиваясь к дуновениям утреннего бриза. - Он был тяжело ранен в одном из многих военных походов Первой Мессенской войны. Тогда, в тот день, когда его привезли домой... мне казалось, что мой мир кончился. Я делала всё возможное, чтобы спасти его, но у меня не хватило ни сил, ни знаний... и я потеряла его... упала в обморок, лежала без чувств почти два месяца. Меня уже хоронить хотели, но мать Проклеса запретила - и когда я пришла в себя, все посчитали это вмешательством богов. Я решила воспользоваться тем, что почти вся родня мужа считала меня нимфой и устроила своё возвращение в подводные края, затем ночью улетела на Соэллу. Она снова задумалась на мгновение, а потом добавила тихо. - Матти, надо честно сказать, очень обеспокоился. У меня тогда был такой вид... Риаллт сразу же утащил меня в Клинику Неррлиота. Для него это был редкий случай - u'lienn aur'llear у нас тогда уже не бывало, последние случаи были в Четвёртом Поколении. Ну и вот, у Первой Дамы случилось... и не только это, ещё и mar'ethielleine, какого во всей истории Пяти Поколений не бывало. У меня не было сил протестовать, я соглашалась на всё, что требовали от меня врачи... и потом только оказалось, что правильно сделала. Знаешь, много лет спустя я ушла в это затмение второй раз, очень надолго... и меня еле-еле вытащили обратно. Как сказал Риаллт, им пришлось тогда со мной бороться, буквально - так как возвращаться я не хотела. Но те исследования, после потери Проклеса, им очень помогли, поэтому они смогли вернуть меня. В ей снова потемневших глазах блеснули слезы. Павел обнял её, хотел что-то сказать, утешить - но Лиэлл прижала палец к его губам. - Спасибо, милый, уже всё в порядке. Спасибо, что выслушал меня. Она улыбнулась ему - и в её глазах вдруг замерцали искорки. - А знаешь, мы с Проклесом тоже несколько раз были в Кипарисии. Только тогда этот город звали Аркадией и там не было никаких коттеджей. Зато там был большой рынок и можно было купить всякие красивые побрякушки... Кстати, в наше время рынок находится на том же месте, знаешь? А давай, мы сходим туда сегодня! - Не вижу, почему бы благородной леди не сходить на рынок, - Павел церемонно поклонился ей. - Однако, я вам напоминаю, элиана Лиэлл, что вечером мы планировали улететь в Австралию. Так что если вам нужно что-нибудь купить - тогда надо спешить. Лиэлл ответила изящным реверансом. - Тогда я прошу вас вызвать флиппер, эллеан Павел. Они переглянулись и одновременно прыснули, затем Павел набрал код на своём браслете. Спиннерс Корнер, Австралия Коттедж Копаныгиных у Сирения Лейн 23 марта 2600 года, 17:40 по местному времени Коттедж Копаныгиных у Сирения Лейн не изменился снаружи за все эти годы. Он остался таким же изящным и уютным, каким Лиэлл запомнила его тогда, когда они с Павлом первый раз прилетели к Кате и Мишке. Он по-прежнему упирался в пляж четырьмя столбами большой террасы, которая была предметом тихой зависти всего квартала - лишь у двух других домов в Спиннерс Корнер были такие террасы, причем заметно меньше. Зато внутри дом несколько раз перестраивали - первый раз это случилось, когда у Копаныгиных появилась приёмная дочь, Надя. Теперь, когда она с мужем поселилась в своём доме в Богола Эстейт, Михаил с Катериной готовились к очередной перестройке. - На этот раз это будет коттедж в пенсионерском стиле, - шутили они, хотя на самом деле на пенсию пока не собирались. Изо всей бывшей команды «ЗАРИ» штатными пенсионерами явились только Павел и Фёдор - первый по состоянию здоровья, второй по уставу СБ ООН. Не изменилась и традиция, согласно которой они каждый год встречались здесь, в канун дня рождения Кати - семеро из «ЗАРИ» и соэллианка, которую они нашли столетия назад, в разбитом звездолёте на одиноком астероиде. Их дети и внуки обычно приезжали день спустя, чтобы, как шутливо говорили, "у предков было время для воспоминаний". Тот же был и большой круглый стол, на которым горело несколько свечей. Всё было, как тогда, десятки лет назад - когда они первый раз встретились здесь после Первой Сьеннской войны. Лиэлл задумчиво смотрела на море и на первые звёзды, которые уже показались на темном небе. Над пляжем неслись слова очередной песни - Михаил и Катерина, как обычно, решили устроить небольшой концерт. "Покроется небо пылинками звёзд, И выгнутся ветки упруго. Тебя я услышу за тысячу вёрст. Мы эхо, мы эхо, Мы долгое эхо друг друга... Мы эхо, мы эхо, Мы долгое эхо друг друга..." Они пели дуэтом, что случалось довольно редко. У Михаила был отличный тенор, но он обычно только играл на гитаре, обосновывая это тем, что не хочет портить прекрасного Катиного меццо-сопрано. Однако, эта песня просто требовала дуэта - и у них, как всегда, получалось прекрасно. "И мне до тебя, где бы я ни была, Дотронуться сердцем не трудно. Опять нас любовь за собой позвала. Мы нежность, мы нежность, Мы вечная нежность друг друга... Мы нежность, мы нежность, Мы вечная нежность друг друга." "А ведь это правда", - подумала вдруг Лиэлл. - "Эта песня - о нас всех. И что бы не случилось, мы всегда дотронемся сердцем друг друга. Этого не смогла изменить даже эта чудовищная тахионная спираль, которая разлучила нас на триста лет. Этого не смогла изменить ни потеря личности, ни даже война." Михаил сильнее ударил в струны гитары. Музыка из соэллианского кристалла Катерины тоже прозвучала громче. "И даже в краю наползающей тьмы За гранью смертельного круга Я знаю, с тобой не расстанемся мы. Мы эхо, мы эхо, Мы долгое эхо друг друга... Мы эхо, мы эхо, Мы долгое эхо друг друга..." "Я бы так хотела на это надеяться... и сидеть с вами здесь вечно, в круге света свечей..." Лиэлл почти незаметно смахнула слезу. И в то же мгновение она почувствовала теплое прикосновение внутри головы. "На самом деле так и будет, Ли. Это правда. Мы никогда не расстанемся, любимая". В ответ она легонько пожала Павлу руку. Тем временем Катя и Мишка закончили петь. Над пляжем прокатились аплодисменты - как оказалось, у подножья террасы сидело полтора десятка жителей квартала Спиннерс Корнер, которые пришли послушать небольшой концерт. - Честно говоря, вы бы могли выступать в музыкальных залах всего мира, - сказала Юля, вытирая слезы платочком. - Прекрасная песня, правда. - Петь друзьям намного легче, - ответил Михаил. - Но случались и концертные залы, несколько раз. Правда, не мировые. Но в Нарума нас хорошо знают. И в Арджтаун, кстати, тоже. Катерина только застенчиво улыбнулась, пряча свой кристалл в футляр. Фёдор, который тоже растрогался, но не хотел, чтобы все это заметили, поднялся с бокалом в руке. - Ну что ж, ребята, мы лирично поразвлеклись, но теперь давайте поздравим наших профессоров с успешной расшифровкой таинственного сигнала. Варь, Вить - мы очень за вас рады. За успех! Все встали и исполнили тост - как обычно, апельсиновым соком. Затем Фёдор, который явно любопытствовал, продолжил: - Ну, ладно, мы уже кое-что узнали из новостей, но скажите, пожалуйста, что вас так надолго задержало в Питере? Шумно отмечали всей командой, что ли? - Немного отметили, правда, - улыбнулся Виктор. - Хотя на самом деле мы обсуждали не сам сигнал. То, что теперь показывают в новостях, мы знали уже месяц назад. Все в изумлении уставились на него. - Так, с этого места поподробнее, пожалуйста, - к Катерине первой вернулся дар речи. - Что за тайны там у вас? Почему в Центре в Арджтауне никто ничего не знал? Виктор с Варей одновременно развели руками. - Кать, ты же знаешь, - сказал Середа извиняющимся тоном, - что сигнал очень сложный и длинный. Наша команда просто хотела всё проверить, прежде всем объявить хотя бы частичный успех. И, кстати - он на самом деле частичный, так как расшифровали мы всего лишь 70%. Остался четвёртый слой целиком, да и в третьем ещё несколько дырок осталось. Работы нам ещё хватит, не беспокойся... - Я вообще удивляюсь, что мы настолько быстро справились с этим сигналом, - сказала Варвара задумчиво. - Ведь его приняли только полтора года назад. Помните, какие были заголовки в новостях? - Ну да, - засмеялся Фёдор. - Не хуже, чем после нашего возвращения с Кассиопеи. Я вот только надеялся, что это не будет снова какой-то сигнал бедствия. - Не будь у нас Великого Глаза, мы бы его никак не засекли, - заметил Михаил. - Он длинный, да ещё почти на уровне помех. Хорошо, что этот парень, Стас Зелинский, решил проверить эти помехи и загрузил их в компьютер. Иначе мы бы никогда ничего не узнали. Все дружно закивали. Историей сигнала Щита-Кентавра вся Федерация жила уже почти два года. Его засекли на новой радиоастрономической станции BEYE-02145, находящейся на околосолярной орбите вне площади эклиптики. Благодаря своему положению, а также очень богатому набору оборудования, станция проводила постоянный перехват сигналов на всех известных волнах и диапазонах - в том числе и сверхсвязи. Станция была запущена два с половиной года назад в рамках одного из проектов "Далёкой Радуги". Первые результаты её работы привели учёных Федерации к восторгу, который можно было сравнить с впечатлением от первых снимков космического телескопа Хаббла, в далеком двадцатом столетии. Из-за своих позывных станция с легкой руки какого-то журналиста была названа Великим Глазом - и так и осталось, хотя сотрудники "Радуги" шутили, что это, скорее всего, Великое Ухо. Сам сигнал был зарегистрирован в двадцатом диапазоне сверхсвязи, и его изначально действительно посчитали помехами. Однако один из дежурных астрономов, Станислав Зелинский, заметил, что у этих помех бывают странные "пики" - и решил их проанализировать. Сначала у него ничего не получилось, тем более что в некоторых диапазонах сверхсвязи раньше уже было замечено нечто похожее. Однако молодой человек не сдавался - и после двух месяцев работы он доказал, что у "помех" есть повторяющийся код. После дополнительного фильтрования и усиления сигнал был полностью зарегистрирован. Только тогда оказалось, что у него очень длинный период - двадцать три часа, одиннадцать минут и шесть секунд. Кроме того, учёных удивила сложность передачи - в ней было обнаружено сто двадцать восемь символов, причем отнюдь не бинарных, у каждого было до четырёх уровней. Вдобавок у сигнала были "слои" - будто четыре разных, но тесно связанных с собой пространств данных. Из-за вероятного места происхождения таинственную передачу назвали сигналом Щита-Кентавра. Расшифровку поверили Центру Исследований Дальнего Космоса в Cанкт-Петербурге, так как там были установлены самые мощные компьютеры "Далёкой Радуги". Параллельно обработкой сигнала занимался и соэллианский Центр - благодаря этому довольно быстро удалось хотя бы частично прочитать содержание передачи из соседнего рукава Млечного Пути. - Ну и жуки вы, - сказал Павел насмешливо. - Ничего друзьям не сказали. Варвара только пожала плечами в ответ. - Паш, ну ты же знаешь правила "Радуги" не хуже меня, - сказала она. - Кроме того, мы не хотели совершить ошибку. Лучше всё проверить-перепроверить, чем потом оправдываться. Мы же это ещё на борту «ЗАРИ» соблюдали, ты помнишь? - Ладно, уже ладно, Варь, я пошутил, - улыбнулся Павел. - Вы крутые молодцы, вы справились. Но теперь расскажите про первые выводы, так как в новостях в основном царит фантастика. - Ну что ж, мы прежде всего в восторге от картин, даже если они пока чёрные-белые, - начала Варвара, включая при этом планшет. Над столом появилась "плоская" голограмма с пейзажем какой-то планеты и странным зданием посередине. - Вот вам и Музей, о которым все говорят постоянно уже два дня. Здание, названное Музеем, было построено на плоскогорье. Оно напоминало гигантский купол, рядом с которым было построены конструкции, очень похожие на комплекс спутниковых и телеметрических антенн. Вдалеке были видны высокие горы, по левой стороне - что-то вроде леса. Растения были удивительно похожи на земные сосны. - Мы довольно легко расшифровали первый и второй слои сигнала, благодаря чему мы смогли определить две вещи, - продолжила Варвара. - Во-первых, мы подтвердили, что источник действительно находится в Рукаве Щита-Кентавра на расстоянии примерно 66 тысяч световых лет. - Ну ничего себе расстояние, - присвистнул Фёдор. - Уважаю. - Во-вторых, мы узнали, что планета Музея очень похожа на Землю, - Варвара улыбнулась в ответ на замечание Фёдора, - и что среда внутри Музея стабильна и пригодна для всех гуманоидов Федерации. Кроме того, там есть и другие телеметрические данные, о которых я пока говорить не буду - так как третий слой оказался самым интересным. Она повела рукой над планшетом и над столом начались перематываться голограммы внутренних залов здания. - Теперь понимаю, почему назвали его Музеем, - пробормотала Юля, смотря на картины завороженным взглядом. - Назвать по-другому просто невозможно. В большинстве своим залы были загружены стеллажами, на полках которых стояли неизвестные предметы. Многие из них были похожие на скульптуры, но были там и какие-то сложные механизмы или устройства неизвестного назначения. Большинство стеллажей были буквально завалены этими таинственными объектами аж по потолок. Однако на нескольких картинах были видны почти пустые залы, в которых один-единственный предмет лежал прямо на полу или парил в воздухе, причем точно посередине, совсем независимо от своего размера. Были и залы совершенно пустые, которые отличались от других лишь стенами, расписанными сложными узорами. Варвара остановила просмотр изображений. Все задумчиво смотрели на последнюю картину, на которой был виден зал с единственным предметом посередине - чем-то мелким, с виду напоминающим ожерелье с большим кулоном на цепочке. - Варь, а скажи, пожалуйста, почему все эти картины чёрные-белые? - спросила Юля после минуты молчания. - Хороший вопрос, Юль, - улыбнулась ей Варвара. - Если честно, мы пока не знаем. Возможно, они просто такие по принципу тех, кто их создал. Но мы с Витькой считаем, что раз сигнал не совсем расшифрован, тогда информация о цветовой гамме может находиться в четвёртом слое. Так что надо ещё немного подождать, может быть, мы увидим эти слайды в лучшем качестве. - Это действительно похоже на хранилище знаний и объектов культуры, - сказала Лиэлл. - А сколько их вообще, этих картин? - Тысячи, - ответил Виктор. - Не всё ещё расшифровано, но уже можно определить, что их 131 072. Это число тоже о многом говорит. - Конечно, это же два в семнадцатой степени, - кивнул Михаил. - Я уже заметил, что у создателей Музея есть удивительная тяга к числам — степеням двойки. Если считать, что на каждый зал выделили по картине, тогда здание этого музея или хранилища должно быть просто гигантским. - На самом деле так и есть, хотя некоторые залы были засняты по несколько раз, в том числе и само здание, - сказала Варвара. - Но это не меняет главного факта - в Музее более ста тысяч залов разных размеров. Причем их порядок и расположение напоминают сложный лабиринт. - И что, там действительно нет никаких надписей или звукозаписи? - поинтересовался Павел. - Они поклонники поговорки "Одна картина стоит тысячи слов", что ли? - Возможно, всё это находится в четвёртом слое сигнала, как сказала Варя, - предположил Фёдор. - Мне как-то не хочется верить в немое кино в виде сбора чёрно-белых слайдов от цивилизации, которая смогла построить такую просторную хату, заполнить её всяким добром по потолок, да ещё сообщить об этом всей галактике. Кстати, почему мы только теперь засекли этот сигнал? - Потому, что раньше у Федерации не было ничего похожего на Великий Глаз, - ответила Лиэлл, прежде чем Виктор успел открыть рот. - Даже у нас, Федь, так как мы просто не интересовались этим. Она прикусила губу. Павел успокаивающе пожал её руку и обратился к Виктору: - Вить, но ведь вас с Варей задержало не только то, что вы всей командой торжественно отмечали заявление о расшифровке, - сказал он. - Мы же все видим, что у вас есть ещё новости. Виктор кивнул, затем попросил Варвару передать ему планшет. Над столом возникла, на этот раз разноцветная, голограмма Млечного Пути. - Как вы, наверное, знаете, - начал Середа, - шесть лет назад в "Далёкой Радуге" стартовал проект "Магелланов путь". Главной целью была разработка технологии гиперпрыжка, длина которого пробивала бы Барьер Эриэлл Дар Вэлларн - то есть 24607 световых лет. Одновременно были запущены работы для создания прототипа звездолёта, который смог бы выполнить такой гиперпрыжок. Виктор сделал небольшой перерыв и ввёл какие-то данные в планшет. На голограмме Млечного Пути появилось несколько красных меток. - После построения Великого Глаза были проведены сканирования и радиоперехват по всем возможным диапазонам, в том числе и по сверхсвязи, для определения целей и маршрутов потенциальных экспедиций, - продолжил Виктор. - За два года было засечено несколько интересных мест, в основном в Рукаве Щита-Кентавра. Среди них был засечен и Музей, который вы только что видели. На голограмме появилась ещё одна метка, на этот раз оранжевая. - И тут мы приходим к причине того, что нас задержало в Питере, - сказал Виктор тихо. – Нам, то есть бывшей команде «ЗАРИ», предложили участие в одной из экспедиций "Магелланова пути". Точнее, в той, которая отправится к Музею. На террасе воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумом моря. Все обменялись взглядами, причем немного ошеломленно. Такого сюрприза никто не ожидал. - Минуточку, Вить, - сказал наконец Павел. - Поясни, пожалуйста, как мудрецам из "Радуги" удалось вычислить курсы на таком расстоянии, причем туда и обратно? - Витя, даже у нас такое не очень получалось, именно из-за Барьера Эриэлл Дар Вэлларн, - добавила Лиэлл, всем усилием воли скрывая дрожь в голосе. - Конечно, мы пытались, но всегда появлялись неожиданные эффекты, включая временные петли и другие временно-пространственные парадоксы. Ты хочешь сказать, что вы всё это одолели? - Ну, частично да, по крайней мере так убеждает главный директор проекта, Дирк ван дер Ваарт, - ответил Виктор. - Ли, ты же знаешь результаты полётов автоматических зондов, эти отчёты были известны всем. "Радуга" запускала их в два рукава нашей галактики, самый дальний полёт - это 80 тысяч световых лет с лишним. Да, был разброс - самый большой в несколько месяцев - но кроме одного они все вернулись, и ни один зонд не вернулся раньше, чем улетел. И серьёзных повреждений тоже не было. - Все зонды вернулись? - спросила Катерина. - Я видела отчёты, Вить, и не всё было настолько хорошо, как ты говоришь. - Ну, я же сказал, что нет, - Виктор потер виски, затем проверил что-то в своём планшете. - Судя по последним данным, один из зондов - тот, который был запущен на расстояние семидесяти тысяч световых лет, - опаздывает уже на год и пятнадцать дней. Однако в основное время миссии с ним была непрерывная связь. - И нам предложили лететь в такую даль, не имея уверенности в том, что мы вернёмся? - удивилась Юля. - Они что, совсем с ума сошли? А может, этот зонд уже вернулся, только в далёком прошлом? Ведь это теоретически возможно! Виктор ответил не сразу. Он поднялся, подошёл к перилам террасы и какую-то минуту смотрел на море. Наконец он повернулся и сказал тихо: - Друзья, технология прыжка "туда" нам уже известна. Так что главная предпосылка этих миссий - полёт в одну сторону, со сроком исследований до тридцати-сорока лет. Предполагается, что за это время технология прыжка "обратно" будет полностью изучена и экспедиции смогут вернуться домой. - Вить, но ведь это означает, что... - Да, Кать, ты права, - кивнул Виктор. - Для нас это будет путешествие в одну сторону. На всю оставшуюся жизнь. Нашей главной задачей будет изучить Музей и, если там кто-то есть, вступить в полноценный контакт. А если никого нет - действовать по обстоятельствам или собственным намерениям и передавать информацию на Землю, пока... пока это будет возможно. Лиэлл почувствовала, как ледяной клинок всё глубже вонзается в её сердце. Она глубоко вдохнула, чтобы успокоиться, и в то же мгновение почувствовала прикосновение руки Павла. Он легонько пожал её ладонь - и лезвие в сердце мгновенно исчезло. "Я тебе обещал, Ли." - Возможно, я что-то путаю, - после минуты молчания отозвался Фёдор, - но ведь зонды использовали маяки, по которым они и возвращались обратно. Тогда мой вопрос - почему бы не вернуться раньше, по таким же маякам? - Дело в том, Федя, что дорога "обратно" при превышении Барьера Эриэлл Дар Вэлларн не обязательно такая же, как дорога "туда", - пояснил Михаил. - Именно тут же начинаются все эти время-пространственные парадоксы, о которых упомянула Ли. Кроме того, зонд - это не корабль с людьми, всё-таки. У него размер намного меньше, поэтому и вероятность всяких парадоксов уменьшается экспоненциально. Я прав, Вить? Виктор кивнул в ответ и собрался было ответить подробно, но его перебила Юля. - Знаете, я не очень понимаю всю эту абракадабру, но как врач скажу вам – прыжок на таком расстоянии это примерно два года с лишним в гипер. Я не представляю себе столь длинного пребывания в гиперпространстве без ущерба для здоровья. - Юль, на всех кораблях будет отдельный отсек для криокамер и всё нужное оборудование, - ответила Варвара. Юля хотела ещё кое-что сказать, но её перебил Виктор: - Я хочу добавить, что нам не обязательно лететь туда, - он снова вывел над стол голограмму с предложениями возможных экспедиций. - Как вариант, мы можем выбрать любую миссию. Однако, все эти полёты рассчитаны как минимум на десять до двадцати лет, так что для нас это всё-таки путешествие в одну сторону. Несомненно, полёт к Музею - самый интересный. Так или иначе, решение исключительно за нами. - Витя, ты всерьёз считаешь, что только вы в праве решать этот вопрос? - спросила тихо Лиэлл. Её губы заметно дрожали. - Я знаю, что даже Федька, который попал на борт «ЗАРИ» в виде космического "зайца", получил разрешение от своих родителей. И все ваши семьи дали тогда своё согласие на ваш полёт. А теперь... теперь вы хотите решать всё сами? У вас есть теперь свои семьи. Их мнение - не считается? Виктор успокаивающе поднял руку. - Ли, прости, я неправильно высказался. Я имел ввиду не только бывший экипаж «ЗАРИ», но всех нас. Но всё-таки... нам сделали предложение, на которое надо ответить. И я подумал, что сначала мы должны обсудить его в нашем узком кругу, и только потом – со всеми остальными. Он замолк и задумался, будто стараясь подобрать нужные слова. - Знаете, когда нам с Варей сказали обо всем этом, мы снова почувствовали зов звёзд. Как бы это пафосно не звучало, но он был в нас всю нашу жизнь. Это он повёл нас всех к Кассиопее, именно тогда звёзды навсегда вошли в нашу кровь. И несмотря на то, что прошли столетия, этот зов не слабеет... Именно потому мы и обещали от имени остальных, что встретимся всей нашей семьей и обсудим этот вопрос. Поэтому я, согласно давней традиции команды «ЗАРИ», прошу вас всех всё-таки высказаться сразу. Давайте начнём, как обычно, с первого пилота. Павел даже не успел открыть рот, когда Фёдор поднял руку. - Командир, давай не будем соблюдать древние обычаи, - сказал он. - Я всегда в этом кругу ораторов говорил последним. Поэтому, Паш, если можно, я бы хотел сегодня взять слово первым. Все с изумлением смотрели на необычно серьёзное лицо Лобанова. Павел только развёл руками - мол, давай, говори. Наконец и Виктор одобрительно кивнул. - Ну что ж, Федь, начинай. Лобанов поднялся, подошёл к перилам террасы и какое-то время смотрел на пляж и море. Вечер был спокойным, хотя с моря уже подул легкий бриз. Фёдор повернулся и легонько улыбнулся всем. - Начну с того, что в одном я согласен с Витей - звёзды вошли в нашу кровь. Я это понял после нашего возвращения с Варианы, когда мы не могли дождаться назначения в ближайшую экспедицию и согласились на ту довольно скучную работу на лунах Урана. Я это чувствовал во время того несчастного полёта на «Эвридике», и даже во время возвращения на Землю, ещё когда был Тео Челлтом. Сорок с лишним лет назад, сидя на берегу Тибра вечером того дня, когда Пашка с Гео улетели на Соэллу встретиться с Ли - я сказал себе, что когда-нибудь я вернусь туда... к звёздам. Он успокаивающе улыбнулся Лиэлл, которая смотрела на него полными слёз глазами. - Знаешь, Вить... - продолжил он после короткой паузы. - Если бы я получил такое предложение после нашего возвращения со Сьенны или даже немного позже - я бы вообще не задумывался. Мы тогда чувствовали себя изгоями, чужими в мире, который нас боялся и которого мы тоже боялись. Звёзды звали меня тогда с чудовищной силой, и я думаю, что у многих из нас были те же чувства. Если бы тогда нас отправили в далёкий путь, даже в одну сторону - думаю, все мы согласились бы безо всяких колебаний, и даже без бурного обсуждения. Он медленно прогулялся вокруг стола, внимательно смотря на голограмму галактики с красными метками, затем остановился и развел руками. - Однако, никто тогда не рискнул отправить нас в такое путешествие, да и возможности наши были в то время сильно ограничены. Мы остались, постепенно вернули свои личности, наладили отношения, пустили, можно сказать, корни. Да, звёзды по-прежнему звали нас, но эта песня изменилась. Я не хочу этим сказать, что отказался от них. Нет, наоборот - я понял эту свою мечту пять лет назад, стоя здесь, на террасе этого дома. Я тогда смотрел на вас, и я понял, что настоящие звёзды - это моя семья, это вы все. Вы - мои звёзды, которые совсем рядом. Короче, Вить - я отказываюсь от участия в этом проекте. Давай оставим эту мечту другим. Фёдор сел. Прежде чем Виктор успел прореагировать, поднялась Катерина. - Я слишком много потеряла среди звёзд, - сказала она тихо, - и слишком длинным был путь, по которому я шла к счастью, которое теперь у меня есть. И я никак не хочу его потерять снова. Нам с Мишей хватает теперь этих звёзд, которые мы видим через окна нашего дома. Я отказываюсь от этого полёта. - У меня есть несколько чисто технических сомнений насчёт этой экспедиции, но я не стану их озвучивать, - отозвался Михаил. - Вместо этого я скажу так – давным-давно я дал слово Кате никогда больше не оставлять её. А потом, много лет спустя, я дал такое же слово одной маленькой звёздочке - той, которая пришла к нам, когда уже казалось, что надежды больше нет. Так что моё решение - как у Кати. - Вить, я против этого полёта не только потому, что я не намерена бросить свою семью, - вступила Юля. - Я против этой экспедиции также как врач, а может быть, даже прежде всего как врач. И я лично думаю, что начальство "Далёкой Радуги" слишком горячится. Даже люди из так называемой "Первой Генерации" вряд ли смогут полететь в этих условиях. И думаю, что соэллиане тоже не будут рисковать. - Юль, но ты же знаешь, что на борту будут криокамеры, - сказал Виктор неуверенно. - Экипаж просто будет спать во время прыжка. - Вить, ты меня не понял, да и не позволил мне высказаться в самом начале, - ответила спокойно Юля. - Примерно год назад в клинику Джемелли поступил запрос про возможный длинный полёт в гиперпространстве, в том числе с использованием криокамер. Я не буду тут углубляться в подробности, но общий результат нашего анализа был отрицательным. Конечно, за этот год многое могло измениться, технического прогресса никто не отменял. Но я о таком не слышала, поверь мне. - Кажется, на Соэлле что-то разрабатывали в этом вопросе, - сказала Лиэлл. - По крайней мере, я читала в последнем бюллетене описание прототипа защитного поля для особо сверхдальних полётов. Но всё-таки, это лишь прототип. И я не знаю, летал ли с ним кто-нибудь хотя бы на полигоне. - Ну вот тебе ответ, Вить, - фыркнула Юля. - Да, это меняет многое, хотя мне теперь кажется, что ван дер Ваарт очень надеется на эту соэллианскую разработку, - сказал Виктор задумчиво. - Ну ладно, я всё-таки спрошу - какое твоё мнение, первый пилот? Павел легонько улыбнулся в ответ. - Мне нечего добавить, - сказал он. - Я уже раньше дал слово Ли, что никогда больше не оставлю её. Именно поэтому я тоже отказываюсь от участия в любом из этих полётов. Я уже молчу о том, что Матти вряд ли позволил бы нам с Лиэлл полететь настолько далеко, и его в этим не переубедить по общеизвестным причинам. В ответ он получил тёплое пожатие ладони и чистое голубое сияние в голове. Все вдруг начали говорить одновременно, и Виктор был вынужден постучать по столу, чтобы они утихли. Он погасил голограмму, поднялся и сказал: - Ну что ж, дорогие мои, решение принято. Признаюсь честно - мы с Варей тоже сомневались, хотя у нас обоих зов далёких звёзд был очень силен, и мы скорее всего не отказались бы. Однако, как всегда, решает большинство. И я уверен, что это правильное решение. Виктор вдруг улыбнулся, в его глазах замерцали огоньки. - В "Радуге" есть и другие проекты, не такие уж масштабные, но тоже интересные. И, может быть, у нас ещё получится полететь к звёздам туда и обратно. Он указал рукой на чистое небо над водным простором, усеянное тысячами звёзд. Фёдор с энтузиазмом кивнул головой. - А тем временем, вы не забывайте, что у нас завтра праздник, - сказал он весело. – С самого утра я жду вас, парни, на пляже. Будем строить «Блек Болл»! *** Кипарисия, Греция 2 мая 4685 года, раннее утро Море не изменилось - оно было таким, как тогда, две тысячи с лишним лет назад, когда Лиэлл с Павлом стояли на террасе белого коттеджа на краю пляжа. Сам коттедж, как ни странно, тоже сохранился - он, как и несколько других всё ещё принимали гостей, будто время задержалось... Лиэлл прикоснулась рукой к белой стене. Поверхность не была уже шершавой - дом, как все памятники старины на Земле, был покрыт тонким слоем суперстекла, защищающего от влияния любой стихии. Но всё-таки она что-то нашла - маленькие, переплетенные буквы Л и П, вырезанные на боковой стене террасы. "О Зевс... как хорошо, что они это сохранили. А ведь могли стереть, столько лет прошло..." Сколько воспоминаний в этом доме. И сколько их на этом кусочке побережья Средиземного моря... Сколько их будет ещё? И какие они будут? "Я так бы хотела поверить в своё счастье. Я так бы хотела верить, что это уже мой последний пляж, что волны уже не будут метать мной, как той ракушкой из старинной баллады. Павел был прав - каждый из тех, которых я любила, оставлял мне чуточку счастья, от каждого я получала самую истинную любовь. Но даже он не знал, насколько это мучительно - прощаться... И насколько это мучительно - снова искать и бежать за огоньком, надеясь на чудо..." Она встряхнула головой, засмотрелась на далёкие острова, освещенные уже утренним солнцем. Волны и ветер пели дуэтом свою вековую песню - такую же, как тысячи лет назад. Лиэлл вдруг почувствовала знакомое прикосновение внутри головы - и мягкий, тёплый свет, будто другое солнце взошло над пляжем, озаряя небо и море. Она улыбнулась, повернулась на каблуках - и посмотрела прямо в серые глаза, сияющие тем же светом. - Доброе утро, Пашенька, любимый мой. - Доброе утро, Ли. Любимая моя. - Мне очень нравится эта версия моего имени, - улыбнулся Павлос, когда они наконец-то прекратили длинный поцелуй. - Прадедушка, кстати, радовался бы - он же был коренной петербуржец. А и я уже вспомнил язык предков со стороны мамы... - Это да, ты даже говоришь с питерским акцентом, - засмеялась Лиэлл. - А вот ещё полгода назад у тебя был чисто афинский выговор на русском. - Было бы быстрее, если я бы допустил полный телепатический обмен, - Павлос махнул рукой. - Но это не дарит такого удовольствия, как классическое изучение языка. Да и в моём случае... я же немного знал русский, меня в детстве бабушка учила. - Ну да, она даже говорила мне, что ты хорошо знал язык, только забыл, - кивнула Лиэлл. — Значит, это тоже воспоминание? - В каком-то смысле, да, - ответил Павлос, улыбаясь. - Давай добавим его ко всем остальным. Он задумался, затем легонько поцеловал жену в лоб. - Их у меня пока намного меньше, чем у тебя, милая, - сказал он тихо. - Но я обещаю, что у нас с тобой будет множество прекрасных воспоминаний. Кипарисия, Греция 2 мая 4685 года, 07:30 по местному времени - Как же мне нравится этот городок, - сказал Павлос задумчиво. – До нашей с тобой первой встречи я никогда не был здесь. Мы с семьёй обычно проводили каникулы то в Питере, то на побережье Эгейского моря. А вот на Ионическое море нас никогда не тянуло почему-то... - Потому что вы - типичные афинцы, - засмеялась Лиэлл, - и для вас Пелопоннес это уже слишком далеко. А ведь этот городок - старше Древних Афин. О нём и Гомер упоминал, а уж я точно знаю, что он под названием Аркадии принадлежал древнему городу Пилосу какую-то тысячу лет до того, когда я первый раз высадилась на этом побережье. Да и Проклес говорил мне не один раз, что это очень древнее место... - Ли, я слушаю тебя, я вижу тебя, - прошептал Павлос, - но иногда мне верить не хочется, что ты ходила по этим улочкам на сотни лет до рождения Христа. Это же... пять тысяч с лишним лет назад, да? - Да, Паш, - сказала Лиэлл тихо. Она вдруг остановилась, обняла его и он почувствовал, насколько сильно она дрожит. - Мне самой иногда не верится, насколько сильно я связана с этим куском побережья, с этими маленькими городками, с людьми, которые здесь жили... Я прилетала сюда, гуляла, говорила с ними - а они уходили, слишком быстро уносила их река времени. Я чувствовала себя камнем в этой реке, торчащим среди течения - и одновременно чувствовала себя ракушкой, которую та же волна времени постоянно бросает на новые пляжи, всё дальше и дальше... Лиэлл вздохнула, её глаза потемнели. По щеке скатилась крупная слеза. - Все эти годы этот городок и это побережье были для меня самыми любимыми местами на Земле, - продолжила она. - Эти места помогали мне не только не скучать по Соэлле, но прежде всего дарили надежду - что когда-нибудь, в далёком будущем, моя вечная гонка за счастьем прекратится. И что этот пляж станет тем, на котором я поймаю своё счастье навсегда. Она подняла голову и улыбнулась ему. Её глаза снова напоминали зимнее небо в январе. - Я много раз находила своё счастье за все эти сотни лет, и не только на этом месте. Я сохранила все его кусочки в своём сердце. И наконец-то я нашла тебя, Паш, - прошептала она. - Моя мечта сбылась. Я поймала своё счастье. Её поцелуй напоминал прикосновение ветра - того бриза, который как раз проснулся и прилетел с моря. Кипарисия, Греция Древняя часть города (Палья-Кипарисия), ресторан Еvnoïkes Anemos 2 мая 4685 года, 10:12 по местному времени Они уже два часа гуляли по извилистым улочкам старинной Палья-Кипарисии. На самом деле здесь лишь единичные дома помнили времена древней Эллады - остальные были реконструированы во второй половине двадцать третьего века при участии Лиэлл как исторического консультанта. Ещё сохранилась брусчатка на некоторых площадях и улочках - да и самые площади в большинстве своем были на том же месте, что и тогда, тысячи лет назад. Они шли молча - Лиэлл вспоминала те самые древние времена, а Павлос смотрел передаваемые ею мысленные картины, на которых видно было спартиатов и других жителей города. Всё было как тогда - пять тысяч с лишним лет назад, когда Аркадия была одним из крупнейших городов древней Спарты... Они остановились на небольшой площади и Лиэлл прекратила вспоминать. Павлос почувствовал, что у него вдруг закружилась голова - это было странное чувство, настолько быстро вернуться в настоящее время. Тем более, что вокруг практически ничего не изменилось - дома и улочки были те же, только почти пустые и всё было покрыто тонким слоем суперстекла. - Милый, ты в порядке? - забеспокоилась Лиэлл, поддерживая его за руку. Павлос легонько сжал её ладошку и успокаивающе улыбнулся. - Ничего, Ли, всё в порядке. Просто я всё ещё привыкаю к твоим мысленным картинам. Они... невероятно яркие. Ярче, чем у земных телепатов. Спасибо тебе большое, прогулка была замечательной. Он повернулся и поймал её за руки. - Я смотрю на тебя, я чувствую тебя, радуюсь тому, что ты рядом, - сказал он. - Я люблю тебя всей душой, милая. И я счастлив, что мы уже год вместе. Павлос наклонился и нежно поцеловал её в губы. - Так что ты не удивляйся, что у меня всё ещё голова кругом идёт, - прошептал он. - И, на самом деле, мне это очень нравится. Когда они приближались к ресторану, в которым они обычно завтракали, на его порог выбежал улыбающийся владелец. - Калимэра, элиана Лиэлл, эллеан Павлос! Я очень рад вас видеть! - воскликнул он на эллане и низко поклонился. - Вас уже ждёт стол, на вашем любимом месте на террасе, с видом на море. Заходите, пожалуйста. Он проводил их на место, всё время рассказывая местные новости и сплетни. Когда Лиэлл с Павлосом уже сели за столом, он добавил, таинственно улыбаясь: - Я нашёл в семейных архивах один старинный рецепт блюда для завтрака и решил приготовить его вам. Будете первыми гостями моего ресторана, которые попробуют его. А пока, наслаждайтесь видом, эллиенаэн. Не ожидая ответа, он быстро побежал внутрь, на бегу выкрикивая быстро по-гречески. Лиэлл и Павлос переглянулись, причем немного ошеломленно. - Что он там кричал, ты понял? - спросила Лиэлл. - Мне кажется, что-то про свежие яйца, сыр и чеснок? - Ну, да, а также про мясо индейки, лук, помидоры и что-то на местном диалекте, который я пока не выучил, - ответил Павлос беззаботно. - Кстати, это неважно, ибо любое блюдо Тимиоса это праздник живота. Он мастер на все руки. - Да, и с каждым годом он только совершенствует своё дело. Я только надеюсь, он никуда не уедет, - улыбнулась Лиэлл. - Не хотелось бы терять любимое место. Да оно ещё с такой длинной традицией. - Он на самом деле потомок того самого Тимиоса Харистеаса, который в своё время подружился с тобой и Павлом? Ты что-то говорила об этом, но я тогда не очень обратил внимание... - Я не удивляюсь, мы тогда только что поженились, и твоё внимание было, мягко говоря, сильно сосредоточено на мне, - засмеялась Лиэлл. - И мне это очень нравилось, если честно. Она нежно поцеловала мужа, затем продолжила. - Судя по фотографиям и записям, которые он показывал мне, его пра-пра-который-там-дед был тем самым рыбаком Тимиосом, с которым мы с Павлом встречались две тысячи с лишним лет назад. Да и я сама чувствую, что это правда, он не стал бы обманывать меня. Лиэлл указала на стену внутри ресторана, на которой висели два старинных весла и такой же штурвал. - Вот эти вещи - точно с кеча Еvnoïkes Anemos, на которым мы много раз ходили в море с Тимиосом. Павел сначала не очень любил рыбачить, но потом увлекся настолько, что иногда приезжал сюда даже на один день, а потом привозил мне вкусную рыбку "прямо с моря"... Да и доска с названием ресторана - тоже с того корабля. Она задумалась, её глаза немного потемнели. Павлос легонько пожал ей руку, но ничего не сказал, передал только мысленно свои чувства. Лиэлл поблагодарила его улыбкой, затем повернулась и посмотрела на море. - А вид отсюда действительно прекрасный, - вздохнула она. - Мило, что всё здесь сохранилось почти таким, как я помню. Прошли тысячи лет, а старая Кипарисия всё ещё на месте... Они смотрели на ряды белых домов, которые будто спускались по крутому наклону к недалекому побережью. Их синие крыши гармонически сочетались с сине-голубом простором Средиземного моря. Вдалеке были видны многие паруса - на море как раз происходила большая регата по Ионическим островам. - Хотелось бы пойти в море с ними, там мои друзья участвуют, - сказал Павлос мечтательно. - Жаль, времени у нас уже почти нет... Кстати, Гео передал тебе все дела? - Формально - ещё нет, - ответила Лиэлл. - Но я уже в курсе, ты же знаешь. Бюллетени поступают регулярно, осталось официально заявить в ЦИП, что мы оба вступаем на пост послов Соэллы. Но это только послезавтра... - Матти всё-таки не передумал? Он точно хочет передать правление Гео? Лиэлл пожала плечами. - Если честно, я не знаю, Паш, - ответила она. - Однако, когда мы виделись в последний раз, он был уверен в том, что хочет покинуть престол и заняться научными исследованиями. За последние несколько сотен лет он пытался ими заниматься и даже относительно успешно. Ему всегда нравилась биология в целом и ботаника в частности, но увы, обязанности Правителя сильно мешают в любой научной работе. Поэтому он вызвал Гео на Соэллу - чтобы подготовить его окончательно как Наследника . Она вдруг улыбнулась. - Знаешь, Паш, я никогда не думала, что такое случится. Я тебе рассказывала, насколько сильно Матти был помешан на правлении Империей - это была его страсть, можно сказать. Я была уверена, что он будет Правителем пожизненно. Но он сильно изменился после брака, и теперь я уже не удивляюсь, что он хочет отказаться от престола. Конечно, это не наступит сразу. Наш отец передавал власть в наши с Матти руки в течение почти ста лет, и я думаю, что это длилось бы ещё больше, если он бы не погиб в катастрофе своего лайнера. Павлос кивнул. Семейную историю рода Гор он изучил год назад и хорошо знал драматические обстоятельства, в которых Матиэллт и Лиэлл были вынуждены стать Правящей Парой Империи Соэлла. - Ли, но ты не думаешь, что Матти тоже понадобится сто лет, чтобы передать власть по всем требованиям Древнего Закона? - Конечно, нет, - засмеялась Лиэлл, - тем более, что Гео уже раньше заменял Матти на посту Правителя, в том числе во время военных действий. Нет, я думаю, что Матти, если уж решится на такое, медлить не будет и справится всего лет в двадцать. Я могу даже заключить пари, хочешь? - Стоит, - улыбнулся Павлос. - Вот, наш хозяин как раз несёт нам завтрак. Пусть он будет свидетелем. Кипарисия, Греция 3 мая 4685 года, 00:20 по местному времени Пляж у коттеджа - Какими они были, Ли? Соэллианка ответила не сразу. Она смотрела вверх, на усеянное звёздами небо, которое казалось бархатным. Пляж вокруг был совсем пуст, жители других домов уже давно пошли спать. Море неспешно пело свою вековую песню. - Паш, мне всё ещё трудно смириться со словом "были", - сказала она тихо. – Уже две тысячи лет прошло, а мне всё ещё кажется, что они просто уехали, но скоро вернутся. Они навсегда в моём сердце… всегда со мной. Павлос обнял жену, хотел что-то сказать, но Лиэлл покачала головой. - Не надо извиняться, милый. Ты уже несколько раз спрашивал, я не стану больше уклоняться от ответа. Она снова посмотрела на звёзды и легонько улыбнулась. - Первые мои с ними встречи были именно такими - среди звёзд и на морском побережье. И знаешь, во время этих первых встреч они не совсем понимали, что происходит, не все доверяли мне. Но они были очень смелыми - и не побоялись пригласить меня остаться на борту "ЗАРИ". А когда уже поверили мне - так уж на всю катушку, можно сказать. И это доверие осталось уже навсегда. Правда, когда они вернулись со Сьенны, стали совсем другими, и мне пришлось снова бороться за их любовь и доверие. Я тогда почти потеряла надежду... но они вернулись, спустя несколько долгих лет. Лиэлл незаметно смахнула слезу. - А вот Матти сначала сомневался в них, - продолжила она. - Он, конечно, был рад, что они спасли меня, но был против официальных отношений с Земным Содружеством. Только после встречи с Виктором он начал постепенно менять своё мнение о Земли в общем и о них в частности. И он наконец-то начал меня понимать - также благодаря им и их любви ко мне. Лиэлл замолчала, задумчиво глядя на море и далёкий, почти не видный в темноте горизонт. - Я ещё хочу сказать одну вещь… Ты знаешь, именно тогда меня посчитали вестником Шестого Поколения. Будто я опередила своё время, была первой, которая заставила соэллиан проснуться… выйти из тупика, в которой мы, по мнению многих, сами себя вогнали. На самом деле я не была никаким вестником, Паш. Да, я была любопытнее других и мне не очень хотелось «изучать себя внутри». И прежде всего – я не хотела быть дополнением своего брата. Я не хотела быть Первой Дамой, я хотела быть лишь собой, Лиэлл Гор Матиэллт. А потом… потом это уже само покатилось. После mar’ethielleine, которое я получила на Земле, обратной дороги уже не было. Я просто не могла постоянно жить на Соэлле. Увы, Матти сначала не очень это понимал. Оттуда и пошли первые слухи о том, что я – первая из Шестого. - Ну, мне кажется, что это было хорошо обосновано, - сказал Павлос неуверенно. – По крайней мере я читал статьи, в которых довольно чётко и подробно это доказывали. - Да, я тоже их читала, - кивнула Лиэлл. – Однако, всё это было ошибкой. Я всё-таки Пятое Поколение, Паш. А вот уж кого можно считать вестниками Шестого, так это их, команду «ЗАРИ». - Как же? – изумился Павлос. – Ведь они были коренными землянами! Вдобавок рожденными во второй половине двадцатого столетия! Лиэлл задумчиво улыбнулась. - Знаешь, Паш, - сказала она, - как ни странно, их так назвал Матти, когда они уже… ушли. Он тогда сказал мне: "Ли, иногда мне кажется, что они пролетели мимо нас как бабочки. Для них это была вся жизнь, для нас - лишь мгновение. Но посмотри, насколько они заставили нас двигаться, за столько короткое время. И для меня это они были вестниками Шестого Поколения, которое скоро проснётся среди нас." Она снова замолчала. Какое-то время они смотрели на море и огни Кипарисии. На далёком мысе регулярно пульсировал свет маяка – длинный луч света будто ощупывал темноту над водным простором. - Теперь, когда Шестое уже тысячу лет среди нас, я вижу, что Матти был прав, - продолжила Лиэлл тихо. – Это они на самом деле заставили нас ускорить шаг, разбить эту ракушку, в которую мы залезли. Ты спросил, какими они были? Они были очень смелыми и храбрыми людьми, которые решали судьбы миров, Паш. Сначала была Вариана, потом Соэлла. А потом, когда они исчезли на триста лет, когда попали на Сьенну и сумели оттуда выбраться – их возвращение решило судьбу Земли. И Сьенны, кстати, тоже. - Ну, с этим невозможно не согласиться, - пробормотал Павлос. – Особенно в случае Сьенны. Это до сих пор впечатляет. - Да, я уверена, что сьерры много раз проклинали тот день, в которым рэтвеллы взяли «Эвридику» на абордаж, - кивнула Лиэлл. – Мне это дали понять во время переговоров после Первой Сьеннской войны. Побег Сергея и возвращение ребят домой стало началом конца Сьенны. Она задумалась на мгновение, затем продолжила. - А ведь всё началось с той стычки с рэтвеллами, в которую я случайно вляпалась. Если бы не это, наша Вселенная была бы совсем другой. Павел однажды сказал мне, что мы тогда спасли друг друга – они меня, а я их. Он шли прямо на базу рэтвеллов, и, если я бы не разнесла планету в мелкие кусочки – «ЗАРЮ» взяли бы на абордаж, и никто бы их уже не спас. А и я не выжила бы на том астероиде, если бы они не нашли меня и не забрали с собой. Это была истинно роковая встреча, с которой началась вся цепочка событий, кардинально меняющих судьбу многих планет. В том числе – наших. Павлос обнял её и шутливо улыбнулся. - А я думаю, любимая, что всё началось намного раньше, - сказал он. – Я думаю, что всё началось с твоей встречи с Проклесом на пляже у Эраны. Если бы не эта встреча и твоё запечатление – ты бы не вступила в бой с рэтвеллами на орбите Беты, прямо на курсе «ЗАРИ». Всё было записано звездами намного раньше, чем ты думаешь. - Да, ты прав, милый, - Лиэлл ответила слабой улыбкой. – Просто встреча с ними всё ускорила настолько, что я никогда не подумала о том… что на самом деле всё решилось уже тогда, много тысяч лет назад. Она замолкла и долго смотрела на море. Павлос тоже молчал, обмениваясь с ней чувствами. Наконец Лиэлл добавила тихо: - Знаешь, в то время, когда я встретилась с ними, я уже очень устала от этой постоянной гонки за любовью. В то время я часто считала своё mar'ethielleine какой-то иронией судьбы, проклятием или испытанием. Я часто спрашивала себя – зачем мне всё это, зачем мне запечатление на существ, которые живут так мало? Какой смысл? Зачем мне все эти страдания от слишком быстрых прощаний, зачем мне вся эта погоня за счастьем? И только Павел сумел меня убедить, что смысл есть – что все люди, которых я полюбила, дарили мне в ответ всю свою любовь, безусловно и без колебаний. Лиэлл порывисто вздохнула. - А любовь ребят с «ЗАРИ» была очень сильной… настолько сильной, что воспоминание о ней греет меня до сих пор. И только тогда я поняла, что я самая счастливая женщина в мире – и что надо просто терпеливо ждать на своём пляже. И тогда, рано или поздно, море подарит мне то, что я так долго жду. Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза, передавая одновременно ту самую ясную волну, которая соединила их год с лишним назад, на том же пляже у древнего греческого городка. - И я дождалась тебя, милый мой, - её шепот напоминал тот бриз, который тогда приветствовал их утром, после длинной ночи вместе. – Моя гонка закончилась, и мечты сбылись. Мы наконец-то нашли свой далёкий пляж и свою ракушку счастья . Павлос нежно поцеловал жену, затем они поднялись. - Да, многие мечты сбылись, - подмигнул он ей. – Но и новые у нас скоро появятся, в этом я уверен. И мы их выполним, Ли. Как говорится, у нас ещё не вечер, милая. И они пошли к своему коттеджу, держась за руки. Море пело им вслед, полная луна рисовала на волнах свою тропинку. Всё было, как тысячи лет назад – однако, они оба чувствовали, будто всё только что начинается. "Ещё не вечер, ещё не вечер, Ошибок прошлых мы уже не повторим. Ещё не вечер, ещё не вечер, Родится день счастливый для нас с тобой, любимый. Пусть говорят, ничто не вечно под Луной, Пусть говорят, что мы расстанемся с тобой, Только я впредь не сдамся будущим годам, Никому тебя не отдам."