За что мы (не)любим метки

Из Википедии. «Приключе́ние — захватывающее происшествие, неожиданное событие или случай в жизни, цепь нечаянных событий и непредвиденных случаев; нежданная быль, замечательное свершение, волнующее похождение, интересное испытание, возбуждающий переворот или любовная авантюра. Приключениями могут быть смелые подвиги, увлекательные путешествия, неожиданные происшествия, главные свершения жизни. Герои приключенческих книг — всегда смелые, сильные, неутомимые, стремящиеся открыть новое, изменить жизнь; увлекают своим примером; им хочется подражать, искать и найти. Понятие «приключения» имеет несомненно литературное (романическое) происхождение. Со второй трети XII века во Франции романное действие начинают обозначать специальным словом aventure. Первоначально, как явствует из рассказов на античные сюжеты, оно, по-видимому, употреблялось просто в смысле «удар судьбы»; поэтому иногда (например, в «Тристане» Беруля) оно, как бы по метонимии, означает «несчастный удел». У Кретьена де Труа и других романистов его поколения это слово приобрело особый смысл; им стали обозначать испытание, занимающее своё место в ряду других испытаний (отдельной «авантюры» не бывает) и позволяющее «герою» продвигаться к состоянию столь образцового совершенства, что оно само по себе позволяет восстановить нарушенный общественный порядок. Судя по всему, это слово получает и этимологическую мотивировку: от будущего времени глагола лат. advenire («случаться»)» Авантюра! Авантюристы! Вон оно что, а мы-то думали… То, что термин завелся именно в литературный произведениях, уже приятно. Итак, приключения — это элемент разнообразных жанров. Но! Приключенческий роман– это жанр. Он, в свою очередь делится на множество под-жанров. Можно придерживаться как первого, так и второго определения. Начало популярности, расцвет приключенческой литературы, авантюрного романа пришелся на середину девятнадцатого века. Как и все жанры романтизма, приключения воспевали экзотику, невероятный героизм, находчивость героев, короче, побег от скучного мещанского бытия. Собственно, приключенческий роман в чистом виде, пережив невиданный всплеск популярности в начале двадцатого века, уже к середине его вышли из моды. Однако в смешанных жанрах приключения — двигатель сюжета. В результате под-жанров приключенческого романа оказалось великое множество: Колониальные романы Книги о поисках сокровищ Морской роман Романы о пиратах Робинзонада Романы плаща и шпаги Руританские романы Книги про индейцев Уголовно-сенсационные романы Бульварные романы Романы о супергероях и гениальных преступниках Шпионские романы Оккультные романы Космическая опера Фантастика и фэнтези-приключения Последние появились несколько позже, когда прошла мода на беспримесный авантюрный роман. В фэнтези элементы приключений — вообще святое дело. А вот НФ частенько обходится без головокружительных трюков. Но это исчезающе редкий жанр. Любопытно немного проанализировать сам процесс изменения жанра. Авантюры, как и любовные истории отражают все смещения нравственных акцентов в обществе, перемены норм морали, обычаев, привычных паттернов поведения. Сеттинг, в котором приключались герои сто пятьдесят лет назад казался недостижимой экзотикой. Теперь же нога человека ступила везде, даже на Луне. Обывателя уже не удивишь путешествием в дикую Африку, трущобы Рио или логово якудза. В девятнадцатом веке кое-какие путешествия были кое-кому доступны: морем, верхом, на повозках, пешком. Дорого, долго, опасно. Только-только завоеваны новые территории, еще не освоены толком ни Америки, ни острова в океанах, ни Африка с Австралией. Сейчас полицейские посты стоят там, где рыскали незнакомые звери и страшные дикари, доброжелательные проводники с комфортом отвозят на фотоохоту всех желающих\платежеспособных, укрощенные аборигены исполняют псевдонародные ритуальные танцы. Одним из ответвлений приключенческой литературы был как раз колониальный роман. Попробуйте прочесть «Кима» Редьярда Киплинга. Думаю, вы поразитесь уровню расизма. Хоть писатель большую часть жизни и прожил в колониях, говорят, любил Восток, Индию в частности, написал чудную «Книгу джунглей», но взгляды его были типичными для имперца. Снисходительная любовь к «не белым», как к несмышленым малышам или сообразительным собачкам, уверенность в том, что Бремя Белого Человека — нести дикарям блага цивилизации, как он это понимает. Да, такой был Киплинг. И большинство его читателей, европейцев и белых американцев. Книги «про индейцев» (моя слабость детства) несли тот же самый посыл. В советские времена у нас переводили почти исключительно Купера, который был как раз «за индейцев» и против чудовищного истребления местных, Карл, местных жителей. Вот в его книгах были и белые злодеи. После Перестройки кое-что из массового чтива в стиле вестерн перевели на русский. Иногда думаю, лучше бы не переводили, ИМХО. Впрочем, мода на эти романы быстро прошла. Они были просто квинтэссенцией авантюрного романа. Знакомые нам больше по фильмам истории, скроены по одному лекалу: вор у вора дубинку украл. Если подробнее: борьба за власть в городке, злобные краснокожие дикари, похищающие красоток, много стрельбы, много кулачного и ножевого боя, к середине истории редко можно отличить положительного героя от отрицательного, кровища рекой, обязательно ограбление дилижанса или поезда, эпичное освобождение блондинки, смачный поцелуй от спасенной, почти ХЭ, но ложная концовка и драка с последним Самым Главным Злодеем — это просто НЕОБХОДИМО!!! В процессе мордобития должно быть совершенно феерическое признание\объяснение\расстановка фигур постфактум. Нечто среднее между плясками в индийском кино и лекцией Пуаро перед собранием подозреваемых в гостиной. Ничего не напоминает? Похоже, супербестселлеры Голливуда из того же куска ткани сшиты. Вплоть до битвы\объяснения на заброшенном заводе, в течении которой можно долго и красиво мутузить персонажей без всякого вреда для для белозубых улыбок и репродуктивной системы, а еще кинуть крючок с жирным червячком продолжения. Айбибек, ага. Фух. При всей своей развлекательности, подобная литература несла воспитательную нагрузку. Скажите, друзья, кто чаще всего читает\читал этакие бодрые приключения? Юношество, конечно же дети и подростки. Я прекрасно помню свою беззаветную влюбленность во всех североамериканских индейцев скопом. Мне очень хотелось походить на них, то есть, быть смелой, стойкой, благородной, невозмутимой, закаленной, овладеть навыками следопыта, умением стрелять из лука и метать ножи, бесшумно ходить (освоила!), читать лес, как открытую книгу. И покрошить нафик всех завоевателей. Говорят, ловили юных, романтичных беглецов, которые пытались пробраться на корабли, плыть, спасать индейцев. Точно так же работали и наши, советские приключенческие книжки, написанные в большинстве своем на военном материале, в сеттинге разных воин. Прошлое не изменишь, но подростки вольны были мечтать о подвигах, тайком разучивать приемы борьбы, собирать походный мешок и отправляться за славой на товарняке. Приключения, это всегда яркие события, регулярное влипание персонажей в непростые ситуации и героическое преодоление оных. Строятся они чаще всего по схеме, описанной Проппом и проверенной на сотнях и тысячах романов всех жанров: Вестник зовет в дорогу, ГГ бежит, как ослик за морковкой, злодейские антагонисты суют палки в колеса героической телеги, ГГ собирает команду и бежит дальше, сокрушая на ходу троллей, зомби, горы, реки, спасая мимоходом королевства, принцесс и вселенные. Арка героя обязательна! Иначе как же воспитательный момент. Другое дело, что именно побуждает фигуранта слезть с насиженного места. То есть — какова цель? От цели зависит и выбор образцового героя. Тут я вижу основное, возможно грубое, деление ГлавГероев на два лагеря: бессребреников-идеалистов и меркантильных искателей сокровищ. Идеалисты рвутся спасать, защищать и донести\раздобыть опасный артефакт совершенно бесплатно. Нападающих жукоглазых монстров мужественно крошат в капусту (иногда оббегают по дуге), подбирают по дороге к цели всех хромых собачек, снимают последнюю рубаху в дар нищим, взамен получают бонусы и плюшки, отчего мило смущаются. В конце квеста готовы радоваться медальке или распечатанному на черно-белом принтере диплому участника\письму от мэра. После окончания квеста идеальные его участники остаются друзьями (или перекрестно переженятся), встречаются, отмечают годовщины знаменательных дат рюмками чаю и ностальгически вздыхают: «как там наши?». Идеалисты проходят каскад приключений иногда взвизгивая от ужаса, всегда с вытаращенными от изумления и восторга глазами. Сильно мучаются совестью, если приходится кем-то или чем-то жертвовать ради великой миссии. Побеждают злодеев-антагонистов часто на везении и непонимании глубины ямы с гуано, в которую по наивности ступили. Отличный пример — древний роман Дж. Бакена «39 ступеней», великолепно экранизированный Хичкоком, тоже давно, до нашей эры, можно сказать. Там добросердечный герой выручает деву из беды. Дева оказывается замешанной в шпионские игрища. Но наивный персонаж продолжает помогать ей, отчего на него открывает охоту все разведки, полиция, бандиты и добрые граждане. В одном из ранних (и лучших, как водится) романов Корецкого «Пешка в большой игре» тоже был этакий умный-но-дурак ГлавГерой. Придумал странную придумку в геологии, которую нехорошие люди чуть в оружие не превратили. А чемодан денюх к нему попал совершенно случайно! Он, как честный гражданин, уже направляется сдать добычу государству, но тут и государство, и всевозможные тайные службы начинают его гонять. ГГ так виртуозно выскальзывает из ловушек, что спецслужбы уверены (как и в «39 ступенях»), что это просто Супер-Пупер-Мега-Герой под прикрытием. Бескорыстных персонажей можно перечислять долго. Тут тебе и Фродо, и дети капитана Гранта, и благородные капитан Блад & сотоварищи, и Крапивинские мальчишки, и всяческие спасатели во время природных\техногенных катастроф. Ну а что же противоположный лагерь? Искатели сокровищ, (не)легкой наживы и половины королевства бонусом за царскую дочь? Их приключения так же ярки, захватывающи и смертоносны (автору и карты в руки). Они тоже выходят победителями, где силой и ловкостью, где хитростью и сноровкой, где навыками спецназа. Но, будьте уверены, грамоткой этот персонаж не удовлетворится. Что ж, вполне понятно, что в странах «победившего социализма» приключения (и другие жанры) изо всех сил продвигали скромность, бескорыстие, готовность забыть о себе и кидаться на выручку всем подряд, не отрываться от коллектива. Желать славы было стыдно, иметь свой маленький гешефт еще стыднее. Постулат подчеркивался незавидной судьбой второстепенных персов, которые эпично и назидательно гибли в пасти гигантской змеи\щупальцах спрута\застенках врагов потому что возжелали срубить денежек по-быстрому или предложили съесть хромую собачку для вящей пользы. Ну а там, где звериный оскал капитализма подгонял ленивых на заработки, ценился как раз здоровый авантюризм. Умение видеть выгоду во всем: в пустой породе (золота нет, пристроим на щебень для дорожного полотна), в гонках с конкурентами (рэзать, однозначно, ничего личного, парень, мне больше достанется) и так далее. Между персонажами двух лагерей не могло не быть определенного сходства. Для прохождения череды опасных приключений они должны обладать и лидерскими качествами, — команда, всегда есть команда сопровождения — и стратегическим мышлением, и быстротой принятия решений, и физической силой, и ловкостью, и мужеством. Исключения редки, это вышеупомянутые «случайные герои». О, вспомнила любимца своего Лукина и его «Разбойничью злую луну». Вот где идеальный случайный герой — пьет не просыхая, отчего становится смелым и удачливым, а потом в ужасе слушает пересказ своих собственных подвигов. Так вот, различия имеются не только в цели, но и в методах ее достижения. Пресловутая серая мораль наползает на почти идеальный мир Жюля Верна. Конечно же невозможно причесать под одну гребенку все книги и всех персонажей. Но таки у охотников за сокровищами гораздо больше эгоизма, чем у идеалистов-спасателей дев\юношей\детей\родителей из беды. Времена меняются, люди тоже. Вот уже и на территориях бывших условных идеалистов стали востребованы гораздо более нахрапистые герои. Мы же понимаем, что, взрослея, юношество расстается с иллюзиями, иногда на все корки проклиная возвышенные приключенческие истории, которые его совершенно не подготовили к реальной жизни. Возможно, именно прагматизм, так необходимый в реале, гасит интерес к отвлеченным романтическим приключениям. И в сторону благородных и бескорыстных частенько презрительно бросают: «дурак какой-то, лучше б взял деньгами». Но чует моя чуйка (или выдает желаемое за действительное), что время беззаветных рыцарей не кончилось. Мне бы хотелось читать про бесстрашных, добрых, сильных, юморных и выдержанных. Чтоб были похожи на одного из любимейших мной персонажей, Леню Горбовского, который говаривал: «Из всех возможных решений выбирай самое доброе».