Здесь

— Это… Себастьян не представляет, как можно описать все то, что он сам видит, Оминису, который не видит ничего. Как описать, что своды пещеры, в которую они забрались, освещает озерце, которое светится изнутри, а блестящие вкрапления на стенах отражают этот свет и выглядит это все будто ночное звездное небо. Как описать, что около поверхности воды плавают маленькие рыбешки, своими телами и движениями создавая свой уникальный неповторимый танец. Как описать, что вода настолько кристально чистая, что видно все удивительных форм и расцветок растения, произрастающие со дна. — Себастьян? Себастьян вздрагивает и отвлекается от созерцания прекрасной картины. — Это… просто очень красиво. Я не знаю, как описать. Оминис усмехается: — Как-нибудь? — Просто представь, тут озеро, которое светится изнутри. — Изнутри? — Да! Не просто светится, а освещает все вокруг, и от камня все отражается так… так… — Себастьян пытается подобрать слово, сдувается и бормочет, — красиво. «Прямо как ты» — хочется ему добавить, но он почему-то прикусывает язык, глядя на четкий профиль Оминиса, который слепо пытается оглядеться, прислушиваясь к мягкому шороху воды, что разбивается эхом об каменные стены. Пока Себастьян разглядывает то, как по его лицу гуляют блики воды, освещающие его удивительные, пусть и слепые, глаза. — Вода кристально чистая… — Ты на что-то намекаешь? — Можем искупаться, если ты не против, — Себастьян по-джентельменски указывает в сторону озера. Оминис хмыкает: — Если вода не очень холодная. Себастьян оставляет друга, прыгает, в попытках стянуть обувь, пробует температуру воды голой ногой и удовлетворенно кивает: — Не ледяная, устроит? — Только если ты мне поможешь. Себастьяна два раза просить не нужно. Он помогает другу раздеться. Пиджак, рубашка, штаны с обувью. Украдкой чмокает его бедро, чуть не получая за это смущенный пинок. Подводит его к озеру, — «подожди» — раздевается сам, заходит по крутому берегу в воду сразу по колено и протягивает Оминису руку. — Осторожно, тут глубоко. Себастьян помогает ему спуститься, в свете озера видит, как тот покрывается предательскими мурашками. — Холодно. — Я говорил, что вода «не ледяная». Благосклонно склонив голову на бок, Оминис молчаливо с этим соглашается, и вот они уже заходят в воду по пояс, постепенно привыкая. Рыбки беспокойно ускользают куда-то прочь, прячась в зарослях удивительных растений, а Себастьян тянет Оминиса за руку дальше к центру озера. Туда, где ноги уже не касаются дна, и друг так доверчиво жмется к нему, зная, что тот не даст ему уйти с головой под воду. Себастьян целует его. Мягко-мягко, только губами, крадя маленький нежный поцелуй. Придерживает одной рукой, а второй проводит по светлым чуть влажным волосам, приглаживая их. Оминис ему улыбается, и Себастьян думает, что сейчас он самый-самый счастливый человек на всем белом свете. — Люблю, — слетает с его уст раньше, чем он думает об этом, — тебя. Оминис не заставляет его долго ждать ответа, кивает и негромко произносит: — Я тебя тоже. Но их шепот все равно разносит эхом вместе с плеском воды. Оминис разглядывает его лицо пальцами, касаясь то носа, то щек, улыбается, и Себастьян точно знает, что ничего красивее этой улыбки он никогда не видел и, скорее всего, никогда не увидит. Даже красота этой пещеры безудержно меркнет в сравнении с ним. — Ты красивый, — Себастьян тычется носом в изгиб шеи, — очень. — Опиши. — Э… Получается неловко, но Себастьян не думал, что описать человека может быть так сложно. — У тебя… аристократичные черты лица. — Не уверен, что знаю, что значит «аристократичные», — улыбается Оминис. Себастьян смущается. — Хм, ну… тонкие, прямые, — он пытается подобрать подходящие слова, но они будто назло все разлетаются в разные стороны внутри черепной коробки, — у тебя бледная кожа, но это не плохо, а вот знаешь, «аристократично». Оминис усмехается этому описанию. — А еще у тебя родинки вот здесь, — Себастьян касается пальцами его щеки, — здесь и здесь. — Так много? — Да. И у тебя совершенно невероятные глаза. — Какие? — Холодные. Как разбитые кусочки глубокого темного льда. Если бы это озеро, — он проводит рукой по воде, — замерзло целиком, а потом треснуло ровно посередине — вот такие твои глаза. — Мне кажется, что это звучит немного грустно, — шепчет Оминис. — Нет, поверь, это очень красиво. Себастьян целует его опять. Это слишком, просто невозможно сдержаться. Благо Оминис не против, тянется навстречу сам, позволяет углубить поцелуй и крепко-крепко цепляется за его плечи. Если бы было возможно прижать его к себе еще ближе, Себастьян обязательно бы это сделал. Но, конечно, душить Оминиса в его планы не входило, и он лишь кружится с ним на месте, давая прочувствовать кристально чистую прохладную воду и, может, пару прошмыгнувших мимо рыбок. Оминис вздрагивает — о да, одну рыбешку они все же зацепили, — жмется, будто ощущает что-то опасное, но Себастьян баюкает его на воде, и тот вскоре расслабляется. Даже отпускает его плечо и ведет освободившейся рукой по поверхности озера, пока по его бледной коже гуляет отражение мелких волн. У Себастьяна щемит сердце. Он тычется носом в подставленную шею опять, мягко целует кожу и, поднимаясь выше, прикусывает мочку уха. — Пойдем обратно на берег? Его слова звучат чуть жарче, чем он на то рассчитывал, но зато у Оминиса не будет шанса понять его неправильно. Тот понимает. Себастьян стелет свою мантию, чтобы не на жестком камне, Оминис даже усом не ведет, ложится и тянет друга к себе. Они целуются уже не так невинно, позволяют себе углубить поцелуй, в очередной раз изучая друг друга. Руки Оминиса гуляют по его спине, а Себастьян утыкается ему в грудь. Целует тут, еще вот тут и еще пониже, где уже не так далеко от чувствительной области вокруг пупка. Оминис за волосы тянет его обратно. И, после не слишком длительной прелюдии, даже почти не морщится от первого проникновения. Изгибается в спине и обнимает ногами, руками исследуя лицо и грудь Себастьяна. Ему это нравится. Он сжимает бедрами его бока и пытается прижаться настолько близко, насколько это вообще возможно, чтобы ощущать его наиболее полно. Себастьян смотрит на его лицо, на то, как приоткрыт его рот и вскинуты брови, как мягкий румянец окрашивает его обычно бледные щеки. Любит. Черт, как он его любит. — Оминис? — Люблю тебя, — на этот раз Оминис его опережает, и Себастьян утыкается ему в плечо. Прекрасен, ну почему он так прекрасен. Его восхитительные глаза смотрят куда-то мимо него, но Себастьяна это не особо заботит. Напротив, так Оминис выглядит намного более беспомощным и хрупким, пусть он и знает, что это совершенно не так. Хочется его обнимать, хочется целовать, хочется любить. Себастьян целует — шею, ключицы, грудь, везде, докуда может дотянуться. Оминис под ним стонет, и этот приятный для ушей звук разносится по пещере эхом. Невозможно так любить, ведь правда? Кажется, что должен быть подвох, но Себастьян сейчас его не ощущает и, скорее всего, никогда не ощутит. Оминис тянет его в еще один поцелуй и обнимает и руками, и ногами. Себастьян не спешит, дает ощутить себя сполна, задавая такой трепетный темп, прижимаясь к бледному телу. — Красивый, очень красивый, — с улыбкой шепчет Себастьян, а Оминис ловит его улыбку пальцами и отвечает сладостным для его ушей стоном. — Все в порядке? — Холодно, — тихо признается Оминис и пытается вжаться в горячее тело еще больше, — обними меня? Себастьян выполняет просьбу беспрекословно, обнимает одной рукой под шею, второй упираясь рядом с его головой для устойчивости. Сам охает от неожиданности, когда Оминис поворачивает голову и запечатлевает поцелуй на его плече. — Сейчас, сейчас я тебя согрею, — обещает Себастьян, и темп становится более томным и проникновенным. Озерце позади успокаивается, но ему ничего прекраснее Оминиса не нужно.