L'ubl'u is...

***

Lupin — точка отсчёта: когда кажется — выхода нет, достаточно вернуться в неё и посмотреть на случившееся с высокого барного стула. Если господин Сакагучи не знал, что делать, он надевал перчатки, прячась от Вселенной за тонкой замшей, сохранял файлы, отключал ноутбук, закрывал его крышку, сортировал документы на столе в органайзере и, завершив нехитрые приготовления, покидал корпус, в котором засиделся допоздна. Сначала — перчатки: нельзя уйти с работы без ограничения касаний. После — голова: недопустимо брать с собой ничего, кроме мобильного для экстренных вызовов. Йокогама в сумерках — прообраз Ада: после захода солнца дороги, высотки, колесо обозрения воспламеняются. Тысячи тысяч огненных глаз прожорливого цербера смотрят сверху на толпы людей, на несущиеся автомобили, на бесчисленное множество кораблей, а их отражения, кажется, вглядываются в суматоху из моря и подмигивают. Анго стало ни до чего: он шёл пешком. Начищенные до блеска лакированные туфли тихо шаркали по асфальту — эспер был бы рад избавиться от оксфордов, но не мог. Правильные ботинки — третье лицо политика: в первое — смотрят, на второе — на руки — обращают внимание при рукопожатии, и тогда же замечают обувь, бросая очередной взгляд вниз, чуть дальше кистей. В памяти Сакагучи жив один человек, который не то что ботинки, а серьёзные повреждения по мере нужды мог проигнорировать. Не сейчас. Долгая прогулка без сопровождающих по запутанным переулкам привела его, внешне респектабельного клерка, на какое-то время утратившего связь с реальностью, к знакомой вывеске. Одарённому казалось, что даже дышится в этом закоулке иначе, а стены всё ещё помнят их трио. В четвёртом часу утра за стойкой кто-то был. Бокал с виски, изрядно разбавленным из-за растаявшего шарика льда, стоял слева от полупустого стакана с томатным соком и солонкой, а человек сидел, понуро опустив плечи. Тонкая фигурка, особенно маленькая в толстовке со стрелками на рукавах, чёрных штанах и кроссовках, выглядела неуместно, но смутно знакомо. Особенно примечательной была макушка: стрижка нелепая, словно гладкие волосы обкромсали ножом и дали им отрасти до каре. Одновременно с доброжелательной улыбкой бармена и коротким кивком того до Анго донеслось совершенно нелюбезное: «На что уставился?» В услышанное верилось с трудом. Сакагучи потряс головой и, почтительно оставив между собой и грубоватым посетителем стул, устроился поодаль. Пригляделся. До перегруженных данными мозгов с запозданием дошло, кто перед ним. Всклокоченный Эдогава Рампо без коричневых кепки, картуза и свободных штанов — зрелище удивительное. Не жалкое, нет: одежда чистая, да и для того, кто пребывал здесь не первый час, выглядел детектив прилично. Алкоголем от него, ровесника Анго, не пахло. «Дело не в деньгах: не выставили ведь, значит, что-то ещё случилось», — меланхолично думал Сакагучи, пока его не дёрнули за пиджак. — На что уставился? Ты виски будешь или нет? — повторил над ухом возмущённый голос. Эдогава вцепился неожиданно сильно и потряс гостя за плечо. — Эй? — Утра, Рампо-сан. С чего Вы взяли, что я хочу пить с Вами? — подчёркнуто холодно отбил Сакагучи, но к рука его потянулась к бокалу. Подмывало стянуть перчатку: проверить, тот ли самый это бокал с виски, из которого когда-то... — Танеда-сан выжил, но ты притащился сюда, — детектив сверкнул глазами и, бросив короткий взгляд на готовившего заказ бармена, развернулся всем корпусом к пришедшему госслужащему. — Ты бываешь тут достаточно часто, чтобы твои предпочтения помнили, а меня увидеть не ожидал. В твоих синяках под глазами можно запасать рис. У тебя дрожат руки: стрессов слишком много. Пальцы, — тут Эдогава опустил свою кисть, лёгкую, практически птичью, на тыльную сторону ладони экс-шпиона и огладил того сквозь ткань, — ледяные. Вывод: мало двигаешься, плохо ешь, много куришь и, наверное, живёшь на кофе и энергетиках. Хэй, закуски человеку за мой счёт! Ему нальёшь — он тут и сляжет, не надо так! Анго заторможенно закивал. Рука всё ещё лежала поверх его собственной, прижатая венами к тому месту, которое замша уже не закрывала. «Рассуждение о декадансе» распахнуло глаза. Больничная палата в частной больнице. Мягкость пропахшего медикаментами одеяла. Глава Агентства, устало улыбающийся навестившему его гению — едва живой, но стремящийся выкарабкаться. В дверях — Мори, опирающийся на трость: досталось, когда сцепился с Фукучи. Старшие эсперы решили конфликт просто: из Агентства ушёл именно Юкичи. Навсегда ли — время покажет, может быть, якудза передумает. Огай Мори никогда не упускает по-настоящему выгодных сделок. — Да хватит на меня таращиться! — щёку обожгло огнём. — С чего Вы, — начал Сакагучи. — «Ты»! — выкрикнул Рампо. — Терпеть не могу это «выканье»! Ничего не меняет, а расшаркиваний в три раза больше! Да, всё плохо. Я тут напиться пытаюсь, доволен? — А чего тогда томатным соком? — удивился Анго. — Эта жгучая жижа не только дорогая, но и невкусная, — фыркнул Эдогава. — Я пригубил — дрянь. Ещё раз пригубил, когда немножко разбавилось, лёд подтаял — всё равно несусветная гадость. Зачем люди вообще тратят на неё деньги? — Но ты же любишь сладкое. Как же конфеты с коньяком? Как же пропитки в пирожных и тортах? — ещё больше озадачился Сакагучи, воскрешая в голове профайл, собранный коллегами. — Конфеты с ликёром — второй самый большой обман на свете после вот этого, — Рампо надулся, мрачно уставился в стакан. — Торты и пирожные не трожь: там пропитки вкусные, они не обжигают, это вообще другое. Анго переглянулся с барменом. — Ты платить не хочешь что ли? — попытался собраться с мыслями эспер. — Конечно, не хочу: я уже заплатил и за вход, и за напитки, и вот, за угощения! С какой стати мне делать это второй раз? — Эдогава чиркнул карточкой по терминалу и возмущённо скрестил руки на груди. Бармен на секунду оторвался от сбора тарелки с закусками и кивнул Анго. — Тогда зачем ты здесь? — окончательно растерялся одарённый. — А зачем вы с Дазаем сюда приходите? Правильно, голову выключить. То ли это место не работает, то ли вы просто незатейливо набираетесь, — пробурчал Эдогава. — Бери виски, хоть не пропадёт, впрочем, лучше под цветок вылить. Ты сейчас не в строю. Напьёшься — будет хуже, имей в виду. Дядя мой — идиот государственного масштаба, который все мозги проквасил, но кому я рассказываю? — Фукучи-сан, как преступник, ныне ждёт суда, — постарался объяснить Сакагучи, — и, кстати, про «набираться» ты не прав. Да и мне уже не станет хуже. — Не дождётся. Вы дату последней плановой операции у него в личном деле видели? Он через неделю окочурится в камере, если Вы на это рассчитывали, и правосудие вершить придётся над трупом, — опять фыркнул Рампо. — Не станет, говоришь? Если они тебя увольняют, они идиоты ещё большие. Промах-то маленький. От Дазая в его текущем состоянии не пострадает никто, наоборот, будет польза: многому научился у местных, сейчас он уживается с ними хорошо, пусть Куникида и орёт, как потерпевший. Доппо, к слову, и есть: считай, стал директором, до этого лишился верхних конечностей и возможности пользоваться даром, мог умереть от рук дяди и много чего другого ещё перенёс. Тарелка с закусками опустилась перед госслужащим. Анго вдруг расхохотался, сдёрнул очки и, закрыв локтем глаза, широко оскалился. — От нас не «увольняются», Рампо-сан. Закончат с Ищейками — примутся за меня: устав нарушен, я закрыл глаза на убийства и кражи, совершенные Дазаем. За историю с госпожой Сасаки по головке не погладят тоже. Понимаешь, к чему я? — Сакагучи подхватил бокал и залпом выпил. Алкоголь действительно ожёг горло, зато мозгам немного полегчало. — Закусывай, придурок! Завтра ж вообще не встанешь, — Рампо уронил локоть на стол, наклонил голову, в лодочку ладони уложил щёку, а сам подтолкнул к одарённому угощения. — Заканчивай себя пилить. Ничего они тебе не сделают: я собрал данные и направил файл в полицию. Самая полная хронология того, как ты спасал положение и вывозил всю эту историю с Танедой, а до этого — с Дазаем. Написал, что вы придумали способ завалить Достоевского: ты координировал процесс, наш общий знакомый исполнял замысел. Шеф помог сделать вычитку, позвонил Мори и посоветовался с тем, внёс исправления. Никому твой труп не нужен. Нет причин набираться. — Системе плевать на мнение одного человека, Рампо-сан. Даже веско аргументированное мнение, — Анго стащил что-то хрустящее с тарелки. — Больше нет. Прецедент Ищеек вызвал широкий общественный резонанс, так что теперь многие вещи рассматривают внимательнее. Ты сам... Ты же никого не убил. Успешно поучаствовал в программе по адаптации опасных эсперов. Нынче это модно, — пожал плечами Эдогава, отхлебнул из бокала томатный сок. — Всё будет хорошо. Из-за Оды тем более себя не пили. Ты не виноват. — Откуда ты знаешь, как там было? — Сакагучи едва не подавился надгрызенной рыбкой. — Я его встретил, — собеседник уставился в стену, вспоминая. — Ода на меня налетел в толпе. Я уронил всё, что нёс, пока шёл на вызов. Знаешь, твоему примерившему кевларовое пальто другу, увешанному оружием, не было дела до того, насколько его гибель подкосит вас с Дазаем. Мести хотел. Я его предупредил, чтобы не совался, но тот шёл на смерть осознанно и целенаправленно. Ни ты, ни Дазай не смогли бы остановить. Понял, что даже не попрощался, только в сингулярности, пока говорил с тем бешеным иностранцем. — Я знаю. Я забрал их пистолеты и просмотрел момент выстрела. Десятки раз, — Анго вцепился в столешницу. — Больно, да? — Рампо устало улыбнулся ему. — Есть такая штука в восточной философии — дхарма вроде. Дхарма — исполнение долга вопреки всему. Странно винить тебя за то, что ты выполнял своё предназначение и делал это качественно. Ты ведь справился. — Это не так, — алкоголь ударил в голову, Анго поставил локти на стойку и уронил лицо на ладони. Щёки горели, в уголках глаз щипало. — Дхарма шпиона — передавать информацию. Дхарма друга — помогать друзьям, если можешь. Уверен, ты даже больше сделал тогда, — Рампо отпил ещё. — У мафиози много зарегистрированных покойников в том периоде. Тачихара рассказывал про записи: ты идентифицировал тела и не давал стереть их истории из прошлого организации. Знаешь, это поразительно: собирать точную информацию по крупинкам с личной вещи. Я так не умею. Да и потом... Без тебя у Дазая не было бы ни единого шанса что-то понять и изменить. Без тебя до Мушитаро добрались бы сразу. Без тебя Агентство не уцелело бы. Без тебя рухнул бы Отдел. — Без меня Ода был бы жив. Без меня Портовая Мафия не получила бы разрешение на ведение деятельности эсперов, — продолжил Сакагучи. Под веками зудело, но слёзы ещё не лились. — Мори не мытьём, так катаньем выжал бы бумагу из Танеды. Во-первых, не из кого больше, а во-вторых, народу бы положили в процессе уйму. А Ода... Рано или поздно до Жида дошли бы слухи об одарённом-предсказателе. Плюс-минус пара лет с целеустремлённостью этих самоубийц. Ты их сюда не по своей воле вёз. Приказ был? Был. Про Одасаку там ни слова не написали, — Эдогава устало усмехнулся. — Всё спланировали без тебя, но, к сожалению, именно тебе пришлось разбираться с последствиями чужих решений. Возраст не снижает концентрацию дури в людях, поверь. — Ты бы видел Дазая, — произнёс госслужащий. — Ты смотрел его глаза? В эти жуткие пустые глаза? — Ага. Поговорил по душам. Директор отчитал его и лишил премии в том месяце: коллег калечить из мести не дело, — кивнул Эдогава. — Одасаку не такого желал Дазаю, если уж на то пошло. — Ода не хотел меня видеть. В каком-то смысле я не должен был сюда никогда возвращаться, но, — Сакагучи подавился словами — сыщик положил пальцы на обе его кисти, глянул с вопросом, чтобы экс-шпион продолжал, — я здесь. Это место всё меняет. Всегда. — С возрастом дури не становится меньше, запомни. Ода ошибся. Ты хороший человек, Анго. Переживи твой друг ту бойню, попросил бы прощения, слышишь? — детектив улыбнулся. — Ты справился и тогда, и сейчас. Твоим товарищам так нравилось быть брутальными, но не мне. Без тебя справедливость бы не настала бы для огромного количества нуждавшихся в ней людей. Спасибо тебе за всё. Ты очень много сделал. Раз уж ты сидишь здесь, но не пьёшь, может, поедем ко мне в гости? У меня есть ортопедический матрас, два тёплых одеяла и шесть подушек с котами. — Ты зазываешь меня на свидание? — замер Сакагучи. Перед глазами его замаячил обозначенный футон со всем остальным. Спина заныла. Туфли показались небывало тесными. — Почти. Я буквально требую, чтобы ты переспал со мной эти утро и полдень, — сыщик зевнул и прищурился. — Может, ещё и продрых весь день. Что скажешь? — Восемьсот иен за вход — и я тебя провожаю, — одарённый растерянно оглядел костюм. Забытая банковская карточка лежала в ящике рабочего стола. Щёки экс-шпиона немедленно покраснели, а очки запотели бы, останься те на лице. — Или я тебя увожу, — кивнул Рампо и вполне доброжелательно усмехнулся, снова потянувшись к терминалу.