И в горе, и в радости

— Феникс! — его потрясли за плечо. Он разлепил глаза и посмотрел на часы. Восемь утра. В законодательстве США должна быть статья, предусматривающая уголовное наказание для того, кто будит человека в восемь утра в субботу. — Надень, — Майлз — потенциальный уголовник! — протянул ему футболку от пижамы. — Не слышишь, что ли? — Теперь слышу, — Феникс потряс головой, разгоняя сонный дурман. В последнее время дети перестали врываться в его спальню по утрам, да и в дневное время тоже. В зависимости от настроения они либо деликатно покашливали в коридоре, либо избивали дверь кулаками. Судя по звукам, сейчас происходило второе. Феникс собрал семейный совет на следующий вечер после того, как их с Майлзом поход в ресторан получил несколько неожиданное продолжение. Он долго думал, под каким соусом подать эту новость, прокрутил в голове пару десятков длинных монологов, но в реальности объяснение вышло простым и коротким. — Перл, помнишь, ты спрашивала, любим ли мы с папой Майлзом друг друга. Да, теперь любим. И был даже немного расстроен, что эта новость не произвела особого впечатления. — А мы-то и не заметили, — зевнула Труси. — Врать — плохо, — сурово напомнила Перл. — Больше никогда, — Феникс с серьезным лицом перекрестил сердце. — Папа сам не думал, что так получится. — То есть, он теперь с нами навсегда? — с надеждой уточнил Апполо. Феникс хотел сказать «да», но он только что дал обещание. — Не знаю. Я написал письмо в токийскую прокуратуру на имя его сестры. Может быть, она его не получит. Может быть, ей все равно. Но я должен был попытаться. — Я бы больше волновалась из-за копа в крутой куртке, — деловито заявила Труси. — Что он тут вынюхивал? — Ничего. — Феникс погладил его по голове. — Он искал кого-то другого. Может, это вообще не коп. Апполо правильно сказал — удостоверение можно подделать. Первые дни после того, как Шилун Лан объявился у них в саду, Феникс жил как на пороховой бочке, вздрагивал от каждого телефонного звонка. Наорал на Ларри, когда тот по привычке явился незваным и забарабанил в дверь, и аккуратно попросил детей придумать какую-нибудь альтернативу игре в Интерпол. Он не настаивал, он никогда не навязывал им свое мнение в том, что касается развлечений. Но, видимо, они разглядели что-то у него глазах, потому что домик на дереве опять стал тайной резиденцией Стального Самурая. Но прошло две недели, спокойных, тихих, наполненных безмятежным семейным счастьем, и Феникс поверил, что этот визит действительно был ошибкой. Точнее, заставил себя поверить. Лан прекрасно знал, кто создал Майлза Эджворта — тем вечером он сказал об этом едва ли не прямым текстом. Но потом почему-то решил отойти в сторону. И Феникс отпустил себя — ему совсем не улыбалось превращаться в параноика, особенно сейчас, когда он наконец-то обрел полноценную семью. — Папа Феникс, ты зачем звонилку купил? Чтобы на кухне ее забывать? Тебе там сообщение пришло. — Труси бросила на одеяло его новый смартфон и убежала. Феникс коротко застонал и уронил голову обратно на подушку. Черт с ними, с побудками, что там с уголовной статьей для тех, кто пишет сообщения в такую рань? У него и догадки по поводу личности автора имелись. — Господи, неужели миссис Флегг опять все переиграла? Мне эта гардеробная скоро сниться начнет, пятый день расположение полок согласовываем. Откажусь от этого заказа, ей-богу откажусь. — Ты определенно откажешься. — Майлз поцеловал его в плечо. — Потому что проблемным клиентам нужно говорить «нет». Всех денег не заработаешь. — Твоя правда, — широко зевнул Феникс. — Моя главная фантазия в постели — здоровый восьмичасовой сон. Никак реализовать не могу. Майлз с ухмылкой отстранился: — Хорошо, я понял твой намек. — Нет! — замахал на него руками Феникс. — Распойми обратно! Отмена, отмена! Не обращая на него ни малейшего внимания, Майлз разблокировал смартфон и прочитал сообщение, беззвучно шевеля губами. Посмотрел на Феникса так, словно видел его впервые — со смесью удивления, недоверия и чего-то еще. — Если это и правда миссис Флегг, то постарайся ей не грубить. Я с ее мужем в боулинг играю, а он жену свою очень любит. — Феникс… — Что Феникс, тебе когда-нибудь тринадцатифунтовый шар из уретана на ногу падал? — Феникс! — Ну? Майл все смотрел и смотрел, и до Феникса вдруг дошло, что за все это время он ни разу не моргнул. — Это из университета. Ты поступил! * Над крыльцом красовалась растяжка «ПОЗДРАВЛЯЕМ, АДВОКАТ РАЙТ!», и к ее созданию явно приложил руку каждый из детей — буквы плясали и прыгали. Феникс этой надписи немножко побаивался. — А вы не торопите события? Я даже не уверен, что стану хорошим адвокатом. — Конечно, нет, — фыркнул Майлз. — Я заслуженный работник цирка Берри, будь любезен соответствовать моему статусу. Меня устроит только первоклассный адвокат. Знаешь, как с обложки журнала "Таймс" — Посмотрите на этого гуся, — Феникс украдкой ущипнул его за поясницу. Хотел ниже — но рядом крутились дети, свои и чужие. Двойняшки позвали Кей Фарадей и еще одного друга, который принес пухлый альбом с коллекционными карточками «Стального самурая». Последний обеспечил взрослым целый час блаженного спокойствия. — Иначе отправишься спать на раскладушку, — хладнокровно ответил Майлз и ущипнул его в ответ — как раз за то самое место, да. — А вульгарную шутку про гусей я, так и быть, оставлю при себе. — Ах, право спать с тобой еще надо заслужить? — Само собой. В их просторном саду яблоку было негде упасть. Здесь были Ларри с его новой девушкой (Стефани? Даниэль?), Майя со старшей сестрой, мистер Мастер с семьей, друзья Феникса из пиццерии и с завода. Устроивший вечеринку Майлз шепнул, что в какой-то момент серьезно думал над тем, чтобы попросить гостей приходить со своими стульями, но на помощь пришли уже его друзья из цирка. Они привезли не только батут и подиум, но и кучу пластиковых кресел. Абсолютно счастливая Труси уже целый час висела на Максе Галактике, Перл и Апполо возились с морскими свинками, а Лэнг сколотил банду из пуделей. Феникс боялся даже представить, сколько новых ям ему завтра предстоит обнаружить в саду. Хотя нет. Боялся он другого. Сильнее, чем когда прыгал с парашютом, хотя, казалось бы, принцип тот же самый — один шаг, и ты летишь. Когда в горы плавно скатились сумерки, а Акро с Региной зажгли подсветку сцены и включили намотанные на ветки деревьев гирлянды, он решил, что откладывать больше нельзя. В полумраке удобней краснеть от неловкости — если что-то пойдет не так. «Все будет так, как надо», — шепнул внутренний голос. Феникс забрался на помост, подумал немного, спрыгнул обратно. Прокашлялся, прося тишины, и все присутствующие с готовностью повернулись к нему. Разговоры стихли. Микрофон чуть не выскользнул из вспотевшей ладони. — Для начала — спасибо, что пришли на мою вечеринку. — заговорил Феникс. — Надеюсь, я стану действительно хорошим адвокатом, и что никому из присутствующих не понадобятся мои услуги, потому что я специализируюсь на уголовном праве. Вернее, буду — через четыре года. Со всех сторон раздались аплодисменты, кто-то пронзительно засвистел — и не нужно было вглядываться, чтобы понять, что это Ларри. Он смотрел на Майлза, который стоял рядом с Бирном Фарадеем. У них завязалась какая-то очень интересная дискуссия, по крайней мере, проходя мимо, Феникс выхватил фразу «бюро алкоголя, табака и огнестрельного оружия». Майлз смотрел на него молча — не хлопал, не свистел и не улыбался. — А прямо сейчас я хочу сказать спасибо человеку, без которого ничего бы не было. — Феникс чувствовал себя так, будто стоит над раскрывшейся бездной с парашютом на плечах. — Пока я готовился к экзаменам, он работал, убирал, смотрел за детьми, готовил. Обязательно попробуйте его сладкие роллы! — Так они полчаса назад закончились! — крикнула Майя. —Что ж, кто не успел — тот опоздал, — под всеобщий смех посетовал Феникс, затем не спеша положил микрофон на сцену и шагнул вперед. — Он сделал мою жизнь совсем другой, и просить его о большем было бы наглостью. Но я попрошу. Я хочу еще раз пережить один из самых волнительных моментов в своей жизни, и чтобы он пережил его вместе со мной. Вокруг царила тишина — не та, которую он слышал в палате, другая — уютная, спокойная. И в этой тишине Феникс опустился на колено посреди идеального скошенного газона и достал из кармана бархатный футляр. — Майлз Эджворт. Ты станешь моим мужем? Майлз застыл, глядя на него расширенными невидящими глазами, словно человек, вырванный из глубокого сна. Его губы шевелились — он пытался что-то произнести и не мог. Феникс ждал. День выдался жарким, а вечер прохладным, и его брюки уже стали влажными от росы, но ему было наплевать. Наконец, примерно через тысячу лет, Майлз протянул руку. — Да! * Ларри промокнул глаза галстуком. — Это было так трогательно. Но, ты старик, конкретно меня подставил,— он бросил опасливый взгляд на свою девушку, которая отошла покурить за калитку в компании Мии Фей. — Рейчел все рвется затащить меня к родителям, говорит, ее мама готовит яблочный пирог лучше всех в городе. Но я воробей стреляный, знаю, куда ветер дует. — Обещаю, что на свадьбе брошу ей букет. — Мстительно поклялся Феникс. — Сплюнь, вредитель, мне и тридцати нет! Из гостиной раздался какой-то звон, а вслед за ним горестное «Рааааааазбилось!» Майлз быстро поставил стакан на стол. — Господи, неужели все-таки ваза? Старенькую пузатую вазу, разукрашенную косорылыми журавлями и непонятными иероглифами, которые не смогла распознать даже программа для перевода, вытащили из того же сундука, что и дедушкин колпак, и с тех пор Перл с ней не расставалась. Сложила в нее все свои детские сокровища и таскала за собой по всему дому, даже засыпать отказывалась без нее. Феникс предчувствовал близкую кончину этого керамического монстра, но не думал, что это произойдет так скоро. Он начал подниматься со стула, когда Майлз решительно положил ладони ему на плечи. — Это твоя вечеринка. Сиди, я там сам разберусь. — Если она порезалась… — Господи, Феникс, ты думаешь, я не знаю, где в доме аптечка, будучи отцом всего лишь трех малолетних бандитов? Он ушел. Феникс попытался переключиться на закуски. Свадьба, да. Он хотел свадьбу — возможно, даже без гостей, только он, Майлз и дети. Формальную, потому что объяснить отсутствие официального свидетельства о браке у него бы не получилось. Надо будет потом выловить дочь Мастера Кейтлин — у нее было свое небольшое кейтеринговое агентство. «Кусок пирога» или «Кусок торта», как-то так. — Ты глянь-ка. — Ларри постучал его по плечу. — Прям катафалк. Умер кто? —В карьере или на метеостанции? — уточнил Феникс. — И это не катафалк, а лимузин, необразованная ты деревенщина. Хотя длинный черный автомобиль с затемненными стеклами, медленно ползущий вдоль ограды, и впрямь напоминал катафалк. За ним следовала машина поскромнее — болотно-зеленая, с трещиной на лобовом стекле. Феникс застыл с тарелкой кексов в руках. Он узнал бьюик комиссара Ганта. — Мы, конечно, на адвокатов не обучаемся, — церемонно ответил Ларри. — Зато все самые отпадные красотки мои. Феникс не слушал. Гравий под колесами мягко зашуршал, когда лимузин затормозил рядом с калиткой. Выскочивший на дорогу шофер услужливо распахнул заднюю дверь, отошел на несколько шагов и замер. Из недр лимузина выбрался пожилой мужчина с орлиным носом и абсолютно седыми волосами, гладко зачесанными назад. Синий камзол (возможно, эта вычурная штука называлась другим словом, но Феникс этого слова не знал) и трость из светлого дерева придавали ему вид опереточного злодея. — Это чо за стремный дед? — громко шепнул Ларри. — Кто его пригласил? Феникс стукнул его кулаком по бедру, наблюдая, как вслед за стариком из лимузина появляется изящная молодая женщина с такими же белыми волосами. Карума Мэй. — Вот она пусть остается, а этого вурдалака гнать в шею, — не унимался Ларри. — Давай на него детей спустим. Карума Мэй и пока что безымянный старик вошли в сад с такими лицами, будто делали всем присутствующим невероятное одолжение. Их ничуть не смущали полные вежливого недоумения взгляды, которыми их встречали даже пудели. Из дома вышел Майлз с Перл на спине. Его растрепанные волосы были в конфетти, на правой щеке красным фломастером нарисована бабочка, и ботинки он успел сменить на тапки с помпонами. Розовые, само собой, — кажется, колпак задал тон всему его домашнему гардеробу. Феникс никогда не любил его так сильно, как в эту минуту. Майлз, едва не налетевший на занятную парочку, приветливо улыбнулся. — Здравствуйте, сэр. Привет, Мэй, рад тебя видеть. — Здравствуйте, сэр! — радостно закричала Перл, стукнув его пятками по бокам. — Привет, Мэй! — Феникс, а где у нас строительный клей, никак не могу… —Майлз запнулся, медленно опустил Перл на землю и снова посмотрел на мужчину и его спутницу. — Господин Карума? — растерянно спросил он. — Мэй? На секунду его лицо исказилось такой болью, словно в каждый висок воткнули по раскаленному сверлу, но потом взгляд прояснился. — Просто убожество, — мужчина, названный господином Карумой, окинул брезгливым взглядом веранду, на которой громоздилась гора обуви, дверь с нарисованной на ней Стальным Самураем и исцарапанную Лэнгом стену. Не хватало только надушенного платка, чтобы прижать к носу. — Ты нам тоже не понравился, кстати! — выкрикнул Ларри, но на этот раз Феникс не стал его бить. — Феникс! — Майлз устремился к нему и схватил за руки. — Я все вспомнил! Я работаю прокурором в Японии! В этом году выиграл дело «штат против Далии Хотторн». Это известная мошенница, она подстроила убийство родной сестры и отравила адвоката, который защищал одну из ее жертв. Ей три года не могли ничего предъявить, а я смог! Спроси меня еще о каком-нибудь деле! О каком угодно! Про пожар в посольстве! Про убийство президента Чжен Фа! Ты знаешь, это был никакой не президент, а двойник. Ты… Майлз выпустил его ладони, отступил на шаг, и на его лице наконец проступило понимание. — Я тебя знаю, — его голос стал обиженным, каким-то детским. — Ты тот самый вредный плотник, который меня ненавидит. И ты заставил меня поверить, что мы… Что у нас… За что ты так со мной поступил? Из-за трехсот долларов? Феникс молчал. В английском языке было около ста восьмидесяти тысяч слов, если поискать как следует — найдутся те, которые сейчас пригодятся, но он молчал. Эту мучительную сцену прервал Деймон Гант, протиснувшийся через толпу и тронувший его за локоть. —Тебе, Финни, сейчас придется поехать со мной, — в его голосе Феникс слышал искреннее огорчение. — Есть кому присмотреть за детьми? Потому что назад ты сегодня не вернешься. И завтра, скорее всего, тоже. Он вытащил из кармана наручники, но прежде чем Феникс успел свести руки за спиной, Майлз практически отпихнул его в сторону. — Вы ведь комиссар Гант, верно? Гант небрежно поправил очки. — Понимаю ваше удивление, молодой человек. Да, обычно человек моего статуса не выезжает на подобные происшествия, но что поделать — кадровый голод. — Господин Карума, — Майлз обернулся к мужчине, который продолжал сверлить их тяжелым взглядом — видимо, коммуницировать с чернью он считал ниже своего достоинства. — Я понимаю, что доставил беспокойство, но мне нужно еще десять минут наедине с комиссаром и этим человеком. Пожалуйста. — У тебя есть пять, — резко ответил тот. — Не все вокруг занимаются прожиганием жизни. У некоторых есть обязанности. Ты тогда-то тоже принадлежал к последним. — Это наш папа, а не твой! — невпопад ответила Перл и показала ему язык. Господин Карума посмотрел сквозь нее — в этой картине мира не существовало ни этой хулиганской выходки, ни самой Перл. Он признавал только существование Майлза — и то явно делая ему одолжение. — Машина ждет, — сухо бросил он и направился к выходу. Толпа расступилась перед ним, как океанские волны перед пророком. Карума Мэй не двинулась с места. Когда они втроем отошли на задний двор — дети со своими украшениями до него не добрались, здесь все было как прежде, густые заросли ежевики, некошеная трава и проржавевшая железная бчока со стоялой дождевой водой, Майлз заговорил как прокурор — скупо, уверенно и по делу. — Комиссар Гант, здесь, очевидно, имеет место быть небольшое недопонимание. Этот человек не похищал меня и не вводил в заблуждение по поводу моего статуса. Он Райт любезно предоставил мне кров в обмен на помощь по дому. — Вот те на. А та маленькая девочка разве не называла вас папой? — простодушно удивился комиссар Гант. Наручники он не убрал. — Я не имею к этим детям никакого отношения. Мы просто играли. Ее единственный отец — этот тот, кого вы хотите посадить в тюрьму. — Майлз указал на Феникса. — Сажают прокуроры, кому-кому, а вам должно быть об этом известно. — Гант многозначительно покачал головой. — А вы, значит, к этому единственному отцу никакого отношения не имеете? — Помимо того, что вынужденно являюсь его постояльцем — ни малейшего, — холодно ответил Майлз. — Забавно, — Гант добродушно ухмыльнулся, но в его глазах мелькнула сталь. — Выходит, отчет специального агента Шилуна Лана, согласно которому вы пять лет как женаты — псу под хвост? Майлз продемонстрировал ему обе ладони с растопыренными пальцами. — Вы видите у меня обручальное кольцо? Феникс даже не заметил, как он его снял. Кольцо все-таки оказалось чуть маловато, он провозился почти минуту, надевая его на палец. — Что касается показаний. Мистер Райт решил разыграть этого человека. У него сомнительное чувство юмора, и он может быть довольно убедительным лжецом, если захочет. Я готов лично опротестовать показания агента Лана в суде, если потребуется. — Ясно, — резюмировал Гант. Наручники все-таки скрылись в кармане. — Вы в этом смысле тоже немного Феникс Райт, молодой человек. Но дело ваше. Значит, претензий не имеете? — Нет, — покачал головой Майлз. — Тогда счастливой дороги на родину — и протестуйте там сколько хотите. В свое удовольствие и на благо страны, разумеется. А я поеду домой, может еще успею досмотреть футбольный матч. Гант ушел, оставив их наедине. Феникс подобрался. Впереди было самое тяжелое испытание. Если бы не Перл с двойняшками, он лучше бы сел на пожизненное, чем посмотрел в глаза человеку, которого дурачил почти полгода. Которого так сильно любил. — Майлз, — он подошел было, но Майлз отшатнулся со смесью презрения, злости и даже страха на лице. — Еще один шаг, и я действительно напишу заявление. Меня зовут Мицуруги Ренжи. И ты мне никто. Феникс не собирался возражать, но ему и возможности такой не дали, потому что из-за угла появилась донельзя взвинченная и недовольная Карума Мэй. —Младший брат, ты испытываешь папино терпение, — она раздраженно стукнула кулаком по водосточной трубе, и та вся загудела. — И мое тоже. Сейчас же иди собирать вещи или садись в машину прямо так, но делай уже хоть что-нибудь! За возмущенным «Ну ты и стерва! А я на твоей фотке сердечки рисовал», прилетевшим откуда-то из-за ее спины, последовал хлесткий звук пощечины. — Мэй, у тебя есть с собой наличные? — спокойно спросил Майлз. Если она и удивилась, то виду не подала. Просто достала из сумочки кожаное портмоне и протянула ему. Майлз вытряхнул из него все купюры, пересчитал и вручил Фениксу — тот был настолько обескуражен, что машинально подставил руки. — Здесь за все сразу: за инструменты, за шкаф и за постой. Ах да, и вот это. На верхнюю купюру лег маленький ободок из белого золота. — Не зря оно было мне мало, — сказал Майлз. У Феникса сжалось горло. Месяцами он громоздил одну ложь на другую, и вот эта башня рухнула и похоронила его под обломками. — Ма… Мицуруги. Мне от тебя нужно было совсем не это. Мне вообще ничего не было от тебя нужно. Пожалуйста, прости. Я просто запутался. — Ты мог бы прийти с этим ко мне! — закричал Майлз. — «Какая хорошая сегодня погода, кстати, я обманом заманил тебя в свой дом, а теперь я в тупике, потому что, кажется, я тебя люблю». Не знаю, понял бы я тебя, но я бы постарался! А сейчас… Из-за тебя моя семья думала что я мертв! — Я пытался. Но землетрясение. — У тебя был шанс до землетрясения. Десятки, сотни шансов. И ты их все упустил. А теперь ты говоришь мне «прости»? Да катись ты к черту! Только сначала отдай детей нормальному ответственному человеку, который не будет вовлекать их в свои авантюры, иначе вырастут такими же беспринципными мерзавцами! Феникс слушал его, низко опустив голову. Каждое слово падало на него как железная гиря, и каждое он заслужил. — Можно перед тем, как покатиться к черту, я помогу тебе собрать вещи? — глухо спросил он, когда убедился, что Мицуруги сказал все, что хотел. Еще немножко побыть рядом, еще минуту или две подышать одним воздухом, но Мицуруги без раздумий лишил его и этого. — Если хочешь быть полезным, уведи детей в дом. Я говорил Перл, что папы не уезжают. Не хочу, чтобы она смотрела, как я это обещание нарушаю.