И в горе, и в радости

Подъехав к дому, Феникс какое-то время бродил вдоль ограды. Как в детстве, когда он выхватывал плохую оценку за контрольную, а на веранде пили чай бабушка с мамой — и последней обязательно нужно было показать дневник. Голова гудела от напряжения и беспокойства. Он звонил в прокуратуру города Токио, но на просьбу о личном разговоре его там ожидаемо послали — со всей японской деликатностью, но послали. Тогда он написал на им письмо, обычное письмо, бумажное, адресовав его Каруме Мэй. Пора было прекращать то, что не надо было начинать в принципе. Феникс бы отдал пару лет жизни, чтобы вернутся в тот день, когда он приехал в центральный госпиталь. Он бы сделал все, как надо: связался с капитаном Итонокогири и отправил Майлза (Мицуруги, его зовут Мицуруги Ренжи) обратно в его красивую жизнь. А сейчас придется разбить сразу четыре сердца. И свое в придачу, но он хотя бы заслужил. В саду Феникс обнаружил одноногого медведя, приколотого копьем к дереву. Двойняшки опять играли в расследования. Он видел их силуэты, мелькающие между деревьев. У крыльца Феникс постоял немного, толкнул дверь и вошел. В гостиной пахло свежезаваренным какао и какой-то едой — кажется, тыквенным супом. Перл сидела у Майлза на коленях и сосредоточенно водила пальцем по экрану планшета. — Как толь-ко пе-ре-стал ид-ти сн-ег, Пи-но-кки-о вз-ял но-вый бук-варь под ми-шку и по-шёл в шко-лу Феникс вышел на середину гостиной, застыл в нерешительности. — Под мышку, — поправил ее Майлз. — Читай дальше, я слушаю. — Папа! — с веранды раздался возмущенный вопль Труси.— Я спрятала улику в мусорный бак, а Апполо не хочет ее там искать! — Урежь ему зарплату, — крикнул в ответ Майлз. — А так можно? — Если ты прокурор, отвечающий за это расследование, то можно. — Правда, можно? — откашлялся Феникс. — А я всегда думал, такими вопросами комиссар занимается. Майлз поднял на него глаза, и его лицо стало каким-то сосредоточенным и напряженным — будто он смотрел сквозь толщу воды, пытаясь разглядеть, что находится на дне. — Не ломай детям игру, — сказал он наконец. — Ужин на столе. Извини, что не стали тебя ждать, Апполо сегодня где-то потерял ланч, и Труси поделилась с ним своей порцией. Пришли голодные как волки. Феникс тяжело опустился в кресло. Момент был неподходящий. Любой момент будет неподходящим. — Перл. Иди, помоги брату найти улики, — тихо попросил он. — Папам надо поговорить наедине. Перл послушно спрыгнула на пол. Майлз отложил книгу и поправил волосы — они у него отросли уже порядочно, и он завязывал их в короткий хвостик. Хотел постричься, но пришел к выводу, что так даже лучше. — Я слушаю. — Майлз, — Феникс сглотнул ком в горле. Они наконец то стали полноценной семьей, и сейчас он своими руками все разрушит. Оставалось только надеяться, что дети его поймут. Или по крайней мере не возненавидят. — Я не имею права об этом просить, но пожалуйста, постарайся не злиться слишком сильно. Майлз посмотрел на него с легким замешательством и улыбнулся — чуть-чуть, краешком рта. — Обещаю вообще на тебя не злиться, только сотри это выражение со своего лица, а то подумаю, что ты кого-то переехал. У Феникса заныло сердце. — Нет, у тебя все равно не получится. Я должен кое-чем признаться. В чем-то, что тебя и огорчит, и порадует. «Сказал бы мне кто, что я потерянный сын миллионера, я бы точно психовать не стал, но ты аптечку далеко не убирай, — прокомментировал его решение Ларри. — И, если что, звони мне, так и быть — отвезу в травмпункт по дружбе». Мысли ворочались в голове как валуны — тяжелые и совершенно одинаковые. — Вот теперь я заволновался. Кроме шуток, что случилось? — Майлз погасил улыбку, а вот тревога копилась и копилась в его глазах. — Ты разбил машину? Снова начал играть в покер? Изменил мне с Ларри? — Я бы никогда не изменил тебе ни с Ларри, ни с кем-то другим, — ответил Феникс. «Не изменил бы, будь ты моим мужем,» — добавил он про себя. — Все остальное я как-нибудь переживу, — фыркнул Майлз, — Жизнь с тобой — это сплошной поцелуй на эшафоте. А ведь не было ни одного поцелуя — и это было хорошо. Если бы Феникс позволил себе коснуться Майлза так, как хотел, он бы никогда в жизни от этого не отмылся. Это было плохо — потому что он хотел целовать его каждый день. — Собственный, — собственный голос звучал незнакомо. Слишком хрипло. — Некоторое время назад я здорово влип. Один мажор с собственной яхтой заказал у меня книжный шкаф. А потом, когда я уже закончил работу, выяснилась, что нужен был не дуб, а кедр. Иначе моль заведется. — Ерунда, — у Майлза был голос судьи, выносящего приговор. — У нас в детской шкафы из дуба. Хотя, если там поселится моль, это будут ее проблемы. — Я так и сказал, — Феникс обнял себя за плечи, потом сунул ладони под мышки. Он не знал куда деть руки. — А он в ответ — забирайте свой шкаф и проваливайте. — Уверен, это был отличный шкаф, — спокойно сказал Майлз. — А этот твой мажор просто искал повод сэкономить. «Не мой, — хотелось возразить Фениксу, — не мой и никогда не будет моим. — Сколько ты запросить за работу? — поинтересовался Майлз. — Триста долларов, — произнес Феникс онемевшими губами. Кажется, у него развилось стойкое отвращение к этой цифре. Теперь он будет за подобную работу двести девяносто девять. Майлз кивнул. — Что же, не буду говорить, что это не те деньги, о которых стоит переживать. Но мы заработаем еще. — Заработаем, да. — Феникс облизнул пересохшие губы. — Но тогда я так разозлился, аж кровь в голову бросилась. Особенно когда этот говнюк выбросил за борт мои инструменты. Майлз наклонился к нему. По его лицу снова растеклось беспокойство. — Ради бога, скажи мне, что ты его не избил, потому что я бы на твоем месте точно попытался. Феникс вспомнил тяжесть ладони на своем плече и спокойный, уверенный голос: «Тебе это не нужно, паря». Жалко, капитан Итонокогири не присутствовал при звонке Кристофу — его совет пришелся бы очень кстати. — Нет. Я сделал кое-что похуже, — эти слова пришлось практически выталкивать из горла. Майлз был ему нужен. Готовясь поверять его навсегда, Феникс особенно ярко чувствовал, как сильно он был ему нужен. — В цирке Берри не проходит и дня, чтобы кто-то не требовал вернуть деньги за билет, — вздохнул Майлз. — «Мой ребенок испугался тигра, этот клоун по-дурацки шутит — я ни разу не улыбнулся, дрессировщица чересчур откровенно одета, а я здесь с мужем». Могу привести тысячу и один пример. Просто это люди. Иногда они вот такие. Хотя насчет клоуна я солидарен. Феникс не знал, что ответить. — Вот тебе моя позиция, — продолжил Майлз. — Даже если ты убил этого человека и его труп сейчас лежит у нас в сарае, я буду на твоей стороне. Потому что я твой муж. И потому что новый комплект инструментов наверняка обошелся тебе в тысячу долларов. — Тысяча двести, — ответил Феникс. — Майлз, ты не понимаешь. И тут воздух загудел. Феникс всем телом ощутил, как под полом что-то дрогнуло, раз, другой, третий. В столовой задребезжала посуда. Настенные часы бабушки Эмилии сорвались с крепления и разбились. Феникс вскочил с кресла и схватил Майлза за руку. Он и представить себе не мог, что у него на пути встанет не собственное малодушие, а самое настоящее землетрясение. — Наружу, скорее. Майлз не ответил. Краски стекли с его лица в одну секунду, губы стали серыми, а глаза — стеклянными и бессмысленными. Тело била мелкая дрожь, будто он схватился за оголенный кабель. К выходу его пришлось практически нести, как безвольную, не способную стоять куклу. У крыльца их встретили дети — все трое. — Кто победил? — деловито поинтересовался Апполо. Если они и почувствовали толчки, то, наверное, не придали этому особо значения. — Мы не ругались, — заверил его Феникс, прислушиваясь и приглядываясь к окружающему миру. Сад был в порядке, ограда и домик на месте, веранда не пострадала, да и земля не больше не гудела. Неужели все? — Мы с папой Майлзом просто… Майлз? Майлз! Его голос слился с криками детей. — Папочка! — Папа, ты что? — Ловите его! Майлз сделал шаг вперед и упал лицом в траву. * В больничном холле был небольшой цветочный павильон. Феникс не знал, какие цветы нравятся Майлзу, но знал, что он любят все оттенки красного. Он купил малиновые астры. Он, как оказалось, много чего не знал — например, что Майлз боится землетрясений. Что их старенькая машина может развивать скорость до ста километров в час. Что сам Феникс способен вести машину в полуобморочном состоянии, параллельно успокаивая рыдающую навзрыд Перл. Еще он не знал, кто сейчас встретит его в палате — Майлз Эджворт или Мицуруги Ренжи. Врач предупреждал, что сильный стресс тоже может быть одной из причин возвращения памяти. Поэтому когда Феникс вошел в палату, прикрываясь букетом, словно щитом, он смог выдавить из себя только простое: — Привет. Майлз сидел в постели, отвернувшись к окну. Он услышал Феникса, точно услышал, пальцы сжались на одеяле, но никакой другой реакции не последовало. Тишина упала между ними, как нож, укутала, словно одеяло. Лишь какой-то прибор, закрепленный на стене у изголовья, пищал как назойливый комар. Очень хотелось сорвать его и выкинуть в окно — так велико было охватившее Феникса напряжение. — С тобой все в порядке, — бодро затараторил он. — Ты просто очень сильно испугался, и они решили оставить тебя на ночь. На всякий случай. А нас всех выперли домой, хотя Труси тут устроила натуральный скандал, медсестра на ресепшене сказала, что она теперь в черном списке, и мы на семейном совете решили, что если она не может, то никто не может. Я пообещал записать видео. Майлз резко повернулся к нему, и Феникс увидел то, чего совсем не ожидал: по его искаженному белому лицу текли слезы, взгляд опять блуждал. Феникс отшвырнул букет, одним прыжком перемахнул через всю палату и обнял его, крепко прижимая к себе. Они же сказали что не инфаркт! Они же сказали, беспокоится не о чем! — Я видел лифт, — у Майлза был незнакомый голос. Какой-то искаженный и надломленный. — В нем был человек. Мертвый человек. Что это значит, Феникс? Кого-то убили в лифте у меня на глазах? Пальцы вцепились в плечи Феникса. — Прости, родной, — прошептал он, не переставая гладить Майлза по волосам. — Я не знаю. Но, наверное, это был кто-то очень близкий, раз из-за него ты плачешь. Если бы он мог — набил бы себе морду прямо сейчас. — Не из-за него, — Майлз судорожно дернул головой. — Как я могу плакать из-за того, кого не помню? Феникс коснулся губами его виска. Кожа была холодной. — Знаешь, когда я опять очнулся здесь, подумал, что мне все приснилось, — теперь Майлз говорил быстро-быстро. Слова сыпались из него одно за другим, словно он боялся, что Феникс сейчас растворится в воздухе. — Ты, дети, наш дом. Что я вконец достал всей врачей и они дали мне какое-то лекарство, от которого у меня начались галлюцинации. Мне хотелось кричать, Феникс. Мне и сейчас хочется. Только тогда они точно отвезут меня в… коррекционный пансионат. — Отвезу я, — Феникс всегда встряхнул его и прижал еще крепче, погладил ладонью по спине. — Я отвезу тебя как-нибудь на пустынный пляж, Майлз, и мы покричим там вместе. Но прямо сейчас мы поедем домой — в наш дом, к нашим детям и нашей собаке. И все у нас будет хорошо. У нас и сейчас все хорошо, правда. Этого никакое землетрясение не изменит. Майлз отстранился, упираясь ладонями ему в грудь. Поднял голову, посмотрел в лицо красными воспаленными глазами. — У нас правда все хорошо? Ты ведь о чем-то хотел поговорить тогда. — Да? — Феникс попытался свернуть с темы. Еще вчера вечером он был уверен, что ни один момент не будет подходящим, и вот этот был им на двести, на триста процентов. — Честно говоря, совсем из головы вылетело. Майлз не поддался. — Ты говорил, что плохо поступил со мной. И что-то про шкаф, который у тебя заказал какой-то мажор с яхты и триста долларов, которые он тебе не заплатил. — А, — глухим голосом ответил Феникс, — да так. Когда ты упал там, в саду, я понял, что это ерунда. Что все мои проблемы — ерунда, если они не касаются тебя и детей. Майлз схватил его за руку чуть повыше локтя и сжал, сильно, наверняка до синяка. — Феникс, пожалуйста, — Майлз вытер глаза краем одеяла. — Мне эта история не давала мне спать всю ночь. Я должен знать, что у нас действительно все хорошо. Что ты ничего от меня не скрываешь. Иначе вопрос, есть у меня инфаркт или нет, утратит свою актуальность. Феникс сглотнул. Он тоже не спал этой ночью. Так и ходил по своей спальне как один из заводных солдатиков Перл. От подоконника до платяного шкафа. И обратно. Вспоминал, как Майлз сгорбившись сидел, а он скармливал ему какие-то идиотские байки: про минет в кладовке, про скончавшуюся от цирроза мать, про сестру в Германии. И прямо сейчас ему предстоит придумать еще одну. — Короче, я устроил там безобразный скандал, — начал Феникс. — Сказал, что останусь жить у него в кабинете, если он не исполнит свои обязательства. Будут трогать его вещи и включать дурацкую музыку. — Это зря, — устало ответил Майлз. — Он имел полное право вызвать полицию, и ты бы получил сто двадцать девятую статью: проникновение на частную территорию без согласия собственника, с целью кражи и шантажа. Лицо Майлза перепахала очередная болезненная судорога. Он выпустил руку Феникса и стиснул виски ладонями. — Господи, Феникс, я не хочу ничего знать об этих статьях. Я хочу просто быть твоим мужем. Отцом наших детей. Сборщиком декораций в цирке Берри. Хочу играть с твоими друзьями в домино или монополию. Смеяться над дурацкими шутками Ларри. Обсуждать мелодрамы с Майей. Хочу научить Лэнга приносить стационарный телефон из гостиной, когда он звонит, а я в другой комнате. Почему все так сложно? Меня обуревают сложные чувства, я как будто два разных человека. Феникс принес ему воды из кулера и поддерживал стакан, пока он пил ее мелкими глотками как горькое лекарство. А когда вода закончилась, практически потребовал. — Договаривай. — Майлз, я… — Договаривай! Спорить с ним сейчас было очень плохой идеей, и Феникс продолжил: — В общем, тот мажор не захотел связываться с полицией и все мне заплатил: и за инструменты, и за шкаф, и за материалы. А я решил купить те карманные часы, на которые ты засматривался. Но пошел в «Тарелку Борща» и, представляешь, — в первый раз за очень долгое время продулся просто подчистую. Ушел пешком и с пустыми карманами. Оставил тебя без подарка, да еще и руку в наш неприкосновенный запас запустил, чтобы купить новые инструменты. Мы планировали пригласить дневную няню, чтобы тебе было чуть полегче, а так все опять упало на тебя. — Ты сел играть до, или после того как обещал мне никогда этого не делать? — прищурился Майлз. — До, — с облегчением сказал Феникс. Каждый честный ответ был для него как глоток воды посреди пустыни. — Сильно до. Он замолк, посмотрел внимательно на Майлза: примет — не примет? И если не примет, что делать дальше? Майлз стукнул его по плечу. — Вот умеешь ты раздуть драму из ерунды. А в честь чего часы? Мы это не обговаривали, или это было до моего заплыва? В их доме подарки без повода получали только дети. На прошлой неделе когда Перл чистила зуба у нее выпал резец — и угодил прямо в сливное отверстие. Феникс уже собирался разбирать сифон, но Майлз придумал лучше — положил монетку от зубной феи прямо в раковину. Со взрослыми было иначе: по предварительной договоренности и к определенным датам. Феникс на день плотника стал обладателем походного термоса, очень удобно было брать с собой на работу. Нужный ответ пришел сам собой, как будто его кто-то прошептал ему на ухо. — Я хотел сделать сюрприз, — сказал Феникс. — У нас в эту субботу годовщина.