Долгая дорога к тебе.

Чтобы действительно помогать отцу, а не быть обузой, Галфу пришлось подключить все свои знания и обзавестись новыми. Позволяя себе непродолжительный отдых, без которого он не смог бы ничего делать, Галф опять приступал к познанию своих пределов. Это его полностью устраивало, ведь такой ритм жизни позволял забыться и не возвращаться мыслями к Мью. Только по ночам он отпускал себя, теряясь в мире иллюзий, где наконец мог побыть рядом с тем, кто так крепко засел в сердце. А наутро приходила расплата за этот короткий миг счастья и возвращала в реальность, где они всё так же не вместе, да и он сам — в другой стране. Пытаясь не сдохнуть, Галф впрягался в работу, да так, чтобы не было времени остановиться, подумать, вспомнить. Попытки торопить время ни к чему не приводили: оно словно назло прикинулось улиткой и сводило с ума. Иногда посещало желание сорваться, вернуться и забрать Мью себе, наплевав на муки совести и принципы. Главное — быть рядом, вдыхать до одури, до разрыва лёгких его запах, прижавшись к нему всем телом, и уснуть в его объятиях, слушая стук сердца. Но каждый раз здравый рассудок побеждал, уберегая от ошибки и крича, что ещё не время, нужно ждать и не спешить. Когда сил не хватало ему подчиняться, Галф садился на байк и гонял по трассе до того состояния, когда уже не мог думать ни о чём и желал лишь бы доползти до кровати и уснуть мертвецким сном, молясь, лишь бы без снов. Отец, не зная о причинах такого рвения сына к работе, восхищался и гордился им. Но он считал, что у сына должна быть и личная жизнь, поэтому постоянно ворчал, напоминая о молодости и о том, что Галф должен не только работать, но и находить время для развлечений. Отец часто намекал, какие взгляды бросают на него девушки, да и, чего греха таить, парни тоже, и не бросал попыток познакомить сына с кем-нибудь или выпроводить из дома в какой-нибудь клуб. Однако отец Галфа не знал, что сердце сына занято и он не рвётся его кому-то открывать. Зато знал уже давно, что его сын предпочитает парней. Долго сокрушался, предполагая, что это мимолётная блажь или дань моде. В попытке найти способ излечить сына он искал необходимую информацию и, лишь просмотрев кучу статей, понял: он не прав по поводу сына, ведь тот не виноват, что он такой, и никакие лекарства и психологи не излечат его. Тогда отец Галфа уяснил: его сын жив и здоров, вот что главное, а с кем он будет счастлив — это уже неважно. Он не мог не заметить: его сына что-то мучает всё то время, пока они находятся в Гонконге, и жалел, что увёз его из дома. Следовало поднять эту тему, но Галф каждый раз находил предлоги увильнуть от разговора, в конце концов отец оставил его в покое. Прошло чуть меньше двух лет, и Галф наконец-то возвращался в Бангкок с чётким планом и надеждой на успех. Он специально приехал за день до праздника всех влюблённых: в этот день, ровно два года назад, Мью удачно ошибся номером телефона и они познакомились. На этот раз Галф хочет, чтобы Валентинов день стал днём их встречи. Теперь возможность быть вместе — в его руках, и сейчас он будет править балом. Самолёт наконец завершил посадку в любимом городе. Это город, где он родился, где его друзья, по которым Галф ужасно соскучился, где, в конце концов, живёт его любимый. Пройдя весь таможенный постконтроль в здании аэропорта, он оказался на улице. Бангкок встретил его шумом и жарким солнцем. Галф глубоко вдохнул тёплый воздух, насладившись его цветочными нотками, и только потом осознал: он дома. Он планировал сразу поехать в квартиру, принять душ и прийти в себя, поэтому предупредил Макса с Тулом о том, чтобы они его не встречали и оставили приветственные речи и братские объятия на вечер. Поэтому договорились: встретятся в любимом баре и отпразднуют как следует его приезд. Галф не спеша прошёлся по квартире, чувствуя себя чужаком в собственном доме. Всё привычное и родное стало незнакомым. После душа он словно заново родился, но его не отпускал мандраж, предчувствие глобальных изменений, и Галф точно знал, каких именно, ведь уже завтра он встретится с Мью. И неважно, если придётся завоёвывать его заново: главное, что теперь никто не помешает ему это сделать. Через несколько часов дружная компания уже выпивала в баре, празднуя возвращение Галфа. Музыка и ненавязчивый трёп Тула обо всём, что случилось за это время, не мешали думать о том, сколько же воспоминаний связано с этим баром. Признание друзьям в любви к художнику с чудесным голосом, удивительная встреча и расставание с ним же. И последнее воспоминание, где Галф бьёт морду суке, сделавшей больно Мью. — Ну что, какие планы? Надеюсь, ты приехал насовсем? — голос Макса отвлёк Галфа от созерцания бара. Он стал немного старше, но ни капли не изменился: всё такой же заботливый старший брат, благодаря которому Галф продержался эти два года в другой стране. — Да, не отвяжетесь от меня больше. А по поводу планов… — Галф отпил пива и, поболтав напиток в бокале, подумал: какие у него могут быть планы, если все мысли последние два года вертелись вокруг одного художника? — Я хочу наконец-то встретиться с Мью и сделать его своим. — Я думал, ты успокоился и бросил эту затею, — спросил Тул, потягивая пиво. Тул — это тот друг, рядом с которым легко и беззаботно, вот почему все разговоры по телефону с ним были о пустяках. Галф знал: начни он говорить, что ему хочется вернуться и плюнуть на свои принципы, Тул бы его с радостью поддержал и ещё напомнил бы, что давно говорил отбить Мью и не валять дурака. Поэтому он не был в курсе. — Нет, Тул. Я не бросил эту затею, а ещё больше укрепился в ней. Более того, завтра я иду к нему. — Подожди, ты знаешь, где он? — Да, знаю. Завтра Валентинов день, тот день, когда мне позвонил Мью. В тот день он был в своей галерее. — Ну ты даёшь. А знаешь, ты молодец, так и надо. Я всегда говорил: за своё нужно бороться, — Галф посмотрел на Тула и улыбнулся, подумав: вот с чем он был согласен, так это с последним утверждением. — Галф, только я не пойму. Почему ты этого не сделал раньше, ведь знал, где он? — Галф тоже много раз задавал себе этот вопрос и не находил на него ответа. Однако внутренний голос говорил: так надо, и он его слушался, хотя порой было очень сложно. — Он должен был переболеть своими прошлыми отношениями. Если бы я появился раньше, не знаю, что из этого бы получилось. Поэтому завтра будет в самый раз, — ответ для Тула полностью удовлетворял и самого Галфа. — Ладно, хватит обо мне. Как у вас дела, что нового? Тул протянул Галфу руку кистью вверх, хвастаясь, как это делают девушки, кольцом на пальце. Такого поворота Галф не ожидал. Нет, он подозревал: их отношения рано или поздно выйдут на новый уровень, но не думал, что они всё же решатся. — Ты представляешь, этот придурок наконец-то сделал мне предложение, — было очевидно, что Тул счастлив. Он светился, как лампочка. — Ух ты, круто. Макс, как ты на это решился? — Галф перевёл взгляд с кольца Тула на Макса. — Да знаешь, Галф… Просыпаюсь однажды утром и понимаю, что не представляю своей жизни без этой занозы, — да, Тул и правда та ещё заноза, но они дополняли друг друга и сливались в крайне гармоничном симбиозе. Очень важно чувствовать себя уютно с тем, кто рядом с тобой. — Ну и когда само торжество? — Свадьба через три месяца. Надеемся видеть вас двоих на ней, — поспешил ответить Тул. — Я тоже на это надеюсь. И что, даже мальчишник будет? — А как же, обязательно, да стриптизёров побольше, — Тул продолжал играть с огнём. Даже обручальное кольцо его не исправит. — Я тебе дам, стриптизёры. Голову оторву, — зарычал Макс. Не боится же Тул провоцировать жениха, подумалось Галфу, наблюдавшему за парочкой. Как же он соскучился по этим перепалкам. — А ты что, ревнуешь? Поверь, милый: с тобой ни один мужик не сравнится. Ты у меня самый лучший, — Тул умел выкрутиться, с этим не поспоришь. Он полез обниматься со своим женихом. — Тул, ты из любой задницы вылезешь, но я люблю тебя именно таким, — Макс улыбнулся и притянул его для поцелуя.

***

В Бангкок Мью вернулся чуть больше, чем через год. За удачно выполненным заказом последовали ещё, и он решил ухватиться за эту возможность, чтобы как можно дольше не возвращаться. Вскоре заказов стало поступать так много, что пришлось вызвать Мали. Всё шло хорошо: Мью реже вспоминал прошлое, и надежда утихала, вместе с тем даря долгожданный покой. И жизнь, казалось бы, наконец идёт в нужном русле, но Мью стал замечать, что его раздражает чужая речь, а в холодные времена не хватает Таиландского тепла. В тот момент он понял: пора домой. После возвращения родилось много новых идей, поэтому Мью углубился в их реализацию с головой. В свободные часы Мью любил прогуляться по городу, а после — выпить чашечку кофе с любимым десертом в кофейне неподалёку от мастерской. Однажды, пока он наслаждался кофе и кусочком тортика, к нему подсел какой-то парень. Мью не сразу узнал в нём своего бывшего. Кьен даже немного возмужал. Его взгляд стал более взрослым, но остался всё таким же красивым. Правда теперь это не будоражило мысли Мью. — Здравствуй, Мью, рад тебя видеть, — он сверкал своей очаровательной улыбкой, что уже давно не трогает Мью так, как это было раньше. Именно своей улыбкой Кьен привлёк к себе, и Мью тогда даже не подозревал, что за ней скрывалось скопище самой грязной лжи. Мью почувствовал раздражение. — Здравствуй, Кьен. Не могу похвастаться тем же. — Ты всё ещё злишься на меня? Злится ли Мью на него? Он прислушался к себе, но всё внутри молчало: чувства к Кьен ушли на пару со злостью. — Нет. Два бывших любовника сидели за одним столом: их глаза больше не хотели встречаться, их мысли и желания ни в чём не пересекались. Когда-то они могли много чего друг другу сказать, а теперь держали неловкое молчание. Всё, что требовалось, уже сказано в своё время, и это были отнюдь не ласковые слова. Отныне они чужие друг другу. А раз так, то Мью здесь делать нечего: хотелось встать и уйти, но он заметил, что Кьен хочет что-то сказать. Мью решил дать ему последнюю возможность высказаться, а после он уйдёт. Летопись их любви наконец-то закончится и отправится пылиться на книжные полки вечности. — Я читал про тебя. Ты стал знаменитым, поздравляю. Ты ведь об этом мечтал, — слова Кьен первыми разрубили эту тишину. — Спасибо. А как твои дела? — Мью удивился тому, что задал этот вопрос. Ему действительно интересно знать, или он сделал это машинально? Долго думать не пришлось: этот вопрос относился к тем, на которые особо не ждёшь ответа. — Ну, у меня всё хорошо, расстался со своим парнем. — Ничего страшного, найдёшь нового, — Мью не сомневался в этом ни капли: Кьен это с лёгкостью удавалось, даже при постоянных отношениях. — Знаешь, Мью, такого, как ты, я уже не найду. Я не раз пожалел, что ушёл от тебя, — Мью не понимал, зачем эти ненужные слова. На что он надеется? — Не отчаивайся. С твоим-то талантом обязательно найдёшь кого-нибудь. — Ты стал злым. — Отнюдь, я так разговариваю со всеми, — злым? Нет, скорее, безразличным. Смотря на человека, который давно стал одним из толпы, Мью не прекращал думать о происходящем. — Прости, я много раз порывался прийти к тебе и попросить прощения за всё, но мне было стыдно. Мне жаль, — Кьен теребил салфетку, не поднимая глаз на Мью. Ему явно некомфортно. — Это хорошо, что твоя совесть останавливала тебя прийти ко мне, потому как я не жалею о том, что ты ушёл. Я даже благодарен тебе за это, ведь если бы ты не ушёл от меня, то я бы так и остался художником, пишущим в стол. А может, и вообще к тому времени перестал бы писать, — Мью действительно был благодарен: Кьен не тот человек, рядом с которым хочется творить. А кто же тогда тот? Неожиданный вопрос, появившийся из ниоткуда, явил за собой давно забытую картинку. Поцелуй на улице возле галереи. Галф. Мью провалился в воспоминания, которые так старательно стирал из памяти. Видимо, безуспешно. — Неужели тебе так плохо было со мной? — вопрос вызвал в Мью бурю злости, ведь именно из-за Кьен он испугался продолжать общение с Галфом. — Да. Ты никогда не любил меня, всегда думал только о себе. А я, идиот, прощал и терпел твои измены. Спасибо, что так вовремя меня бросил, пока я не успел загубить то, что так люблю. — Ты всегда свои картины любил больше. — Нет, Кьен. Тебя я любил больше своих картин. Я чуть не сдох, когда мы расстались, только тебе никогда не нужна была моя любовь. Не начинай заново свою песню, она уже бесполезна. — Мью, я только сейчас понял, как был не прав и что люблю тебя по сей день. И, может… может, ты дашь мне шанс доказать тебе, как я тебя люблю? Давай попробуем всё сначала, поверь, ты не пожалеешь, — Кьен торопился сказать всё это, потому как Мью засобирался. — Прости, Кьён, но даже сейчас ты думаешь только о себе. Я не падальщик, чтобы подбирать выкинутое. Мью ушёл из кафе. Уже дома он понял, что вконец избавился от любви к Кьен, а ещё вспомнил того, кто залечил раны, оставленные им. Мью вспомнил, как с Галфом он исцелялся от недугов и заставлял верить в себя. Мысли закрутились вокруг Галфа, но они не мучили, не причиняли боль: приятное светлое чувство разлилось внутри. Лишь сожаление о сделанном портило всё. Прошло два года с его выставки, и Мью задумывался о новой. Будучи в Корее, он брал уроки у одного талантливого портретиста, а теперь мог воплотить в жизнь свою давнюю мечту. Его картины стали более смелыми: он начал писать портреты. Раньше он даже не прикасался к этому делу, а теперь с удовольствием писал людей, да и положительная критика Мали подбадривала. Вот и сейчас он пишет портрет прекрасного парня из воспоминаний, не без нежности выделяя смелые глаза и милую улыбку с такими чувственными губами.

***

Утро Галфа началось с будильника и крепкого ароматного кофе, бодрящего и настраивающего на нужный лад. Вообще-то он не любил кофе, но с работой в Гонконге ему приходилось мало спать. Чтобы заставить тело двигаться, а мозг соображать, Галф вынужден был прибегать к употреблению этого напитка и постепенно полюбил его терпкий вкус. Вот и ныне кофе пришёлся кстати: они засиделись в баре допоздна, а у Галфа на сегодня были судьбоносные планы. Нужно не просто двигаться и соображать, но и быть в силах. Попивая кофе, он смотрел в окно, но ничего не видел, кроме яркого света. Весь Галф был в той минуте, когда он увидит Мью. Боже, как же долго он ждал этого дня. Буквально через несколько часов Галф встретит его и сможет не только услышать прекрасный голос, но и увидеть всего Мью. Допив кофе, Галф отправился выбирать подходящую одежду. Перерыв весь свой гардероб, он никак не мог подобрать нужный комплект. Хотелось выглядеть хорошо, но ничего подходящего под руку не попадалось. Сев на кровать, Галф обречённо посмотрел на вещи, что валялись на всех поверхностях комнаты. Идти покупать что-то новое просто нет времени, а то, что есть, не устраивало. Часы подсказывали: времени в обрез, поэтому Галф надел голубые джинсы, выгодно подчёркивавшие его длинные ноги, и светлую рубашку с абстрактным принтом. Он осмотрел на себя в зеркале и, полностью удовлетворённый, отправился на встречу судьбы. Выруливая машину из подземного гаража, Галф двигался в сторону Чан Роу 37. Пока он лавировал между машинами, какое-то тревожное чувство не покидало его. Остановившись на светофоре, Галф заметил цветочный магазин и решил купить для Мью цветы. Возвращаясь к машине, он услышал сигнал о новом сообщении. Включив телефон, Галф застыл на месте. Это было голосовое сообщение от Мью.

***

Валентинов день. Когда-то Мью любил этот праздник, но из-за Кьен возненавидел. Затем в его жизни появился человек, ради которого Мью был готов вновь его полюбить. А теперь оставалось только мечтать о том, каким бы мог стать этот день, если бы возле него был Галф. Фантазируя, он писал портрет его несбывшейся мечты. Что-то в последнее время Мью часто стал его вспоминать. — Мью, ты знал Галфа? — он вздрогнул, услышав голос за спиной. — Ты знаешь его? — Да, это лучший друг моего брата, — Мью почувствовал, как заполошно билось его сердце, пробуждённое надеждой. — А ты случайно не знаешь, где я могу его найти? — Мне очень жаль, но он погиб два года назад. — Как? Не может быть, — от слов Мали что-то внутри Мью рухнуло, как снежная лавина с горных вершин, сметая всё на своём пути. — Это ужасно. Мой брат и его жених были в таком шоке, что даже свадьбу свою на целый год отложили. Он был славным мальчиком, — Мью не мог поверить её словам: теперь он понял, почему Галф не пришёл на их свидание. Его уже не было в живых. — Как это случилось? — А помнишь, та авария, что случилась возле нашей бывшей галереи на Чан Роу в Валентинов день? Это был он, — у Мью из рук выпала кисточка. Ничего не говоря, он схватил ключи и побежал к машине. Ему срочно нужно на озеро. Нужно остановить Галфа. Только бы успеть. Мью гнал машину на такой скорости, что и сам мог бы попасть в аварию, однако тогда у него не будет шанса спасти Галфа. Выскочив из машины, Мью поспешил к озеру и набрал номер Галфа. Мью много раз порывался его удалить, но каждый раз останавливался, а после забил и удалил лишь из списка дозвона. Его имя затерялось среди других имён, и теперь он был рад, что не удалил. Долгие гудки говорили о том, что трубку брать не собираются, и Мью стало страшно: возможно, он опоздал. Но он точно помнил, что авария случилась ближе к вечеру, а сейчас — три часа. Следующая попытка тоже оказалась провальной, и тогда он решил отправить голосовое сообщение, молясь, чтобы Галф успел его прочитать до того, как попадёт под колёса автобуса. — Любимый, остановись, умоляю тебя всеми небесами. Не иди сейчас ко мне, я прошу тебя, я понял, почему мы не встретились тогда: потому что ты погиб. Та авария, про которую я тебе рассказывал, когда мы с тобой познакомились — в этой аварии погиб ты, это я был тем, кто так и не дождался тебя. Прошу, не ходи, не делай этот шаг, подожди меня ещё два года и приезжай на озеро, я жду тебя… — отправив сообщение, Мью упал на колени, не выдержав. Мью рыдал, боясь потерять Галфа навсегда. Его уже трясло от слёз и всхлипов, когда он услышал шуршание колёс. Он боялся верить своим ушам и поднял голову лишь тогда, когда услышал приближающиеся шаги. Через пелену слёз он увидел силуэт парня, стоявшего напротив, и не мог поверить: это тот, о ком он грезил долгих четыре года. Мью хотел встать, но тело не слушалось, и тогда парень присел возле него, вытер его слёзы пальцами и сказал: — Я тоже тебя люблю, Мью. Не плачь, я же здесь, с тобой, и теперь это навсегда. Спасибо тебе, — они слились в жарком поцелуе. Поцелуй не был сладким — он был солёным от их слёз, но это были слёзы облегчения и счастья: они наконец-то вместе, дорога длиною в года позади, а впереди их ждёт новая дорога, длиною в целую жизнь. Только теперь они пройдут её вместе.