Долгая дорога к тебе.

Валентинов день — праздник всех влюблённых, кроме него. Для Мью этот день давно стал чем-то обыденным, неважным, таким же, как и все остальные дни в неделе. Он уже давно не покупал подарков в предвкушении увидеть восторг на лице любимого, не было романтических ужинов, а после — сумасшедшего секса, после которого ещё долгое время воспринимаешь мир более красочно. Теперь ничего этого в его жизни нет, а раз нет, значит, стоит заняться работой в новой галерее: скоро открывается его вторая выставка картин, вот куда стоит потратить свои силы. Когда-то всё было совсем иначе, но прошлые токсичные отношения заставили возненавидеть все праздники, хоть мельком напоминавшие о любви. Мью слышал, что в чувствах нужно отдавать всего себя для одного-единственного, и считал, что так оно и должно быть. Только вот парень, с которым у него были самые длительные отношения, решил по-другому. Кьен думал, что в отношениях необязательно хранить верность, и спал со всеми, кто был в нём заинтересован. Мью каждый раз находил этому оправдания и терпел, потому что не представлял своей жизни без него. И чем больше он пытался понять и простить Кьен, тем чаще слышал слова о том, что Мью его не любит. Однажды Кьен просто собрал вещи и ушёл, оставив умирать на осколках разбитого сердца. Мью как сейчас слышит обвинения в свой адрес: — Я ненавижу тебя. Ты хоть раз любил меня? Тебе всегда было плевать! Твои картины тебе были дороже меня! Ненавижу! — обидные слова били наотмашь, уничтожая надежду на совместное счастливое будущее. Хлопок закрывшейся двери и звенящая тишина, словно пощёчина, горящая на щеке. Не веря в происходящее, он упал на колени и рыдал до разрыва души, не желая принять, что любимый человек ушёл навсегда. Оставалось лишь одно желание: умереть и прекратить эту боль, что так разрывает всё нутро, а душа, как пойманный в ловушку зверь, скулящий о пощаде. Мью постепенно умирал, бродя по дому, словно призрак, в котором всё напоминало о Кьен. Каждый день казался безликим и однообразным. Кьен отбил тягу к прекрасному и, уйдя окончательно, забрал все краски из жизни Мью. Он не мог больше писать. Из его картин ушла жизнь, они превратились в серые пятна, безликие, как он сам. Устав бороться с чувствами и ожиданием возвращения любимого, Мью уехал в самую глушь, где не было ни души на несколько километров. Он хотел похоронить себя в этом месте, раствориться, исчезнуть, а вышло наоборот. Это прекрасное место: небольшой домик на берегу озера, в котором отражались деревья, а по ночам в глади тёмной воды, словно в зеркале, играли в переглядки звёзды и луна. Здесь дышалось легко и свободно, он уже и забыл, каково это — чувствовать себя свободным от неприятных чувств, от измен, от постоянных несправедливых обвинений и тяжёлых отношений, что держали его на поводке. Только здесь он заново узнал, как прекрасна жизнь. И каждый день он находил в шелесте листвы, в дуновении ветерка, во всплеске воды свою душу. Вкус к жизни возвращался, а с ним и возвращалось желание вновь начать писать картины. На озере он прожил год — столько времени потребовалось, чтобы прийти в себя и понять, что жизнь не остановилась, а только начинается. Боль притупилась, неприятные воспоминания стёрлись словно клячкой, оставляя лишь приятные сердцу воспоминания.

***

— Господин Тончививат, вас попросили пройти в зал с живописью — там отрегулировали свет, — он оборачивается к своей помощнице, прервавшей его воспоминания, и возвращается в реальность. — Да, Мали, спасибо. Сейчас подойду. Мью вышел из кабинета и направился в зал с картинами, на которых он запечатлел природу, окружавшую его в течение года. Скептический взгляд прошёлся по полотнам: хотелось убедиться, что свет падает ровно так, как он это видит. Всё было прекрасно: озеро манило к себе, но нет, не искупаться, а насладиться его безмятежностью, спокойствием, умиротворением. Оно словно говорило: всё, что тревожит твою душу — бренно, оно пройдёт, и надежды на лучшее снова взойдут. Мью так полюбил это местечко у озера, что даже задумывался поселиться там навсегда. Однако сердце требовало общения с людьми и надеялось, что в его жизни обязательно появится тот, кто заставит Мью поверить в любовь. Он не хотел больше страдать, где-то внутри прорастало маленькое зёрнышко веры в то, что не всё потеряно. И когда-нибудь оно взойдёт пышным цветком: появится особенный человек, который отогреет его душу и вдохнёт жизнь в это зерно. Ну а пока, в ожидании этого человека, он занят своей выставкой. От картин его отвлёк шум за панорамным окном. Обернувшись, Мью успел увидеть жуткую аварию на дороге: автобус сбил пешехода, как ему показалось, насмерть. Поражённый, он не мог двинуться и лишь смотрел, как толпа людей окружает пострадавшего, как подъезжает скорая и увозит его. А Мью тем временем осознавал, насколько жизнь хрупка и скоротечна. Стало нехорошо: он понял, что не сможет продолжить работу, поэтому предупредил Мали о том, что уедет пораньше. Попрощавшись, он сел в машину и поехал к озеру. Перед глазами сменялись одна за другой картинки: авария, бездыханное тело парня, медики, уносящие его на носилках. Мью ещё не приходилось так близко сталкиваться со смертью, и увиденное повергло его в шок. Снизошло понимание, что и он может одним днём вот так просто умереть, не ожидая, как тот парень, которого, быть может, кто-то ждал, но уже никогда не дождётся. Как только машина въехала на территорию дома, он быстрым шагом направился к озеру. Хотелось смыть то, чему он был сегодня свидетелем. Мью остановился у кромки воды и, смотря на её гладь, пытался утихомирить быстрый стук сердца. Почему-то вспомнился Кьен: что с ним станет, если тот погибнет? Даже спустя год Мью думал о нём. Да, душа успокоилась, но полностью забыть он так и не смог. После случившегося стало тревожно. Вытащив телефон из кармана, он набирает номер, который удалил, в попытке выбросить все воспоминание о Кьен, но цифры некогда любимого человека отпечатались в памяти. Мью ещё некоторое время медлил — нажать на вызов или нет, и зависший над кнопкой палец ждал решения. Мью уверил себя в том, что он просто хочет знать — всё ли с ним хорошо, не более. Убедив себя, он прикладывает телефон к уху. — Да, я слушаю вас, — ответил совершенно чужой голос. Мью подумал, что это, вероятно, любовник Кьен. Но ему было всё равно: важно убедиться, что с Кьен всё в порядке. Даже хорошо, что ответил не он: услышь его, Мью, скорее всего, настоял бы на встрече. — Скажите, а с Кьен всё хорошо? — Вы ошиблись номером, — ответил незнакомец. — Простите, возможно, — Мью понял, что где-то в наборе цифр всё же оплошал, и хотел было уже положить трубку, как его спросили: — Вас что-то беспокоит? — неожиданный вопрос застал врасплох. — С чего вы взяли? — Просто ваш голос очень встревоженный. Я, конечно, лезу не в своё дело, но, быть может, вы поделитесь тем, что вас так беспокоит? — незнакомец продолжал удивлять, порождая в голове Мью новый вопрос, которым он поспешил поделиться: — И для чего мне это делать? — то, что человек на той стороне так быстро уловил его настроение, удивляло. — Вы же знаете, если рассказать о том, что на душе — становится легче, и оно покажется не таким серьёзным, — интерес к собственной персоне настораживал, но согревал — кто-то пытается помочь ему снять неприятный груз с плеч. — Возможно, но с чего вы взяли, что я буду это делать с посторонним человеком? — для него было ново, что кому-то интересно его состояние. Это приятно, но в то же время пугающе. — Для того, чтобы поделиться, необязательно быть знакомыми. Когда вы приходите к психологу, он для вас совершенно незнакомый, но вы ведь говорите о своих проблемах. Вот и представьте, что разговариваете с таким человеком, — парень по ту сторону провода был прав, к тому же его голос звучал так мягко и нежно, что Мью захотелось поделиться своими переживаниями. Кто знает, вдруг он поможет избавиться от этих тревожных мыслей? Разве что настырный мозг требовал пояснений — зачем тому это нужно? — Зачем это вам? — Я чувствую, что вам нужно выговориться, а рядом никого нет. А ещё мне нравится ваш голос — он очень красивый. Вы случайно не поёте? Собеседник улыбнулся — Мью услышал по голосу. Наверное, ему бы понравилось эта улыбка. От предположения незнакомца Мью и сам улыбнулся, ему тоже нравилось слышать заботливый голос, а эта догадливость завораживала. Даже жаль, что тот не рядом. — Я пою, но, как и все, для себя. — Так что вас так тревожит? — Мью понял, что ему действительно захотелось быть утешенным. Эта мысль согревала. — Я сегодня стал свидетелем аварии, в которой погиб молодой человек. — И вы задумались о жизни? «Боже, он что — экстрасенс?» — пробежала мысль в голове Мью. Загадочный парень словно знал всё наперёд, будто они знакомы уже много лет. Мью захотелось говорить с ним обо всём, и, кажется, он был готов рассказать ему самые сокровенные свои тайны. — Я подумал, что этого парня наверняка кто-то любил и ждал в ту минуту. Но он так и не дошёл. И каково тому, кто его не дождался? — Это ужасно, но жизнь — непредсказуемая штука: кто-то теряет, кто-то находит. Это круг жизни, и он нам неподвластен. Мы можем лишь сделать всё возможное, чтобы не упустить свой шанс, который даёт нам эта жизнь. — Вы про что? — Я про то, что не хочу упустить свой шанс познакомиться с вами, — сердце Мью пропустило удар. — Вы уверены, что я — ваш шанс? — Я точно в этом уверен и очень хочу с вами познакомиться. Меня зовут Галф. А вас? — У вас красивое имя. Меня зовут Мью, — такое простое, непринуждённое общение пришлось ему по душе. — Галф, — позвал Мью. Он пробовал на вкус это имя, и ему оно нравилось. — Да, Мью, — оттого, как нежно это прозвучало из уст парня, по телу разлилась приятная волна, пробуждая в нём надежду лёгким поцелуем. — Давай на ты, а то чувствую себя стариком. — Отлично, я согласен, — повисла пауза. Она не тяготила, словно им не о чем больше говорить. Нет, они просто прислушивались к дыханию друг друга. — Мью. — Да, Галф? — Как ты относишься к однополым отношениям? «Кажется, он действительно не теряет времени попусту. Может, тогда и мне не стоит?» — подумал Мью. — Я — бисексуал, — из трубки послышался выдох облегчения. — Отлично, тогда у меня есть шанс? — Мью представил, как тот замер в ожидании ответа. — У каждого человека есть шанс, и кто я такой, чтобы лишать тебя его. — Тогда давай встретимся? — Я не против. — Отлично, говори адрес, и я подъеду к тебе, — теперь пришла его очередь замирать. — Хорошо, записывай: улица Чан-роуд 37, там увидишь художественную галерею. Я буду внутри. — Ты художник? — послышались нотки удивления, и Мью испугался, что Галфу это не понравится, как и Кьен. Тот расстраивался, что Мью много времени уделяет написанию картин. Работа была одной из причин, по которым они расстались, и если Галф сейчас скажет, что ему не нравятся художники, Мью тут же положит трубку и забудет этот разговор навсегда. — Да. — Ух ты, круто! Всегда восхищался людьми, которые умеют рисовать! — Мью вновь научился дышать, услышав его ответ. — Значит, тебе понравится моя выставка, которая откроется через пять дней. — Ты меня приглашаешь? — Да. — Ну, тогда я точно буду. А мы можем встретиться пораньше, чем через пять дней. Например, завтра? — Конечно, приезжай завтра, — Мью тоже хотелось увидеть его, познакомиться поближе с тем, кто сумел зацепить его в разговоре по телефону. — Хорошо, я буду завтра в семь. Удобно? — Да, конечно. — Тогда завтра в семь, в художественной галерее на улице Чан-роуд. — Да, до завтра. Доброго вечера, Галф. — Доброго вечера, Мью, — ещё никогда он не слышал, чтобы его имя так сексуально произносили, отчего мурашки разбегались по телу. Мью ещё долго слушал гудки, и они вызывали чувство разочарования. «Странно, несколько минут поговорил со случайным парнем, а уже жалею, что этот разговор закончился», — размышлял Мью, стоя возле озера и взирая на его безмятежность. Стало приятно на душе, как будто голос Галфа смёл напрочь все неприятные воспоминания. Где-то внутри что-то зарождалось, очень тёплое и нежное. — Успокойся, а вдруг ты ему не понравишься? — сказал Мью сам себе, утихомиривая свою фантазию. Он опустил глаза на телефон, на номер, который набрал. И действительно — ошибся с одной цифрой. Но он вовсе не жалел об этой ошибке.