Ирландец

Весёлая трель звонка заставляет открыть слипшиеся ото сна веки. На экране высвечивается имя, которое видеть хочется в самую последнюю очередь. Шериф Аберкромби. Нехотя Джейсон всё же снимает трубку и прикладывает телефон к уху. — Да, сэр? — произносит он как можно более ворчливым тоном, но не удерживается и громко зевает прямо в трубку. — Ради всего святого, Диксон, я очень надеюсь, ни ты, ни Хейз не покидали город в течение прошлых суток, — чуть ли не хрипит от злости Аберкромби и затем выплёвывает: — Уокер написал чистосердечное. Джейсону требуется несколько секунд на то, чтобы переварить сказанное и понять, что на самом деле произошло. Когда же до него доходит, сон как рукой сняло. — Но ведь... Это... Так это ведь круто! — Конечно. Знаешь, что ещё круто? Надпись «изнасиловал её умирающей», вырезанная у него на лбу. Что вы из себя возомнили, мстители хреновы? Джейсон усиленно думает. Едва проснувшийся мозг думать не хочет. Но наконец до него доходит, что никто из их импровизированной команды сыскарей-любителей за последние три дня не выезжал из города. Никто, кроме Рэя. Киллер-иностранец, плакавший и говоривший, что женщин и детей убивать нельзя. Нетрудно догадаться, что он и взял на себя всю грязную работу: разговорить, припугнуть и отомстить. — Сэр, я не покидал город. И Милдред, насколько я знаю, тоже. — Молись, Диксон, чтобы это было правдой. Молись. И Аберкромби отключается, не дожидаясь ответа. Несмотря на его угрозы, с плеч Диксона будто бы спадает камень, душивший его всё это время и тянувший за собой на дно. Уокер предстанет перед законом, и даже если его осудят на срок меньший, чем он заслуживает, шрамы останутся с ним. Почему-то Джейсон уверен, что Рэй постарался на славу и свести их будет не так-то просто. На душе даже как-то теплеет. Он набирает номер Милдред, и та снимает трубку уже после второго гудка. — Милдред, Уокер... — начинает он, но она его прерывает. — Я знаю. Откуда? Если только... Если только они не договорились об этом тогда, на кухне. Джейсон растягивает губы в ухмылке. — Кажется, ему понравились твои билборды. — Угу. — Снимешь их? — Пусть дело до суда дойдёт, а там посмотрим. Тем более, Уиллоуби оплатил их до конца года. Последняя воля покойного, как никак.