Глава 7. Уроборос — хозяин миров.
Постепенно тьма рассеивалась, и Джон обнаружил, что остался совершенно один. Все куда-то исчезли. Ну почти все. То, что Джон поначалу принял за своеобразный, темно-изумрудный горизонт зашевелилось. Земля под ногами мальчика задрожала, а змей продолжил разворачивать своё немыслимо огромное, толстое чешуйчатое туловище, загораживающее фиалковое небо. Джон дёрнулся назад, споткнулся обо что-то большое и твердое, хватанул пальцами тяжелый воздух и упал. Разбросанные там и сям камни завибрировав, стали медленно подниматься ввысь, сталкиваясь с белыми лепестками цветка Ино-Мар. Джон, очумело захлопав ресницами, поднял взгляд и оцепенел от ужаса: исполинский змей опускал к нему треугольную, с голубыми, пронзительными глазищами морду. Бежать было некуда, да и незачем — Уроборос всё равно настигнет. И Джон, замерев на месте, принялся ждать. Время будто остановилось, вокруг всепоглощающий, такой же необъятный как змей космос. По мере приближения Уробороса Джону удавалось получше разглядеть его. Меж чешуйками виднелась жизнь: могучие деревья, лазурные океаны стекали по морде исполина будто горные ручейки. Дыхание твари окатило Джона стужей, наконец, Уроборос остановился. Его глаза напомнили Джону две планеты и чем дольше он всматривался в гипнотическую поверхность этих планет, тем больше замечал. В правом глазу змея било ключом всё плохое, что некогда происходило с человечеством: войны, пандемии, голод, смерть… Желудок Джона стянуло в тугой узел и мальчика затошнило. Где-то среди миллиарда надгробий, меж прочих, неухоженных, закутанных паутиной могил, ютился серый грубый камень, с высеченными до боли знакомыми именами: мамы, папы и братьев. «Брошенные, всеми забытые и никому не нужные, погребенные в общей могиле Ватсоны» — гласила надпись на камне. Джон силой перевёл взгляд на левый глаз Уробороса и все его эмоции как будто подменили. В левом глазу змея сосредоточилось счастье. Счастье невозможно описать словами, но Джон его прочувствовал каждой клеточкой тела: тёплые, ласковые улыбки, смех, струящейся по коже приятным покалыванием первый поцелуй. Уроборос представлял даже светлое будущее, заслоненное матовой пеленой неопределенности, через которую проглядывал залитый солнцем домик, где бы Джону хотелось прожить всю свою жизнь, через которую прорастало на вершине холма дерево с привязанными качелями и пробивался чей-то размытый силуэт, встречающий с работы на крыльце. Уроборос моргнул и его планеты-глаза закрутились, завертелись и почернели, превращаясь в две страшные воронки. Зачарованный Джон не успел толком опомниться и броситься в сторону, как нечто его подхватило и засосало вглубь одной из планет. Как долго Джон падал сквозь кольца водоворота, известно, пожалуй, одному лишь Уроборосу. Словно Алиса из Страны чудес Джон летел и летел, в погоне за невидимым белым кроликом, только мелькали не часы с кукушками, а что-то выходящее за границы человеческого разума — не материальное и, скорее, духовное. Джон рухнул в ледяную мутную воду, завалился на бок и вновь чуть не упал, на этот раз с большой чаши весов. Весы дрогнули, Джон ухватился за бортик, поджимая под себя ноги и огляделся. Его окружала тьма, какой не бывает даже беззвездной ночью. Такая темнота, разве что, свойственна космосу. По левую сторону, во второй чаше стоял юноша, также как Джон, испуганно разглядывая странное место. Джон никак не мог разглядеть этого мальчика, но ни на кого из знакомых тот ему не напомнил: ни фигурой, ни ростом, ни голосом — мальчик пару раз позвал на помощь, вторила ему лишь тишина. Приподнявшись, Уроборос загудел и зашипел, чаши весов при этом начали качаться, точно маятник. Джон крепче сжал бортик, смело посмотрел на исполина. Откуда взялась у него храбрость — очевидно, из-за переизбытка страха. В конечном счете, Джону надоело бояться того, кто его не трогает, а хочет, вероятно о чем-то поведать. А вот мальчишка на соседней чаше совершенно потерял рассудок. Закричав, мальчик с разбегу налетел на пустоту и пропал. Змей зашипел громче и где-то далеко-далеко отсюда яростно хлыстнул хвостом. Глаза Уробороса недобро сверкнули, но Джон не отвел взгляд. И тогда Уроборос смилостивился, моргнул и явил Джону то, от чего у мальчика все внутренности покрылись коркой льда и закружилась от волнения голова. Оба глаза Уробороса показывали одно и то же. Затхлая пещера, обросшая мхом, помост, на который водрузили настоящий алтарь для жертвоприношения. На каменной плите, усыпанной белыми цветками лежал измученный и изрисованный кровавыми рунами мальчик. В этом мальчике Джон узнал самого себя. Уроборос снова моргнул, картинка немногим изменилась. Теперь возле Джона стояли люди с кинжалами и лишенными осознанности глазами. — Что…что это? — вырвалось у Джона. Уроборос приглушенно зашипел. Змей ответил, вот только прока от этого не было никакого. Джон не понимал его. Чаша резко склонилась в противоположную сторону, однако Джон крепко держался за бортик. Вода полностью выплеснулась из чаши и откуда-то сверху закапал дождь. Уроборос мотнул башкой, мигнул в последний раз и люди с кинжалами принялись неистово кромсать несопротивляющуюся жертву. — Прекрати! — взмолился Джон. — Хватит! Зачем ты мне это… Он не договорил. Уроборос резко захлопнул веки, будто закрыл перед ним дверь. Космическая тьма обдала Джона одновременно холодом и жаром — ни с чем не сравнимые ощущения в мгновение ока переменились на знакомые. Джон почувствовал на себе чужие руки, которые насильно тащили его куда-то. Удар веткой по лицу окончательно вывел Джона из транса — он шел вглубь леса, к пещере. Предприняв несколько яростных попыток высвободиться, Джон обессиленно размяк. Его словно выжали, как лимон или же пропустили через мясорубку, без разницы, он одинаково чувствовал опустошенность и собственную никчемность. Сил ни на что, кроме как изредка зарываться ботинками в сырую землю, не хватало. За каждое такое торможение, Джон получал толчки в спину и угрозы проститься с жизнью. Раньше срока. Джон увидел перед собой и рядом идущих людей — чистой воды дикари. Их он видел пару секунд назад. Уроборос предупредил об опасности, но как избежать эту опасность или хотя бы сбежать от «сектантов» — так и не рассказал. А, если и рассказал, то на незнакомом Джону языке. Что произошло, как он оказался в лапах деревенских маньяков — Джон не знал, вероятно дело было в Ино-Мар. Ни Майкрофта, ни Мориарти рядом не было. Только он один. Один на один с приближающейся пещерой. Краснолицый мужчина с оторванной мочкой уха и в одежде годовой носки, грубо посадил Джона на землю и приказал уткнуться лицом в рыхлую почву. В земле копошились черви, но Джону уже было плевать. В ушах стучала кровь, умоляя мальчика бежать. Кто-то большой и сильный заломил ему руки и вжал в землю. — Ты принёс? — совсем рядом прозвучал высокий, ледяной голос, принадлежавший мужчине. Джон кое-как скосил глаза, но увидел лишь бордовый подол мантии. — Важно поместить мёртвый эмбрион в тело живого существа. Только так на свет явится живой Бог. — Я принес, господин Хорос, — захрипел тот, что был с оторванной мочкой, — уже завтра, на закате, Уроборос возродится… — Именно так, Айра, — хмыкнул человек по имени Хорос, — но нам нужно поторопиться. Мы так долго искали Избранного, что совершенно потеряли ход времени. Уроборос возродится либо завтра, либо никогда. — Прикажете начать подготовку к ритуалу? — Приступайте, — зашуршала мантия, Хорос ушел. Айра схватил Джона за волосы и перевернул на спину. Вокруг уже собралась толпа лишенных человечности и разума безумцев. И у всех этих безумцев в руках были ножи. — Что вы собираетесь делать? — Джон пополз назад, но уперся спиной в чьи-то сапоги. Этот кто-то присел на корточки и улыбнулся черными гнилыми зубами. — Расслабься, больно будет в первые минуты, а затем ты станешь частью Уробороса и познаешь великое наслаждение. Краснолицый невесело хохотнул. — Ты должен быть признателен нашему господину Хоросу. Хорос выбрал тебя, хотя ты явно не годишься стать Избранным…– в эпилептическом припадке Айро упал на колени и поднес к глазам Джона небольшое янтарное яйцо внутри которого плавало нечто, напоминающее детеныша змеи. — Видишь нашего Бога? — Я вижу кучку психов, — Джон отшатнулся, но руки сектантов были проворнее. Мощный удар по затылку в два счета уложил Джона обратно на лопатки. В глазах мальчика потемнело, кажется он умудрился вывихнуть руку. Айро поднес яйцо к губам и прошептал: — Войди в него, как вошел в нашу жизнь, Великий Змей, просочись вглубь, прими его, как дар наш безвозмездный. Джон понял — надо действовать. Он сгреб остатки сил и ногой ударил краснолицего по руке. Яйцо отлетело в неизвестном направлении, взревевшая в унисон толпа кинулась за яйцом. Оно было для них священным, потерять его, равно потерять смысл жизни или самого себя. Со всех ног, Джон ринулся в лес. До него долетали голоса: — Я нашёл! Нашёл! За мальчишкой! Не дайте ему уйти! Тропы густого леса завели Джона на опушку с черными сожжёнными стволами деревьев. Он бежал так быстро, что не заметил, как оторвался от преследователей. Вдали пел старый колокол деревенской церкви. Джон отдышался, посмотрел вокруг себя и выдохнул. Оторваться от маньяков ещё полдела. Теперь надо выбраться из леса и найти всех, кого он умудрился потерять в чёртовой деревне Мира.***
Злой, пробирающий до мозга костей смех, несомненно принадлежал Сингалу. Вот только звучал он в голове. Майкрофт покачнулся, Джеймс успел его подхватить и не дать упасть. В это же время деревенские прекратили молиться статуе Уробороса и взяв вилы, с самыми негуманными помыслами двинули на пару. Убедившись, что Майкрофт ещё в состоянии самостоятельно стоять, Джеймс вышел вперёд, заграждая собой жениха. Без тени сомнения он достал пистолет, жители, завидев оружие, встали как вкопанные. — Предупреждаю, — тихо, но так, чтобы до деревенских донеслось каждое оброненное им слово, проговорил Мориарти, — пуль хватит на всех. То была ложь. Патроны закончатся быстрее, чем обступившие их с Майкрофтом люди. Но Мориарти изображал на лице обратное и жители деревни Мира, одурманенные Ино-Мар, ему поверили. Подул слабый, чуть сладковатый ветер. Не опуская пистолета, Джеймс скользил взглядом по будто околдованным людям. Они не уходили, но и не нападали. Странно и в то же время, приемлемо — находил Джеймс. Крупная капля чего-то липкого стукнула Мориарти по макушке и прокатилась по лбу, попадая на губы. Кровь. Железный привкус крови ни с чем не перепутать, если ты хотя бы раз, интереса ради, её пробовал. Не удержавшись, Джеймс разорвал на мгновение зрительный контакт с деревенскими, метнув взгляд на небо. И замер. Черное небо, черное солнце — всё, что попадалось Джеймсу на глаза окрасилось в траур. Пистолет растворился прямо у него в руке, жители тоже. Мориарти обернулся, но никого не увидел, кроме черных-черных скал. Трава и цветы, неприветливые черные вороны на чёрных ветках обугленных деревьев и, наконец, вспыхнувшие на горизонте чёрные языки пламени — таков был мир Джеймса Мориарти. Полностью лишенный красок. Уроборос сливался с небом, но его глаза, сверкнув, дали Джеймсу понять, что он здесь не один. Змей величаво зашипел и скалы, словно были сделаны из песка, рассыпались, лавиной накрывая и без того убогую местность. Вороны посрывались с веток, закаркали и полетели навстречу блеску огромных глазниц Уробороса, обездвиженный неведомой силой Джеймс, оказался по пояс в переливающемся всеми оттенками черного песке. И, вдруг, черноту пронзил белый огонёк, постепенно обретающий человеческий силуэт. Джеймс пригляделся: Майкрофт, белоснежный, точно сотканный из света, одиноко прогуливающийся по чёрной пустыне хандры. Но тьмы вокруг было слишком много и вскоре, Майкрофт исчез. Змеи не умеют улыбаться, но Джеймс был готов руку дать на отсечение — Уроборос усмехнулся. Сияние его глубоких глаз потухло и Джеймс погрузился в опустошающее одиночество. Но вот пейзаж вздрогнул и Мориарти стал зрителем самого страшного для него фильма: главные роли играли в кино он сам, только немного постаревший и Майкрофт, практически уничтоженный болезнью и выглядевший так, будто вот-вот распростится с бренной жизнью. Майкрофт уходил и не собирался возвращаться. Сколь не умолял убитый тоской по мужу Джеймс, ответ не менялся: «Без тебя я оживу, а сейчас я мёртв». На заднем плане плавали по черному потоку воздуха покойники, оружие, какие-то схемы и деньги. Много денег, но те ничего отныне не значили. Джеймс-зритель вздрогнул — Джеймсу-актеру удалось схватить Майкрофта за руку, прижать к себе и пообещать «всё исправить». Уроборос моргнул и пошёл дождь. В фильмах, во время похорон, всегда почему-то идёт дождь. Повзрослевший и мокрый до нитки Шерлок взглядом прожигал в Джеймсе-актере дыры. Это была уже открытая ненависть, юноша давился гневом и едва держал себя в руках — останавливал его от расправы, пожалуй, только неизменный спутник Джон. Крышка гроба захлопнулась, Джеймс-зритель успел увидеть внутри него такого родного и единственно любимого покойного Майкрофта. Джеймс-актер так и не смог с ним проститься, чересчур велика была боль утраты. Эту боль почувствовал на себе и зритель-Джеймс: сердце закололо в груди. Уроборос удовлетворенно заурчал и показал зрителю последнюю сцену фильма, как говорится, с открытым финалом. Обезумев от горя, Шерлок, в конце концов, вырвался из рук Джона, хотя тот и не старался удержать друга. Напротив, Джон как будто подтолкнул Шерлока к окаменевшему под алым зонтом Джеймсу-актеру. На том всё и закончилось. Мориарти заскрипел зубами. Ложь. Он никогда не позволит Майкрофту страдать и уж тем более, не позволит умереть. В том гробу будет, скорее лежать он сам. Страх и боль сменились гневом, Мориарти, замурованный в песке, сделал шаг вперёд и у него получилось. Тьма вокруг него задрожала, змей зарычал, а Джеймс, шаг за шагом, становился всё ближе и ближе к Уроборосу. Желание покинуть черный мир и помочь Майкрофту в реальном мире придавало ему много сил. Больше, чем змей показал тогда денег. Больше, чем когда-либо. Жалкая гадина и плод воображения — Джеймс не сводил злых глаз с Уробороса. Он был слишком умен, чтобы поверить в то, что происходит и не принял близко к сердцу короткий фильм змея. Шаг, ещё шаг. Он поднимался к загоревшимся чёрным пламенем глазищам Уробороса. Поравнялся с громадной головой твари на вершине песчаной скалы, куда его привели чёрные ступени. — Во мне есть и хорошее, — обратился он к змею, — а ты показываешь лишь тьму. Но это не так. Я убивал ради защиты человека, которого люблю. И продолжу убивать. Сингал Холмс всё ещё не получил мою пулю… Защита семьи — не преступление. Это долг. Что-то обожгло щеку Джеймса. Пощечина — кто-то ударил его и продолжил бить по щекам. Уроборос стал медленно поднимать свою тушу, возвышенность на которой стоял Джеймс резко осыпалась и Мориарти полетел вниз. Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на скамье, кажется, церкви. Повсюду горели свечи, пахло благовониями. Джеймс привстал. Голова раскалывалась на части. Одетая в тряпьё седая старуха подле него, с длинным посохом и беззубая, прикрыла слепые глаза. — Очнулся, — проскрипела она, — а я уж подумала, опоздала. — Кто вы? — Джеймс искал глазами Майкрофта, но того здесь не было. На скамейках, прижавшись друг к дружке сидело от силы пять человек, одни молились, другие тихо плакали. — Твой друг у алтаря, — миролюбиво пропела старуха, — много времени нужно, чтобы очистить организм от грязи. Боюсь, больше чем мы имеем. — Я пойду к нему, — решительно заявил Джеймс, но старуха, довольно болезненно, вернула его на место своей длинной палкой. — Здесь останешься. Не тревожь. Могучего телосложения мужчина с черной повязкой на глазу поднялся со скамьи. — Послушай ведьму, она единственная, кто знает, как побороть магию цветка. Более того, — мужик подошёл ближе и выпучил на Мориарти свой единственный лиловый глаз, — ведьма очень мудрая. — Не сомневаюсь, — пробурчал Джеймс, — но я настаиваю. Мне лично надо убедиться, что с Майкрофтом всё в порядке. — Майкрофт? — тут мужика перекосило от ужаса. — Майкрофт Холмс? Брат Си… Син… Син…– он так и не смог до конца произнести имя. Весь затрясся и позеленел. — Ведьма! — взревел одноглазый, оборачиваясь и нависая над старухой как гора. — Ты спасаешь того, кого надо принести в жертву! Посох ведьмы взмыл и хорошенько стукнул по голове взбесившегося мужика. — Молчи, окаянный. Кровью не смыть кровь, тебе ли об этом не знать. Сын твой был отдан Богам, а мир в деревню так и не пришёл. Я предупреждала… — Мой брат был принесен в жертву по ошибке! — вмешался в разговор юноша лет восемнадцати-двадцати, с бледной, покрытой рубцами кожей. Зеленые глаза враждебно впились в Джеймса, словно это на том лежала вина за чужую ошибку. — Бьюсь об заклад, если мы передадим Богам родного брата демона, они простят нас и вернут покой. — Кровью не смыть кровь, — потусторонним голосом повторила старуха, — твой брат не послушал меня, принёс себя в жертву. Богам это не понравилось, деревню не спасти. Один путь — пламя. — Или смерть Майкрофта Холмса, — одноглазого было не переубедить. — Тронешь его хоть пальцем, — Джеймс поравнялся с мужиком, — пожалеешь. Будешь жив, пока я сдираю с тебя кожу. И мужик, и сынок притихли. Сдавалось Джеймсу, неспроста. — Итак, — он пристально взглянул на старуху, — отведете меня к Майкрофту? — Не успокоишься? — Пока здесь эти двое? Нет, конечно. Старуха мрачно вздохнула и посохом указала на красивую готическую дверь, чуть прикрытую ширмой. — Осторожно влей ему это зелье, — ведьма протянула маленький пузырёк с прозрачной жидкостью, — смотри, чтобы не пролилось. Надо выпить всё до последней капли в сосуде. В сознание не придёт, но ему станет легче. — С чего мне вам доверять? — Тебе моё зелье помогло. Джеймс нехотя принял дар ведьмы, спрятал в карман пиджака и бросив на одноглазого холодный взгляд, поднялся к ширме. Майкрофт лежал на расчищенном столе, возле усыпанного разнообразными подарками алтаря. В тесной комнатушке было мало света, узкие оконца занавешены, а люстра валялась на укрытом пылью полу. Издалека казалось, что Майкрофт не дышит, но присмотревшись, Мориарти всё же заметил признаки жизни в теле возлюбленного. — Он не похож на своего брата. Джеймс чуть не подпрыгнул от неожиданности. Худенький мальчик с неприлично огромными глазами встал с пола, чихнул и стряхнул с себя пыль. — Я слышал ваш разговор с Бертом, — мальчишка, точь-в-точь филин, широко распахнул свои глазища и смущенно провёл ладонью по грязным, спутанным светлым волосам, — если…если это правда. Сэр, вы должны избавить нас от страданий. — Пошёл вон, — спокойно обронил Джеймс. Оттолкнув от себя мальчика, он аккуратно приподнял голову Майкрофта и вылил содержимое сосуда. Как и обещала старуха — Майкрофт не пришёл в себя. — Сэр, — мальчик дёрнул Джеймса за рукав, — он наша последняя надежда на спасение. Принесите его в жертву Уроборосу, избавьте нас от кошмара. Жаль, пистолет где-то потерялся, так бы непременно Джеймс не пожалел патрона на мальчика. Дотронувшись до лба Майкрофта — холодный и мокрый — Мориарти, сжав губы, обернулся. — Вы тут все с ума посходили. Странно такое произносить, но одна бабка только имеет толику рассудка. Нет никакого Уробороса. Вы все под наркотой. — Но, сэр… — Ещё раз меня так назовёшь, — Джеймс вымученно улыбнулся, — отправишься к своему Уроборосу на небеса. Надоел. Я тебе, вроде, сказал, чтобы валил? Мальчишка понурил голову. — Пошёл вон, — процедил Мориарти, ткнув пальцем в дверь, — оставь нас наедине. — Будь вы прокляты, — огромные глаза мальчишки загорелись ненавистью. Сейчас он как-никогда походил на разъяренную сову сыча. Мальчик кинулся было к выходу, однако Джеймс успел схватить его за шиворот грязной майки и притащить обратно к себе. — Может, это вы прокляты, а? — Мориарти крепко держал вырывающегося сычонка. — Ты и твоя языческая деревня Мира. — Нас проклял его брат! — не своим голосом завизжал мальчишка. — Мы не виноваты! Виноват он! — вырвавшись, мальчик бросился к Майкрофту. И снова Джеймс его задержал. — Даже не думай к нему прикасаться, — прорычал Мориарти, — хочешь принести жертву? Убей Сингала. Имя, как и ожидал Джеймс, произвело на мальчика небывалый эффект. Тонкие брови поползли наверх, рот лихорадочно стал глотать воздух. Сингала мальчишка видать боялся больше огня. — Молчишь? — зло ухмыльнулся Мориарти. — Страшно нападать на того, кто даст тебе отпор? У вас в деревне принято убивать лишь беззащитных, верно? Мориарти дал мальчику шанс убежать — только пятки сверкали. Тяжело выдохнув, Джеймс опустился на стол, возле стола, где всё неподвижно лежал Майкрофт. Прикрыл глаза. Он и думать не хотел о том, что Майкрофт может не очнуться. И всё же… По коже будто пропустили электрический разряд. Зелье бабки должно помочь. Обязано.***