Глава 1. Потоп.
Октябрь 2013 года. — Дедушка! Грег! Смотрите! — едва не перевернув лодку и не выпав за борт, мальчик с ореолом каштановых волос и чумазым лицом задержал дыхание и, не моргая, уставился на, казалось бы, спокойную гладь озера. Удочку в его руках несколько раз накренило в бок, и мальчишка напористо повторил: — смотрите же! — Что мы должны увидеть, Марк? Русалку? — не глядя на успехи брата ворчливо поинтересовался юноша постарше. — Опять выдумываешь? — не скрывая раздражения добавил он. — И не надоело тебе… — Тихо, — сидящий напротив них старик сурово сдвинул кустистые брови и вытер рукавом упавшую на нос крупную каплю дождя, — ну-ка, Грегори, разворачивай судно, пора домой. Грег нехотя склонился над нехитрым двигателем: лодку было не так просто завести. Да что уж там, проще было переплыть озеро вплавь, чем завести эту полуразвалившуюся посудину. — Ну же, — отчего-то голос дедушки дрогнул, — быстрее. — Что происходит? — поднимая глаза на деда и в десятый раз дёргая за веревку с кольцом уточнил Грег. Лодка наконец поддалась манипуляциям, долгожданно зарычала и неторопливо тронулась с места, в сторону суши. А Грегори всё не мог взять в толк, почему вдруг дедушка заторопился: будучи моряком, тот никогда не боялся дождей. Бывало, с ним происходили вещи пострашнее лёгкой измороси, например как-то его корабль потерпел крушение. Ценой той катастрофе стала нога. Именно во время кораблекрушения дед потерял конечность и теперь, как подобает настоящему пирату, ходил с деревянным протезом. — Следи за дорогой, — вместо ответа рявкнул дед, сжимая мозолистыми пальцами бортики лодки. До берега оставалось рукой подать, как неожиданно вода под ними забурлила. И тогда уже Грег сам начал беспокоиться, больше не ожидая ответа на свой вопрос. Дождь перерос в ливень, посудина стала практически неуправляемой, а Марк, возомнивший себя капитаном, окончательно вышел из-под контроля и не слушал просьбы Грега с дедушкой прекратить высовываться из лодки. Что-то тяжелое и неприятное на ощупь ударило Грега в затылок. Перед глазами парня всё почернело, но кое-что он всё же смог увидеть: невообразимо огромная, скользкая и покрытая пульсирующими присосками щупальца резко вынырнула из воды и, размахнувшись, грузно упала на судно, погружая расколотую напополам лодку в клокочущие тёмные воды озера.***
В целом, Джону нравилось в Вотер Вилле. Во всяком случае, временами ему здесь попросту не на что было пожаловаться, разве что на скуку: по сравнению с Касл Комбом, Вотер Вилль представлялся миниатюрной утопией, где априори с тобой не может произойти ничего плохого, смертоносного или по меньшей мере пугающего. Словом, небо тут всегда было голубым, вода – прозрачной и чистой, а трава – зеленой. Жители Вотер Вилля отличались чрезмерным дружелюбием, сплоченностью и вели себя как одна большая семья, фанатично соблюдая одно-единственное семейное правило — забота о ближнем. Так, в Вотер Вилле нельзя было встретить бездомного, поскольку жители не допускали и мысли, чтобы член их семьи оказался на улице. Люди здесь с теплотой проникались и к незваным гостям, таким, как, например, поначалу был Джон: вотер-вилльцы сделали всё необходимое, чтобы он ни на минуту не почувствовал себя ненужным, чужим среди привыкших друг к другу людей, посторонним. И это, бесспорно, было необходимо Джону, которого буквально вынудили покинуть родителей, свою семью и, быть может, навсегда уехать из дома. Вотер-вилльцы старательно поддерживали порядок во всём: узкие, мощенные булыжником улочки были чисты и сверкали под палящими лучами солнца, магазины обычно открывались очень рано, очереди у касс, как правило, не собирались, а за углом всегда можно купить букет свежих цветов для своей второй половинки. Даже однотипные, пронумерованные римскими цифрами дома с малиновыми крышами и торчащими золотистыми дымоходами-зонтиками, здесь не отталкивали, а напротив, привлекали своей неоригинальностью, поскольку все как один были ухоженными и наполненными тем самым уютом, которого так не хватало Джону в Касл Комбе. А ещё здесь пекли самые вкусные в мире пироги. За год пребывания в Вотер Вилле Джон отведал столько вишневых, яблочных и апельсиновых пирогов, сколько, пожалуй, за всю свою жизнь не съел, и всё не мог разрешить себе отказаться от этой маленькой слабости. Говоря о Вотер Вилле, нельзя не упомянуть медицину этого города. Сложно поверить в то, как не нанесенный ни на одну карту мира городишко, с численностью населения равной трехзначному числу, опережает в развитии медицины таких гигантов как Лондон, Бирмингем или Глазго. Однако именно благодаря местным врачам Шерлоку «починили» руку, чему тот первое время не мог не нарадоваться, а в последствии ещё не раз заявлялся в Вотер-клинику и благодарил врачей за исцеленные пальцы. Год здесь пролетел незаметно. Были ли тому виной успокаивающие душу, величаво расположившиеся на окраине города и оберегающие от внешних угроз водопады или же дело обстояло в чем-то другом, но не успел Джон и глазом моргнуть, как ему стукнуло тринадцать — солидный возраст и, надо сказать, некомфортный. Организм твёрдо решил, что именно в тринадцать лет его лицо обязано расцвести прыщами, а сам он непременно должен бунтовать по каждому поводу, извергая на поверхность необъяснимые вспышки ярости и непреодолимое желание с кем-нибудь поцеловаться или подержаться за руки. Вернее, непросто с кем-нибудь, а с одним конкретным человеком. Благо, с чудовищными высыпаниями Джону помог Майкрофт, практически заменивший ему отца, братьев, и вообще семью: чудо-брат Шерлока не только подарил ему возможность продолжить обучение в школе, но и чудо-мазь, которая за одну ночь помогла справиться с уродливой сыпью. А вот с остальной частью переходного возраста всё было гораздо проблематичнее. Тут и Майкрофт оказался бессильным: половое созревание — говорил Холмс старший — надо пережить и смириться со всем, что с тобой, так или иначе, происходит. Что ж, смириться он мог со всем. С приступами гнева, апатии и грусти. С чрезмерной радостью и время от времени возникающим стыдом. Смирялся каждый божий день и сражался с внутренними демонами до последнего. Но раз за разом стабильно проигрывал в этой маленькой войне с ранним созреванием, поскольку в глубине души никак не мог победить самого главного демона и примириться с одной мелкой, но очень важной деталью — его неимоверно тянуло к Шерлоку, а вот Шерлока к нему нет. По утрам Джона будило не только жгучее желание «с кем-нибудь поцеловаться», но и беспокойство о полном отсутствии интереса к его персоне со стороны друга. Шерлок как будто его не замечал. Разумеется, в любовном или хотя бы близко к любовному плане. Тот, видно, всё ещё был далек от полового созревания, а мимолётные желания, которые он выказывал в Касл Комбе отчего-то прошли и теперь воспринимались Шерлоком более чем негативно: стоило Джону, даже в шутку, спросить не хочет ли он повторить с ним поцелуй (само собой, речь всегда шла о дружеских поцелуях) Шерлок либо ловко уходил от разговора, либо попросту начинал огрызаться, что само по себе служило сигналом замолчать и невольно вызывало вопросы. А не прошёл ли Шерлок ту же самую стадию чуть раньше него, тогда, в Касл Комбе? Майкрофт уверял — нет, не прошёл – и загадочно добавлял: — вряд ли уже когда-нибудь пройдёт. С недавних пор Шерлоку стали не по душе любые намеки на отношения, пусть и сказанные в шутку: чужие, касающиеся его лично — без разницы, реакция была одинаковая. К огромному разочарованию и ужасу Джона. Ведь никто из местных девчонок или мальчишек его не привлекал, и ни о ком он не мог думать кроме Шерлока. Опять же, Майкрофт называл это «невзаимной влюблённостью». Джон же до последнего с ним не соглашался, пока однажды не понял простую истину: Майкрофт всегда прав. И понял слишком поздно, чтобы последовать ещё одному совету Майкрофта — идти дальше и заглушить чувства в зародыше, пока это возможно. В тот вечер, когда понимание настигло Джона, лил дождь. Примечательно то, что дожди в Вотер Вилле — редкость, а в этот день будто кто-то разгневал небеса и те решили наказать абсолютно всех: виновных, невиновных, небу было всё равно. Всего за день обыкновенно пыльные и сухие в любое время года улицы затопило – хоть доставай из сарая лодку и плыви, – а вода из озера, по словам жителей, впервые за десятилетия, вышла за берега, не на шутку встревожив вотер-вилльчан. Некоторым, в основном из числа суеверных и пугливых, это показалось дурным, можно сказать, мифическим знаком, и они во всеуслышание стали прямо заявлять, мол не к добру всё это, нехорошо, когда вода уходит из озера и неправильно, что улицы полны не людьми, а рыбой: пробудилась страшная сила, обитающая в глубинах озера, и теперь всех едино ожидает кара великого чудовища. Джона подобные заявления смешили, а местами поражали — будучи продвинутым в медицинских аспектах, Вотер Вилль чудесным образом смыкался с абсурдным средневековьем и чуть ли не с вилами бросался на каждого, кто немного был похож на колдуна. К счастью, «колдунов» в Вотер Вилле обитало мало, да и те редко попадались на глаза. Ко всему прочему, Джону вполне хватило легенд в Касл Комбе, и возвращаться в прошлое, если учесть, что в настоящем ему жилось довольно-таки неплохо, он не хотел. Посему Джон лишь посмеивался над глупой болтовнёй о чудовищах и не придавал дождю особого значения: льёт и льёт, ему какое дело. К тому же хлопот и без сказок было вдоволь: странное заболевание Майкрофта совсем уж стало выходить из-под контроля — теперь, даже на первый взгляд безобидные, водные процедуры, такие как «почистить зубы» или «сходить в душ» давались Холмсу-старшему с трудом. Похоже, Майкрофт начал панически бояться воды и без посторонней помощи не мог больше справляться с приступами. Это не просто настораживало, а пугало Джона. Он всегда думал, что из всей их компании, сформировавшейся при Касл Комбе, Майкрофт — самый стойкий и сильный духом. Полагал, что ничто в этом мире, даже Сингал Холмс, о котором и думать было страшно, не способно сломить Майкрофта: человека, который знает абсолютно всё, всегда старается помочь и жертвует всем, лишь бы другим было хорошо. Не это ли пример для подражания? Но, глядя на регулярные истерики Майкрофта по утрам, дням, а с недавних пор уже и по вечерам, наблюдая за тем как Джеймс Мориарти насильно, будто капризного ребёнка, тащит «образец для подражания» в ванную и почти на коленях умоляет выпить того стакан воды, потому как без воды человек умирает — всё это разбивало в пух и прах все представления Джона о том, каким должен быть по-настоящему сильный человек. И с каждым днем ему становилось всё сложнее находиться с Майкрофтом в одном помещении: заболевание очевидно прогрессировало, а чем помочь он не знал. Что же касается Шерлока, тот предпочёл не замечать явных проблем с психикой старшего брата и делал вид, что всё в порядке. То был защитный механизм, работающий, словно неисправные часы: время от времени Шерлок с головой погружался в меланхолию, ложился на пол и часами буравил потолки, рассуждая о тщетности бытия, а порой приходил в ярость из-за своей же беспомощности. В этот вечер Джону сложно было понять в каком настроении пребывал Шерлок, поскольку сам он то и дело ловил себя на мысли, что больше любуется другом, нежели старается угадать, что тот испытывает. Капли дождя барабанили по подоконникам, а под невидимой стопой пробравшегося на чердак ветра скрипели половицы, будто там наверху бродил отчаявшийся призрак. Отложив учебник по биологии, Джон украдкой посмотрел на Шерлока: они не спешили спускаться в столовую, где их ожидал не самый приятный вечер, и Джону было интересно, когда им стоит присоединиться к ужину, чтобы лишний раз не сердить Мориарти. Последний, в виду болезни Майкрофта, взял на себя ответственность контролировать в доме порядок, и Шерлока это неимоверно раздражало. И, по правде говоря, Джон его несколько понимал. Мориарти явно пришлась по душе главенствующая роль в их новой семье, и тот вволю пользовался своим доминантным положением, которое изо дня в день лишь укреплялось. Поймав на себе взгляд Джона, Шерлок сразу догадался, о чем его хочет спросить Джон. — Не хочу я туда идти, — честно признался Шерлок после коротких переглядываний с Джоном, — Мордриарти… Кто ему дал право мной командовать? Он мне кто? Правильный ответ — никто. Джон может и рад бы был встать на сторону Джеймса, вроде как тот руководствовался исключительно благими намерениями, да и, по правде говоря, неплохо со всем справлялся, но ему до жути захотелось поддержать Шерлока. Поэтому он понимающе кивнул, в знак солидарности. — Пристал к Майкрофту как банный лист, — продолжил возмущаться Шерлок, — даже я не понимаю, что ему нужно от нашей семьи. Деньги? Это вряд ли. Видел, какие он подарки Майкрофту дарит? Дорогущие. Хотя что-то мне подсказывает, у простого учителя математики не может быть столько денег… — Профессора математики. Мориарти подкрался бесшумно и, точно из воздуха, возник перед вздрогнувшими ребятами. — Бессовестный, — прошипел он, не сводя глаз с Шерлока. Тот отвел взгляд в сторону. — Не суй свой любопытный нос в чужие карманы. Целее будешь. — Ты мне угрожаешь? — Шерлок ощетинился. — Вовсе нет, — мягко возразил ему Мориарти, — скорее, преподношу ценный урок жизни, в которой ты ни черта ещё не разбираешься. Глупый, бессовестный ребёнок. У Джона сложилось впечатление, что Шерлок сейчас накинется на Джеймса. Стиснув кулаки, тот дрожал от злости, но как ни странно, молчал. — Я люблю твоего брата и ничто, повторяю для одаренных, не помешает мне находиться рядом с ним. Хочешь это проверить? Не советую. Тебе не нужны столь могущественные враги как я, поверь. А теперь, оба, спускайтесь вниз, живо. Ужин стынет. Мориарти круто развернулся и, хлопнув дверьми, ушел, а Шерлок, скривившись, обернулся к Джону: — Ты его слышал? — Ну да, не глухой. Пойдём ужинать? — Тебе не нужны столь могущественные враги, как я! — противным голосом передразнил Шерлок. — Самомнение будь здоров. — А, что, если… – Джон осекся. Шерлок всё ещё злился, а его дальнейшие слова могли подлить масло в костер. — Пойдем, — гнев Шерлока резко сбавил обороты, — деваться некуда, поиграем пока по его правилам. Иначе закончим как Арсен. Джон вздохнул. Он так и не понял, что произошло: просто в один такой же мрачный вечер Арсен и его дворецкий покинули этот дом. Ушли и не попрощались. — Ты всё ещё думаешь, что Арсен ушёл из-за Джеймса? — Я это знаю. Арсен ему чем-то не угодил, вот и всё. Мы с тобой здесь только из-за Майкрофта. Они спустились вниз в маленькую, заваленную книгами столовую. Книжки были повсюду: на подоконнике, на обеденном столе, полу. На самом деле, весь дом был сверху донизу заполненным старыми, редкими рукописями — дедушка Холмс любил читать и собирать бесценные тома. — Опять ты поссорился с Джеймсом? — Майкрофт перегородил им дорогу. Джон увидел под его чуть покрасневшими глазами черные круги, сам Холмс-старший выглядел болезненно-уставшим. Болезнь высасывала из него все жизненные соки, и если раньше Майкрофт хоть как-то мог прятать заболевание, то теперь ужасный недуг оказался на поверхности. — Неужели нажаловался? — язвительно фыркнул Шерлок. Он старался не смотреть на брата, так было для него проще делать вид, что с тем всё в порядке. — Нет. Я знаю, когда вы ссоритесь… Посмотри на меня, Шерлок, — Холмс-старший устало вздохнул и осторожно повернул лицо брата к себе, — пообещай, что больше не станешь с ним конфликтовать. Я не хочу, чтобы самые дорогие мне люди ссорились. — Да он же тебе никто, — почти обиженно прошептал Шерлок, его задевала одна лишь мысль, что Майкрофт ставит Мориарти в один с ним ряд, — зачем ты его защищаешь? — Я не его защищаю, — Майкрофт нервно поморщился, — просто пообещай. Не дольше трёх секунд Шерлок взвешивал все «за» и «против» просьбы брата, после чего угрюмо кивнул. — Спасибо. А теперь идите ужинать. Я к вам попозже присоединюсь. — Что? Ты снова не с нами ужинаешь? — отстранившись от него, Шерлок поджал губы. — Когда ты говоришь, что попозже придёшь, то не приходишь! Покачав головой, Майкрофт двинулся в сторону лестницы. Шерлок явно хотел что-то бросить брату вдогонку, но Джон его остановил: — Не надо. Видишь же, что ему плохо. — Оставил нас наедине с… ним, — видимо Шерлок хотел сказать что-то другое вместо «с ним», но, вспомнив про уговор с братом, передумал, — ладно, пойдем посмотрим, что нам подали на ужин. Не успели они сесть за стол, как раздался дверной звонок. Шерлок тотчас бросился открывать двери — лишь бы не сидеть с Мориарти. — Интересно, кто к нам пожаловал в такую погоду, — тот сдвинул брови, — явно с дурными новостями. Через полминуты Шерлок вернулся в столовую, да не один. В ярко-желтом дождевике за ним ковылял старик. Джон сразу его узнал. Это был мистер Лестрейд — бывший моряк, живущий с двумя внуками на окраине города в старом покосившемся домике у озера. Родители мальчишек давным-давно преставились Богу, вот старик и взялся за воспитание внучат. Стуча деревянной палкой-протезом, мистер Лестрейд взволнованно огляделся. — Видимо, мы разгневали Посейдона, — хриплым, прокуренным голосом обратился старик к привставшему Мориарти, — вода уж достает до колен, а дождь всё не желает прекращаться. Однако… я пришел за помощью. Внук мой, Марк… — мистер Лестрейд сглотнул, — сегодня его схватило чудовище и затянуло в воды. Я намерен найти своего внука. Он жив, я это чувствую. Несколько добровольцев мне помогут, я подумал, может и вы присоединитесь к поискам? Нельзя терять время… Шерлок незаметно покрутил пальцем у виска и шепнул Джону на ухо: — Совсем поехал крышей старый. — Тихо, Шерлок, — кинув на Шерлока сердитый взгляд, Джеймс подошёл к старику. — Я присоединюсь, мистер Лестрейд. Дайте мне несколько минут. Морщинистое лицо мистера Лестрейда дрогнуло в благодарности. Мрачно посмотрев на ребят, Мориарти поднялся наверх, а Шерлок, откашлявшись, повернулся к старику: — О каком чудовище вы говорили, сэр? Темные глаза старого моряка блеснули, а уголки рта криво приподнялись. — Левиафан, — проскрипел он, — чудовище, древнее нашего мира, обитающее во всём водном пространстве одновременно, ибо оно настолько огромно, что не помещается даже в океанах. Но бояться его стоит не по этой причине. — По какой же? — несмотря на то, что Джон пихнул его в бок, Шерлок не сбавлял глумливых оборотов. — Знаешь ли ты, дитя, что есть Левиафан? — старик как будто и не слышал язвительного тона своего собеседника. — Чудовище? — Именно. По легенде оно… Увы, мистер Лестрейд так и не договорил: наверху послышались громкие голоса, и у поднявшего на шум глаза Джона, сжалось сердце. Ему вдруг захотелось, чтобы мистер Лестрейд ненадолго оглох и ослеп, лишь бы старик не услышал и не увидел, то, что увидел и услышал он: Не обращая на гостя внимания, Майкрофт из последних сил вцепился в руку Мориарти и со слезами на глазах попытался увести того обратно, в спальню. — Я тебя не отпускаю! Слышишь меня? Ты никуда не пойдешь. Оттащив от себя Майкрофта и стерев с его лица слёзы, Мориарти чуть тише сказал: — Успокойся, всё будет хорошо. Иди поспи, а я скоро вернусь. Мистер Лестрейд удивленно изогнул бровь: — Э-э, здравствуйте, Майкрофт. Ожидаемо, Майкрофт ему не ответил. — Оно тебя схватит! — Со мной всё будет хорошо. Майкрофт… Ну же, успокойся… Мориарти внезапно замолчал. Заметив обращенные на них взгляды, он что-то шепнул Майкрофту и силой увел того в комнату. — Ваш брат. Он в порядке? — не стал скрывать любопытства мистер Лестрейд. — В полном, — голос Шерлока сел. — Но… — Я же сказал вам, Майкрофт в порядке. Лучше займитесь внуком. Сэр. На том их разговор закончился. До прихода Джеймса Шерлок не проронил ни слова, стеклянными глазами блуждая по опустевшему холлу, а мистер Лестрейд, устроившись на пуфике, без устали поправлял дождевик — как пить дать заволновался, ведь ему обещали вернуться через пару минут, а прошло уже не меньше десяти. Джон же, то ли от волнения, то ли из-за тяжелых дум, разглядывал усеянную портретами Холмсов стену: постоял немного у портрета дедушки Холмса, оценил орлиный взор прадедушки, Бернарда Холмса, и хищный оскал прапрадедушки Майрона. Последний до жути напоминал ему Сингала Холмса — те же страшные глаза, злое лицо и белые как снег волосы, которые художник зачем-то выделил сиянием, будто нарисовав ему нимб над головой. Подумав, о том, что надо бы убрать портрет Майрона (ведь тот наверняка мог напоминать Майкрофту о брате и вызывать новые порции истерики), Джон нервно затеребил рукав кофты и глянул на лестницу. Джеймса всё не было и у него закрались сомнения: справится ли Мориарти один, без посторонней помощи, с приступом Майкрофта или же им с Шерлоком лучше подняться и помочь? Будто прочитав его мысли, Джеймс наконец спустился — хмурый и злой, но полностью одетый и с зонтом. — Пока меня не будет, — обратился он к ребятам, — зная вас… Не выходите из комнаты. — Зная нас? — Шерлок насупился. — О чем ты? — Тебе перечислить весь ваш послужной список? Или достаточно напомнить про облитые кислотой пальцы? Пойдемте, мистер Лестрейд. Я готов. Заперев за Джеймсом дверь, Джон ещё раз глянул на прапрадедушку Майрона. Отчего-то все его внутренности передернуло, а по коже прошелся холодок. — Чем займемся? — спросил он, отворачиваясь от портрета. — Хочу сходить к Майкрофту. — Майкрофт спит, наверное. Может в карты поиграем? — Хочу сходить к Майкрофту, — Шерлок вздохнул, — понимаешь… У меня будто дежавю. Когда мама заболела… Конечно, Майкрофт не болен, но всё-таки… Когда мама заболела, я редко к ней заходил. Потом она умерла и… – Шерлок умолк. Ему потребовалось время, чтобы собраться с духом и продолжить свою мысль. — Майкрофт не хотел, чтобы я видел её такой. Не пускал меня к ней. Даже не давал мне с ней поговорить. До мамы был отец, та же история. Похоже, это у нас семейное, Джон. — Что ты имеешь в виду? — Джон потёр живот. Тот тихо заурчал, прося хотя бы яблочка для заправки. — Папа, мама, Майкрофт… Угадай кто следующий может тронуться умом? — сев за стол, Шерлок уныло заковырял вилкой в тарелке с лапшой. — Не иначе как нас кто-то проклял. — А Сингал? Забыл про старшего брата? — Джон присел рядом. — По-моему ты преувеличиваешь с проклятием Холмсов. — Ты сейчас шутишь? Из всех Холмсов, Сингал — самый ненормальный. Вся его одержимость мифическими штучками и… Третьим рейхом. Он захватил целый город! Нет, нас точно прокляли, так что если однажды я сойду с ума, не пугайся. — Звучит логично, но… – пододвинув к себе миску, Джон задумчиво посмотрел на Шерлока, — всему должно быть другое объяснение, не проклятие уж точно. — А знаешь что? — Шерлок резко поднялся. — А пойдем сходим к этому озеру? — Чего? Ты с ума сошел? Уже? Там же льёт как из ведра, да и Мориарти… — Мордриарти мне не отец, не брат и вообще, — махнул рукой Шерлок, — мне надоело ничем таким не заниматься. Мне скучно. Школа-дом-школа, эта рутина хуже родовых проклятий. Несколько минут Джон тщетно пытался убедить Шерлока остаться дома и не лезть не в своё дело. Однако тот уже принял решение и не собирался уступать. И в конце концов Джону самому пришлось пойти на попятную — в спорах с Шерлоком он постоянно почему-то проигрывал. Быстро одевшись, ребята на цыпочках подкрались к парадной двери. Едва Джон повернул ключ в замочной скважине, свет, который они заранее выключили в доме, зажегся. — И куда это вы собрались? — строгий голос Майкрофта оборвал повисшую на секунду тишину. — Погулять, — Шерлок тихо чертыхнулся и, повернувшись к брату, невинно улыбнулся. — Одних точно не пущу, — реакция Майкрофта даже для Шерлока оказалась непредсказуемой, — вы же всё равно сбежите, верно? Джон, дай мне мой зонт, а ты, Шерлок, надень куртку с капюшоном. — То есть, — медленно протянул Шерлок и, надев куртку, добавил: — ты с нами пойдешь к озеру? Ты? Где полным-полно воды… Воды, Майкрофт… — Тебе уже лучше? — попытался смягчить слова Шерлока Джон, протягивая Майкрофту его алый зонт-трость. — Спасибо, — только и произнёс тот. Старик Лестрейд не обманул. Словно улицы Венеции, вода укрыла собой лужайки и тротуары, беспощадно утопила цветы и унесла куда-то керамических гномиков — верный атрибут газона соседей. Сочный, радужный Вотер Вилль за один день выцвел, точно это наводнение вымыло все цвета и окрасило его в тусклый, невзрачный серый. И среди всего бледного, безжизненного, неизменно ярким оставался лишь любимый зонт Майкрофта. — В машину, — Майкрофт сохранял удивительное хладнокровие, хотя вода и доходила ему практически до колен. — Надеюсь, ваша прогулка того стоит. Джон не сомневался — им было нечего делать на озере. Особенно Майкрофту. Всю дорогу его не покидало предчувствие чего-то плохого, что может с ними произойти: после всех злоключений в Касл Комбе, из-за которых ему до сих пор снились кошмары, потоп в Вотер Вилле был совершенно недобрым знаком, ниспосланным как минимум для предупреждения. Грядёт зло — Джон это знал наверняка — и молился он лишь об одном: чтобы история с Касл Комбом не повторилась с Вотер Виллем, славным-славным городком, где все друг друга знают и поддерживают.***
Чем ближе они подъезжали к озеру, тем меньше становилось вокруг воды, что было само по себе уже странно. А уж опустевшее озеро тем паче стало для Джона настоящей загадкой. Хотя пустым его сложно было назвать. Поначалу Джон подумал, что дно озера прикрыто мусором, но когда они подъехали к берегу, где собралась толпа людей — вероятно, тех самых добровольцев мистера Лестрейда — Джону стало очевидно: не мусор покрыл дно озера, а трупы людей. Крик ужаса сдавил горло Джона: сотни обглоданных рыбами, наполовину гнилых и покрытых трясиной мертвецов, такое он вряд ли когда-нибудь забудет. — Не выходите из машины, — Майкрофт заметно побелел, — Шерлок? Ты меня понял? — Да, понял-понял, — пробубнил тот и, толкнув Джона, кивнул на берег, — смотри, там этот коп… Энди, кажется. Обожаю его. Джон посмотрел в ту сторону, где стояла полицейская машина. Энди Кинг — голубоглазый, молодой детектив с приятной внешностью, а ещё единственный во всем городе человек, не проявляющий ни дружелюбия, ни снисходительности — мрачно разглядывал трупы и что-то записывал в блокнот. Его напарник растерянно почесывал затылок: бедолагу явно смутило количество трупов, обнаруженное ими в озере. — Обожаешь? — поднял бровь Джон. — То есть, он тебе… Нравится? — Помнишь, что он говорил? Вотер Вилль не такой, каким кажется. И видишь, Энди оказался прав, — Шерлок почти с восхищением вздохнул, — уж лучше бы он встречался с Майкрофтом. Правда. Так… — Шерлок открыл дверь и выглянул на улицу, — где там мой брат? О, идет к Энди. Может они влюбятся друг в друга, и он бросит Мордриарти? Джон покачал головой: — Зачем же ты так? Сердцу не прикажешь, все дела. Обернувшись к нему, Шерлок скривился: — Если бы я влюбился в Мориарти, то застрелился бы или повесился. Это был его шанс. Шерлок давно избегал подобных тем и вот наконец заговорил об отношениях, пусть отчасти и чужих. — Но ты же не исключаешь того, что можешь влюбиться? — стараясь вести себя непринужденно, мягко поинтересовался Джон. — Не обязательно в Мориарти, а в кого-нибудь другого. Шерлок пожал плечами. — Нам тринадцать, какие отношения, Джон? Всё это бред. Что ж, попытка не пытка. Джон отвел глаза, в данный момент ему не то, что смотреть на Шерлока, а находиться рядом с тем не хотелось. И это, бесспорно, наводило его на кое-какое умозаключение. Он влюбился, тут и дураку понятно, да и себя и свои чувства, не обманешь. Майкрофт оказался прав.