Alive

      Чонгук делает несколько шагов назад, боясь отвести взгляд от развернувшейся перед глазами картины, словно если он выпустит ее из поля зрения, то в следующую секунду она станет на несколько шагов ближе. Дергает плечом, дабы разбудить спящего Чимина, лишь на секунду поворачиваясь лицом к остекленевшим в ужасе, стоящим позади людям. — Маски, — чеканит четко, но практически шепотом, так что стоящим спереди, приходится передавать команду тем, кто стоит дальше. Шорох рюкзаков с одеждой заполняет собой все пространство, отвлекает от звуков стрекотания, которые издают то ли сами зараженные, то ли вся эта ужасающая система, являясь воистину единым организмом.       Тэхен плотно цепляет респиратор на лицо, а несколько следующих передает Чонгуку, один из который тот надевает на себя, а другой аккуратно закрепляет на Чимине, который только проснулся, от чего трет глаза и сонно пошатывается в стороны, еще не успев осознать происходящее. — Нужно валить отсюда, — шепчет Тэхен, направляя наполненный серьезностью взгляд на руководителя, практически уверенный в том, что теперь он просто обязан передумать и изменить маршрут. — У нас нет времени идти в обход, — Чонгук качает головой, хотя на самом деле, уверенность в правильности собственного решения тухнет все больше с каждой секундой. — Люди в банке ждут нас. — Они не дождутся нас никогда, если мы умрем здесь, — Тэхен продолжает настаивать на своем, пытается переубедить, хотя все больше задумывается о том, чтобы вырубить слишком настойчивого Чонгука и силой утащить отсюда. Но это все-таки план «Б», а пока что он все еще надеется на благоразумие руководителя.       Только руководитель сейчас спорить не настроен, а тем более доказывать свою точку зрения. Еще находясь в здании банка он понимал на какие риски идет, хотя в глубине души надеялся, что у них в запасе останется достаточно времени, дабы обойти Сувон, но череда непредвиденных ситуаций решила все сама. Теперь у них есть только один путь и лежит он прямо через смертельную долину. — Мы не умрем, — четко произносит Чонгук каждое слово, хотя в конце так и напрашивается: «надеюсь», но добавлять его альфа не планирует. Все-таки поднимать боевой дух — один из важнейших пунктов на любой войне, особенно, если воевать приходится со смертью. — Мы обойдем эту улицу вокруг, а там остановимся в ближайшем здании, как и планировали. Никто не погибнет.       Тэхен недовольно передергивает плечами, неожиданно почувствовав резкое чувство смирения, которое ранее казалось незнакомым. Хотя, вероятно, это наружу рвется желание доказать Чонгуку, что он не прав, даже если ради этого придется пожертвовать парочкой людей. — Если я почувствую, что шансов на выживание осталось мало, то я брошу вас всех и буду спасать Чимина, — произносит непонятно зачем, пытается запугать, хотя понимает, что это не имеет смысла. — На это я и надеюсь, — Чонгук кивает, посчитав, что дискуссия на этом закончена, а потому разворачивается к остальным, замечая ужас вперемешку с паникой на десятках лиц, хочет что-то сказать, но запинается, затылком почувствовав надвигающуюся катастрофу. — Самое ценное, что есть у каждого из нас — жизнь. В самую первую очередь, вы должны позаботиться о себе. Еду и воду мы добудем, поспим на земле и покупаемся в Сеуле, но это все будет иметь смысл, только если вы выживете. Бросайте вещи, сумки, провизию и спасайте только то, что цените больше собственной жизни, — кидает мимолетный взгляд на Чимина, давая всем остальным слишком кристальный пример того, что именно стóит спасения. Что можно оценить дороже существования. — Не нужно бросаться в бой и жертвовать собой ради мнимых почестей. Мне не нужны мертвые герои и посмертную медаль за отвагу не получит никто, — давится буквами в последних словах, замолкая, дабы успокоить легкий мандраж, из-за которого пальцы на руках начали мелко подрагивать. — Намджун вместе со мной пойдет первым. Следом будут двигаться Юнги, Лухан и Тэхен, а только после них пойдут омеги. Остальные альфы закрывают цепочку. В случае нападения, омеги остаются в центре круга и не покидают его без команды. Если по каким-то причинам я не смогу руководить, то слово Тэхена — мое слово, особенно в экстренной ситуации, — заканчивает, мысленно стараясь обработать информацию, дабы вспомнить, что важного он мог упустить, но в условиях сложившейся ситуации мыслить здраво — непозволительная роскошь. — Мне всегда казалось, что зараженные не обладают сознанием, но кажется, безрассудные здесь только мы, — кучерявый альфа кривит губы, но скорее не от злости, а из-за множества негативных эмоций, связанных с предстоящей операцией, которые нужно выплеснуть наружу. — Когда ты стал таким пессимистом? Я думал, что Джокер непобедим, — Чонгук криво усмехается, пока остальные позади группируются, обдумывают сказанное и просто готовятся к неизбежному. — Правильно думал, поэтому покажем этому городу настоящую революцию, — Тэхен подбадривающе хлопает альфу по плечу, а после отходит назад, дабы поравняться с Юнги и Луханом.       Намджун подходит к Чонгуку, легонько кивнув, чем указывает на то, что они готовы выдвигаться. На самом деле, слово «готов» — абсолютно не подходящее для этой ситуации, ведь они обычные люди, не воины, поэтому к подобному просто невозможно быть готовым. Ты либо двигаешься вперед в надежде на то, что выживешь, либо умираешь прямо здесь. Когда надежда является единственным, что есть в арсенале, жизнь кажется невероятно удручающей, но зато не скучной.       Добраться до смежной улицы оказалось легко, достаточно было свернуть с центральной трассы и обойти несколько незначительных построек, которые хоть и были населенны заряженными, но не в таких масштабных количествах.       Чонгук старался всегда двигаться впереди, но изредка отставал, дабы проконтролировать движение группы и раздавать мелкие поручения. Намджун же отведенной позиции не покидал, прислушивался к каждому незначительному шороху так, словно от этого зависит его собственная жизнь, лишь изредка отвлекаясь на Сокджина, который, даже не смотря на то, что шел в центре круга, придирчиво оглядывался по сторонам и периодически закрывал глаза, ведь так было легче просканировать окружающие звуки.       Соседняя улица была гораздо у́же, чем та, где проходила трасса, поэтому настолько ужасающей картины там не было, но на стенах зданий все равно причудливыми узорами расползались грибные корни к которым прилипали зараженные, которых тот медленно поедал. Выходить на следующую улицу смысла не было, ведь все указывало на то, что обстановка там окажется не лучше, поэтому Чонгук быстро отдал команду о том, что пройдут они прямо здесь, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. — Карты города не слишком подробные и старые, но по моим предположениям, через четыреста метров должно показаться небольшое здание шиномонтажной. Оно будет расположено слева по улице и я надеюсь, что если Намджун будет слишком занят, туда успеет забежать Сокджин и разведать обстановку. Лишь после его команды мы войдем внутрь, — докладывает Чонгук остальным, поглядывая на темноволосого омегу, который заметно воодушевился после столь ответственного задания, а потому задумчиво свел брови на переносице, утвердительно кивнув. — Джин, самое важное для нас — безопасность, поэтому внутри должны быть плотные двери и наличие всех окон или то, чем их можно забаррикадировать. Напоминаю всем, что зараженные вас не видят, но отлично слышат, поэтому смотрите под ноги, ведь на улицах валяется множество обломков.       Когда последние распоряжение оказываются услышанными, все разбредаются по позициям, а Чонгук невольно хватается за закрепленный на поясе глок, но сразу же отдергивает себя, стараясь настроится на лучший исход. Первый шаг оказывается слишком тяжелым и волнительным, словно входишь в здание суда, заведомо зная, что приговор будет не в твою пользу, но с каждым последующим шагом, легкие медленнее качают кислород, а мандраж наконец-то отступает, словно ведь организм замедляется, стараясь быть максимально тихим.       Чонгук осматривает каждого прикрепленного к стене зараженного, с любопытством отмечая, что стоят они с закрытыми глазами и абсолютно не реагируют даже на шорох одежды, будто уже мертвы. Только если присмотреться повнимательнее, можно заметить легкие колебания грудных клеток, что указывает на кипящую внутри жизнь.       Первый десяток метров они пересекают на удивление спокойно, так что когда Чонгук разворачивается к Тэхену, недоуменно поднимая бровь, тот отрицательно качает головой, тем самым давая понять, что тоже не понимает причину подобной аномалии. После такого заявления, то ли у Чонгука храбрость лишняя появилась, то ли рассудок окончательно помутился, потому что он решил подойти к зараженному практически вплотную, дабы изучить происходящее. Первый попавшийся стоял около стены ровно, оплетённый оранжевыми грибами, которые расползались своими корнями по бледному лицу, проталкивались в рот, но глаза его были закрыты, точно также, как у всех остальных. Чонгук решительно сделал еще один шаг ближе, дернув ногой, когда под подошвой ботинка оказалось нечто склизкое, а после опустил голову вниз, дабы рассмотреть яркую спору, теперь с четким отпечатком подошвы. — Чонгук, — сзади раздался настойчивый шепот, так что альфа уже хотел обернутся, чтобы жестом приказать заткнутся, но черная радужка темного взгляда мимолётом зацепилась за того самого заражённого, распахиваясь в ужасе, ведь он смотрел на него в ответ.       Чонгук успел лишь испуганно отпрянуть назад, разворачиваясь, сначала обратил внимание на перепуганных членов группы, а уже после на то, что все зараженные, находящиеся на улице, открыли глаза.       Паника охватила тело вспышкой, свалилась огромной лавиной на голову, вынудив альфу медленно отступать назад, столкнувшись спиной с остальными людьми, которые уже собрались в круг, стараясь контролировать каждый участок улицы. Зараженные двигались. Поначалу они рвано начали крутится в грибных корнях, отрывать пальцы и руки, а уже после открыли рты, дабы по всему периметру раздался синхронный, оглушающий хрип. Чонгук задержал дыхание, всего на мгновение парализованный происходящим, а уже после, когда адреналин огромной порцией ударил в кровь, осознал всю пагубность их ситуации. — Сокджин, шиномонтаж, — чеканит четко, выхватывая глок из-за пояса, когда зараженный прямо перед ним выпутывается окончательно, сделав первые решительные шаги в сторону группы. — Держитесь, — последняя команда, прежде чем накаляющаяся на улице обстановка, превращается в вакханалию, а первые выстрелы разрезают воздух.       Альфы ровной шеренгой расходятся в стороны, стараясь оттолкнуть подбегающих зараженных назад, но с каждой секундой их становится все больше, словно они сбегаются со всего города, а потому, вскоре, круг разрывается, а некоторые твари проникают внутрь, бросаясь на первые попавшиеся объекты.       Чимин успел оглушить одного из зараженных прикладом, а уже после, сквозь суматоху, прорвался к Феликсу, который от страха опустился на корточки, закрывая плачущему на руках ребенку дыхательные пути тряпкой, дабы тот не надышался парами от спор. Беловолосый омега мимолетом осмотрелся по сторонам, стараясь среди бушующей агонии отыскать более менее безопасное место, пока голубыми глазами не уперся в огромный мусорный бак. — Быстро, — Чимин подхватывает перепуганного парня под локоть, немного не рассчитав силу, подталкивает к баку, который сразу же переворачивает, силком запихивая того внутрь и лишь когда убеждается, что укрытие более-менее надежно, уносится в гущу событий.       Сокджин бежит, наблюдая, как ему на встречу мчатся сотни зараженных, но каждый пробегает мимо, направляясь к группе. Они толкают его плечами, но продолжают бег, абсолютно не обращая внимания на темноволосого парня. Карамельные глаза беспорядочно шарят по округе, дабы отыскать ту самую шиномонтажную, но среди десятков одинаковых, полуразрушенных зданий, найти подходящее оказывается задачей нелегкой. Он несколько раз возвращается назад, полагая, что пробежал ее, но после вновь устремляемся вперед, понимая, что большинство построек превратилось в груду камней, где прятаться попросту невозможно.       Время в этой игре оказывается непростительно сильным соперником, потому что крики сзади свидетельствуют о том, что Чонгуку не удается держать оборону, а зараженные только продолжают сбегаться, не оставляя никому шансов на выживание. Сердце в груди начинает колотится быстрее, от паники, от осознания того, что он может не справиться со столь легким заданием, загубить множество жизней, а потому омега сворачивает с улицы, забегая в маленькие дворы, дабы попытаться отыскать укрытие там.       По большей части все из них оказываются заросшими грибами, поэтому приходится выбегать и нестись с следующему, пока Сокджин не отходит далеко настолько, что крики группы позади стихают. Паника вынуждает пальцы на руках подрагивать, а глаза беспорядочно шарят из стороны в сторону, пока не упираются в погреб, расположенный около многоэтажки. Именно такой, где он однажды ночевал в Коксоне. Сокджин отлично помнит, что окон внутри нет, а двери сделаны из плотного металла, поэтому без раздумий подбегает туда, легким движением руки срывая заржавелый замок. Внутри оказывается влажно и сыро, но самое главное — пусто, поэтому шатен быстро захлопывает дверцы, срываясь на бег обратно.       Чонгук оказывается плотно прижат к стене, снова наступает на споры, от чего те выпускают оранжевую пыльцу в воздух, которая на несколько секунд закрывает обзор. Зараженный врезается в бетон прямо около его головы, так что альфа резко отскакивает в сторону, стреляя наугад, даже не проверяет попал ли, отбегает обратно в центр, мимолетом осматривая происходящее.       Чимин скачет в разные стороны, поправляя сползающую с лица маску, выглядит нормально, но разорванная на бедре штанина и дрожащие руки выдают то, насколько сильно он устал. Тэхен стреляет практически без разбору, паникует, чем привлекает к себе все больше зараженных, которых расталкивают остальные альфы группы, а в последний момент оказывается сбит с ног, прочесав щекой по асфальту, но сразу же поднимается. Юнги забился в угол, словно раненый зверь, размахивает мачете, зажимает собой Хосока, которому изредка удается выстрелить из-за его спины. Намджун взял на себя самую большую толпу, пытается отталкивать всех прибегающих со стороны зараженных, но даже он оказывается не всесильным, ведь еще немного и они задавят альфу количеством.       Чувство неизбежности неприятным осадком опускается на язык, смешиваясь с привкусом крови от прокушенной из-за волнения губы. Люди, которые не спали практически сутки, сейчас сражаются из последних сил, борются за крупицы жизни и это его вина… Он должен был дать им отдохнуть, должен был послушать Тэхена, но какое это теперь имеет значение, ведь сделанного не вернуть. — Чонгук, — сзади раздается крик, так что альфа моментально разворачивается, замечая машущего руками Сокджина.       Надежда, спичкой воспламеняется в сердце, а дальнейший план действий самостоятельно вырисовывается в голове: — Бегите! Все бегите за Намджуном!       Светловолосый альфа всё понимает без слов, теперь, вместо того, чтобы бороться, расталкивает зараженных в стороны, пробивается к Сокджину, который делает тоже самое с другой стороны. Чонгук подталкивает нескольких альф в спины, лично приказывая бежать следом, хватает под локоть Тэхена, буквально пихая в сторону медленно образовывающегося прохода, помогает расправиться с зажавшими Юнги и Хосока в угол зараженными, направляя и тех, а лишь после хватает за руку Чимина. Омега бросает на него мимолетный, полный решимости взгляд, но где-то сквозь непроглядные льды Арктики, Чонгук успевает заметить, маленькие отголоски страха. Сказать он ничего ему не успевает, не успевает извинится за то, что Чимину приходится находится здесь, потому что зараженные поднимаются, а образовавшийся после Намджуна проход становится все меньше.       Дальше все разворачивается в суматохе, когда сознание стреляет практически на автомате, а другая рука лишь сильнее сжимает крошечную ладонь. Сердце отбивается бешеным звоном в ушах, а кислород проникает в лёгкие огромными порциями, так что кажется, что те вот-вот разорвутся.       Светлая макушка Намджуна неожиданно исчезает за поворотом, поэтому Чонгук затягивает туда омегу, замечая, как группа постепенно исчезает за железными дверьми подвала. Хотелось бы похвалить Сокджина за хороший выбор, хотя в голове, словно по щелчку, проскакивает пессимистичная мысль о том, как они оттуда выйдут, но раздумывать над этим не остается времени.       Металлические двери громко хлопают, отделяя их от всего остального мира и одновременно ограничивая в замкнутом пространстве, а уже через несколько секунд снаружи начинают доносится громкие удари, свидетельствующие о том, что для зараженных их укрытие тайной не стало.       Чонгук пробегается взглядом по присутствующим, стараясь перевести дыхание и подсчитать количество спасшихся, но постоянно сбивается, оставив глупую затею. Люди падают на пол от усталости, но улыбаются, скорее истерически, радуются, что смогли выбраться из самого бесперспективного положения, а после начинают тихо переговариваться между собой, интересуясь о ранениях и рассуждая о битве. — И что дальше? — Тэхен носком ботинка толкает присевшего Чонгука в бедро, привлекая к себе внимание. У того разрабатывать дальнейший план действий абсолютно не осталось сил, а глаза закрываются от усталости, но проигнорировать вопрос нельзя. — Мы и хотели остановится на отдых в ближайшем укрытии. Все идет по плану, — руководитель пожимает плечами, откидываясь головой на стену, вздыхает, прикрывая на несколько секунд глаза. — Хорошо, что все идет по плану, плохо, что план — дерьмо, — Тэхен опускается рядом, кончиками пальцев прикасаясь к счесанной щеке, от чего шипит, моментально отдергивая руку. — Мы заперты в подвале, а снаружи нас поджидает целая толпа, которая вряд-ли собирается расходится в ближайшее время. — Хватит нагнетать, — Чонгук огрызается, потому что устал, потому что чувствует себя загнанным в угол, потому что понимает, что никто не придет на помощь и выбираться придется самостоятельно, потому что все ждут, что он примет правильное решение, но Чонгук уже давно не уверен в том, что его решения правильные. Некоторые люди не могут нести ответственность даже за свою собственную жизнь, он же в свои двадцать восемь должен нести ответственность за десяток жизней не в самых благоприятных условиях. Это слишком тяжело, слишком волнительно, чересчур удручающе, потому что в случае неправильного решения, вся ответственность свалится к нему на плечи непосильным грузом, который скинуть, к сожалению, невозможно, но каждый раз он неизменно возвращается к мысли о том, что никто не сделает этого вместо него. — Почему они открыли глаза?       Тэхен пожимает плечами, тихо вздохнув, перебирает в голове все доступные знания, дабы отыскать ответ, но всё среди найденного, оказывается не более, чем предположением. — Я подозреваю, что они впадают в спячку из-за голода, — рассуждает вслух, хотя точного подтверждения своим же словам отыскать не может. — Организм замедляет жизнедеятельность, но гриб не позволяет им умереть. Я обратил внимание, что все корни были связаны между собой, не имея четкого начала или конца. Возможно, когда ты наступил на спору, то спровоцировал «эффект бабочки», чем и разбудил всех зараженных в округе. — Ты хочешь сказать, что они — один огромный организм и если прикоснуться к нему в одном месте, то гриб передаст сигнал всем остальным? — Чонгук протирает двумя ладошками лицо, дабы сконцентрироваться, ведь даже такая, крайне недостоверная информация, может оказаться полезной. — Я не знаю. — Насколько далеко может работать сигнал? Сколько зараженных сейчас бегут сюда? — Чонгук продолжает задавать вопросы, слишком важные, но так и остающиеся без четкого ответа. — Я не знаю, — вновь повторяет Тэхен, вспоминая, как зараженные выбегали из соседних улиц, бежали к ним на встречу даже тогда, когда они отошли достаточно далеко от места происшествия. — Возможно отдельные, отдаленные от других кварталы, а возможно, что весь город.       Чонгук зарывается пальцами в волосы, несильно отдергивая, старается прийти в чувства, хотя от одной мысли о том, что сюда могут сбежаться все зараженные в городе, по спине пробегаются колючие мурашки. Сколько они могут просидеть здесь? Сутки? Неделю? Выбираться нужно в любом случае и как можно скорее, но разгоряченное сознание отказывается работать во благо хозяина, вместо хороших идей, подкидывая картинки их кончины. — Гуки, — неожиданно, прямо около его ног падает Чимин, резко вцепившись пальцами альфе в штанину. Маленькое тело бьет крупной дрожью, а губы содрогаются в нервных всхлипах, мешая нормально разговаривать. — Что случилось? — Чонгук моментально садится ровно, напрягается, словно его прошибло током, обхватывает двумя ладонями чужое лицо, ощущая под пальцами теплые разводы слез. — Ты ранен? Где болит?       Чимин начинает плакать еще сильнее, стискивает челюсти, стараясь утереть предательские слёзы тыльной стороны ладони, но они продолжают литься бесконечным потоком, мешая нормально разговаривать.       Сердце альфы предательски замедляется, а страх липкими путами подбирается к горлу, мешает нормально дышать, поступать кислороду в мозг, а от того паника накрывает каждую клеточку тела, словно чистый ее концентрат вогнали под кожу. — Прости меня, — скулит омега, открывая рот, дабы вобрать побольше воздуха и произнести внятно. — Я не хотел, чтобы так получилось. Я просто… просто… — Что просто, Минни? — Чонгук наклоняется, дабы заглянуть в покрасневшие глаза, но Чимин обхватывает его за торс двумя руками, пряча лицо в груди. — Я забыл Феликса в мусорном баке… ***       Тишина плотная, угнетающая. Она повисла в душном пространстве, мешая мыслить, так что светловолосый омега тихо плакал, прикрывая ладошкой рот, чтобы предательские всхлипы не были услышанными. Снаружи уже давно не доносятся голоса или звуки выстрелов, но слышится редкое хрипение, означающее, что зараженные все еще поджидают добычу. Благо, маленького Тэджина удалось успокоить, так что младенец снова уснул, но то, что это ненадолго и скоре оглушающий детский плач привлечет к себе нежелательное внимание — очевидно.       Феликс не знает, что ему делать, но теперь убеждается в том, что помощи ждать не от кого. Он остался здесь полностью один, в заполненном зараженными городе, с маленьким ребенком на руках, что сокращает шансы на выживание практически до минимума. Боязно даже пошевелится, но инстинкты, велящие защищать младенца, подсказывают, что нужно убираться как можно скорее. Когда Тэджин заплачет, здесь они станут слишком легкой добычей.       Только страшно. Страшно настолько, что сердце металось по организму в поисках кратчайшего пути в пятки. За все эти годы, он абсолютно не научился выживать и даже не видел зараженных до событий, произошедших несколько недель тому назад. Всегда знал, что рядом есть кто-то, кто протянет руку помощи, примет правильное решение вместо него, оставалось лишь положиться и слепо поверить, но это было легко. Легко именно до этого момента, когда зубами нужно вгрызаться в жизнь, но страшно, потому что не умеешь, потому что никогда не пробовал.       Если бы только на его месте оказался Чимин, то он точно выжил бы, потому что бороться со смертью для него, как взаправду. Он бы придумал миллион вариантов, согласился на самые безбашенные решения, потому что жить хочет, потому что это все, что он умеет.       Поэтому Феликс старается думать, набирает побольше затхлого воздуха в легкие, прикрывает глаза, дабы разложить мысли по полочкам, но не отчаивается, потому что Чимин не знает отчаяния, потому что он венец жажды жизни. — Если я смогу добежать до какой-нибудь маленькой постройки, то зараженных внутри должно оказаться минимум, а может и вовсе не будет, — нашептывает вслух, дабы не потерять хорошую мысль, дабы не поддаться панике и снова не заплакать. — Я смогу забаррикадировать двери, а после спрятаться подальше, где плач Тэджина не будет слышно.       Нервно кивает, соглашаясь с тем, что лучше он уже ничего не придумает. Там он сможет просидеть достаточно долго, дабы остальные члены группы успели обнаружить пропажу и вернутся за ним. План отличный, а в условиях сложившейся ситуации, кажется еще и надёжным, только его еще предстоит воплотить в реальность.       Набирает побольше воздуха в легкие, укладывая ребенка на пол, пока сам старается тихо перенести вес тела на коленки, дабы немного приподнять крышку и выглянуть наружу. Зараженных оказывается гораздо меньше, чем он ожидал, вероятно, все они убежали следом за группой, что теперь играет ему на руку, но самым примечательным становится небольшое кафе, расположенное чуть левее с другой стороны улицы. Большие, темные из-за пыли панорамные окна, закрывают обзор на все происходящее внутри, а разбросанными около него столиками, можно будет подпереть дверь. Чонгук бы подобное место точно не выбрал, ведь стекло — не самое надежное укрытие, но для Феликса это самый оптимальный вариант.       Закрывает крышку, разрабатывая в голове примерный маршрут, который, если двигаться тихо и не привлекать к себе внимания, можно будет пересечь за несколько минут. Уже после сознание прошибает мысль о том, что постоянно держать тряпку около носа Тэджина не удобно, поэтому омега зубами вгрызается в ткань на своем плече, отрывая от кофты целый рукав. Его длины хватило на то, чтобы завязать на затылке ребенка маленький бантик, а спереди перекрыть дыхательные пути достаточно плотно, дабы частицы спор оседали на ткани. Тэджин от подобных махинаций начал недовольно хныкать, поэтому Феликсу пришлось подхватить его на руки, еще добрых десять минут потратив на то, чтобы ребенок вновь уснул.       Дело оставалось за малым: выбраться наружу и тихо добежать до кафе, что на деле казалось задачей практически невыполнимой. Омега полностью открыл крышку бака, осматривая улицу, но ни один из зараженных на столь незначительный шум не отреагировал, что заставило парня облегченно вздохнуть и выползти наружу. Тэджина он удобно умостил в одной руке, облокотив себе на плечо, а второй поднял валяющуюся на дороге ветку и хотя средством защиты она являлся просто отвратительным, но чувствовал он себя так гораздо увереннее.       Первые несколько шагов дались особенно тяжело. Руки предательски дрожали, а ладошки потели, поэтому доисторическое оружие постоянно норовило выскользнуть из пальцев, от чего Феликс сжимал его практически до побеления костяшек. Слишком сильно он боялся случайно прочесать по асфальту ботинком, поэтому высоко задирал ноги, бросая регулярные взгляды на землю, дабы ненароком не наступить на какой-нибудь обломок. Лицо под маской взопрело, а кислород казался неприятно горячим, из-за чего жар концентрировался в молодом организме, а волосы прилипали ко лбу.       Слишком страшно. Феликс боялся подходить к стенам, дабы Тэджин не надышался спорами, двигался перебежками, постоянно замирая на несколько секунд, дабы осмотреться по сторонам. Большинство зараженных были повернуты к нему спиной, но несколько из них, казалось, смотрели прямо на омегу, от чего сердце замирало в грудной клетке, а ноги прирастали к земле, но как только те отворачивались, Феликс срывался на бег, такими темпами дошагав до противоположного конца улицы.       Времени на то, чтобы приходить в себя у него не было, хотя легкий мандраж мешал нормально мыслить, а от тяжёлого дыхания находится в маске стало практически невыносимо. Кафе находилось всего в десятке шагах слева, но зараженный стоял прямо неподалеку от входа. Пройти мимо него незамеченным нужно либо очень быстро, либо аккуратно и медленно, а поскольку на первый вариант у него не хватило смелости, Феликс маленькими шажочками, практически на носочках, двинулся в сторону входа.       Глаза цвета жженной карамели, безотрывно наблюдали за дергающейся в стороны тварью, так что омега абсолютно забыл о том, что стоит смотреть под ноги, пнув маленький камешек носком ботинка, так что тот звонко ударился о металическую ножку поваленного столика. Зараженный мгновенно бросился в сторону звука, а перепуганный Феликс замер на месте, сжавшись до размеров молекулы, пока из-за его спины не выскочил второй зараженный, кинувшись к тому самому месту. Адреналин ударил в кровь моментально, так, что кончики ушей залились красным, поэтому омега быстро ринулся ко входу, пользуясь моментом, пока они отвлеклись и не начали принюхиваться.       Облегченно вздохнуть он смог лишь тогда, когда позади раздался щелчок двери, но отдыхать времени по прежнему не было. Феликс быстро опустил ребенка на покрытый пылью диванчик, где еще несколько лет назад посетители любовались видом, попивая горячий латте, но теперь они стали лишь призраками прошлого, недоступными человечному взгляду. Столики, где ранее стояли красивые, разноцветные тортики, теперь обветшали, позабыв былое величие, поэтому омега торопливо протолкал их к двери, перекрывая вход.       Когда баррикады показались ему вполне надежными, а сил практически не осталось, Феликс довольно вытер грязные ладошки об штанины, глупо улыбаясь из-за маленькой победы, чувствуя себя настоящим военным на важном задании, а не мальчишкой, который всего лишь перебежал улицу. Только радостно бьющееся в груди сердце, вновь подскочило к горлу, когда сзади послышалось непонятное копошение, а уже после и хрипение.       Феликс моментально обернулся на источник звука, закрывая руками рот, когда из-за высокой барной стойки вылез зараженный. Он был достаточно небольшой комплектации, но омега испугался так, словно перед ним стоял гигантских размеров монстр, а потом бросил перепуганный взгляд на ребенка, который не почувствовав тепло папы, начал беспокойно елозить, тем самым давая понять, что от постороннего нужно срочно избавиться.       Аккуратно опустившись на корточки, омега поднял отброшенную ранее палку, боясь оторвать взгляд от двигающейся твари, которая медленно вышагала в центр зала, принюхиваясь к запахам в воздухе. Феликс подумывал над тем, чтобы медленно пробраться к смежной стене и ударить зараженного по затылку, а уже после добить окончательно, но именно в этот момент, Тэджин издал первое хныканье, а чудовище громко захрипело.       Времени на раздумья и планы больше не оставалось, а инстинкты вынудили действовать опрометчиво, так что испугавшись, что тот сейчас прыгнет на младенца, Феликс сделал быстрый шаг вперед, ударив его палкой прямо по морде, от чего та сломалась надвое.       Зараженный завалился на спину, сразу же пытаясь подняться, а взволнованный омега отбросил бесполезное оружие на пол, панически стараясь разыскать новое средство самозащиты, но не успел, потому что его сбили с ног.       Страх от случившегося парализовал каждую клеточку в теле, а когда перед лицом клацнули чужие челюсти, тошнота подкралась горлу, а голова закружилась, предрекая скорую потерю сознания. Только отключаться было нельзя. Плач Тэджина резал уши, заставлял разгоряченную голову выжимать из себя все соки, защищать самое ценное, что он когда-либо имел, поэтому Феликс попытался оттолкнуть от себя разгневанную тварь, а когда не вышло, одной рукой схватил стоящий рядом стул, резко ударив того наотмашь.       Зараженный немного отъехал в сторону, сразу же пытаясь напасть вновь, но омега подобного больше не позволил, пулей подскакивая на ноги, бил снова и снова, вкладывая в удары всю свою ненависть, жажду жизни, страхи и переживания, пока кровь не окрасила кафельную кладку пола, а тело снизу не перестало двигаться.       Дыхание сбилось, виски пульсировали жаром, легкие остервенело впитывали кислород, а сердце качало горячую кровь по венам. Феликс остановился также резко, как и начал, отступая на несколько шагов назад, старался собраться с мыслями, успокоить бушующие внутри эмоции, пока сквозь пелену сознания не прорвался плач ребенка, вынуждая отбросить мнимое оружие на землю и кинутся в сторону звука. — Папа рядом, — шептал, покачиваясь из стороны в сторону, а потом бросил мимолетный взгляд на панорамные окна, но там все оказалось тихо и спокойно, словно никакой драки и не было.       Подобных оплошностей омега больше не совершал, поэтому быстро пробежался по зданию, осматривая на наличие зараженных, но благо внутри оказалось пусто. Вместе с этим он смог приметить хорошее место в комнате персонала, которое было отделено плотной деревянной дверью, а внутри располагался довольно большой диванчик, где можно было спокойно отдохнуть.       Лишь опустившись на него, Феликс позволил себе громкий вздох облегчения, откидываясь на спинку и прикрыв глаза. Тэджин продолжал плакать, поэтому омега аккуратно сдернул завязанную на его лице тряпку, позволив нормально дышать, посчитав, что именно это не нравилось проснувшемуся ребенку, но когда тот не успокоился, неожиданно вспомнил, насколько давно он его не кормил.       Заниматься подобным у него катастрофически не хватало сил, но омега все равно задрал майку, пока глазами не наткнулся на кровавый развод около собственного предплечья. Вероятно он поранился когда упал, но из-за адреналина даже не почувствовал боли. Подхватив пальцами теперь ненужный порванный рукав, Феликс постарался оттереть пятно, дабы осмотреть насколько серьезным оказалось повреждение, но замер в ужасе, когда увидел на коже неровный отпечаток зубов.       Голова моментально закружилась, а в ушах появился белый шум. Мысли метались из стороны в сторону, но каждая из них вела к единому заключению, вынудив теплые слезы потечь по щекам: он заразился. Всего лишь одна единственная тварь, стала его концом, более того, она могла стать концом и для новорожденного младенца, если бы он все-таки успел его покормить.       Горькие слезы беспомощным потоком катились по щекам, но он продолжал отчаянно сильно прижимать к себе плачущего ребенка, тихо нашептывая под нос молитву, надеясь, что их успеют найти раньше, чем он попробует накинутся на собственное дитя. — Юнги, где же ты? ***       Кровь окрашивает костяшки, когда разъяренный Юнги в очередной раз вымешивает злобу на стене, хотя мысль о том, чтобы в следующий раз ударить рыдающего Чимина, посещает голову все чаще. Кровь в венах закипает, бурлит и пузырится от одного воспоминания, что где-то там сидит его ягодный омега с младенцем, окруженный зараженными, а он здесь, абсолютно потерянный, запертый в ограниченом пространстве. Словно завершающей вишенкой на торте его ненависти, становятся пагубные мысли о том, что он поругались, а он даже не успел извинится, сказать, что Ликс все неправильно понял, прежде чем потерять его. — Вы собираетесь хоть что-нибудь делать? — выкрикивает, разворачиваясь к Чонгуку, который все это время молча сидел около стены, закрывшись пальцами в волосы. Он чувствует себя ничуть не лучше из-за того, что потерял маленького омегу, потерял ребенка, которых клялся защищать ценной собственной жизни. — Что мы можем сделать? — поднимает уставший взгляд, мимолетом стреляя глазами безднами в сторону Чимина, который корит себя за подобную ошибку не меньше, безостановочно глотая слезы на протяжении долгого времени. — Что угодно, — Юнги кричит, чувствуя, как от злости электризуются волосы на затылке, а после резко подскакивает к Чонгуку, хватая того за шиворот, вынуждает подняться на ноги. — Только не говори, что мы собираемся оставить его. Клянусь, я перережу Чимину глотку, если вы бросите Феликса. — Юнги, расслабься, — на плечо темноволосого альфы опускается тяжелая ладонь, так что тот моментально разворачивается, сталкиваясь с безжизненными льдами в глазах Тэхена, только даже они сейчас не способны унять рвущийся наружу нрав. — Никто никого не бросает, но своими криками ты мешаешь мне думать.       Юнги огнем дышит, стискивает челюсти до слышного скрипа зубов, но старается успокоится, последовав совету друга, ведь пререканиями делу не поможешь. Он должен рассуждать холодной головой, не принимать опрометчивых решений и только в таком случае Феликса получится спасти.       Тэхен подхватывает Чонгука под руку, когда Юнги медленно разжимает кулаки на чужой рубашке, понимает, что руководитель окончательно раскис. Как он уже успел убедиться, Призрак был личностью довольно проницательной и умел думать наперед, но еще он успел заметить, насколько сильно альфа теряется в экстренных ситуациях, особенно, если винит себя в произошедшем. Он относился к тому типу людей, которым нужно достаточно много времени провести наедине с собой, дабы принять хоть какое-то решение, а если принимать его приходилось незамедлительно, Чонгук паниковал, а то и вовсе закрывался в себе. — Дружище, давай, у нас нет времени на самокопания, — легонько постукивает альфу по щеке, от чего тот кривится, стараясь отмахнуться от Тэхена, как от назойливой мухи. — Я не знаю как выйти отсюда прямо сейчас, — Чонгук закусывает губу, потупляя взгляд на собственные, покрытые шрамами ладони. — Если твоя теория верна, то уже через несколько часов около дверей будет стоять толпа из миллионов зараженных. Даже Намджун не сможет справится с таким большим количеством. Мы в ловушке. — Не бывает безвыходных ситуаций. Давай думать вместе, — Тэхен опускается на пол, после чего рядом падает Чонгук, уперевшись лицом в колени, но ничего не отвечает. Кучерявый альфа воспринимает это молчание за согласие. — Погребанное помещение закопано под землей, но если бы здесь не было циркуляции воздуха, то его бы давно затопило, как и наши катакомбы. Ты ведь сам прочищал вентиляционные пути в своей общине, значит и здесь они должны быть. — Да, — Чонгук кивает, мимолетом вспоминая, как потратил целый месяц на то, дабы почистить старые трубы, а в недостающих местах проложить новые. — Только этот подвал слишком маленький. Даже если здесь есть вентиляция, то это совсем тонкая трубка, которая ведёт сразу наверх, туда, где сейчас поджидает толпа. — Ты не прав, — Тэхен качает головой в стороны, толкая мужчину плечом, который от этих слов пошевелил кончиками ушей, заинтересованно прислушиваясь. — Если ты обратил внимание, то погреб находится прямо около многоквартирного дома, где должна быть своя собственная, огромная вентиляционная система. Очевидно, что это помещение было выкопано гораздо позже, чем строилось само здание. Зачем кому-то было делать отдельную вентиляцию для подвала, если можно подключить его к системе дома?       Чонгук неожиданно выпрямляется, вздергивает брови, понимая, что устами Тэхена глаголет истина. Никому было не выгодно платить дополнительные деньги за то, дабы у небольшого погреба была отдельная система циркуляции воздуха. — Вентиляционные пути обычно прокладывают на крышу, — шепчет, словно старается убедиться в правдивости собственных слов, а после резко подскакивает на ноги. — Где-то здесь должна быть огромная вентиляционная шахта.       Люди оживляются, моментально разбредаясь, дабы осмотреть каждый уголок небольшого пространства, а Чонгук ощущает, как шестерёнки в голове начинают двигаться настолько быстро, что из ушей вот-вот хлынет пар. — Когда мы бежали по улице, кто-нибудь видел вход? — Не было входа с нашей стороны, — Сокджин отвечает незамедлительно, потому что достаточно успел осмотреться по сторонам, пока искал хоть какое-нибудь укрытие. — Значит здание выходит на центральную улицу, — Чонгук кивает, полностью довольный ответом, даже не смотря на то, какую ужасную картину они наблюдали там. — Если теория Тэхена верна хотя бы наполовину, то сюда сбежались зараженные со всего квартала, а значит, если мы выйдем через главный вход многоэтажки, то окажемся на полностью пустой улице. — Нашел, — выкрикивает один из альф, отодвигая высокую полку с консервацией, из-за которой показывается небольшое вентиляционное отверстие, полностью покрытое плесенью и паутиной. — Это все очень хорошо, но мы туда не влезем, — Юнги складывает руки на груди, озвучивая то, о чем подумал каждый из находящихся в помещении, ведь шахта оказалось гораздо меньше, чем Чонгук себе представлял. — Более того, даже если бы поместились, то никто не сможет проползти настолько высоко вверх. Вентиляция полностью прямая. Здесь дело не только в физической силе, но и ловкости.       Чонгук вздыхает, понимая, что единственный план оказался невыполнимым, а других выходов отсюда попросту не существует. — Омеги пролезут, — Тэхен пожимает плечами, опускаясь на корточки около вентиляционной решетки, которую, поковыряв несколько минут, убирает в сторону, полностью открывая проход. — И, по абсолютно нелепому стечению обстоятельств, у нас в арсенале есть бессмертный Сокджин. — То, что он не может умереть — не значит, что ему не будет больно, если он сорвется с высоты, — Намджун хмурит брови, прижимая к себе омегу, ведь понимает, что подобное падение может грозить даже переломом позвоночника, а настолько ужасающие мучения выдержит не каждый.       Тэхен только пожимает плечами, тем самым давая понять, что выжал из себя все идеи на которые был способен, а уж применять их на практике или нет — дело остальных. Хотя, решение напрашивается само собой, ведь иных вариантов у них попросту нет, а выбираться отсюда нужно в любом случае. — Я должен попробовать, — Сокджин оглашает решение самостоятельно, вновь чувствуя внутреннюю гордость за то, что может оказаться полезным для группы. Всю свою жизнь он был не более, чем красивым предметом декора, но теперь, когда выпала возможность доказать, что он способен на большее, что он не менее сильный омега, чем Чимин — упустить ее может только глупец. — Мне будет проще всего выбраться на улицу. Я отвлеку зараженных, чтобы вы могли выйти, а потом Намджун найдет меня или я вернусь сам. — Это очень опасно, — беловолосой альфа качает головой в стороны, всем своим видом давая понять, что идея ему не нравится, но категорически запрещать не решается, дабы не пошатнуть самоуверенность омеги. — Они могут разорвать тебя на куски, если догонят. — Но ведь ты догонишь меня быстрее, — Сокджин улыбается, переплетая их пальцы, а после оставляет быстрый поцелуй на щеке мужчины. — Я справлюсь.       Намджун все еще напряжённый, но сдержать предательскую улыбку не удается, поэтому потрепав шоколадные волосы, альфа опускает его в свободное плавание, оставаясь полностью уверенным в том, что если почувствует хоть малейшую угрозу жизни своего луноликого мальчика, вынесет и вентиляцию и двери и сам подвальчик в щепки раскрошит.       Так начинаются долгие и безрезультатные попытки Сокджина взобраться наверх. Силы в теле ему достаточно, но вот умение правильно поставить ногу или ухватится рукой на нужный выступ — подводит, а пущей безуспешности ситуации прибавляет постоянно забивающаяся в нос и рот паутина, из-за чего омега регулярно падал, но вновь поднимался. Попытки превысили за отметку в двадцать, а безостановочные звуки удара тела об железное покрытие шахты, уже можно было наложить на музыку, дабы появился неплохой, а главное четкий бит. Сокджин после каждого провала начинал нервничать все больше, а потому получалось у него все хуже, но попыток добиться желаемого он не оставлял. — В этот раз он взобрался особенно высоко, — констатировал Тэхен, прислушиваясь к отдаленному копошению в шахте, сразу после которого послышался тихий вскрик и свист летящего вниз тела, завершаясь громким ударом. — Сглазил. — Так мы никогда отсюда не выберемся, — пробурчал Чимин, поднимаясь на ноги, дабы подойти вплотную к вентиляционному отверстию. — Вылезай, я попробую. — Нет, — угрожающе-синхронно прозвучали голоса сразу двух альф, так что светловолосый омега даже вздрогнул от неожиданности. — Сокджин уже дважды ломал себе руку, а ты можешь и вовсе погибнуть, — Чонгук подскочил на ноги, хватая светловолосого парня под локоть, потому что боялся, что тот, в угоду скверного характера, юркнет в шахту, откуда достать его станет невозможно. — Более того, оказавшись на поверхности, ты абсолютно бесполезный, — Тэхен поднялся следом, сложив руки на груди, как любил делать, когда был крайне недовольный положением дел.       Голубые глаза сверкнули в темноте угрожающе, словно в райских садах там, поднималась настоящая революция, а в противовес им, можно было заглянуть в бездонные бассейны черных глаз Чонгука, которые смешивались с окружающим мраком, норовя утянуть омегу в глубокие пучины ада за непослушание. — Во-первых, зараженных я уже отвлекал, — Чимин сглатывает, стараясь сохранить четкую, военную осанку, хотя тяжелые феромоны сразу двух альф, заставляют внутреннего омегу биться в истерике. — Во-вторых, подобное упражнение я выполнял при подготовке в военном лагере и был лучшим в роте. В третьих, я не собираюсь действовать в одиночку. У нас есть длинная верёвка. Выберусь наверх и сброшу ее в шахту, дабы Сокджину было легче взобраться, а дальше последуем уже проработанному плану. — Ты меня не переубедил, — Чонгук щурится, стискивая челюсти, понимает, что шансы на то, что Чимину удастся совершить задуманное — минимальны, а вот на то, что он сорвется и погибнет — превышают все нормы допустимого. — Светлячку полетать захотелось? — цедит сквозь зубы Тэхен, неожиданно почувствовав себя крайне взбешенным от настолько абсурдного предложения и особенно, от нелепой попытки отстоять свою позицию. — Я тебе крылья обломаю, чтобы глупые мысли в голову не лезли. — Как хотите, — Чимин фыркает, вырывая свою руку из железной хватки Чонгука, а после отходит к противоположной стене, снова усаживаясь на пол.       Бесконечные попытки Сокджина продолжались, так что вскоре омега начал психовать, а еще через полчаса вылез обратно в подвал, дабы немного передохнуть и отряхнуться от паутины. Чонгук в этот момент пытался рассказать ему, как правильнее поставить ногу и куда лучше упереться коленкой, дабы в случае падения иметь возможность удержаться, так что абсолютно пропустил мгновение, когда за спиной начали шелестеть сумки. — Чимин, удушу, — обратил внимание он на происходящее лишь тогда, когда сзади раздался строгий голос Тэхена, а развернувшись, практически побледнел, увидев, что тот сидит около входа в шахту.       Паника парализовала мышцы, стоило осмотреть помещение и не обнаружить беловолосого омегу, а осознание происходящего обрушилось на голову градом, вынудив альфу практически пулей подлететь ко входу. — Вылезай, золотко, не делай глупостей, — Чонгук опустился на колени и хотя попытки уговорить строптивого мальчишку не оставлял, где-то в груди поселилось отчетливое понимание того, что вести переговоры с террористами — бесполезно, а потому он моментально просунул руку внутрь, стараясь выдернуть омегу самостоятельно. — Вылезай, иначе клянусь, переломаю тебе колени, чтобы ты только у меня на руках сидел и не искал неприятностей на свою прекрасную попу. — Отстань, — Чимин фыркнул, оборачивая ранее украденную веревку себе вокруг шеи, полностью готовый к тому, дабы ползти наверх и абсолютно непреклонный в своем решении. — Скажи, Минни, ты хочешь, чтобы я умер? — пробасил Чонгук, слушая копошение в шахте, свидетельствующее о том, что омега уже начал свою операцию. — Хочешь довести меня до нервного срыва? У тебя и так это неплохо получается, когда ты устраиваешь утренние истерики вместо завтрака, поэтому вылезай и я обещаю, что не сверну тебе шею.       Ни через минуту, ни через пять, ответа не последовало, поэтому взбешенный Чонгук пнул носком ботинка вход, зарываясь пальцами в волосы и тяжело вздохнул, понимая, что выкурить его оттуда больше не получится. Иногда Чимин был такой противный, своенравный, полностью непреклонный в своих решениях и неконтролируемый, что он всерьез задумывался о том, дабы удушить его и наконец-то вздохнуть спокойно. Любить его определённо было самым изощренным методом самоуничтожения.       У Чимина на бездумные пререкания времени не было. Он зажал кончик языка между зубами, концентрируясь на движениях своего тела и хотя высота еще была недостаточно огромной, но падать было уже страшно. Благо, бесчисленные попытки Сокджина сыграли ему на руку, ведь тот неплохо расчистил путь от паутины, а после его ног в стенах остались небольшие вмятины, куда светловолосый омега упирался пяткой и напрягая пресс, подтягивался вверх. Очевидно, что продлится это недолго и дальше путь станет гораздо сложнее и опаснее, а уже через десяток минут, неудачно поставленная нога может привести к летальному исходу.       Чонгук еще долго продолжал ругаться снизу, а иногда до омеги долетал голос Тэхена, который разговаривал слишком тихо, дабы можно было что-то расслышать. Шахта была квадратная, узкая и неудобная, так что Чимину приходилось упираться в стены коленками, а снизу удерживаться носком. Дышать было трудно из-за забивающейся в нос пыли, а кромешная тьма подогревала внутреннюю тревогу, так что вскоре блондин перестал слышать абсолютно все, кроме колотящегося в груди сердца. Ладошками он старался ощупывать стены настолько, насколько мог дотянуться, не чувствуя ничего кроме обжигающего холода металла. Вскоре натертые колени начали неприятно ныть, натруженный пресс отдавал болью в солнечное сплетение, а руки потели, от чего постоянно скользили.       В определённый момент Чимин остановился, дабы перевести дыхание. Голоса внизу полностью стихли, а тьма вокруг стояла кромешная настолько, что омега невольно задумался о том, что ослеп. Легкие жгуче пульсировали, неприятно покалывая, словно плотный слой пыли, которым он успел надышаться, осел на них прямо сверху. В замкнутом пространстве, безвыходном положении, где ты можешь двигаться только вверх, потому что внизу поджидает гибель и кромешной тьме — Чимин быстро пожалел об опрометчивом поступке. — Чонгук, — собственный голос, босыми ступнями эха, побежал вниз по шахте. — Что такое? — взволнованный тенор казалось доносился из каждого темного уголка, но внушал спокойствие, давал омеге понять, что он в любом случае не остался один. — Мне страшно, — проскулил Чимин, в глубине души понимая, что этим только еще сильнее пугает Чонгука, который ничем не может ему помочь.       Альфа на подобное заявление ничего не ответил, поэтому омега попытался собраться самостоятельно, мысленно прикидывая, сколько ему еще оставалось ползти. Страшные картины мельтешили на периферии сознания, так что Чимин зажмурил глаза, а когда открыл вновь, непривычно четко увидел железную пластину вентиляции, теперь залитую мягким светом. — Я помню, что ты боишься темноты, золотко, — в голосе Чонгука слышалась теплая улыбка, а вместо ярких лучей стоящего снизу фонарика, на коже приятно ощущались горячие, немного шершавые ладони, словно альфа находился прямо здесь, рядом. Как всегда не позволял упасть. — Спасибо, — смущенная улыбка тронула пухлые губы, а сердце так тягуче и нежно стучало в грудной клетке, что Чимин абсолютно забыл о всех страшных мыслях, сконцентрировавшись лишь на родном голосе и чувстве защищённости, нужности, которые Чонгук дарил даже не находясь поблизости.       Дальнейшее передвижение стало значительно легче. Волнение отступило, а постоянно разговаривающий с ним альфа, прибавлял уверенности в себе. Теперь, когда мрак развеялся, Чимину удалось рассмотреть происходящее вокруг и какого же было его удивление, когда на глаза попались небольшие, но сильно выпирающие крепления вентиляции. Носком ботинка он проверил прочность заклепок, а когда удостоверился, что его вес они выдержат, начал упираться в них пятками и подтягиваться вверх на ногах.       Несколько раз Чимин практически улетел вниз, но благодаря умению правильно группироваться, успевал упереться всеми конечностями в стены, дабы зависнуть практически в воздухе и хотя сердце от подобных падений подскакивало к горлу, путь свой омега продолжал. — Там свет, — завизжал на всю шахту Чимин, когда в нескольких метрах спереди показались тоненькие, расположенные за небольшим уголком решетки, пропускающие сквозь себя лучи дневного солнца. Энтузиазм вылился за пределы внутренней чаши, так что Чимин начал проталкиваться вверх еще отчаяние, из-за чего вновь чуть не скатился вниз.       Только вцепившись пальцами в решетку, как в спасительную соломинку, омега смог облегченно вздохнуть, скривив носик, когда прогнившие прутья не поддались с первой попытки. Дерганья Чимин не прекращал до тех пор, пока решетка противно не скрипнула, свалившись на землю, куда следом вывалился омега, зажмуривая глаза от яркого солнца. — Я на крыше, — крикнул в шахту, сразу после этого подбегая к краю, дабы посмотреть количество заражённых снизу и то, сколько этажей он прополз. Их оказалось не так много, как омега предполагал, всего шесть, хотя по внутренним ощущениям все двадцать. Дальше дело оставалось за малым: привязать веревку к вентиляционной трубе и сбросить вниз, дабы Сокджин скоренько взобрался следом.       Темноволосый омега обвязал один конец себе вокруг талии, готовый к тому, чтобы выполнить задание с первого раза. Слишком ему претила мысль о том, что Чимину стало по силам выполнить то, что он не смог даже будучи зараженным.       Ползти действительно стало гораздо легче и хотя Сокджин по-прежнему постоянно срывался, светловолосый главнокомандующий держал веревку с другой стороны, уперевшись ногами в шахту, чем не давал ему рухнуть вниз. В действительности, Чимин практически своими силами дотащил зараженного омегу до крыши, стер ладошки о грубое плетение веревки, но справился, ведь уже через десяток минут Сокджин стоял рядом с ним. — Чонгук сказал, чтобы ты оставался здесь, — темноволосый омега обтер руки от пыли, сбрасывая с себя верёвку, которая успела сильно надавить спину за столь длительное время. — А еще он говорил, чтобы я не совался в шахту, — Чимин беззаботно пожал плечами, спокойным шагом направляясь в сторону выхода, абсолютно уверенный в том, что не собирается стоять в стороне, пока кто-то будет брать на себя ответственность за его ошибку. — Почему ты вечно лезешь? — Сокджин фыркнул, выскакивая на лестничную клетку, где снизу раздавался негромкий, но ритмичный стук шагов спускающегося парня. — Потому что ты бесполезен, — Чимин скривил губы, словно сказал нечто очевидное. Его раздражала сама суть этого диалога, который не нес в себе никакого смысла, кроме детского желания Сокджина, доказать, что он лучше хоть в чем-нибудь. — Тогда может быть отвлечешь зараженных на себя? — темноволосый омега нагнал его на третьем этаже, резко дернув за руку, от чего Чимин моментально схватился за глок на поясе, но почувствовал под пальцами лишь воздух, вспомнив, что забыл его в подвале. — Ты же здесь самый умный. — Легко, — зубы скрипнули от злости, а Чимин сильно дернул рукой, дабы вырваться из чужой хватки и практический пулей пролетел последние этажи, выскочив на пустую улицу.       Теория Тэхена оказалась верна, потому что зараженные сбежались практически со всего квартала, а о недавнем их нахождении здесь, напоминали лишь обросшие спорами здания, что вынудило Чимина натянуть скинутую маску на нос. Поводов, чтобы сомневаться в остальных предположениях Тэхена у него не было, поэтому омега продефилировал в центр улицы, стараясь случайно не наступить на споры, которых здесь было крайне много. Голубые глаза оглядывались вокруг, стараясь найти хоть что-нибудь, что могло бы помочь отвлечь зараженных и при этом не стать основной мишенью, пока не загорелись хитрым блеском, приметив в углу, самый тихий и безопасный вид транспорта — старый велосипед.       Быстро осмотрев находку, Чимин убедился, что цепь на нем была достаточно прочной и не заржавела окончательно, а потом попробовал покрутить педали, практически завизжав от радости, когда велосипед поехал вперед. — План такой, — омега быстро вернулся на центральную улицу, сталкиваясь с перепуганным Сокджином, который изрядно занервничал не обнаружив Чимина сразу на входе. — Ты возвращается к погребу и выводишь наших, а я устраиваю ралли со смертью. — Ты рехнулся? — злобно прошипел брюнет, ведь абсолютно не планировал отправлять Чимина на верную гибель, а выпалил все попросту с горяча, но не успел он выхватить проклятый велосипед из чужих пальцев, как омега напротив громко и протяжно закричал и упав попой на сиденье, начал крутить педали.       Сокджин полностью опешил, желая кинуться следом, но даже шагу не смог ступить, ведь из-за спины выскочила гигантская, хрипящая толпа. Он был готов поклясться, что никогда в жизни не видел настолько много заражённых, которые толкали друг друга, спотыкались и поднимались заново, продолжая преследовать кричащую цель. Ужас от происходящего сковал легкие, мешал нормально мыслить, поэтому Сокджину ничего больше не оставалось, как броситься в противоположную сторону, прямо к погребу, дабы доложить о случившемся Чонгуку.       Чимин устроил незабываемые гонки. Только главным призом, вместо кубка, судья, взмахнув заржавелой косой, объявил жизнь.