Alive

      Феликс всю дорогу что-то увлеченно рассказывает, но омега его не слушает, прочно увязнув в собственных рассуждениях. С момента возвращения в общину прошло больше недели, но голову все еще не покидают тревожные мысли о Намджуне и так не вовремя начавшиеся панические атаки. Еще и странный ключ, приятно согревает бедро, перекатываясь в широком кармане.       Чимин отбросил мысли о смысле своего нахождения здесь, приняв реальность такой, каковой она является, но признался честно, что если подвернётся возможность, то он попробует сбежать вновь. Странно, что люди из его подразделения так и не явились за ним и он искренне переживает, что причиной этому стал Чонгук, помешав его людям в поисках.       Сам же альфа после инцидента не приходит, но Чимин чувствует как ночами прогибается его кровать, а затем плотный запах магнолии окутывает пространство. Он никогда не прикасается и рядом не ложится, но омега каждой клеточкой тела ощущает тяжелый взгляд и слышит ровное дыхание. Поначалу это сильно раздражало, ведь он ощущал себя наживкой для сталкера, но со временем привык, а под плотным цветочным ароматом оказалось засыпать спокойнее.       Через несколько дней ему принесли множество костюмов, сделанных из качественного шелка и предупредили, что это подарок от руководителя общины. Чимин долго рассматривал наряды, а парочку даже примерил, но заметив косые взгляды других омег, решил одеваться попроще.       Время от времени к нему заходил Хосок, к которому блондин невольно привязывался. Улыбчивый альфа всегда пытался приободрить его шутками, пока перебинтовывал раненую руку и рассказывал юморные истории из жизни, от которых Чимин хохотал как ребенок. Хосок оставался с ним на ужины, но всегда ненавязчиво пытался вытащить больше личной информации, которую вероятно рассказывал бы Чонгуку, поэтому блондин в подробности не вдавался.       Чимин и сам пытался узнать об общине побольше, поэтому однажды использовал все свое омежье обаяние и даже немного пофлиртовал, но сильно удивился, когда Хосок проигнорировал все заигрывания и даже не взглянул на него фривольно. Это был первый альфа, который не просто устоял перед его шармом, а в открытую высказал незаинтересованность. Тогда он оставил попытки и рассмотрел в нем неплохого собеседника, а возможно даже друга. В его положении — важно обзавестись союзниками.       Только одна мысль не покидала его не на миг. Каждый день он строил планы по проникновению в Тень, дабы убедиться что Намджун в порядке и скрупулёзно ждал подходящей возможности. — Тебе сюда, — Феликс останавливается около деревянной двери, кивком головы указывая пройти внутрь.       Чимин натянуто улыбается ему на прощание, быстро проскакивая в комнату. Хосок попросил помочь сортировать растения и хоть омеге такое не нравится, но это всяко лучше чем томиться от скуки.       Вместо ожидаемо разложенных вокруг трав, блондин замечает огромный ринг в центре, обтянутый по краям веревками. Слева у стены висят несколько мешков, плотно набитых песком, которые вероятно используют в качестве боксерской груши. С другой стороны расставлены самодельные турники, гантели и множество другого тренировочного инвентаря. Чимин невольно улыбается, ведь такая обстановка для него привычна, а за несколько недель он явно убавил в мышечной массе. — Нравится? — сзади раздается голос, который быстро узнает омега, закатывая глаза. Стоило догадаться, что не может быть все настолько радостно и где-то в углу притаился маленький подвох. Точнее огромный подвох, потому что альфа в спортивной майке выглядит как настоящая машина для убийства. — Мне сказали, что меня Хосок ждет, — Чимин складывает руки на груди, разглядывая Чонгука, который направляется в сторону ринга, подхватывая на ходу перчатки. — Иначе ты бы не пришел, — усмехается, запрыгивая в центр. — Ты же вроде хотел меня избить? Самое время.       Чимин несколько секунд оглядывает его недоверчиво, а после следует к рингу, решая, что и с ним лучше дружить, а еще можно будет выведать много интересного. Привычно застегивает перчатки, ощущая приятную тяжесть в руках, чувствуя скользкий взгляд альфы, блуждающий по телу.       Чонгук улыбается, вероятно довольный тем, что омега не сбежал и быстро принимает нужную позицию. В каждом его движении скользит мягкость, ведь он полностью расслаблен, вероятно не видя в блондине достойного противника. Чимин мимолётом подмечает это, поэтому резко качнув бедрами, дабы отвлечь внимание, бьет точным ударом в челюсть. Переставляет ногу вправо, для более устойчивого положения и замахивается вновь, стараясь попасть альфе в бровь, но тот выставляет блок, поэтому омега отскакивает на несколько шагов назад. — Удар у тебя поставлен, — Чонгук потирает запястьем челюсть, ведь от такого удара можно и зуба лишиться и если честно: он не ожидал, что в столь маленьком теле будет столько силы. — Меньше разговоров, — Чимин вновь принимает атакующую позицию, быстро сдувая с лица мешающую прядь и наносит несколько точных ударов. Омега скачет по рингу словно кузнечик, быстро перебирая ногами и точно уклоняется от ленивых ударов соперника. Он быстро понимает, что Чонгук его не бьет, а только защищается, поэтому собственные удары становятся более остервенелые и жесткие, ведь Чимин ненавидит когда его недооценивают.       Когда на щеке альфы расцветает огромный синяк, а дышать становиться тяжело от ноющих ребер, он резко отталкивает омегу назад, так что тот валиться на пол и агрессивно лупит рукой по натянутому брезенту ринга. Его внутренней воин не может смириться, что его так легко победили, поэтому он быстро подскакивает вновь, но Чонгук нападать не дает, толкая его на пол и заваливаясь сверху. — Слезь, — ворчит Чимин, пытаясь скинуть с себя огромный вес, но безрезультатно. Альфа усмехается, облокачиваясь на локоть, дабы действительно его не раздавить и дует омеге на лоб, смахивая прилипшие от пота пряди. — Я уже достаточно избит, — блондин морщится, когда Чонгук опаляет жаром его лицо и толкает коленкой того в пах, от чего альфа перекатывается на бок. — Запрещенный прием. — Ты меня чуть не убил, — грудная клетка омеги тяжело взымается, а футболка прилипла к мокрой груди, но Чимин слишком опьянен приятной ломотой в теле, которая является последствием тренировки. — Это еще нужно посмотреть кто кого, — Чонгук улыбается, усаживаясь рядом и аккуратно подхватывает руку блондина, стягивая чужие перчатки. Тот пристально наблюдает за каждым его движением, но ничего не говорит, ожидая дальнейших действий. Альфа время от времени выглядывает из-под челки, прослеживая его реакцию, а после обхватывает удобнее маленькую руку, начиняя большими пальцами разминать ладонь.       Чимина словно разрядами тока прошибает, от аккуратных чужих действий. Это настолько безобидно, но при этом в воздухе виснет легкая дымка интимности и сокровенности. Он лежит открытый, потный и полностью беззащитный, но это больше не кажется неправильным, словно так и должно происходить. Чонгук обводит каждый его палец, разминает запястье, а после принимается за другую ладонь. — Больше не убегай, — чужой голос звучит гортанно, словно обволакивает вокруг, погружая в неизведанные пучины сознания. Альфа смотрит ему прямо в глаза, пока Чимин безостановочно бегает по его лицу. — Поужинаем вечером? — Хорошо, — кивает словно под гипнозом и издает сладкий вздох наслаждения, когда тот давит на особо ноющее место на ладони. Чонгук долго себя по-кусочкам собирал для этой встречи. Он переживал, что причиной панической атаки стал сам, поэтому опасливо держался на расстоянии. Все это время он в своих чувствах копался, стараясь собрать ниточки реальности воедино и провести достойные параллели.       В одном стоило признаться честно: этот омега влечет его подобно магниту. Словно он ждал его всю свою жизнь. Искал среди темных тоннелей, в лесу и разрушенном городе, а когда нашел — погиб. Стоило Чимину снять шлем и кинуть взор холодных голубых глаз, как стрела пронзила сердце альфы и пути назад не было. И внутренний зверь рядом с ним в котенка превращается, скалы души пошатнулись, а выстроенная в груди броня рухнула.       Не пролив ни единой капли крови, не взяв в руки меч — он победил. Победил в игре где не было правил, о которой забыли предупредить альфу и которая разрушила его вселенную. Чонгук проиграл, когда впервые лавандовый запах ощутил и больше с этого наркотика не слез.       Он признает. Признает, что Чимин ему нравится и поэтому собрал всю волю в кулак и притащил сюда. И теперь он лежит перед ним такой открытый и до невозможности прекрасный, только смотрит не на него, а сквозь. Чонгук скользит по влажным волосам, приоткрытым губам, которые жадно втягивают кислород и сам себя понять не может. Насколько нужно быть необыкновенным, чтобы с первого взгляда собой людей заражать? Чонгук заразился, но болезнь эта хуже, чем инфекция бушующая на поверхности. Это нечто сокрытое, тайное, только ему доступное, такое, что хочется разделить лишь с Чимином.       Выныривает из своих мыслей резко, когда омега перехватывает его шершавую ладонь, дабы опереться и подняться. Перебирает пальцами белоснежные пряди, зачесывая их назад и поднимает лицо вверх. Сидит настолько близко, что альфа с ним одним воздухом дышит, но при этом так далеко находиться. Непостижимый. Чонгук наклоняется назад, подхватывая неподалеку бутылку воды и подкидывает в воздухе где ее мгновенно ловит Чимин. Делает несколько ровных глотков, когда одна капелька срывается из уголка губ, стекая вниз по кадыку и прячась за воротником футболки. — Почему у тебя случилась паническая атака? — ровным тоном выпаливает альфа. Этот вопрос его много дней волнует, так, что он даже Хосока разведать все посылал, но результата это не дало. — Зачем тебе это? — Чимин вздергивает бровь, убирая бутылку в сторону и облокачиваясь назад на руки. Не бежит, что уже плюс. — Я должен знать о всех болезнях обитателей общины, дабы избежать несчастных случаев, — Чонгук говорит правду, но недоговаривает. Ему действительно докладывают о любых патологиях, но сейчас он интересуется не из-за этого. Просто его волнует этот омега, а если выпал шанс поговорить, то грех им не воспользоваться. — Соблюдай эмоциональную дистанцию и подобное не повториться, — Чимин бросает это и пытается подняться, но Чонгук резко дергается вперед, усаживая того обратно. — Обязательно быть таким таинственным? — изгибает бровь, но руки с чужого бедра не убирает. — Давай сыграем в игру? Каждый день будем рассказывать друг другу один секрет.       Чимин узит глаза, оглядывая его с явным недоверием и выискивает в его словах подвох. У него есть множество причин отказаться, ведь он не обязан ничем делиться, но согласиться еще больше. Чонгук может рассказать множество полезной информации, которая обязательно пригодится в будущем. — Любой секрет? — интересуется, на что альфа быстро кивает. — Тогда ты первый. — Хорошо, — Чонгук вздыхает, поражаясь его недоверчивости и поднимает глаза вверх, словно раздумывает. — Я знаменитый на весь мир футболист. Чимин несколько секунд смотрит на него недоверчиво, всматриваясь в ровные черты лица, а после удивленно выпучивает глаза. — А я то думаю, почему твое лицо кажется мне знакомым, — омега приоткрывает рот, обтирая вспотевшие ладони. — Не ожидал, что встречу свою подростковую мечту здесь.       Чонгук откидывает голову назад, заходясь приятным бархатным хохотом, от чего тело невольно покрывается мурашками. Он конечно знал, что являлся кумиром многих омег и даже в Тени встречал старых фанатов, но то, что одним из них однажды был Чимин — уморительно. — Твоя очередь, — настроение альфы заметно улучшилось, поэтому он невольно принимает более расслабленную позицию, наклоняя голову в бок. То, что рядом с этим омегой комфортно, приятно греет душу, заставляя оставить этот момент в сердце, как приятное воспоминание. Чимин закусывает губу, опуская глаза в пол и на несколько секунд зависает. Чонгук ждет терпеливо, не подгоняя, ведь даже представить не может какие тайны тот может таить. — Я хорошо дружу с действующим руководителем Сеула, — пожимает плечами, ожидая реакции на свои слова. — Президентом что-ли? — Теперь его так не называют, но можно и так сказать. Чонгук поджимает губы, ведь это совсем не то, что он ожидал услышать, но смиряется. Они сделали огромный шаг навстречу друг другу и возможно в будущем Чимин станет более открытым, дабы смочь поведать ему более интересные моменты своей биографии. Сейчас он вполне будет довольствоваться тем, что омега вообще позволил провести с ним время и даже касаться себя. — Мне нужно работать, — альфа поднимается, учтиво подавая ему руку, в которую тот быстро вкладывает свою. Этот жест томительной негой отдает в сердце, ведь это действительно прорыв в их отношениях. — Ты обещал мне ужин. Когда они покидают тренажёрный зал, Чимин радостно треплет волосами и хватает близлежащую рубашку, избавляясь от липкой футболки. — Я помню.       Довольный Чонгук отворачивается, быстро исчезая в коридорах, так что даже не замечает, что омега побежал в противоположную, от жилых корпусов, сторону. ***       Чимин тихо заворачивает в нужный поворот, внутренние ликуя, что попал куда нужно. Знакомая щель в стене, смотрит на него в ответ холодной тьмой, куда быстро ныряет омега, собирая всю волю в кулак. За последние несколько недель он сильно похудел, а мышечная масса уменьшилась, поэтому протискиваться в дыру оказалось легче. Теперь страх не окольцовывает легкие, ведь он знает, что выход неподалёку.       Вывалившись в темные коридоры Тени, блондин осматривается по сторонам и только сейчас вспоминает, что не знает куда идти дальше. В прошлый раз его подобрал Джокер, а после он потерял сознание, так что даже не знает в какую сторону двигаться.       Вариантов у него остается немного, поэтому Чимин набирает побольше воздуха в легкие: — Джокер, — кричит, но ответом ему служит лишь эхо, бегающее среди темных коридоров. Выжидает несколько секунд, прислушиваясь к малейшему шороху, а после вновь кричит.       Через десять минут ему хочется плакать от досады, ведь альфа не появляется, а надежды меркнут с каждой секундой. Еще и время поджимает, ведь к вечеру нужно вернуться в общину, а то Чонгука вновь хватит инфаркт. Пинает от досады камень, гул от которого разносится по тоннелю, а после хочет вновь ударить стену, но вспоминает о не до конца зажившей руке. — Где ты лазишь, когда нужен? — вновь кричит в пустоту, а после заваливается на пол, тяжело вздыхая. Если идти самому, то высок шанс опять заблудиться, но ему очень нужно найти Намджуна или хотя бы убедиться, что с ним все в порядке. Тем более, маленький ключик, все еще греющий карман, отдает по телу принятой толикой любопытства. — Гуляешь? — сбоку раздается голос, от чего омега сначала пугается, а после радостно подскакивает на ноги. Только сейчас замечает темный силуэт, облокотившийся плечом на стену. — Ну наконец-то, — ворчит Чимин, отряхивая одежду и делая несколько шагов к альфе. — Я думал здесь и умру. — Ключ я тебе просто так дал? — Джокер не двигается и говорит абсолютно ровно, что в кромешной тьме выглядит устрашающе, но Чимин его точно не боится. Сколько бы ему не рассказывали про этого альфу, называя чудовищем и приравнивая к самому Дьяволу — омега помнит, как тот бережно носил его на руках и кормил из своей тарелки. Чувства опасения это не сбавляет, да и инстинкт самосохранения никто не отменял, но зато он уверен, что сейчас его точно не хотят убить. — Откуда я мог знать от чего этот ключ? — бурчит Чимин, двигаясь следом за альфой. — А даже если бы знал, то других входов в Тень я не нашел.       Коридоры становятся чуть светлее и только сейчас омега замечает, что Джокер одет совсем необычно. Вместо привычной рубашки, на нем белый медицинский халат, а на шее болтаются защитные очки, которые тот вероятно снял перед тем как идти за ним. Волосы альфы заплетены в тугой хвост сзади, а на руках отсутствуют кольца, что свидетельствует он том, что тот недавно снял перчатки.       Чимин разглядывает его настороженно, перебирая в голове различные варианты, чем тот может заниматься, но лишь одна мысль плотным ядом просачивается в сознание. Он что-то делает с Намджуном. Если он единственное чудовище в подземелье, которое попыталось сбежать, то вероятно Джокер ищет варианты как это предотвратить в дальнейшем и измывается над бедным альфой.       Эта мысль мгновенно будоражит кровь, но только Чимин хочет зайтись в обвинениях, как свет из открытой двери слепит глаза, от чего тот выставляет вперед руку. Джокер быстро юркает в комнату, а блондин несколько раз моргает, стараясь привыкнуть к освещению и осмотреть убранство. По всему периметру расставлены множество стеллажей, уставленные различными колбами и пробирками, а в центре стоит огромный стол, заваленный кипой бумаг. В левой части, вместо стены, огромное стеклянное окно, через которое можно наблюдать за происходящим в соседней комнате, но там сейчас выключен свет, поэтому рассмотреть ничего невозможно.       Джокер мгновенно падает в кресло, опуская взгляд в бумаги, а Чимин еще несколько минут рассматривает содержимое стеллажей. — Зачем мы сюда пришли? — интересуется, подходя к столу и заглядывая альфе через плечо. Там множество непонятных формул, переписей и эквивалентов, в которых омега ничего не смыслит, поэтому возвращается взглядом к ярким пробиркам. — Я работаю, — спокойной отвечает Джокер, запихивая между зубов ручку, не поднимая глаз на чересчур любопытного Чимина. — Ты мне помешал, поэтому прийдется подождать, а потом пойдем к Намджуну. — Как ты понял, что я пришел к нему? — Я химик, художник и убийца, но не идиот, — альфа дергает бровью, быстро поглядывая чем там занимается блондин и вновь отворачивается, убедившись, что все нормально.       Чимин бродит между полок, периодически доставая различные баночки и разглядывая содержимое, а после ставит на место. Много из находящегося здесь ему незнакомо, но некоторые известны даже слишком хорошо, поэтому омега брезгливо кривит губы. — Кодеин, дигидрокодеин, тебаин, буторфанол, — быстро читает наклейки, а после разворачивается к Джокеру. — Это же всё наркотики. Альфа усмехается, поглядывая из-под выпавших прядей на омегу и откладывает бумаги, складывая руки перед собой в замок. — Откуда ты знаешь? Чимин пожимает плечами, давая понять что не будет обсуждать эту тему. — А это что? — выхватывает незнакомую колбу, пытаясь этим перевести разговор в другое русло. Джокер усмехается, вновь возвращаясь к бумагам, но ставит себе в голове пометку разобраться, что связывает Чимина и тяжелые наркотики. — Это наша инфекция.       Блондин резко ставит находку на место, подбираясь ближе к столу и вновь заглядывая в бумаги. Комната действительно интересная, но большинство веществ ему не знакомы, поэтому он не в состоянии сделать правильные выводы. — Что ты узнал, изучая вирус? — Это не вирус и не бактерия, светлячок, — Джокер вздыхает, понимая, что рядом с настырным омегой поработать не получится, поэтому откидывается на спинку стула, сжимая веки большим и указательным пальцем. — Что тогда? — Чимин выгибает бровь, залазя попой на стол, на что альфа усмехается, но ничего не говорит. — Тебе в твоем Сеуле ничего не рассказывали? — Мое дело убивать зараженных, а не изучать их, — блондин пожимает плечами, перебирая пальцами ручки в подставке. — Это грибок, — начинает Джокер, но видя озадаченность на красивом лице напротив, вздыхает, поднимаясь с места. — Грибки кажутся безобидными, но многие виды с нами поспорили бы. Некоторые из них не убивают, а подчиняют сознание. Альфа останавливается около формикария, жестом приглашая омегу подойти и заглянуть внутрь. Чимин брезгливо кривит губы, когда замечает множество муравьев, из маленьких тел которых, растут продолговатые грибы. Некоторые из них валяются мертвыми, а вокруг расползаются споры, очень похожие на те, что можно заметить в городе. — Вирусы поражают тело, но грибки способны менять наше сознание. Например ЛСД, который делается из спорыньи, — Джокер рассказывает увлеченно, а Чимин старается впитать в себя всю доступную информацию. — Стоит грибку попасть в организм, как он по кровеносной системе проникает в мозг, накачивает его галлюциногенами, чтобы подчинить разум жертвы своей воле. — Хочешь сказать, что зараженные поражены сильными наркотиками? — острожно интересуется омега, ведь поверить в это довольно сложно. Действие любого психотропного вещества имеет свое начало и конец, но инфекция бушует уже пять лет. — Это слишком обобщенно, но в целом ты прав, — Джокер улыбается, возвращаясь в кресло. — Только дальше, хуже. Грибу нужна пища, так что он пожирает своего носителя изнутри, заменяя плоть собой, при этом не давая ему умереть. — Поэтому они покрыты язвами? — Именно. Они нападают на людей, потому что грибок требует подпитки. Или они съедят нас или инфекция съест их. — Но любой грибок не может выжить в теле, температура которого выше тридцати четырех градусов, — Чимин недоверчиво узит глаза, наклоняясь ближе к альфе, на что тот усмехается. — Умный светлячок, — Джокер щелкает его по носу, откидываясь назад. — Это пока не было причин приспосабливаться. Но на нашей планете становилось немного жарче из-за глобального потепления и это стало поводом эволюционировать. Мутация одного гена привела к тому, что та самая спорынья или кордицепс, смогли контролировать сознание не миллионов, а миллиардов людей. — Ты же пытался создать лекарство? — Чимин поджимает губы, раздумывая над всем вышесказанным. Выходит из-за глобального потепления грибку потребовался носитель, ведь выжить в окружающей среде стало невозможным. — Нет от этого лекарства, — Джокер безобидно пожимает плечами, словно не обрек одной фразой всё человечество на погибель. — Мы можем воевать с природой, но процесс эволюции необратим.       Чимин дергает ногами, ведь не достает до пола, сидя на столе. Наверное лучше бы он вообще не поднимал эту тему, ибо знание своей обреченности и беспомощности — счастья не приносит. В душе поселяется необъятная тоска, перемешиваясь со страхом и принятием неизбежного.       Каждый день он отгонял мысли об инфекции, продолжая существовать безмятежной жизнью, ведь где-то внутри росла надежда, что однажды пандемии прийдет конец, а мир вернётся привычному способу существования. На самом деле подсознательно он осознавал, что как раньше не будет никогда, но напрочь отгонял эти мысли, предпочитая верить в невозможное, чем принимать неизбежное. Собственноручно выстроил вокруг себя воображаемый купол, существовать в котором было комфортно, но когда Джокер беспощадно его разрушил, макнув лицом в грязь реальности, стало жутко некомфортно. — Не меркни, светлячок, — улыбается альфа, невольно пододвигаясь ближе. Его погибель человечества волнует мало. Ему вообще не нравятся люди и его пугает то, что он сам человек. — Пойдем уже к Намджуну.       Джокер поднимается с места, аккуратно подталкивая Чимина со спины, дабы тот слез со стола. Все его записи нещадно испорчены, но альфа прощает ему это, стоит лишь в бриллиантовые глаза заглянуть. Ресницы омеги мелко подрагивают, а у Тэхена реальность в голове рассыпается. Он точно ангел смерти, явился, дабы поработить его душу и нанести кару за совершенные грехи. Джокер собственноручно на смертном одре раскрывается, позволяя своë сердце красками изувечивать, лишь бы холодные прикосновения его пальцев ощущать.       Чимин — это искупление, ведь к нему тянешься, когда весь мир вокруг рушится. Чимин — это неизведанные просторы, его изучать хочется, а после эти знания с пухлых губ, подобно вину испивать. Чимин — это последний вздох перед смертью, ведь им надышаться невозможно.       Тэхен этот дикий цветок на бумагу перенести пытался, но все попытки тщетны оказались. Ни одна кисточка не способна его красоту передать, а бумага оказывается живописи недостойна. Он его заберет, спрячет за сотней замков, позволит лишь для себя цвести, но сейчас остается в ожидании томиться, ведь победа слаще, когда путь к ней дольше. Чимин сам к нему прийдет, сам раскроется, словно мольберт молящий об искусстве.       Чонгук так отчаянно борется за него и Тэхен понимает почему. Жаль, сам альфа слишком поверхностный, чтобы это осознать. В Тени столько наркотических веществ упрятано, но Чимин из них самое сильное. Джокер его раны видит, чувствует, что за маской сильного военного, покрытое трещинами лицо скрывается и оно ему нравится. Его живое искусство не идеально, но по прежнему прекрасно. Однажды и Чонгук эту истину познает, заслепит она ему глаза и узрит он вечную тьму.       Тэхен выхватывает из кармана ключ, быстро вставляя в замочную скважину и проворачивая несколько раз. В воздухе запах великого витает, а предвкушение сладким вкусом оседает на кончике языке.       Чимин быстро заглядывает в темную комнату, а приметив в углу склонившего голову Намджуна, мгновенно влетает внутрь. — Я так рад, что ты жив, — омега врезается в него с разбегу, от чего альфа чуть не падает назад. Джун глазам своим поверить боится, ведь с каждым днем надежда на осколки рассыпались, но ему не привыкать. Мечта вновь человеческое тепло ощутить, в подвальном мраке растворилась, но Чимин парой прикосновений его к жизни вернул. Нужный. Не забытый. Эти слова на сердце цветами распускаются, легкие оплетают, кислород пропуская. — Я даже представить не мог, что снова увижу тебя, — Намджун его обнимает, носом в волосы зарываясь, а сырой подвальный запах мгновенно лавандовым заменяется. Джокер за этой картиной молча наблюдает, ведь о странной привязанности еще в лесу прознал. Он поэтому Чимина и отдал, потому что знал, что тот сам вернется, стоит немного подождать. Намджун просто не понимает, что чистым сердцем омеги, лишь искренняя жалость руководит, а не дружба и уж тем более любовь. — Это же просто нечеловеческие условия, — резко подскакивает блондин, разворачиваясь к Джокеру. — Намджун как раз не человек, — беззаботно кидает альфа, облокачиваясь плечом на косяк двери. — Дай ему нормальную комнату, — Чимин делает несколько шагов вперед, гордо расправляя плечи, дабы ростом доставать до мужчины. — Это приказ? — Тэхен усмехается, отводя глаза в сторону. Глупый омега пытается свою власть доказать, хотя плотно в играх разума увяз. Он даст ему комнату отдельную, одежду лучшую, потому что ждал подобной просьбы и потому что плату потребует. Джокер это придумал, еще когда в лесу их увидел. Понял, что Чимин прибежит за Намджуном, а привел сюда ибо знал, что лучших условий попросит. — Это не проблема, только что я получу взамен? — Что хочешь проси, — уверенно кидает блондин и дабы подтвердить полную уверенность в своих словах, гордо задирает подбородок. — Хорошо, — альфа обтирает руки о штаны, отталкиваясь плечом от стены. — Выходи, Намджун. Тот смотрит на него недоверчиво, даже с пола не поднимаясь: — Никуда я не пойду. — Что ты такое говоришь? — резко разворачивается Чимин. — Иди давай. — Не ведись на подобные игры, — Намджун подскакивает, хватая его за плечи и заглядывая в голубые глаза. — В этой комнате лишь один монстр и это не я. Тэхен презренно опускает голову, сверкая во тьме голубыми глазами, в которых мгновенно ураган поднимается. Если этот мерзкий альфа его планы нарушит, то он его собственную плоть поедать заставит. Намджуну в героя поиграть захотелось, будто принца-омегу от дракона спасает, но Джокер не дракон. Он чистый огонь, беспощадный, все на своем пути уничтожающий. — Что ты хочешь взамен? — Чимин долго выискивал что-то в глазах напротив, но все же сдался, осознав, что иначе Джуна отсюда не вытащить. — Я тебя напишу, — голос альфы чистым восторгом наполняется, но тот его умело сдержать пытается, хотя нотки слишком отчетливо чувствуются. — С натуры. — Хорошо, — быстро выпаливает омега, так что Намджун даже возразить не успевает, но быстро дергает того за руку. — Не может все быть так просто, — тараторит альфа, но Чимин даже слушать не собирается. — Иди в новую комнату, покупайся, тебе принесут одежду, — омега бросает быстрый взгляд на Джокера, ожидая подтверждения своих слов, на что тот утвердительно кивает головой.       Он уже мысленно экспозиции выстраивает, краски смешивает и шедевры творит. Искусство дышит ему в спину, от чего альфа довольно облизывает губы, ощущая сладковатый привкус предвкушения. ***       Чимин оглядывает небольшую комнату, по периметру которой расставлены множество картин, а в центре возвышается бархатная тахта. Кидает мимолётный взгляд на часы, подмечая, что до ужина еще несколько часов, а значит возвращаться в общину рано. Пока Тэхен расставляет мольберт и подготавливает краски, Чимин начинает просматривать уже готовые работы, большинство из которых пейзажные. — Эта картина, — поднимает одно полотно, разворачивая к альфе. — Здесь ты местами сгущаешь краски, а где-то намерено пропускаешь фрагменты или используешь неподходящий цвет. Более того, картина полностью написана мазками. Ты вдохновился импрессионизмом Клода Моне?       Джокер поднимает на него удивленный взгляд, ведь с каждой произнесенной фразой забывает как дышать, возносясь на небеса. Слова вылетающие из пухлых уст, заставляют кровь бурлить в венах, сладкой патокой растекаясь по организму. Высшее чувство эйфории — осознавать, что тебя понимают. Выше его лишь осознание, что тебя понимает человек, который тебе нравится. — Откуда ты всё это знаешь? — голос его звучит с придыханием, а сам альфа даже забыл что делал. — Мой отец был художником-концептуалистом, а точнее безработным пьяницей, — Чимин беззаботно пожимает плечами, возвращая полотно на место и рассматривая остальные работы. — Какие работы тебе нравятся больше всего? — Джокер обходит мольберт, останавливаясь около заинтересованного омеги и внимательно прослеживает за любопытным взглядом. Блондин нигде долго не задерживается, смотрит на поверхность, но альфа осознает, что видит тот глубину. — «Завтрак гребцов», — Чимин достает небольшой натюрморт, а Тэхен вновь задыхается от восторга. Омега выудил неодушевленную картину, а говорил про произведение наполненное людьми, но при этом безошибочно определил тонкую кисть Ренуара. — Ты знал, что каждый человек на том полотне — это настоящая личность. Художник по очереди приглашал своих друзей в ресторан, чтобы те позировали ему.       Джокер слушает, но впервые в жизни слышит и ему это нравится. Он мог бы рассказать об этом произведении гораздо больше, но из уст омеги всё льется будто мелодия, приятно ласкающая слух. Искусство говорящее об искусстве. Тэхен невольно забывает, что пришел сюда дабы рисовать. Хочется упасть в кресло, взять бокал вина и наслаждаться Чимином. Смотреть, как он блуждает среди работ и высказывает свое мнение. Единственное мнение, которое хочет знать Джокер. — Люди из разных слоев общества, отдыхающие вместе, наглядно показывают, как на то время во французской культуре происходило смешение разных социальных классов и создавалась новая буржуазия. — омега продолжает рассуждать, перебирая работы на которых прослеживается след Ренуара. Тэхен наблюдает за движениями коротких пальцев, взглядом из-под ресниц и перекатывающимися локонами белых волос. Чимин красив, как сама смерть, прекрасен, как раскаяние. Будто молитва, проникающая в самое сердце, но слова для нее не нужны. — Поцелуемся? — резко выпаливает Джокер, заглядывая в штиль голубых глаз напротив. — Хочу попробовать эти слова на твоих устах.       Блондин вздергивает бровь, возвращая картину на место и складывая руки на груди. Долго бегает по его лицу, стараясь отыскать подвох или хотя бы намек на шутку, но там лишь спокойное ожидание. Он поинтересовался этим как обыденностью, спросил из правил приличия и примет любой ответ за данность, совсем не ощутив повисшую в воздухе неловкость. — Нет, — Чимин делает несколько шагов назад, мысленно готовясь ударить альфу, если тот попробует сделать это силой, но Джокер лишь пожимает плечами, возвращаясь к стоящему неподалеку мольберту.       Если искусство не хочет прикоснуться к нему самостоятельно, то он никогда не позволит себе переступить грань допустимого. Тэхен насильников презирает и жестоко карал подобное, если такое происходило в Тени. Человеческое тело лишь оболочка, но если они желают сделать эту оболочку неприкосновенной, то так тому и быть. Тем более Чимин слишком прекрасен, чтобы марать обворожительное тело похотью и грязью, поэтому Тэхен подождет, когда в этот жест будет вложено нечто большее, чем земная страсть.       Еще несколько минут он подготавливает место работы, пока обескураженный омега отворачивается к картинам, дабы избавиться от повисшей в воздухе неловкости. Ему поведение альфы обосновать сложно, но безбожный вопрос, открыл перед ним новую сторону Джокера, которую невольно хочется познать сильнее.       Чимин долго пытается выискать портреты, дабы хотя бы примерно понимать будущий результат, но ничего нет. Множество пейзажей и натюрмортов, пестрящие разнообразием локаций и сюжетов. Стоит заметить, что все работы наполнены жизнью и уподобляются реальности, ведь абстрактных произведений нет. Джокер явно не поклонник футуризма. — Раздевайся, — раздается голос альфы сзади, а блондин несколько секунд стоит смирно, ведь суть слов доходит не сразу. Когда осознание все же тормошит кромки мозга, Чимин разворачивается, недовольно складывая руки на груди. — С чего бы? — кажется он рано подумал о нем хорошее и Джокер все-таки обычный извращенец. — Я же предупреждал, что буду писать тебя, а не твои тряпки, — альфа беззаботно заходит в ближайшую комнату, а через несколько минут появляется с охапкой алых цветов, аккуратно складывая те на тахту. — Ну или Намджун может вернуться в прошлое место обитания.       Чимин сжимает руки в кулаки, но сдерживая внутреннее возмущение, начинает медленно расстегивать верхние пуговицы рубашки. Он никогда не позволял себя шантажировать, но Джокер легко нашел бескомпромиссные точки давления. Пускай так, ему стесняться нечего. Он годами над этим телом работал, так пускай же на картине будет запечатлён результат его трудов.       Рубашка летит на пол, а следом за ней спадают хлопковые штаны. Чимин предстает перед альфой нагим, но тот даже в сторону его не смотрит, продолжая раскладывать цветы по диванчику. Это довольно сильно бьет по самолюбию омеги, но он мгновенно отбрасывает глупые мысли в сторону.       Из-за сырости помещения, бархатная кожа мгновенно покрывается мурашками и когда Тэхен наконец-то разворачивается к парню, то подмечает это, накидывая на плечи шелковую алую накидку. — Ложись, — учтиво подает руку, дабы Чимину было легче взобраться и недовольно морщится, когда тот давит пару цветков. — Боком и облокотить на спинку, дабы не упасть.       Блондин заваливается немного неуклюже, стараясь принять, по его мнению красивую позу, на что Джокер усмехается, обхватывая холодными пальцами тонкую лодыжку. Чимина словно разрядами тока от каждого прикосновения пробивает, от чего он мгновенно краснеет, переживая, что может попасть в весьма конфузное положение. — Подними руку, — придерживает запястье, легонько ударяя Чимина по сгибу локтя. Тэхен отходит назад, быстро рассматривая получившийся результат, а после еще несколько минут переставляет ноги омеги, в завершение сдергивая накидку. — Ты бревно, — бросает альфа, возвращаясь к мольберту и быстро выхватывая грифель. — Хотя бы сделай вид, что тебе удобно.       Чимин несколько секунд ерзает, стараясь при этом не изменить позицию и разместиться более комфортно. Звук скольжения карандаша по полотну, быстро заполняет пространство, а запах цветов забивается в легкие. Он скрупулёзно наблюдает за каждым движением альфы, который изредка выглядывает из-за мольберта, пристально всматриваясь в лицо омеги.       Подвальный холод опаляет ситцевую кожу, от чего невольно поджимаются пальцы на ногах, из-за неудобной позиции конечности быстро затекают, а спина начинает ныть.       Джокер скользит глазами ниже, обводя взглядом тяжело вздымающуюся грудь и добавляя наброску очертания перекатывающихся мышц. Чимин раскинулся точно греческий бог, а утонченные бутоны гибискуса, что являются символом редкой и изящной красоты, бережно обрамляют аккуратное тело.       Только было в этом что-то не так. С головы все не выходили его рассуждения и трепетная любовь к искусству. Столько людей лежало на этой тахте и каждый из них был не более чем красивым объектом, за которым альфа наблюдал с эстетическим наслаждением, но с Чимином было иначе. Мысли разлетались в стороны словно птицы, а мазки выходили нечеткими, неспособными передать то, что видел перед собой Тэхен. Омега был белоснежно-терпкий и холст на его фоне казался желтым, из-за чего хотелось метнуть неугодное полотно в стену, ведь оно оказалось недостойным утонченной красоты. Губы его были подобны алым бутонам и альфа долго смешивал краски, но даже близко не подобрался к нужному цвету. Тогда он решил прорисовать аккуратные рельефы живота, но линии выходили слишком толстые, из-за чего он нервно точил грифель, пока окончательно не выкинул в угол комнаты.       Это происходило впервые. Впервые Тэхен не мог собрать себя по кусочкам и перенести реальность на полотно. Он долго смотрел на него, блуждал глазами по изгибам талии и утончённым запястьям, но стоило на секунду отвернуться, как он понимал, что ничего уже не помнит и вновь возвращался к томительному созерцанию. Альфа заглядывал в голубые глаза, стараясь отыскать там душу, дабы добавить произведению жизни, но оттуда на него смотрели лишь холодные льды океана.       Тэхен не мог понять о чем тот думает, разгадать мотивы или выстроить точную линию в голове. Он не смог его прочитать. С тахты на него смотрела восковая фигура, словно уже нарисованная картина, которую альфа безрезультатно старался переделать.       Когда Сокджин лежал здесь, то внутри него всегда бушевала печаль, которая незримо оставила отпечаток на каждом полотне. На большинстве работ с ним, чувствовалось желание жизни, самоотдача и тоска по неизведанному. Тэхен упивался его трещинами, выводя красивые линии на холсте и наслаждался каждой секундой рядом.       Когда к нему на тахту попал Чонгук, то согрел всю комнату горящим внутри пламенем. Альфа смотрел на него враждебно, словно хищник запертый в клетке. Каждый рисунок он заражал жизнью, целеустремлённостью, непоколебимым величием. Мазки Тэхена были агрессивные, ведь только они могли передать внутреннюю силу Чонгука.       С Чимином не было ничего. Он раскинулся на бархатной тахте, незаинтересованно оглядывая пространство вокруг, будто делал одолжение всему миру, позволяя насладиться своей красотой. — Долго еще? — тонкий голос вырывает альфу из мыслей и он бросает быстрый взгляд на набросок, который вышел слишком несуразный. Хватает с пола накидку, быстро прикрывая ею картину и кивает Чимину, давая знак подняться. Омега двигается лениво, разминая затекшие мышцы и растирая теплыми пальцами ноющую спину. Беспощадно топчет ногами цветы, за чем продолжает наблюдать Тэхен, успокаивая недоумение в груди. Они были недостаточно красивы рядом с омегой, поэтому тот их ненароком уничтожил. — Можно посмотреть? — кивает Чимин, застегивая рубашку и обнимая себя руками, ведь действительно сильно замерз. — Нельзя, — сухо бросает Джокер, собирая краски и складывая их в специальный футляр на тумбе.       Омега беззаботно пожимает плечами, натягивая штаны. Его отец тоже не любил показывать картины пока те не будут закончены, утверждая, что так может сложиться лживое впечатление о творце. Правда, впечатление Чимина о нем не менялось в независимости от работ, ведь ненависть к этому мерзкому гаду, умело притупляла все остальные эмоции. — Я провожу тебя к проходу, — альфа приоткрывает дверь, куда лениво проходит блондин и вновь попадает в тьму коридоров. — В следующий раз продолжим. — Я не знаю когда еще смогу прийти, — Чимин смотрит на него недоверчиво, стараясь прочитать противоречивые эмоции на чужом лице. Джокер стал более задумчивым и кажется отстранённым. Если раньше он постоянно рассматривал омегу, чем бесконечно смущал, то сейчас даже не поворачивается в его сторону. Странное поведение он заметил еще во время написания картины, но творческих личностей всегда было трудно понять. Он останавливается на том, что его вообще не должны волновать чувства Джокера, поэтому быстро избавляется от глупых мыслей. — Тебе сюда, — альфа останавливается около мощной двери, складывая руки на груди. — Два поворота налево, а дальше постоянно прямо.       Чимин достает с кармана ключ, который удивительно четко подходит к скважине и быстро открывает дверь. — Ты меня не проведешь? — Мне нельзя в общину Призрака, — голос Тэхена становиться дальше, а силуэт постепенно растворяется в тоннельной мгле. Омега еще несколько секунд смотрит в никуда, собираясь с мыслями, когда до слуха долетает тихое: — Я буду ждать тебя, светлячок. ***       Чонгук вертится в кресле, нервно грызя кончик ручки, когда в комнату влетает Хенджин с полной охапкой различных бумаг. Альфа мгновенно поднимается, сгребая со стола канцелярские принадлежности и ожидая друга. — Ты нашел, что я просил? — Зачем они тебе понадобились? — ворчит Хенджин, откладывая бумаги в сторону, а на стол укладывая огромную карту катакомб. — Мы рисовали это три года назад, до появления Джокера, поэтому они могут быть неактуальными сейчас.       Чонгук оглядывает карту, быстро хватая ближний карандаш. Он заметил нечто очень интересное, но увлекшись делами общины и Чимином, совсем забыл про наблюдение, а когда вспомнил, то сильно разозлился на себя. Если его догадки подтвердятся, то вполне возможно, что в Тени скрывается что-то ужаснее Монстра.       Быстро оглядывает карту, где точными линиями помечены множество тоннелей и помечает карандашом место нахождения двери, которая разделяет общины. Ведет грифель вперед, обводя комнату где его обычно принимали как гостя. По памяти обводит лабораторию, комнату рисования, жилые корпуса, оружейную и другие промышленные структуры. Конечно, всей Тени он никогда не видел, но однажды рассмотрел добрую ее часть, поэтому сейчас может сделать соответствующие выводы. — Что ты пытаешься найти? — аккуратно интересуется Хенджин, наблюдая за неровными каракулями друга. — Вот здесь, — Чонгук резко ставит жирную точку, а после выхватывает красную ручку, обводя помеченное место еще раз. — Здесь заканчивается карта. Вы дальше не ходили?       Хенджин устало трусит головой, стараясь отыскать в памяти события трехлетней давности, а после тяжело вздыхает: — Дальше ничего нет. Это конец катакомб.       Чонгук усмехается своим мыслям, хотя смешного в этом ничего нет. Еще раз оглядывает рисунок, дабы подтвердить свои догадки и падает обратно на стул. — Может объяснишь наконец-то? — ворчит Хенджин, порядком уставший от игры в молчанку. — Когда я прошлый раз был в Тени, то точно видел там дверь, — после нескольких секунд тишины заявляет Чонгук, вновь наклоняясь к карте. — Значит эта комната была создана искусственно, но для чего? Большая часть катакомб и так принадлежит им.       Хенджин тяжело вздыхает, желая побольнее его ударить. Он проводил время в саду с Феликсом, но был вынужден оторваться, ради каких-то глупых подозрений и бежать сломя голову, дабы порыться в пыльных архивах. — Ты шутишь? — облокачивается на стол, недовольно сузив глаза. — Та мало ли, что скрывается в той комнате. Ты же сам говорил, что Джокер любит разное барахло. Склад, оружейная, сад — всё что угодно.       Чонгук смотрит на него как на идиота, будто собирается разъяснять ребенку элементарные вещи. — Там не просто дверь, а огромная стальная конструкция, поверх которой стоит толстая решетка. — Отлично, — Хенджин всплескивает руками, желая поскорее сбежать отсюда и вырвать еще пару минут внимания Феликса. — Значит он не хочет, чтобы кто-либо туда вошел. — Или, чтобы кто-либо оттуда вышел, — Чонгук бросает эту фразу как данность, но Хенджин мгновенно бледнеет.       Чтобы не скрывалось в той комнате, оно не должно увидеть мир или мир не должен увидеть его.