старые раны

— You look better than before.       Я недолго продержался один в пустой квартире. Это Неа говорил мне нежным голосом, лежащий под боком, без остановки гладящий меня по груди. Он живёт у меня уже неделю. Хоть я и пригласил его на одну ночь, он растопил моё сердце своими нежностями, которые я не смог отпустить. Его объятия, невесомые поцелуи и такой же нежный секс понемногу зашивали мои раны, которые ты так безжалостно наносил на протяжении полугода. — Спасибо.       Я повернул голову влево и тут же столкнулся губами с его лбом, оставил поцелуй, полный заботы и как будто любви. Не помню, чтобы целовал тебя так. Он приподнялся, чтобы обнять ладонями моё лицо, прижаться своей грудью к моей и поцеловать — глубоко, но в общем нашем расслабленном, влюбленном, послеоргазменном духе. Я стал часто думать о любви рядом с ним, но ни разу не признался себе, что влюблён. Нет, мы с Неа просто закрываем потребности, которые нужны нам обоим. И ему совсем не обязательно, чтобы я любил его в ответ, а я, конечно, не люблю. — Ну всё, Неа, мне пора работать, — произнёс я, пытаясь подняться. Он меня не отпускал. — Neah, please.       Мне нравилось называть его по имени, а он таял от этого каждый раз, как и сейчас, отпустивший меня из плена своих рук. Я нашёл на полу свой халат, небрежно накинул его на плечи и поспешил на кухню, где купленные тобой шторы скрывали моё полуобнажённое тело от глаз соседей. С новым графиком тяжело было нормально питаться. Я залил небольшую порцию мюслей соевым молоком и одиноко сел за стол, тоскуя по времени, когда я ранним утром готовил нам завтрак, ты слишком долго его ел, из-за чего мы опаздывали. Увлеченный воспоминаниями, я не сразу почувствовал, как Неа стал касаться моих волос. Всё так же нежно. Раньше он не был таким. Я начинал всё больше верить в его влюбленность: разве будет парень без каких-либо чувств стоять, обернувшись в одеяло, и расчёсывать мои вечно вьющиеся на концах волосы? А ты не делал так ни разу. — Почему тебе не нравится твоё имя?       Он не принимал ни один мой комплимент по поводу его необычного, во многих культурах женского имени, а я никогда не понимал его и продолжал хвалить. — Мои родители почти настоящие фанатики, — он говорил резко, но продолжал аккуратно расчёсывать мои волосы. — Клянусь, они знают Библию наизусть, и я всё могу понять, это их работа… Но кто-то, кроме них, вообще обращал внимание на какой-то еврейский город, который упоминается один раз за весь текст? И мы даже не евреи, почему они решили дать мне еврейское имя? Я бы понял, если бы это был Майкл ли Гэбриел.       Я улыбнулся. — Твои родители как историки и филологи обязаны знать Библию наизусть. А мне как еврею очень нравится твоё имя. — So I was created for you, — он отпустил мои волосы и, положив ладони на мои плечи, наклонился, чтобы прошептать это мне в ухо и поцеловать после в щёку. Я сразу вспомнил, как эту фразу говорил мне ты. В ночь моего рождения. В тот день, когда всё началось… — Ой, я так не думаю, — я увернулся от ещё одного поцелуя. — В Австралии столько еврев. Кому-нибудь ещё точно понравится. — А мне нравится думать, что моя мать дала мне имя для тебя.       Он всегда был настойчив; я — не меньше его, но иногда мне так нравилось сдаваться ему. — Ну как хочешь.       Неа провожал меня на работу, не снимая улыбку с лица. В пекарне — как обычно: огромная выручка за вечер, беспорядок в складских помещениях, который я сразу же приказываю убрать, перевыполнение плана по всем показателям. Только одно было непривычно: ты не стоял у стеклянных дверей, прячась в дыму сигарет. Неужели сегодня ты разрешаешь своему парню идти домой одному и не боишься, что кто-то его украдёт? Это мне только в помощь: я давно хотел поговорить со Стивеном, преимущественно — о тебе. И теперь, когда он неспешно доедал свой несъеденный на смене обед, я подошёл к нему почти уверенный: он не откажется поболтать. Он не может отказать директору. — Ты сильно торопишься домой? — спросил я его по английски. — Не слишком, а что?       Он поднял взгляд на меня, откладывая кусок сандвича. — Нам с тобой нужно поговорить. Это недолго, и я потом вызову тебе такси до дома.       Я выдерживал свой образ строгого директора, который по выходным потрахивает весь город. Стивену не стоит знать, что это уже давно не правда. — Ну… хорошо, — неопределённо ответил он.       Я заметил: с тобой Стивен ведёт себя иначе. Он даже ходит с тобой увереннее и в кровать к тебе заходит, наверное, увереннее, чем ко мне в офис. Я предложил ему присесть, сам расположился напротив и постарался совместить в себе директора и близкого друга одновременно. — Тебе удобно ездить сюда из дома?        Он кивнул, кажется не понимая, к чему я веду. — А вот отсюда не было бы удобнее? — я ткнул пальцем в карту, висящую на стенде: на ней кнопками были отмечены наше здание, соседи-конкуренты и место новой пекарни. — Наверное, да, — вновь кивнул он. — Дело в чём: мы вскоре открываем новую пекарню. Мне нужны сотрудники там, — я чуть откатился на стуле, довольно скрещивая руки на груди. Каждый раз, когда я говорил о новой пекарне, меня распирала гордость. — А с кем я там буду? — его голос прозвучал расстроенно. — Я собираюсь повышать Лёву, но ты ему пока об этом не говори, — после того, как я со скрипом в зубах произнёс твоё имя, Стивен расцвёл. Он всё больше напоминал мне тебя. — Планирую переводить его сразу ассистентом в новую пекарню. — О, это здорово! Я не против, — он улыбнулся.       Я улыбнулся ему в ответ лёгкой, почти грустной улыбкой; чтобы он не заметил этого, я тут же чуть придвинулся, склонился поближе и начал, по-доброму шутя: — Без Лёвы ты не согласился бы, да?       Он только шире улыбнулся. Я несильно пихнул его локтем в бок. — Да ладно. Мне очень интересно, как у вас дела. Здорово жить с тем, кого любишь и кто любит тебя? — О чем ты?..       Его вопрос ввёл меня в ступор. Я придвинулся ещё ближе, словно это помогло бы мне всё понять. — Вы не живёте вместе? — Нет, — он заправил волосы за ухо и никак не хотел поднимать на меня взгляд. — А к чему такие вопросы? — Странно, я был уверен, что вы вместе, особенно после того явления в пекарню в два часа ночи.       Я старался сгладить неловкость шутками, которые кололи меня изнутри. — А, это… Прости. Это была моя глупая идея, которую Лёва тут же воплотил.       Я поднял брови. Никогда бы не поверил, что это была не твоя идея. Я тогда был до ужаса зол, встретив вас в коридоре посреди ночи. — И всё-таки. Тебе понравилось с ним? Он был сверху?       Стивен отодвинулся от меня, словно я произнёс какую-то глупость, словно показался ему каким-то безумцем. Время до его ответа тянулось в два, если не в десять раз дольше, и я готов был закричать на него, выдавить ответ, если он тут же не откроет рот и не скажет мне заветное слово. — У нас ничего не было.       Я так долго держал брови сдвинутыми в негодовании, что моё лицо норовило остаться в этой эмоции навсегда. Теперь я точно походил на безумца, помешанного на одной теме. Стивен смотрел на меня с огромным недоверием и готов был, наверное, прямо сейчас меня ударить и сбежать. Почему он вообще отвечает на мои вопросы? Я же веду себя так отвратительно, я совсем не соблюдаю субординацию! — Да, он постоянно зовёт меня гулять после смены, провожает до дома, обнимает и держит за руку, как ты мог заметить, но мы просто дружим.       Как бы сильно он ни делал вид, что его всё устраивает и он не чувствует к тебе ничего, я видел, что он ну очень хотел бы, чтобы мои подозрения оказались правдой. — И тебя это устраивает? — только и смог спросить я. — Не совсем. Я хотел бы конкретики. Потому что… Он никогда не говорит, что чувствует, никогда не говорит про любовь… я совсем его не понимаю.       На последних словах он раскололся, и я понял, что Стивен на самом деле в тебя влюблён. — Да, он сложнее, чем я думал… — Так зачем ты вообще это всё спрашиваешь? — вдруг испугался он. Раньше нужно было спрашивать, до того, как ты высказал всё, что у вас происходит, глупый мальчик. Я на секунду восторжествовал. — Ты меня теперь уволишь? — За что? — усмехнулся я. — За интрижки, — невозмутимо ответил он. — Я за такое не увольняю, — я вздохнул. — Мы раньше с Лёвой встречались. А теперь он переспал с кем-то и за этим ушёл из дома, и я был уверен, что он с тобой.       Я произнёс это так, словно не рыдал на протяжении месяцев, не гасил свою боль в алкоголе и близости с другим мужчиной. А он? Почему он не страдает? Почему из нас всех уничтожаю себя только я? — Прости, я не знал… — Да ты вообще не при чём. Ты не виноват, что и тебя он обманул. Да… Ему бы неплохо было бы перед тобой извиниться, — я поднялся и стал ходить кругами в офисе, где и развернуться-то тяжело. — Ладно я, но играть с чувствами такого милого и преданного мальчика, — я подошёл к Стивену и наклонился к нему, рассматривая его ближе. Он отодвинулся. — Прости. Мне теперь ещё больше непонятны его мотивы. Ладно. Я и так тебя задержал, я правда думал, что у вас всё иначе. Хочешь чай? — Да, пожалуйста, — он выдавил из себя улыбку. Его тоже было трудно понять, а возможно, я просто разучился читать людей.       После звонка в такси я ушёл заваривать чай больше для того, чтобы как можно раньше остаться наедине с собой. Где же ты, блять, живёшь? Я был уверен, что ты ушёл к нему! И до конца был уверен, что именно с ним ты трахался в тот день, хоть он и нисколько не похож на человека, способного так истерзать твою кожу, даже в порыве страсти. Теперь я уже ничего не понимаю… И ты ещё больше меня бесишь.       Зачем ты играешься со Стивеном? В нём нет ничего от того сильного мужчины, которого ты ищешь: более того, он полная противоположность, хотя сейчас он показал себя таким уверенным, каким я не видел его никогда. И ради чего ты это делаешь? На этот вопрос я искал ответ всю ночь. Не нашёл ничего, кроме залежалой коробки томатов черри. У меня не осталось ни единой зацепки, а моё расследование длится несколько месяцев. Неужели пришла пора спросить тебя напрямую?       Я звонил по телефону в пекарню, пока Неа расплетал мою косу, сплетённую им перед сменой, пока покрывал мои плечи поцелуями, заставляя немного вздрагивать. — Neah, let me remind you: we're not dating. — Yes, we're not dating, darling.       Я вздохнул, топя в этом вздохе улыбку. На мой звонок ответил Вадим, и я без всяких предисловий сказал ему, что со следующей недели мы вновь меняемся.