Летучие мыши и прочие гады

Джейсон готов был провалиться сквозь землю. Надо было что-то ответить... как-то объяснить... Сказать было нечего. Эмили тоже молчала, внимательно разглядывая фикус, и конца-края этому напряженному молчанию не предвиделось. — Давайте забудем это недоразумение, — проговорил наконец Джейсон. — В конце концов, мы с вами тут по делу. — Согласна, — кивнула Эмили и нетерпеливо добавила: — Ну так что, заселяемся и идем к викарию? Доктор вполне понимал и отчасти разделял ее горячность, но все же мягко возразил: — Мы пока не знаем даже, где он живет. И будет несколько странно, если вы, даже с рекомендательным письмом, начнете с порога расспрашивать его о том, в каких семьях умерли дети… Он прикусил язык, но было поздно. — Умерли?! Вы про это не писали, — нахмурилась девушка. — Но вы правы, если я ищу место гувернантки, то такие расспросы будут выглядеть странно. А вы что планировали? — Я думал зайти к местному врачу, — сказал Джейсон. — Двое коллег всегда найдут общий язык. Даже если матери тех детей не обращались к нему, он наверняка достаточно слышал от их соседей. — Это разумно, но как вы объясните причину своего интереса? Доктор задумался. По правде говоря, он действовал импульсивно и не продумал толком свою «легенду». — Если вы ищете место гувернантки… Я могу представиться вашим братом, тогда мы с вами вместе сможем разговаривать с родителями детей. Это будет вполне прилично и понятно — я как брат волнуюсь о том, где придется работать моей сестре. И к доктору я могу пойти с той же целью. Скажу, что слышал про вспышку детских болезней в городе и опасаюсь за ваше здоровье. — Это звучит очень разумно, — согласилась Эмили. — Тогда, может, для начала разделимся? Я пойду к викарию, он будет добрее к одинокой и беззащитной девушке. А вы к доктору, мне-то там точно делать нечего. — Но сначала мы пойдем пообедаем, — заявил доктор. — Как я понимаю, после вашего завтрака прошло много времени. А кроме того, от официанта мы сможем что-нибудь узнать. Вряд ли тут много мест, куда можно пойти по вечерам, так что все сплетни должны стекаться туда. Надежды доктора оправдались лишь частично, причем в части, наименее важной в данный момент. Обед оказался куда лучше, чем можно было ждать в подобном месте, а вот узнать им удалось немного. Конечно, официант прекрасно помнил проповедника, но никаких подробностей о его деятельности рассказать не смог, хотя и честно попытался: — Моя жена его проповеди слушала, прямо в восторге была. Хорошо, что он уехал наконец, а то сколько денег она из дома вынесла на пожертвования, это просто ужас… По крайней мере адрес и викария, и доктора официант сказал. Часть пути доктор и Эмили прошли вместе, потом, в соответствии с указаниями официанта, их пути должны были разойтись. — Позвольте, я провожу вас, — предложил Джейсон. Эмили покачала головой: — Уверяю вас, я в состоянии найти дорогу, и днем посреди города мне ничто не угрожает. Мы не можем попусту терять время, неизвестно, сколько его у нас! Возразить было нечего, и они разошлись, договорившись встретиться на том же месте. Местный врач, доктор Уоринг, был уже немолод. Крупный, с пышной седой гривой и такими же седыми усами и с неожиданно доброй, мягкой улыбкой, он одним своим видом вызывал доверие. И хотя Джейсон в глубине души считал своих старших коллег косными, не готовыми идти в ногу с прогрессом, к доктору Уорингу он почему-то сразу почувствовал симпатию. Если доктор Уоринг и был удивлен внезапным визитом, то не показал этого. Пригласил пройти в гостиную, извинился, что не может уделить слишком много времени. Быстро же выяснилось, что они заканчивали один и тот же университет, хотя и в разное время, и больше того, доктор Уоринг работал в одной из лондонских клиник как раз тогда, когда Джейсон там стажировался. Некоторое время они с искренним удовольствием вспоминали прошлое и перечисляли общих знакомых, потом Джейсон вспомнил о цели своего визита. — Дело в том, что моя сестра ищет место гувернантки… — Но почему именно здесь, в Дентоне? — удивился Уоринг. — Разве ей не было бы удобнее в Лондоне, рядом с вами? — Она не любит шум большого города, мы выросли примерно в таком же месте, как этот городок, — поспешно сочинял Джейсон, — кроме того, у нее тут подруга. Так вот, я волнуюсь за нее и хотел бы убедиться, что ей тут ничего не угрожает. Дело в том, что, по рассказам той самой подруги, в последнее время у вас в городе была вспышка смертности среди детей. Я волнуюсь, если это какая-то инфекция… Моя сестра так молода, что сама еще может считаться ребенком, и может быть подвержена детским болезням. — Вспышка? — доктор Уоринг поднял брови в задумчивости. — Не сказал бы. Я тут не единственный врач, но мы общаемся между собой, и если бы подобное имело место, я бы непременно знал. Разумеется, дети здесь умирают, как и в любом другом месте — не реже, но и не чаще того. — Та девушка, подруга моей сестры, писала еще о неком проповеднике, мистере Чампэне, кажется, — Джейсон нахмурился, словно силясь вспомнить. — Будто этот проповедник навещал детей, а они умирали… — Чепмэн, — поправил доктор Уоринг. — Да, весьма неприятная личность, на мой взгляд. Хотя многие женщины, в том числе и мои больные, были от него в восторге. Впрочем, при всей своей антипатии к нему я не стал бы обвинять его в том, в чем нет его вины. Не знаю, что там писала подруга вашей сестры, но мне известно только два случая, когда дети, к которым он проявлял внимание, умерли. Один из них был моим пациентом. Мальчик семи лет. Он сломал ногу… открытый инфицированный перелом голени. Я боялся столбняка, но в итоге он умер от острого остеомиелита и заражения крови. Право же, при таком диагнозе спасти больного крайне сложно, и в этом нет никакого злого умысла. — Это верно, — согласился Джейсон. — Но я слышал, что ребенок и не получал никакого лечения, кроме проповедей и псалмов. Доктор Уоринг покачал головой. — Как бы ни был высок авторитет Чепмэна, меня здесь тоже уважают, — возразил он, — я с рождения знал мать того мальчика, лечил ее саму, принимал у нее роды. Она верила проповедям, но и от моего лечения не отказывалась. Но я что-то перестал понимать, что вас интересует. Сначала вы спрашивали о вспышке заразной болезни, теперь говорите о вмешательстве Чепмэна… На миг Джейсон почувствовал желание рассказать правду. Рассказать про больных детей, про то, что узнал от Нэта… Уоринг явно наблюдательный и умный человек, и, возможно, сумел бы что-то сказать… Нет. Это не только его тайна. И откуда он знает, можно ли доверять Уорингу? Внимательный взгляд и добрая улыбка — еще не доказательство. Может, они с Чепмэном действовали заодно… глупость, конечно, но нельзя сказать, что это совсем невозможно. Как сказал Нэт — врач может быть орудием в чужих руках… — Извините, — проговорил он, стараясь выглядеть растерянным. — Право, я и сам не очень понимаю, о чем хочу спросить. Я волнуюсь за сестру, и мне почему-то тревожно от мысли, что она будет жить и работать здесь, так далеко от меня… — Видно, вы привыкли заботиться о ней, — понимающе вздохнул Уоринг, — но ведь она уже взрослая девушка и может сама о себе позаботиться. Поверьте, женщины не так глупы и беспомощны, как мы привыкли считать. В клинике я видел медицинских сестер, которые разбирались в медицине не хуже иных врачей… Да вы и сами это знаете! — Но ведь нелепо отрицать, что женщины слабее мужчин и духом, и плотью, и самой природой назначено, что мужчина должен заботиться о женщине и защищать ее! — горячо возразил Джейсон. Он действительно так думал, всю жизнь, и те женщины, о которых сейчас упомянул Уоринг, ничего не меняли… Но сейчас он вдруг почувствовал странную неловкость от собственных слов. Эмили, смелая, решительная, готовая ради брата идти в заброшенную часовню и ехать в чужой город… неужели она действительно слабее и глупее любого мужчины? — Не будем спорить, — мягко ответил Уоринг, — однако в любом случае я вас уверяю, что в Дентоне вашей сестре грозит не больше опасности, чем в любом другом. — Что же, вы меня отчасти успокоили, — Джейсон вежливо улыбнулся, — извините, что отнял у вас время… К месту встречи Джейсон пришел первым. И за те восемь минут, что он ждал Эмили, то и дело доставая из кармана часы, он успел вообразить кучу неприятностей и бед, которые могли случиться с девушкой. — Вы уже тут? — Эмили появилась как раз в тот момент, когда он всматривался в циферблат, пытаясь понять, не испортились ли часы — стрелки двигаются совсем медленно! — Да, жду вас, — Джейсон постарался взять себя в руки, не показать своего волнения. — Ну, что вы выяснили? — Мало полезного, — вздохнула девушка. — И это при том, что мне пришлось выпить чаю и послушать, как супруга викария играет на пианино. Поверьте, это была немалая жертва с моей стороны! Она произнесла эти слова с уморительной серьёзностью, отчего сдержать смех было ещё труднее. — Верю, — согласился доктор. — Мне всего лишь пришлось вспомнить всех моих преподавателей, половина из которых в свое время учились с глубокоуважаемым доктором Уорингом. Ну, а все же что вы узнали? — Узнала, что девочка умерла от чахотки. И что она была единственным ребенком в семье, так что никакого повода зайти к ее родителям у меня нет. А тот мальчик, что выжил, страдал, кажется, ревматизмом, и сейчас все семейство переехало отсюда, в более благоприятный климат. Зато у умершего мальчика есть младшая сестра, и я вполне могу предложить там свои услуги… — Боюсь, что в этом нет смысла, — перебил доктор. — Я узнал, что мальчик умер от остеомиелита после перелома. Это точно не заразно, и Чепмэн в этом не виноват. — А я думаю, что поговорить все же нужно! — выпалила Эмили. — Пусть ребенок умер не от инфекции и не от яда. Но разве нет таких ядов, от которых не умирают сразу, но слабеют настолько, что не могут справиться с болезнью? Ведь не всякий перелом заканчивается смертью! — Да, такое возможно, — согласился доктор, в очередной раз отметив про себя, как здраво и разумно рассуждает Эмили. — Соединения свинца или ртути, например… — Значит, идём! — горячо заявила девушка. Доктор только покачал головой. Кажется, в их маленькой команде руководство полностью перешло к Эмили… …Неяркий свет масляной лампы вырывал из сумрака рабочий стол, заставленный химической посудой, и склоняющегося над столом человека. Некоторое время он перечитывал записи в тетради, потом устало выпрямился. Достал из кармана часы, взглянул, нахмурился. Встал. В углу лаборатории стояли две клетки. В одной пищали и копошились десяток крошечных детенышей карликовой летучей мыши, в другой застыл странным изваянием черный паук с коричневатыми длинными лапками и круглым брюшком. Человек приоткрыл первую клетку, пинцетом выхватил наугад одну мышь, запихнул ее в стеклянный стакан. И сунул стакан в клетку к пауку. Тот засуетился, поспешил навстречу. Ухватил жвалами край стакана. На стекле остались две капельки маслянистой жидкости. — Молодец, Ананси, — одобрительно проговорил человек. Бережно собрал капли лабораторной пипеткой, потом бросил несчастного мышонка пауку и захлопнул дверку. Дальнейшая судьба мышки его не интересовала.