Летучие мыши и прочие гады

— Мистер Чепмэн, к вашим услугам, — коротко представился незнакомец. — Простите, я не совсем понял, вы являетесь служителем церкви? — доктор старался держаться сдержанно. — Не нужны чины и звания, чтобы слышать голос божий, тому, кто готов услышать. — И вы утверждаете, что в ближайшее время наступит конец света? — уточнил доктор. — Воистину так, — безмятежно подтвердил его собеседник. — Пришли последние времена, и надо успеть покаяться, дабы не попасть на суд божий черными от грехов… — Я не силен в теологии, но разве не сказано, что пути господни неисповедимы? — прищурился доктор. — Откуда же у вас такие сведения относительно Его намерений? — Имеющий уши да услышит, — парировал Чепмэн. — Люди отказываются считать себя актом божественного творения, видят себе подобных в богомерзких тварях, и вы думаете, что это не предел падения? — Но, говорят, в своих проповедях вы упоминаете больных детей как доказательство своей правоты… — Всевышний даёт нам знак, дабы успели мы раскаяться… — Так, это я уже слышал, — не слишком вежливо перебил проповедника доктор. — Но разве дети виноваты в, эээ, тех явлениях, которые вы упомянули? — Дети ответят за грехи отцов, до пятого поколения, — с важным видом отвечал проповедник. — Ибо сказано, что члены их ослабеют, и речь их оставит. Доктор вздрогнул. О том, что у больных детей ослабли члены, знает, наверное, весь городок. Но нарушение речи появилось совсем недавно, и у всех, кроме Энтони, оно едва заметно, доктор и сам не обратил бы внимания, если бы не знал, к чему прислушиваться. Так откуда же этот тип с тупым и самодовольным лицом может об этом знать?! На миг доктором овладело желание схватить Чепмэна за грудки и силой вытрясти из него всю правду. Глупости. Тот будет все отрицать, а потом обратится в полицию, и доктора задержат за дебош. Оно бы и не страшно, и плевать на репутацию, вот только Эмили и ее брату он этим точно не поможет. — У вас есть ещё ко мне вопросы? — суховато, но вежливо спросил проповедник. Доктор молча мотнул головой. Эмили с растерянностью и тревогой наблюдала за странной сценой на другой стороне дороги. За расстоянием и шумом листвы на ветру она не могла разобрать отдельных слов, а только интонацию — настойчивый и недоверчивый голос доктора, уверенный и высокомерный голос проповедника. И, конечно, выражения лиц. В какой-то момент ей даже показалось, что дело дойдет до драки. Показалось, конечно. Доктор махнул рукой и вернулся к Эмили, а Чепмэн продолжил свой путь. — Узнали что-нибудь полезное? — поинтересовалась девушка. Доктор досадливо вздохнул: — Похоже, ваша мать права, это просто напыщенный болван. Кстати о вашей матери, вы, вероятно, хотите ещё немного с ней побыть? Потом нам надо будет возвращаться в Кортон-холл, а завтра утром я отправлюсь в Лондон. — Но разве нам не следует поскорее обследовать часовню в Кортон-холле, о которой говорил Энтони? — удивилась Эмили. — Возможно, там мы смогли бы найти что-то, что подтвердит рассказ моего брата. Например, остатки того вещества, которое так дымило. Доктор ответил не сразу. Посмотрел на Эмили с каким-то странным выражением, потом проговорил: — Прошло без малого два месяца. Едва ли там много можно найти. А самое главное, те люди, кто бы это ни был, поймут, что дети начали рассказывать. И могут заставить их замолчать другим способом. — Вы думаете, они могут?.. Договорить девушке не хватило духу. Доктор мрачно кивнул. — Теперь я готов ожидать чего угодно. Впрочем, не надо думать о плохом. В Лондоне я закажу лекарство для Лотты и мальчиков, и твердо надеюсь, что оно действительно поможет. — Лекарство? — удивилась Эмили. — Но вы же не знаете, чем отравили детей, как же вы знаете, чем это лечить? — Я даже не знаю, точно ли их отравили, — признался доктор. — Мне неизвестны яды, которые действовали бы так долго и давали бы такую клиническую картину. Я думал на одну болезнь… очень похоже, но она встречается весьма редко, и случаи группового заболевания до сих пор не описаны. Но, видите ли, лекарства бывают этиотропные, то есть действующие непосредственно на причину болезни, и патогенетические, то есть разрывающие механизм развития болезни. Как бы это вам объяснить попроще… — Я, кажется, поняла, — перебила его Эмили. — Это как чтобы избежать пули, можно отнять у стрелка пистолет, а можно закрыться щитом. — Вы умница! — обрадовался доктор. — Совершенно правильно, и пусть я пока не знаю, где тут стрелок и чем он вооружен, но защитить… вернее, восстановить механизм работы мышц я смогу. — Но если дело только в лекарстве, то зачем вам уезжать? У нас здесь тоже есть хороший аптекарь… — Я не сомневаюсь в его профессионализме, — возразил доктор, — но для этого лекарства понадобятся весьма редкие ингредиенты. Едва ли местный аптекарь держит у себя достаточный запас, скорее ему придется заказывать, и как раз в Лондоне. Ну и потом, признаюсь, мне будет спокойнее получить это вещество из рук человека, с которым я давно сотрудничаю. «И который уж точно не может быть замешан в отравлении», — договорил он мысленно. — А когда… — начала было Эмили и осеклась. Она чуть не спросила: «Когда вы вернётесь?» Чуть не сказала: «Возвращайтесь поскорее!» Нет. Она не должна… Это будет выглядеть навязчиво и невежливо. Она и так уже показала себя не лучшим образом, когда полезла с советами насчёт старой часовни за садом. Должно быть, теперь доктор считает ее совсем глупой… — Лекарство действует быстро, но у него много побочных эффектов, поэтому наращивать дозу придется постепенно, — по-своему понял вопрос доктор. — Возможно, улучшений придется ждать неделю или две. …Как всегда при возвращении из подобных поездок, Лондон оглушил, ошеломил Джейсона уличным шумом, движением, деловитой суетой, грохотом проезжающих экипажей. Прежде доктор с радостью включался в это движение, в жизнь большого города. А теперь он почему-то с теплотой вспоминал тихие улочки утопающего в зелени городка. Эмили, должно быть, привыкла к неспешной жизни провинции. Сможет ли она приспособиться к этому шуму и чаду? Господи, какие глупости приходят ему в голову! Она ему ещё и слова лишнего не сказала, да и странно было бы ждать другого, все ее мысли только о больных детях. Но какая же необыкновенная девушка! Как уверенно предложила она исследовать часовню в поисках улик! А ведь ему это и в голову не пришло. Умная. И смелая — собиралась идти вместе с ним. Необыкновенная. В груде писем, ожидающих его дома — из больницы, из редакции, где печаталась его монография про летучих мышей Англии, от знакомых — оказалась короткая записка от Нэта. «Сообщи, когда вернёшься, надо встретиться.» Некоторое время он растерянно перечитывал несколько слов, написанных ровным четким почерком. Интересно, что же такое случилось у Нэта? Потом написал ответную записку. Встретиться… Ему ещё надо с доктором Миллзом встретиться, обсудить вопросы лечения. Он так ухватился за мысли про настойку чилибухи… Не слишком ли это самонадеянно? В любом случае надо прежде узнать мнение специалиста. Доктор Миллз, как выяснилось, не забыл их первую встречу и теперь с энтузиазмом стал расспрашивать о ходе болезни, о нарастании симптомов. Как и сам доктор Хейл, он был удивлен групповым характером заболевания. — Это более чем странно, — Миллз нахмурился. — На инфекцию это точно не похоже, но не может ли это быть отравлением? — Я думал об этом, — согласился Хейл. — Но чем именно? Свинец и ртуть исключены. Да и разве существует яд, который действует так длительно и притом с нарастанием симптоматики? — Вы правы, — кивнул Миллз после недолгого раздумья. — Клиника отравления ботулотоксином развивается в течение одной-двух недель, но не месяцев. А прочие нейротропные яды, например змеиный яд, и подавно проявляют себя в течение нескольких часов. Потом они обсудили вопросы лечения. Идея Джейсона об использовании препарата чилибухи заинтересовала Миллза. — Неожиданная мысль, но это, пожалуй, может сработать. Нет, сам я прежде не применял это средство. С учетом его токсичности… Лекарство не должно быть опаснее болезни. А учитывая, что от миастении страдают, но не умирают… Физиопроцедуры, массаж, контрастные водные процедуры — все это приносит больным достаточное облегчение. — Боюсь, что в данном случае болезнь может привести к летальному исходу, — возразил Хейл. — Да если бы и не так — в этом возрасте ограничение физической активности приносит больным слишком много моральных страданий. — Что же, попробуйте, — согласился Миллз. — Только титруйте препарат буквально по каплям! И непременно сообщите мне, что у вас получится! В середине дня Джейсону удалось выкроить часок для встречи с Нэтом. Они сидели на лавочке в сквере рядом с непримечательным офисным зданием, в котором Нэт просиживал штаны. Трава, влажная после недавнего дождя, блестела на неярком осеннем солнце, и лёгкий ветерок шелестел в поредевших кронах деревьев, бросал под ноги прохожим горсти жёлтых листьев. Нэт выглядел непривычно серьезным и озабоченным. И разговор начал с неожиданного вопроса: — Скажи, пожалуйста, ты ведь не просто так интересовался тогда злыми пауками из мифологии? Джейсон слегка растерялся. А Нэт смотрел внимательно и строго, и доктор вдруг понял, как устал в одиночку разбираться в этой загадке, как хочется ему рассказать, обсудить все как есть, не умалчивая о самых важных деталях, как с Миллзом, не преуменьшая опасность, как с Эмили. Нэт слушал его рассказ внимательно, не перебивая. И потом ещё некоторое время молчал. Потом спросил: — Допускаешь ли ты возможность, что это случайное совпадение, что все четверо заболели этой болезнью? Доктор Хейл ответил не сразу. — Ну как сказать… Законам природы это не противоречит. Но мы обсуждали это с Миллзом, и он сказал, что, по его сведениям, на весь Лондон выявлено чуть больше десятка случаев болезни, и притом все разного возраста. — Понятно, — кивнул Нэт с непроницаемым выражением лица. — А девушка точно рассказала всё, что знает? — Ты подозреваешь Эмили в том, что она хочет повредить собственному брату? — вспыхнул доктор. — Если бы ты хоть раз увидел ее… Это необыкновенная девушка! И он снова повторил про предложение Эмили немедленно обследовать старинную часовню. Нэт кивнул: — Хорошо, что ты её остановил. Если всё это дело рук человеческих, то преступники насторожились бы — и, возможно, постарались бы заставить вас прекратить поиски. Любым способом. — Ты хочешь сказать, что самой Эмили может грозить опасность? — переспросил доктор с тревогой. Нэт мягко ответил: — Ну она же не станет ничего искать, значит, и волноваться не о чем. — Я думаю, что если это яд, то его надо давать регулярно, — рассуждал вслух доктор. — Но они все живут в разных домах и питаются разной пищей, и, конечно, ни одна из матерей не причинила бы им зла. У меня уж знаешь какая мысль мелькнула? Что самая большая возможность давать яд — у врачей, которые их лечат. Но зачем? Чтобы потом триумфально вылечить? Это в любом случае будет нелепо, все спросят, где он раньше был, такой умный… — Это верно, личной заинтересованности у врачей нет, — согласился Нэт. — Но исполнителями чужой воли они могут быть, ты не думал об этом? У них всех один и тот же лечащий врач? — У девочки точно другой, — а про остальных… Ну, я уточню. Они ещё немного помолчали. — И главное, кому могли помешать эти бедные дети, — пробормотал доктор. — Бедные мальчики действительно никому не нужны, — согласился Нэт. — А вот что ты думаешь про богатую девочку?