Проступок и наказание

      Уже привычно обменявшись презрительными взглядами с выходящим из дверей Штокхаузеном, как всегда спешащим куда-то с целой стопкой бумаг в руках, Нечаев невольно замер прямо на пороге кабинета Дмитрия Сергеевича от необычности развернувшейся перед ним картины. Там, где обычно всегда стояли близняшки, вечные стражницы его шефа, теперь высилась совсем другая фигура. Буквально. Эта совершенно точно была мужской. С лихим размахом плеч и отчетливо выделяющимся на почему-то полностью обнаженной фигуре прессом, которому позавидовал бы даже сам майор, если бы его вообще волновало подобное. Но с самооценкой у него все в полном порядке, спасибо. Подумаешь, робот выглядит накаченнее его — это ж даже не его заслуга, а его создателей. Так что не считается!       Сергей ухмыльнулся этой мысли, все-таки рискнув подойти ближе к застывшему изваянием роботу. Но левую руку все равно держал наготове, так, на всякий случай. Вблизи андроид выглядел еще более внушительно. С телохранительницами шефа этого робота объединяли рост, гладкая пластина вместо лица с красной звездой на лбу и тот же самый сплав, из которого были сделаны корпуса балерин. В последнем Сергей не был уверен наверняка, но внешне металл точно ничем не отличался. Такой же серый и блестящий.       Нечаев нахмурился и осторожно заглянул за широкую спину. Хозяин близняшек и, видимо, теперь еще и этого здоровяка (да и, пожалуй, его самого) нашелся на своем привычном месте за столом. Хоть тут без изменений. Это немного снизило его настороженность, так что к шефу П-3 направлялся уже уверенной походкой. Тот встретил его без приветствия, сразу с вопросом:       — Ну как тебе новое тело Харитона?       — Так вот для чего вам нужен этот бугай! Выглядит… внушительно. Даже слишком для того, кто должен работать мозгами, а не телом, — честно озвучил свои мысли Нечаев и добавил как-то сконфуженно к вящему веселью шефа. — Но Харитон же вроде не хотел его себе…       — Даже великие ученые склонны время от времени менять свое мнение, каким бы непреложным ни считали его раньше, — Сеченов наконец поднял взгляд с отчета на столе и слегка улыбнулся Сергею. А после и вовсе издал смешок с того, как майор резко развернулся на пятках, едва заслышав за спиной тяжелые шаги. Явно не ожидал, что тот неподвижный здоровяк все это время был включен. Или что Дмитрий Сергеевич зачем-то решит отдать ему мысленную команду приблизиться. Поняв, что несмотря на свой зловещий вид, андроид не представляет угрозы, Нечаев расслабился. Ну, настолько, насколько он вообще умел расслабляться. И теперь Сеченов любовался им с тем же увлечением, с которым майор принялся разглядывать подошедшего робота со всех сторон. Его действия так и сквозили очаровательным любопытством — редкая эмоция для его огрубевшего изнутри Плутония.       — Это все, конечно, круто, но почему у него… — описав круг и вновь остановившись перед андроидом, П-3 не удержался от того, чтобы тыкнуть пальцем в заметно выделяющуюся на его теле пластину в районе паха, аналогичную той, что была на голове. И когда та вдруг открылась, удивление его было столь велико и забавно, что он даже не стал договаривать вопрос. Как будто напрочь забыл, что вообще хотел спросить. В образовавшемся под пластиной пространстве показалось то, что просто не могло быть ничем другим, кроме как членом андроида, однако на человеческий он был похож весьма условно — ему, идеально гладкому и ровному, не хватало головки, хотя на закругленном кончике явно имелось отверстие, что являлось, пожалуй, самой странной деталью после непосредственно существования у робота полового органа. Формой он больше напоминал одну злополучную «пульку», только гораздо крупнее и длиннее.       — Ну нихрена себе агрегат! — присвистнул весело майор, во все глаза рассматривая неожиданное дополнение андроида, что было явно побольше, чем у какого-нибудь среднестатистического мужчины. Отвлеченный, он даже не заметил, как Дмитрий Сергеевич встал из-за стола. — Кого он этим терроризировать-то собрался? Да и на кой вообще? Роботы же ничего не чувствуют.       — Он был добавлен по личной просьбе Харитона, — подойдя ближе, Сеченов уже привычным жестом обнял одной рукой невольно улыбнувшегося ощущению Сергея за талию, — я сперва тоже удивился. Но насчет отсутствия чувств ты все же немного заблуждаешься, мой мальчик. У данной модели действительно есть свой аналог нервной системы. И даже примитивная функция осязания, разработанная мной еще при создании твоих протезов и доработанная с учетом особенностей полностью искусственного тела. Стимуляция же полового органа этой модели посылает в ее матрицу сигнал, скажем так, электронный импульс, создающий нечто вроде кратковременного короткого замыкания в системе. Безопасного, разумеется, — посчитал он нужным пояснить на невысказанный вопрос в глазах П-3. — Примерно по тому же принципу работают нервные окончания на теле человека, посылающие сигналы на определенные участки головного мозга, благодаря которому мы чувствуем боль или то же удовольствие.       Чтобы подкрепить свои слова примером, ладонью второй руки он с нажимом провел по низу живота вмиг зардевшегося майора, из-за чего следующий вопрос того вышел немного хрипло:       — То есть когда этот здоровяк полирует себе этот свой жезл, он что, испытывает чувство удовольствия?       Развеселившись его выбором слов, Дмитрий кивнул, не скрывая усмешки. Видимо, его не меньше П-3 позабавила странная просьба Захарова, что когда-то всеми правдами и неправдами отнекивался от предложения друга сконструировать ему тело.       — Настолько близко к нему, насколько это возможно, да.       Но в то же время он выглядел весьма гордым собой. И не мудрено, так как создание этого робота фактически привело человечество еще на один шаг ближе к комфортному бессмертию. Больше этого Волшебник гордился бы разве что успехами в освоении космоса. От этой мысли Сергей не смог бы сдержать нежной улыбки, даже если бы хотел. Благо, шеф все еще смотрел на андроида и потому не заметил ее.       Нечаев смущенно почесал затылок правой рукой, протянув:       — Я-то думал Харитон выше всего этого…       — Как и я. Хотя у меня есть свои предположения о том, что заставило его передумать, — от тяжелого, подозрительно пристального взгляда Волшебника внизу живота сладко потянуло, и его рука, так и оставшаяся в этом месте, теперь казалась горячее. Сергей сглотнул. — Скорее всего, этому решению поспособствовал ты, П-3.       — В смысле я?!       Если Сеченов и собирался дать более развернутый ответ на это восклицание, вмешательство предмета их обсуждения его отвлекло.       — Товарищ майор, поднесите меня к копчику этого андроида, — Нечаев удивленно взглянул на перчатку, впервые с момента входа в кабинет подавшую признаки жизни. А ведь ХРАЗ точно слышал весь их разговор, даже странно, что не вмешался раньше — речь-то шла о нем.       Сергей перевел взгляд на шефа, и тот одобрительно кивнул, отпуская его. П-3 моментально стало не хватать его прикосновения, но приказ есть приказ. Массивную фигуру андроида он огибал с некоей опаской, напоследок подняв подозрительный взгляд на пластину его отсутствующего лица. Для своих габаритов у андроида была удивительно ладная талия, а в указанном ХРАЗом месте действительно нашелся разъем, один-в-один похожий на тот, благодаря которому Сергей мог взламывать не замечающих его Вовчиков. Признаться, он колебался перед тем, как протянуть к этому разъему руку. Харитону он, конечно, доверял, но все равно было немного неспокойно от мысли, что он перестанет его контролировать, и что неизвестная ему машина, находящаяся сейчас так близко к Дмитрию Сергеевичу, обретет свою волю. Своим видом она внушала трепет, близкий к липкому ощущению тревоги. Даже близняшки при первом знакомстве не вызывали в нем этого чувства. В них помимо опасности видна грация, красота, в конце концов, а в этом здоровяке Сергей ощущал лишь угрозу. И что-то, чему пока не мог дать определение. Что-то странно волнительное, как при ожидании чего-то не то хорошего, не то плохого, щекоткой поселившееся где-то на дне желудка. Неизвестность, подтачивающую нервы. Сергей собрался с духом и поднес перчатку с уже вытянутыми будто в нетерпении жгутиками к разъему. Соединение произошло быстро, а левая рука по его окончании словно стала легче. Да уж, протезы были выполнены на славу — так и не скажешь, что левая рука и обе ноги по колено ненастоящие, раз уж все чувствуют. И вот как только Дмитрию Сергеевичу это удалось? Действительно Волшебник.       Андроид пришел в движение, тут же сложив мускулистые руки на груди, и это был настолько человеческий жест, что Нечаеву стало немного не по себе от такого диссонанса. Человек внутри перчатки это одно, к этому он уже худо-бедно привык, а вот человек внутри робота… Жуть, одним словом. Не тот тип бессмертия, который лично Сергею хотелось бы для себя, это точно.       — Полагаю, мне нет смысла озвучивать свою дальнейшую просьбу, — голос у ХРАЗа ничуть не изменился, хотя до сих пор пребывающий под впечатлением от фигуры андроида Сергей ожидал, что он станет как минимум глубже.       Скопировав позу старого друга, Сеченов произнес:       — Верно полагаешь.       И даже будучи заметно ниже ХРАЗа в новом теле, он умудрялся смотреть на того сверху-вниз. Недоумевающему Сергею же оставалось только переводить взгляд с одного на другого, пытаясь понять, о чем они вообще сейчас говорят.       — И каков же твой ответ?       — Я согласен. Но при одном условии…       — «Все будет происходить строго под моим контролем», так? — если бы перебивший того роботизированный голос был способен передать вздох своего владельца, он бы точно это сделал. Сеченов только приподнял правый краешек губ в намеке на усмешку, хотя в глазах его плескался холод, от которого даже майору стало немного зябко.       — Ты хорошо меня знаешь.       С момента инцидента на Предприятии 3826 прошло уже полгода, но Сергей до сих пор не был уверен, что эти двое когда-то были и, вроде как, до сих пор остаются лучшими друзьями. Слишком уж заметно между ними напряжение, которое ни один, ни другой не спешил ослабить, будто в нежелании уступать. И тем не менее Сеченов доверял Харитону настолько, чтобы перенести его сознание в двухметрового робота, наверняка способного одним движением переломить человеческий хребет пополам, а это о чем-то да говорило.       — Ну еще бы. Как скажешь, — андроид пожал плечами. — Я не посягаю на твои игрушки.       …не посягает на игрушки?       Теперь Нечаев вовсю смотрел только на шефа. Но тот либо не замечал его взгляд, так как все это время не спускал глаз с Харитона, либо не считал нужным перед ним объясняться.       — Это я и хотел услышать, — Дмитрий кивнул, а потом склонил голову вбок, указывая тем самым на двери кабинета. — Левая, запереть.       Он до сих пор приказывал близняшкам вслух не то по привычке, не то просто потому, что ему так нравилось. Сам Нечаев больше склонялся ко второму, так как уже давно усвоил для себя, что при всем своем бескорыстии, властность и контроль шефу были не чужды, просто проявлялись они чаще всего по отношению к его собственности. Такой как балерины. Предприятие. Или П-3. И, кажется, прямо сейчас он собирался продемонстрировать это снова, только уже Харитону. Не столько даже показать, сколько напомнить. Нечаев отнюдь не был идиотом, что бы там ни говорили за его спиной.       Да и кто бы на его месте не понял, что несет за собой опустившаяся ему вдруг на плечо рука подошедшего сзади андроида. Тот теперь был настолько близко к нему, что спина Сергея упиралась в его твердый корпус. Для такого здоровяка прикосновение вышло на удивление легким, если не знать, можно спутать с прикосновением вполне человеческой руки, но этот факт ничуть не снизил волнение все же нервно сглотнувшего от ощущения майора.       — Эмм… Дмитрий Сергеевич?       — Что-то не так, Серёж? — спросил Сеченов обманчиво непринужденно, подходя к нему практически настолько же близко, как стоял теперь ХРАЗ. Тот до сих пор не спешил вмешаться, что для него было редкостью.       — Ну просто, не знаю… это же Харитон, — неловко напомнил он и так очевидное, опустив взгляд в пол. — Ваш, вроде как, лучший друг…       Дмитрий не позволил ему долго избегать взгляда, мягко, но настойчиво подняв его лицо обратно за подбородок ровно настолько, чтобы заглянуть в серые глаза.       — На ВДНХ тебя это не смутило, — прямо-таки контрольный в сердце. Нечаев похолодел. И теперь выглядел совсем уж несчастно в своем жалком оправдании.       — Я не знал…       Мысленно он уже отвесил себе затрещину за то, что вообще сейчас промямлил. Знал или не знал — все равно ведь позволил еще кому-то кроме Волшебника прикоснуться к себе. Незнание не освобождает от ответственности, о чем даже маленькие дети знают. В скептическом взгляде карих глаз напротив читался тот же упрек, и теплые пальцы отпустили его лицо, забрав вместе с собой ощущение приятных мурашек от этого прикосновения. Как он обо всем прознал, майор мог только догадываться. Да и теперь это было неважно. Важно то, что он проебался. Снова. И на этот раз по-крупному.       — Вы хотите все прекратить, товарищ майор? — рука робота на миг чуть сильнее сжала его плечо. Однако в голосе ХРАЗа при этом звучала отнюдь не угроза.       Нечаев не был уверен, что у него вообще имелось право выбора, ведь его тело уже давно принадлежало не только ему. С самого «воскрешения», если быть точным. И это не Дмитрий Сергеевич присвоил его себе в плату за спасение, а сам Нечаев в какой-то момент более чем охотно принес то ему в дар. Об этом решении он не пожалел еще ни разу, даже после самых изобретательных наказаний от шефа. Но не это послужило главной причиной его ответа. А теплое ощущение внизу живота от одной мысли о том, что ему предстоит в случае согласия, и тот факт, что в вопросе напарника он отчетливо услышал смешанное с печалью волнение. Сердце Нечаева забилось быстрее от смелой догадки.       Так вот, что Дмитрий Сергеевич подразумевал под тем, что это именно он побудил Харитона обзавестись телом! Харитон хотел его, и хозяин великодушно согласился им поделиться. Из любопытства ли или просто чтобы в лишний раз потешить свое эго — не суть. Ведь от понимания этого Нечаев вместо возмущения над тем, что он, вообще-то, не вещь (а на данном этапе это было спорно), чувствовал лишь трепет предвкушения. Было что-то невообразимо приятное в мысли, что он, такой поломанный изнутри и снаружи, до сих пор способен вызывать у кого-то желание вместо куда более привычного опасения, а в некоторых случаях — как, например, со Штоком — и откровенного презрения. Это тебе не словесные поползновения обезумевшего ремшкафа терпеть, к тому же за похотью оного скрывалось банальное желание убить его в тот же миг, как он избавится от перчатки. А совершенно другое: одни из самых великих деятелей всего советского союза желали его.       Оказаться под ними честь, а не наказание, даже если шеф задумывал это как таковое. Поэтому Сергей ответил без колебаний, хотя и тихим, немного севшим от волнения голосом:       — Нет. Не хочу…       Дмитрий Сергеевич с мягкой улыбкой потрепал его по щеке. Со стороны это даже можно было принять за отеческий жест, но Нечаев знал лучше. Все трое знали лучше — и это он еще не включил в список одного немецкого засранца.       — Это верный ответ, — хозяин остался доволен, а это главное. Будь у майора хвост, он уже вилял бы им из стороны в сторону. Но он мог только немного кривовато улыбнуться — после ранения иначе попросту не умел. — Умница.       Эти двое еще даже ничего не сделали — всего-то похвала и пара невинных прикосновений — а Нечаев уже чувствовал себя так, будто времена года откатились обратно до жаркого лета. Он оттянул пальцем ворот комбинезона, чтобы легче дышалось, рискнул заглянуть себе за плечо, чтобы напороться взглядом на «лицо» андроида. Оно не могло в себе ничего выражать, но опущенная голова, направленная точно на него, намекала на то, что уже какое-то время все внимание Харитона было сосредоточено исключительно на нем. Это льстило. Дмитрий Сергеевич тем временем критично осмотрелся по сторонам, уперев руки в бока. Его явно что-то не устраивало.       — Стол слишком широкий, диван слишком низкий… — принялся размышлять он вслух и посмотрел исподлобья на высокую фигуру андроида, будто прикидывая что-то в голове. Неловко переминающегося чуть ли не перед его носом П-3 для него сейчас все равно что не существовало. — Так ничего не получится. Если только…       Сергей проследил за направлением его взгляда, вдруг резко метнувшегося в сторону, и его глаза распахнулись в удивлении при виде того, как обе близняшки, синхронно преодолев препятствие в виде стола тем, что сделали колесо, оттолкнувшись от его поверхности ладонями, теперь стройным шагом направлялись прямо к ним. Он даже хотя бы в мыслях не успел задаться вопросом нахрена тут еще и они, как вдруг шеф приказал своим спокойным, но оттого не менее авторитетным голосом:       — Мостик.       Обе балерины одновременно приняли указанную стойку между ним и (пребывающим в откровенном ахуе) майором на небольшом расстоянии друг от друга, но на разных уровнях вертикально. Живот той, что, кажется, звалась Левой и находилась ближе к Сергею с ХРАЗом, теперь располагался чуть выше живота Правой, в свою очередь замершей в стойке со стороны Дмитрия Сергеевича. Для этого Левой пришлось встать не только на носочки, как ее сестрице, но даже на кончики пальцев рук. Чтобы соответствовать высоте таза Харитона, догадался Сергей с чувством, похожим на нечто среднее между недоумением и волнительным предвкушением.       Ебануться…       Они же не собираются сейчас серьезно…       — Раздевайся и ложись, П-3.       — Прямо… на них? — тупо уточнил Нечаев у шефа то, что в уточнении и не нуждалось, прекрасно понимая при этом весь идиотизм вопроса. Но он сейчас пребывал в шоке, так что небольшая тормознутость ему была простительна. Так, по крайней мере, посудил он сам, не в силах не то что тотчас выполнить приказ, что от него обычно ожидалось, а хотя бы оторвать взгляда от престранной картины. Несмотря на внешнее неудобство позы, балерины оставались неподвижны, продолжая изображать чудной предмет мебели с невозмутимостью истинных бездушных машин. Из ступора Сергея вывел голос ХРАЗа за спиной.       — Позвольте помочь, товарищ майор, — вот уж кого нельзя было заподозрить в бездушии. У него даже голос как будто бы стал мягче.       Будь Нечаев сейчас чуть больше в себе, непременно огрызнулся бы, что именно его позволение помочь тогда на ВДНХ в итоге и привело ко всему этому безумию. А впрочем, может, и не стал бы. Не зря же до сих пор не находил в себе желания все немедленно прекратить. Потому что и не думал его искать, если совсем уж начистоту. Любопытство с возбуждением боролись в нем за первенство, но обоим с одинаковым рвением хотелось узнать, что будет дальше. А главное как.       До Нечаева даже не сразу дошло, что он не озвучил ни отказ, ни согласие, а стальные пальцы андроида уже нашли пуговицы его комбинезона. Орудовали они на удивление проворно для своей толщины, даже ни одной не оторвали. Сергей смотрел строго на них, потому что попросту стыдился заглянуть в лицо Дмитрию Сергеевичу, пока ХРАЗ методично раздевал его догола, будто покорную куклу. И дело тут было совсем не в наготе — стоять так перед шефом ему далеко не впервой. Просто еще ни разу никто не трогал его подобным образом кроме хозяина.       А если верить его словам, что Нечаев, собственно, и делал, то так оно было не только последние два года после амнезии, а вообще: товарищ Сеченов был его первым, еще когда он бегал совсем зеленым оперативником, и включение его в состав «Аргентума» было лишь на этапе рассмотрения. Насколько же в таком случае доверительные отношения у шефа с Захаровым, раз он впервые согласился им с кем-то поделиться? А главное насколько это по-идиотски — ревновать близкого человека к тому, чьи руки сейчас касаются вовсе не его, а тебя самого.       Нечаев бы фыркнул с собственной нелепости, если бы не был слишком отвлечен действиями ХРАЗа. Для циничного ученого в теле железяки под два метра ростом он был до странного нежен. А вид его серых рук, удивительно пластичных для чего-то, сделанного из твердого металла, волновал Нечаева в самом лучшем смысле этого слова. Они были заметно больше его собственных, что Сергей отметил сразу в невольном сравнении, но сейчас это не пугало, а вызывало лишь сладкую дрожь предвкушения по всему телу. Это было настолько приятно, что он не удержался от того, чтобы с тихим вздохом удовольствия прильнуть спиной к горячей груди андроида еще плотней, подставляя собственную под незамысловатую ласку. И когда Харитон, чуть отстранившись будто с неохотой, снимал комбинезон с его плеч, делая это так медленно, словно распаковывая дорогой подарок, от внимания майора также не укрылось то, как нежно при этом он провел по ним ладонями перед тем, как окончательно отпустить.       Не заметить табун мурашек по всему телу в принципе довольно сложно. Причиной им в равной степени могли стать как эти прикосновения, так и прохладный воздух кабинета, резко контрастирующий с разгоряченной кожей майора. А может, дело и вовсе было во взгляде Волшебника, который он не видел, все еще не решаясь на него посмотреть, но буквально чувствовал каждым сантиметром обнаженного тела. Его хватило, чтобы у П-3 привстал. У ХРАЗа с этим всем было и того проще — Нечаев уже чувствовал, как горячий кончик его абсолютно гладкого члена упирается ему в спину из-за их разницы в росте. Рот наполнялся слюной уже только от одной жаркой мысли о том, насколько глубоко он достанет, как только наконец окажется в нем.       Любимая скабрезная фраза рисковала стать последней его осознанной мыслью за сегодня, поскольку в тот же момент, как он разулся, ХРАЗ без предупреждения развернул его за плечи лицом к себе и, подхватив под бедра, поднял на руки с такой легкостью, словно он ничего не весит даже с учетом своих металлических протезов. Где-то тут Нечаев, машинально обнявший шею робота для равновесия, кажется, окончательно и пропал. Голова кружилась от удивительно ясного в его состоянии понимания: Харитон и без всяких близняшек сейчас легко мог бы взять его прямо так, на весу, если бы шеф не захотел принять участие.       — Вы дрожите. На данный момент у меня нет доступа к данным вашего тела, и я вынужден полагаться только на визуальный анализ. Вам холодно? Или поспешность моих действий вас пугает?       — Нет, совсем нет… — едва слышно прошелестел Сергей, когда его осторожно укладывали спиной поперек животов близняшек так, что его таз, словно в приглашении, теперь приподнимался над головой, практически свисающей сейчас с бока ближайшей к шефу балерины. Они оказались такими же теплыми, как и корпус ХРАЗа. Твердыми, впрочем, тоже, несмотря на обманчиво мягкий вид. И как только при этом они сохраняют свою пластичность? Или их тела умеют затвердевать, когда это нужно? Воистину чудо науки! И сейчас это чудо науки использовали просто в качестве мебели, на которой его собирался выебать шеф вместе со своим лучшим другом в теле другого, блядь, чуда науки…Странным образом майора это только сильней заводило. Так что если тут кто кого и пугал, так это он сам себя тем, насколько ему все это нравилось.       — Боюсь спросить, как давно ты был с кем-то при жизни, раз уж разучился считывать настолько простые реакции, Харитон, — смешливо послышалось сверху. Шеи коснулись живые, хорошо знакомые ему пальцы, и Сергей зажмурился, непроизвольно пытаясь прильнуть к ним ближе. Дмитрий мягко придержал его за плечи, при этом даже не опуская на него взгляд. Сам Нечаев в своем положении мог видеть лишь его брюки, уже заметно выпирающие в паху, и края в кои-то веки не заправленной в них рубашки.       — Вот и не спрашивай, — так по-человечески огрызнулся роботизированный голос с другой стороны, вызвав у Дмитрия только очередной смешок. Лишь Захарову была позволена подобная дерзость в отношении Волшебника. И отнюдь не потому, что сейчас он был под два метра ростом. Так же, как сейчас ему было позволено изучать тело лежащего под ними безвольной куклой П-3. И он явно намеревался взять от этого позволения все.       ХРАЗ трогал уже едва соображающего что-то напарника за грудь и живот, оглаживал горячими крупными ладонями бока и внутреннюю сторону бедер, словно любовался тем, как Сергей мелко вздрагивает буквально от каждого его касания — последнему оставалось только догадываться об истинных причинах промедления, вперив хмурый взгляд в дразнящий своей недоступностью член шефа под слоем брюк. Ему было слишком мало. И сам академик, как назло, Харитона не торопил, в свою очередь мягко поглаживая П-3 по волосам и лицу, словно бы успокаивая. Охотно ластящийся к любимым рукам Сергей не сразу понял, зачем его надо было успокаивать в принципе.       Пока судорожно не вцепился в балерину под собой от внезапного вторжения в него пальца, что по ощущениям был в толщину как два пальца шефа сразу. Этот самый палец один раз, будто на пробу, толкнулся в него глубже, на что Нечаев не сдержал тихого вздоха. Он, конечно, уже седлал член хозяина сегодня утром перед тем, как тот ушел на работу, так что до сих пор был неплохо растянут, но это все равно было не самое приятное чувство. Теперь-то понятно, почему Дмитрий Сергеевич попросил его приготовиться перед приходом. Пусть не было похоже, чтобы старые друзья договаривались о чем-то подобном заранее, Сеченов явно не зря славился своей проницательностью истинного ученого. Он словно знал, к чему все ведет. Возможно, еще на этапе конструирования андроида для ХРАЗа, а может, и того раньше, с момента, как прознал о случившемся между ним и его любимым агентом полгода назад.       Несколько резко на контрасте с прошлыми прикосновениями раздвигая Нечаеву ноги, будто заразившись его нетерпением, ХРАЗ косвенно подтвердил его догадку:       — Я думал об этом с самого ВДНХ…       Его руки еще совсем недавно нежные, теперь все равно что стальные тиски, обвившие оба его бедра, чтоб те, видимо, не мешались на пути. Сергей попытался вырваться из захвата на чистом любопытстве и ожидаемо не смог, на периферии сознания обрадовавшись тому, что хоть его комфорт сейчас явно не был у мужчин в приоритете, они тем не менее не стали бы ничего подобного делать без его согласия. Не хотелось даже думать, что было бы в противном случае.       — Товарищ майор? — растерянно отозвался ХРАЗ, тотчас заметно ослабив хватку на ногах к раздражению их обладателя. Стоило, пожалуй, догадаться, что его ерзанье не пройдет мимо внимания неуместно сердобольного сейчас напарника. — Вам неприятно? Мне прекратить?       Сергей приподнялся на локтях, чтобы взглянуть в пластину его лица настолько недовольно, насколько вообще был способен в своем возбужденном состоянии.       — Да ебучие пироги, ХРАЗ, не тормози, пока я сам на тебя не залез, блядь! — пользуясь временной свободой ног, он требовательно ударил андроида пяткой по пояснице, пусть даже знал, что тот этого не почувствует. Сзади послышался смешок шефа, что на сей раз даже не стал осаживать его за нецензурную лексику в его присутствии. Подозрительно. Но больше Сергей уже просто не мог держать голову в таком положении, уронив ее обратно. К счастью, его слова оказались достаточно доходчивыми, чтобы Харитон понял суть его желания с первого раза и вновь обхватил его за бедра, пристроившись ко входу. Сергей закусил губу и зажмурился, готовясь к самой неприятной части.       Непомерно крупный член андроида раздвигал тугие стеночки медленно, сантиметр за сантиметром, но неумолимо ввиду своей твердости, словно судно, ломающее носом многолетние ледники. Дискомфорт от проникновения чего-то настолько большого неплохо помогало снизить сочащееся с кончика вещество (стало понятно, для чего было нужно то отверстие), но мечущемуся теперь уже под двумя парами сдерживающих рук Нечаеву все равно спирало дыхание от того, насколько тяжело оказалось принять в себя такого здоровяка. Так заполнено он не чувствовал себя еще никогда. И ни за что в жизни в нем бы сейчас не поместился еще и шеф. Бля, и о чем он только думает… ему бы одного для начала выдержать, а он что-то пока не был уверен, что сможет.       — Ну как ощущения? Все нормально работает? — спрашивали явно не у него, что было бы даже обидно, если бы П-3 сейчас мог думать хоть о чем-то, кроме желания не то вырваться, не то наоборот попытаться насадиться на массивный член ХРАЗа еще сильнее вопреки всем физическим законам и ограничениям собственного тела, которое сейчас разве что по швам не трещало. Ощущение это было настолько же пугающим, насколько и волнительным. Боль его почти не беспокоила — по долгу службы уже давно к ней привычен. Бывало и хуже. Взять ту же Болгарию, пусть он ее и не помнит, но хоть прямо сейчас готов был поспорить, что оказаться почти в эпицентре взрыва будет все-таки побольнее, чем принять в себя член двухметрового андроида.       — Выше любых ожиданий, благодарю, — по понятным причинам ХРАЗ не мог запыхаться, однако его голос подернулся электронной рябью, которой П-3 раньше точно за ним не замечал. Долго задумываться над этим майору не дал пробный толчок с его стороны, от которого Нечаев буквально взвыл, резко задрав голову, и точно бы от его мощи съехал уже всем телом на вторую близняшку, если бы его ноги не находились сейчас в мертвой хватке. Хорошо, что выгнувшаяся под ним балерина тоже создана из металла, а то бы он явно ей сейчас что-нибудь да оторвал. — Об одном все же жалею в своем текущем состоянии. Что не могу в полной мере почувствовать, насколько в нем тесно…       Нечаев промычал что-то невразумительное вместо подготовленного ругательства, отрывисто дыша через рот, потому что уж он-то точно в полной, блядь, мере сейчас чувствовал, насколько в нем тесно. Настолько, что в уголках глаз собрались слезы, которые он даже вытереть был не в состоянии.       — К слову, о тесноте… — от ощущения, как его буквально распирает изнутри, Сергей даже не сразу сообразил, что его будто бы полыхающего лица вновь коснулись благостно прохладные пальцы его Волшебника. То ли прикосновение было практически невесомым, то ли его собственный мозг сейчас сконцентрировался строго на сигналах из самой южной части тела. Как бы то ни было, любимые руки теперь придерживали его под челюстью, большими пальцами поглаживая заалевшие щеки. — Открой рот и расслабь горлышко, П-3, — выполнив приказ, он почти в благоговении наблюдал из-под дрожащих мокрых ресниц за тем, как шеф наконец-то расправляется с пряжкой ремня, ловко используя для этого всего одну руку, пока вторая все еще держала его голову в нужном хозяину положении. — Может, хоть так на время прекратится этот поток грязных выражений. А ты, Харитон, не сдерживай себя. Мой П-3 крепкий мальчик. И он заслужил наказание…       От его слов, произнесенных с не факт что напускной суровостью, по телу П-3 прошлась очередная волна мурашек. Речь ведь наверняка не только о сквернословии, так что легко он вряд ли отделается. С этой мыслью не имея иной опоры и зная, как Дмитрий Сергеевич не любит, когда он мнет его рабочую одежду, П-3 пришлось вцепиться в близняшку под собой. Правой рукой он схватился за выступающую грудь, а левой в бедро, напоследок облизнул пересохшие губы. Сразу после этого их коснулась красная, чуть влажная от предэякулята головка уже безусловно настоящего члена, побуждая приоткрыться. Более чем охотно Нечаев открыл рот и высунул язык, чувствуя, как одновременно с тем, как горячий ствол плавно проскальзывал внутрь, вторая рука шефа переместилась с его подбородка на макушку, чтобы за волосы еще сильнее задрать его голову назад, тем самым создавая прямой путь до горла.       От знакомого, до одури приятного ощущения полной принадлежности хозяину ему вспомнилось, как Сеченов под влиянием схожего момента как-то обронил с хриплым смешком, что несмотря на проблемы с памятью, его мальчик явно не забыл самое главное, а именно то, как сильно он любил его член. И анализируя свои ощущения во время минета шефу как в последние пару лет, так и прямо сейчас, у него не было причин тому не верить. Ровно как и в то, что в бытность агентом элитного спецотряда он проводил время что на коленках Дмитрия Сергеевича, что между ними едва ли меньше, чем на заданиях Аргентума. Мозг мог забыть что угодно, но обмануть тело уже не так просто. И сейчас оно тянулось к родным рукам с той же отдачей, которая, Нечаев был абсолютно уверен, была в нем всегда.       — Вы готовы, Сергей? — за шумом в ушах он едва услышал, что ему сказал ХРАЗ. А когда все-таки разобрал, уже не имея возможности ответить вслух, отнял левую руку с бедра близняшки под собой и показал большой палец. За сигнал это приняли сразу оба. Харитон толкнулся внутрь мощно, как ему и советовали, стискивая бедра напарника почти до боли, и Сергей бы тут же поперхнулся слюной, если бы его рот уже не был занят, так что он смог лишь, помня о зубах, рефлекторно сглотнуть, добившись наконец первого стона от шефа. Больше ему поблажек не давал никто.       Поначалу фрикции были беспорядочными, словно оба ученых из чистой вредности отказывались синхронизировать свои движения, мучая тем самым оказавшегося между ними на свою беду майора. Когда искусственный член ХРАЗа практически полностью выходил наружу, оставляя в нем лишь влажный от полимера кончик, настоящий наоборот по основание грубо толкался в его глотку, поверх которой теперь лежали руки шефа, слегка надавливая на ту большими пальцами, должно быть, чтобы прочувствовать собственные движения под кожей. Таким образом у мечущегося под ними П-3 не было ни секунды на передышку, ведь в нем всегда находился чей-нибудь член, и ему не оставалось ничего другого, кроме как послушно принимать в себя оба. Да и метанием это можно было назвать лишь с натяжкой, поскольку андроид буквально вдавливал всю нижнюю половину его тела в живот Правой, сковывая его движения. Нечаев мог лишь беспомощно дергать голенями, что и так подскакивали вверх с каждым толчком в него Харитона, да впиваться короткими ногтями в корпус Левой, пока Сеченов с упоением вбивался в нежные стенки горла так, что у несчастного обладателя оного не оставалось сомнений: хрипеть и кашлять ему теперь долго.       Сергей уже давно подозревал, что во время операции шеф каким-то образом заблокировал, если и вовсе не удалил ему рвотный рефлекс. Можно сказать, буквально подстроил его тело под свои нужды, словно он такой же робот, что и близняшки или новое тело ХРАЗа. Собственность, с которой Сеченов мог делать что угодно: отправлять на самые опасные задания; брать везде, когда и как вздумается; перестраивать его тело для лучшего удовлетворения своих желаний; стирать память и даже подкладывать под близкого друга в теле здоровенного андроида, что сейчас, по ощущениям, будто перестраивал членом его органы изнутри. И, наверное, это должно было пугать майора или хотя бы злить. Он ведь и по меньшим поводам вспыхивал как фитиль, заводился с пол-оборота. Но все, что Нечаев чувствовал сейчас, ограничивалось невыносимым возбуждением на тонкой грани смешанного с болью наслаждения.       Он чувствовал, как с каждым движением Харитона внутри его собственный член беспомощно бьется о живот, и как слюни, которые он не мог проглотить сейчас чисто физически, обильно капают с уже алых от возбуждения щек на пол, а слезы скатываются по лицу, огибая переносицу и брови, чтобы затеряться за линией роста и без того взмокших от пота волос. В своем положении он не мог даже просто стонать, вместо этого беспомощно мыча набитым ртом и тем самым лишь посылая приятные вибрации по члену явно довольного этим шефа, поощрительно гладящего его по покрасневшим плечам, шее и груди. Где-то на задворках сознания ему вдруг вспомнился театр, вернее его закулисье. Не точно так ли в нем обходились с балеринами: реальными и роботизированными? А ведь он еще тогда смеялся с прочитанной в чьем-то письме формулировки «долбят как дятлы», что аж до сих пор фразочку помнил. Что ж, теперь ему было нихуя не смешно.       Толстый член ХРАЗа распирал его изнутри, словно Нечаев не лежал под ним с раздвинутыми ногами, а скакал на металлическом поршне какого-нибудь заводского механизма. Что в принципе было не так уж и далеко от правды, учитывая внешний облик Харитона и машинную методичность его выбивающих дух толчков с равными интервалами между ними. Хотя и Сеченов едва ли уступал тому в напоре, как если бы между старыми друзьями проходило какое-то негласное соревнование, о котором бедного П-3, как главный его приз, никто не соизволил предупредить, чтобы он хотя бы морально подготовился. И если бы не такой знакомый терпкий вкус на языке, можно было подумать, что оба члена в нем принадлежат роботам, которые сейчас то ли старались достать в нем друг до друга с разных сторон, то ли просто затрахать майора до смерти. Из-за трюков сознания, накатывающего и вновь убывающего будто морские волны, ему казалось, что еще совсем немного, и что-то из этого у них точно получится. Но хуже всего было то, что Сергей не только не был против такого обращения с собой. Ему это просто безумно нравилось.       Причем, настолько, что когда Сеченов решил таки сжалиться над ним и ненадолго высунуть член из разработанной его же стараниями глотки, чтобы П-3 мог хотя бы нормально, а не урывками через нос, подышать, тот вместо того, чтобы воспользоваться проявленным хозяином великодушием, только промычал что-то недовольное и рукой подтянул искренне удивленного Дмитрия за талию обратно к себе, спеша снова заглотить блестящий от собственной слюны орган до тех пор, пока его нос не уткнется обратно в жесткую ткань брюк. Прямо как в тот день, когда он отсасывал Дмитрию Сергеевичу под столом специально влажно и громко, чтобы пришедший отчитаться перед начальником Штокхаузен точно это услышал. Бедный немец сначала побледнел, потом покраснел и все оставшиеся новости о Предприятии рассказывал с запинками и напрочь позабытым акцентом. После этой выходки П-3 не мог сидеть неделю и еще три дня говорил охрипшим голосом, но при этом с крайне довольной физиономией, а сам Шток избегал майора итого месяц, из-за чего соблазн повторить, дабы продлить этот срок еще больше, был практически невыносим, и останавливало Нечаева лишь то, что во второй раз Дмитрий Сергеевич вряд ли окажется к нему столь же благосклонен.       Разумеется, подобный энтузиазм сломил бы и более стойких людей, чем его шеф (если таковые, конечно, вообще существуют), поэтому вскоре Нечаев наконец получил свою награду: обхватив ладонями его лицо, чтобы прижать еще плотнее к паху, Сеченов содрогнулся и с рыком спустил ему прямо в горло. Вытащил медленно, с влажным звуком, к которому примешивался характерный звук самозабвенного старания Сергея слизать со ствола не проглоченные остатки семени. Он сменился последовавшим вскоре недовольным мычанием его же, отвлеченного от любимого занятия внезапным прикосновением к правой руке. Эту самую руку ХРАЗ бесцеремонно переложил Нечаеву на живот, так еще и своей, засранец, сверху накрыл, чтоб точно некуда было дернуться.       — Чувствуете, товарищ майор? Готов поспорить, ваш хозяин никогда не был в вас столь же глубоко, как я.       На удивление, Сеченов оставил эту словесную шпильку без ответа и просто тронул ладонью голову Сергея за чуть влажный бритый затылок. Не без усилий приподнявшись по безмолвной команде на согнутом локте левой руки, тот облизнулся, так и оставшись полулежать с приоткрытым ртом, осоловело глядя на полностью закрывающую собой его так-то немаленькую ладонь пятерню Харитона на своем животе и пытаясь понять, что от него хотят. И вскоре правда почувствовал. Да так, что его доселе полуоткрытые глаза резко распахнулись. Под ладонью, прямо за барьером кожи плоского живота, нечто, похожее по форме на металлический шар, словно пыталось вырваться из того наружу. И так как появление бугорка под чуть дрожащими пальцами полностью совпадало с моментами, когда ХРАЗ вгонял в него член до основания, догадаться о причинах его появления не составило труда даже полувменяемому сейчас Сергею.       Излюбленная матерная фраза застряла поперек изможденного горла, из-за которого от фрикций андроида он уже даже не стонал, а скорее тихо поскуливал безнадежно сорванным голосом. Он бы охотно уронил сейчас голову и отключился, если бы уже когда-то приведший себя в порядок Дмитрий Сергеевич не стоял сейчас рядом и не гладил его по волосам, как бы намекая, что это еще не все и нужно смотреть дальше.       — Ты до сих пор не показал ему самое главное, Харитон.       — А ты как всегда спешишь похвастаться, Дима, — фыркнул ХРАЗ в ответ, и прежде, чем Нечаев смог сформулировать в упорно отказывающейся сотрудничать голове претензию по поводу того, что они опять собачатся в самый неподходящий момент, крайне странное, но очень интенсивное ощущение внизу живота все-таки смогло урвать из его рта протяжный, громкий стон. Из члена андроида что-то непрерывно, тугими толчками выплескивалось ему прямо внутрь, словно он сел задницей на гребаный фонтан. И…       Его живот что, блядь, стал больше?!       — Что за… — не столько вопрос, сколько хрип. Подняться еще выше ему неожиданно помешал Сеченов, аккуратно, но твердо придержав за плечи.       — Тш-ш, не волнуйся, это особый вид полимера, — на этих словах шефа ХРАЗ сжал чуть вздувшийся живот обеими руками и надавил, словно желая выжать что-то. И ведь смог, твою мать! С ужасно неприличным звуком по бедрам майора потекла хорошо известная ему полупрозрачная субстанция, пачкая уже не только его, но и пах андроида, а также живот находящейся под ним Левой, чем вызвала у тут же откинувшего голову назад Сергея жалобный скулеж не то от ощущения, не то от стыда. — Он абсолютно безопасный и быстро рассасывается, не оставляя следов в организме. Я подумал, тебе это может понравиться, учитывая, как ты любишь, когда эякуляция происходит внутрь.       Кажется, Нечаев еще никогда в жизни так сильно не краснел. И один полимерный говнюк своей отчетливой усмешкой в голосе нихрена не помогал унять то безумное смущение, что он не чувствовал, даже когда эти двое были в нем одновременно:       — Мне всегда было любопытно, почему вас так заводит перспектива оплодотворения, Сергей.       — Заткнись, ХРАЗ, — вышло сипло и даже вполовину не так грубо, как планировалось.       — Наш майор все еще может огрызаться. Это не дело, — он не видел, но отчетливо слышал усмешку Харитона. — Дим, ты позволишь?       Под ложечкой неприятно засосало от вида того, как шеф отступает на шаг назад. Нет, не просто отходит. Бросает на произвол судьбы. На милость ХРАЗу, что еще тревожнее. Больших трудов Нечаеву стоило тут же не потянуться рукой ему вслед, будто испуганный ребенок.       — Он весь твой, — как приговор, пусть и сказанный с улыбкой.       Сергей сглотнул. Ничем хорошим это не закончится. И убедился он в этом почти сразу же, почувствовав, как ХРАЗ вновь поднимает его на руки, не удосужившись даже выйти из него. Как оказалось, для того, что Харитон собирался сделать, это и не нужно было. После этого Сергей узнал еще две вещи: его напарник в новом теле действительно способен взять его на весу, а сам он способен кончить куда больше трех раз подряд. Остальное же Нечаев запомнил отрывками из ощущений и звуков. Он даже не знал, сколько это продолжалось, и не старался считать время, помня лишь собственное наслаждение, абсолютно бесстыдный хлюпающий звук полимера, который ХРАЗ словно пытался утрамбовать в нем своим членом, только чтобы добавить еще больше, и, конечно же, тяжелый взгляд Дмитрия Сергеевича. В какой же именно момент мир наконец погрузился в спасительную тьму, оставалось только гадать.

***

      Когда Нечаев вновь открыл глаза, он обнаружил себя лежащим на диване в компании склонившихся над ним Сеченова и Захарова. На лице первого читалась легкая обеспокоенность, на лице второго… ожидаемо ничего, а за панорамным окном тем временем наступал вечер.       — Что… — сипло спросил он, прочистив горло, но лучше не стало. Тоже, в общем-то, вполне ожидаемо. — Что произошло?       — Ты потерял сознание, — губ коснулся приятно холодный ободок стакана с водой, а затылка — мягкая ладонь шефа. — Как ты себя чувствуешь, Серёж?       Ох, он бы сказал, да жаль нельзя материться.       — Как будто на меня ежиха села, — кое-как майор все-таки нашел более-менее точное сравнение и осушил стакан целиком в три больших глотка. Подумав, добавил. — Раз эдак пять.       — Прости, Серёжа, я… — начал было ХРАЗ, звуча так бесконечно виновато, что П-3 так и подмывало спросить, кто он и куда дел язву-Харитона.       Вместо этого он остановил поток извинений поднятой вверх ладонью.       — Тихо-тихо, и так башка трещит, — а вторую ладонь приложил ко лбу сразу после того, как с тихим стуком поставил стакан на пол. — Ща отдохну немного и продолжим…       Когда ученые синхронно подняли головы и переглянулись между собой, каким-то образом даже по отсутствующему лицу андроида можно было прочитать аналогичное Дмитриеву удивление.