Сон в 21 грамм - 2

      В жизни нам встречается много замечательных людей. Но это не повод тащить их всех в свой дом.       Когда-то всё было хорошо, а теперь сложнее стало понимать, где положение вещей ещё остаётся в норме, а где уже вышло за грань и зовётся абсурдом.       Ян после отработанной смены не пошёл в соседнее общежитие. Малейшая мелочь раздражала, и он выпускал ругательства вслух из-за падающих чужих очков, что случайно задел рукой, не до конца закрученной пробки в бутылке с минералкой, из-за не с первого раза закрытого на щеколду окна. Всё нервировало, накаляло злобу и обнажало скрытое бессилие. Напряжение выматывало, накатывала слабость. Но с ночью всё проходит, а часы работы, слагающие дни, заставляют всё забыть. Одно чувство перекрывается другим…       Разные сны повторяют один и тот же сюжет. В этих снах он не может найти комнату, дверь в подъезд, кабинет, здание. Ищет, теряется. И чем дальше идёт, тем больше путается. Возвращается к началу пути, движется в верном направлении, но всё равно не находит нужное.       Зажжённые лампы ярко освещают комнату. Ян смотрит в окно и наблюдает улицу, утонувшую в темнеющих красках. Ему нравится тёплый рыжеватый свет от фонарей и синий снег под ними. Цвета раннего утра и позднего вечера навевают неоправданную тревогу. Каждую зиму так происходит, стылое чувство подкрадывается с темнотой, приближается с каждой ампутированной секундой, что теряет световой день.       Обычным очередным вечером после смены работники собрались на съёмной квартире. В этот раз присоединился к ним и Ян. Как обычно сюда явилась Аксинья, занимающая должность «главного» химика, суть работы которой Ян знал поверхностно. После пришли Эрика и Мария - тоже химики. Мария - работник «элитного» второго этажа. Элитного, потому что не являлся подвалом. Зоя Павловна не пришла, хотя обычно не брезговала такими посиделками. Присоединились дробильщики Дмитрий, Герман Павлович, Виталя и Арсений, а с ними и мастер Павел Арсеньевич. С фантазией на имена здесь было хило. Мастер звался за глаза «сукой». Зоя – «прабабкой». «Бабкой» была Мария. Последней пришла шихтовщица Варвара.       - Я пока дошла, так упала сильно, - рассказывала Мария, - постоянно падаю на том спуске. Там на снегу мой трафарет остался наверное…       Ян перешёл в другую комнату, ища для себя собеседника, развлечение или покой. В другой комнате Эрика вещала Варваре про масочки для волос и лица. «А ещё я на ночь ноги, ну ступни, майонезом намазала. И целлофановый пакетик сверху намотала. А на утро, представляешь, пакетиков уже не было! Видимо, они уксусом растворились» - сделала она вывод.       Боже… – подумал Ян.       Он сел на диван, смотрел на небольшой столик перед собой.       Вскоре рядом присела Варвара. Она поправила прядь волос, машинально, не нагружая этот жест лишним вниманием. На ней надет тонкой ярко-синий свитер. Свет играл бликами на её волосах цвета горького кофе. Она часто мелькала невзначай, но с ней Яну доводилась перекидываться лишь дежурными фразами.       - Как же я не хочу зиму… - проронила девушка вслух, будто бы сама того не замечая.       Именно тогда Ян и обратил на неё внимание.       Да, в ней было полно изъянов, будто в никудышном стихотворении. Так себе рифмы, ритм вроде и ничего, но есть красивее. Бывает и смыслом поглубже, и вообще, ему нравятся иные жанры литературы.       После посиделок он возвращается в свою комнату в общежитии.       Глаза закрываются, тело избавляется от чего-то лишнего, сплетаются мысли. Оголённой кожей он чувствует мягкое бельё постели, высовывает ногу по щиколотку из под одеяла. Его сознание в пустоте начинает рисовать образы, хотя он ещё не спит, но уже и не особо соображает. Рыжая девка, чьё лицо он не видит в темноте, вошла в чужую тень в его сознании, и сказала давно знакомым голосом:       «Как же я не хочу зиму».       Он вспомнил и резко открыл глаза. Когда-то это было наяву. Так она и сказала тогда. Константа.