***
Утро выдалось не в пример ласковое и приветливое. Солнце осторожно пощекотало лучами уютную лощинку, в которой мы остановились на ночлег. Я зажмурилась и потянулась как кошка — хотелось растянуть этот миг, насколько возможно. Мне было тепло и радостно. Прямо над нами громко защебетала птица, и я открыла глаза — впервые за долгое время я ощущала, что в этом мире я свободна, никому ничем не обязана и вольна делать все, что угодно — даже строить глазки местному королю, ведь совсем скоро все это может оборваться и окажется, что мое неожиданное путешествие было просто затянувшимся сном. От этого чувства внутри стало весело — мне показалось, что я выиграла приз. Наконец-то я поняла, для чего все это нужно! Это действительно было словно осознанный сон, когда ты понимаешь, что можешь делать абсолютно все, что заблагорассудится — ведь в этот короткий отрезок времени до пробуждения все зависит только от тебя одного. Я поднялась с ощущением могущества внутри и готовая к любым приключениям и поворотам сюжета. Дори, самый тихий и по-старомодному вежливый гном, часто баловал нас утренним чаем. Вероятно, это были какие-то местные, одному ему известные сборы трав, но по утрам этот чай с сухарями вприкуску уже казался мне самым долгожданным завтраком. Конечно, я до сих пор вспоминала свежеиспеченные вафли с горячим кофе и яичницей дома, но сегодня мне не хотелось совершенно ничего другого. Сегодняшнее утро не стало исключением. Дори подошел ко мне первой и протянул деревянную чарку. Ответив на его витиеватую любезность, я невольно поискала глазами Торина. Я совсем забыла о том, что он, как и Двалин, чаще всего пренебрегал завтраком, предпочитая обсуждать с Гэндальфом дальнейший путь или в молчаливом одиночестве проверять состояние оружия и приводить в порядок косички и бороду. Однако завтрак обычно был совсем коротким мигом наслаждения — поели, и в путь! В такие моменты Бильбо жалостливо ворчал, вспоминая свои бесконечные утренние посиделки в Бэг Энде. Мы услышали громкий приказ Торина выдвигаться в дорогу. Как по волшебству он очутился рядом со мной и обжег быстрым взглядом глаза в глаза. Я словно одним махом упала в темный колодец — а долгая прогулка, видимо, не была простой формальностью. Всю дорогу до следующего привала я ощущала внутри легкий трепет и какое-то женское торжество — мол, даже изможденная тяжелой дорогой, я еще ничего. Но, чем ближе был привал, тем хуже становилось настроение в отряде. Гэндальф явно действовал на нервы Торину, а гномы перенимали настроение предводителя и притихли, чувствуя назревающую ссору. Монотонные увещевания волшебника походили на заевшую пластинку — в такие минуты он становился совершенно невыносимым со своим покровительственным тоном и упрямством. Гэндальф убеждал Торина ускориться и не останавливаться до темноты. На каждое слово гнома волшебник говорил десять — даже я бы такого не выдержала, а нотаций я в свое время наслушалась сполна. Наконец Торин вспылил и огласил округу громогласным: «Довольно! Сделаем привал прямо тут!» Переругиваясь, они с Гэндальфом спешились и вошли в полуразрушенную хижину, оставив нас всех снаружи в легком недоумении. Пробыли они внутри не меньше получаса. Периодически до нас доносились злобные выкрики то одного, то другого. Бильбо недоверчиво оглядел хлипкую постройку: — Как думаешь, отчего она так разрушилась? Проходивший мимо Бофур, хмыкнув, ответил хоббиту за меня: — А тебе-то что? Все равно Торин приказал сделать привал тут. Лучше с хворостом помоги! Этому все хоть бы хны. Но я тоже стала присматриваться к проломленной крыше и покосившимся стенам. Наконец оттуда стремглав вылетел Гэндальф и направился в неизвестном направлении, бормоча проклятия. Бильбо проводил его тоскливым взглядом. Это было не впервые, и никто не думал, что он задержится надолго — маг был отходчив. Помрачневший Торин вышел за ним следом и принялся отдавать сухие резкие указания. Его старались не трогать, чтобы не навлечь на себя еще больший гнев. Без Гэндальфа решили в путь не выдвигаться. Стало понятно, что придется здесь заночевать — сумерки уже опускались, и было бессмысленно снова запрягать пони и ехать дальше. Гномы тихо ворчали на волшебника, но радовались вынужденному отдыху. Наступала вечерняя прохлада. Все вокруг погрузилось в блаженную тишину и затянулось дымкой. Гномы лежали, растянувшись на траве (к покосившейся хижине они отнеслись с подозрением и входить в нее не стали), жевали травинки или дремали, Бомбур возился с ужином — его котелок распространял густой копченый аромат и заставлял захлебываться слюной. Периодически до нас с Бильбо доносился заливистый звонкий смех Кили, который что-то живо обсуждал с братом у стоянки пони. Чем ближе подступала темнота, тем встревоженней был хоббит. У гномов чрезмерная предосторожность отсутствовала полностью, поэтому его суетливость их раздражала. Наконец Бофур не выдержал и послал Бильбо отнести ужин Фили и Кили. Затем как-то неуверенно покосился на меня и сказал: — А ты, Лили, отнеси-ка это Торину. Когда я издалека увидела силуэт гнома, то внутри почему-то не было страха попасть под горячую руку. Это был уставший мужчина, утомленный своей ответственностью и гнетущей целью похода, который сейчас просто уединился, чтобы товарищи не видели его минутной слабости. Я подошла к Торину с дымящейся миской. Он взглянул на меня и устало покачал головой. Мне даже снова показалось, что я различила слабую улыбку. Будь мы оба людьми, живущими в моем мире, сейчас бы он сказал: «Ты даже не представляешь, как я устал от всего этого». Но здесь все было иначе. Торин взял миску обеими руками, коснувшись при этом моих пальцев. Молча медленно кивнул, не отрывая от меня взгляда. Его низкий и непривычно-ласковый голос вывел меня из секундного оцепенения: — А ты уже ела? Я отрицательно покачала головой. — Тогда возьми мою похлебку, пока она не остыла. Сядь здесь, я сейчас вернусь. Я уселась на его место и поставила врученную мне миску рядом с собой. Прежде, чем я успела поблагодарить Торина, на мои ноги упал тяжелый плащ. — И укройся. Он с секунду постоял, молча глядя на меня сверху-вниз. Я по-прежнему не могла угадать, что означает выражение его лица и только одними губами пролепетала свое обыкновенное «Спасибо, Торин», машинально погладив меховой воротник на плаще. Гном удалился. Вдалеке пронзительно-тонко закричала птица. Гулкий говор гномов казался единым целым со звуками природы. Я не решалась прикоснуться к похлебке и заметила, что крепко сжимаю плащ Торина в своей руке. Оглянувшись, чтобы убедиться, что никто не видит, я быстро поднесла краешек плаща к носу. Он пах терпким табачным дымом и влажной шерстью. Он не возвращался, а мне казалось какой-то наглостью ждать, что он придет, но я все равно ждала. Я успела съесть похлебку до последней капли, а вокруг становилось совсем темно, прохлада коварно пробиралась под одежду. Я плотнее укуталась в плащ и запрокинула голову назад, облокотившись об дерево. Мне казалось, я задремала. Когда я открыла глаза, то поняла, что все тело затекло, и я сильно замерзла. Я испугалась, подумав, что отключилась надолго. С трудом поднявшись на потяжелевшие ноги, я посмотрела в сторону лагеря и похолодела — там не было ни души. Только дым от погасшего костра. Первая мысль была глупой надеждой на то, что гномы перебрались-таки в хижину. Тогда почему они не позвали меня? — Торин? Бильбо..? — я испугалась звука собственного голоса. Ждать их здесь одной было страшно. Я уже очень давно не оставалась в одиночестве. Надо было их найти, но что-то словно останавливало меня от того, чтобы пойти вглубь рощи. Других вариантов, куда они могли пойти, не было. Со страху я даже не заметила, что пони тоже пропали. Все же, я нерешительно направилась туда, где деревья отбрасывали самую густую тень, не пропуская лунный свет. Как я не старалась ступать тише, листья под ногами предательски шуршали, а темнота все сгущалась. Сделав еще несколько шагов, я поняла, что могу идти только на ощупь. И тут, словно в подтверждение моему страху, я услышала недружелюбные голоса и увидела зарево другого костра на деревьях. Чем ближе я пробиралась сквозь поваленные деревья и кусты, тем громче становились эти голоса — они спорили, ворчали, выкрикивали что-то и…были незнакомыми. Вдруг я услышала Бильбо: «Стойте! Вы совершаете чудовищную ошибку!» — закричал хоббит. Что-то было не так. Незнакомые голоса ворчали в ответ, а гномы, как это обычно бывает в случае неприятности, голосили все одновременно. Каким-то невероятным образом я подползла к месту действия, стараясь быть незаметной. И вдруг меня словно ударили под дых — я увидела гномов. Связанных и как попало засунутых в грязные мешки. А у огромного костра неуклюже и медлительно ворочались три существа с серой толстой кожей и отвратительными лицами. Мое сердце застучало как бешеное. Это первая опасность, которая постигла наш отряд. Настоящая, не отдаленная как ночные крики орков. А я была беспомощна. Ноги подкашивались, в голове судорожно прокручивались нелепые варианты того, что я могу сделать. А чудища… Боже мой, они обсуждали, как им приготовить плененных гномов. Убежать? Закрыть глаза руками, как ребенок, и ждать, что все пройдет само? Наблюдать за убийством моих друзей исподволь, не имея возможности помешать? Я надеялась, что потеряю сознание и не очнусь, пока все не будет кончено. По рассказам я знала, как выглядят горные тролли. Но насмешливые описания гномов этих существ совсем не совпали с тем ужасом, в который они меня повергли. Каждый из их пальцев был толщиной с мою ногу. Им потребуется секунда, чтобы меня убить. Тут, словно услышав мои отчаянные мысли, один из монстров повернулся в ту сторону, где пряталась я, и шмыгнул носом. Я попятилась. — Баба… — он мерзко и торжествующе осклабился, — Ты чуешь? Я не сразу поняла, что речь обо мне. Когда поняла, то в глазах потемнело. Меня почуяли. Мне конец. Бежать нельзя — услышат. Да и кем я буду после этого? — Бабу тоже сюда давайте. Пусть выходит на свет. Гномы запротестовали. Какая еще баба — они не видели ни одной женщины уже много дней пути и даже забыли, как они выглядят. — Вы, дурачье, видно, думаете, что мы совсем тупые и не знаем запах баб? Фермерская дочурка пахла так же. Самые мягкие…я всегда их напоследок оставляю, — меня захлестнуло гадкое и липкое чувство вперемешку со страхом. Это они разрушили одинокую хижину. И убили ее жителей… Я не могла пошевелиться. — Пусть баба выходит на свет, или вашему ворохоббиту конец. А потом мы будем разделываться с вами по одному! Громадная рука схватила ворохоббита, которым оказался Бильбо, и высоко подняла над землей. На его маленьком лице отразился такой ужас, что мое сердце сжалось. До меня донесся его сдавленный стон — казалось, уродливый великан сейчас раздавит его в своей руке. Связанные гномы молчали. Я не знала, что они и так сдались, спасая Бильбо. Внезапно я поняла, как сильно привязалась к хоббиту. Гораздо сильнее, чем к остальным участникам отряда. В отряде ему жутко не хватало уважения и сочувствия и внимательного собеседника, который хоть немного понимал бы его проблемы. Когда он увидел, что может найти это во мне, то превратился в самого надежного товарища. Он по-прежнему немного робел, вспоминая, что я женщина, но проявлял трогательную заботу, и, спустя некоторое время, мы научились понимать друг друга по одному взгляду. Рисковать своей жизнью мне хотелось меньше всего на свете, но я не имела права не попытаться спасти Бильбо, когда была возможность. Я, слабо соображая, какого черта, вообще, делаю, шагнула вперед и тут же оказалась в кругу света. — Лили, нет! — я услышала неподдельный страх в голосе того, кто сегодня укрывал меня своим плащом. Мои глаза затянуло пеленой. В меня злорадно впились три пары глаз. Прежде, чем я успела что-либо подумать, меня схватила вторая громадная рука, а другой монстр с хищной ухмылкой потянулся за мешком. Отвратительные смердящие пальцы потрогали меня сразу во всех местах, небрежно поднимая над землей. Мне показалось, будто меня переехал автомобиль. Под моими ногами было метров пять. — Она…она так вообще не съедобная, вы взгляните — там же одни кости, — снова залепетал хоббит откуда-то снизу. В ответ пальцы сжали меня лишь сильнее. Я захрипела. Наверное, так чувствует себя зверь в ловушке охотника. Надежда оставалась лишь на чудо. И тут я поняла, что напрасно пожертвовала собой. Что могла бы жить как угодно, с кем угодно, но жить, но я решила шагнуть в этот чертов круг, потому что сдуру подумала, будто могу на что-то повлиять. Я смотрела в мерзкое лицо своего убийцы, тупо и безрассудно надеясь, что он…передумает? Отпустит? Я покосилась на гномов — их лица были перекошены от бессильной злобы и презрения. На Торина я боялась даже взглянуть. Наверное, это длилось несколько мгновений, но для меня они казались вечностью. Я хотела кричать, вырываться и бороться за жизнь и, вместе с тем, будто боялась привлечь лишнее внимание троллей и застыла в жутком оцепенении. Я снова поняла, что нахожусь не в волшебном сне и никак не могу повлиять на ход событий. Все утренние иллюзии развеялись, как дым. Боль усиливалась, вытесняя и страх, и все остальное: надежду на спасение, сожаление о своем поступке и беспокойство о судьбе отряда. Сейчас во мне осталось только первобытное желание выжить — я быстро и хрипло дышала и трясла головой, прогоняя сгущающуюся темноту в глазах. Бильбо уже нес полную околесицу, в его голосе звучали истерические нотки. — Этот мелкий хорек держит нас за дураков! — промычал самый догадливый из троллей. — Хорек..? — на грани срыва закричал полурослик. Договорить ему не дал оглушительный скрежет камней. Валун, служивший троллям природным ограждением, раскололся надвое, и полянку огласил зычный голос Гэндальфа: «Рассвет идет, и смерть вас ждет!». Он появился, как в кино, в последний момент. Мне уже казалось, что это мое воображение рисует нереалистичные картины, а я давно мертва. Полянку залил яркий свет. Пальцы разжались. Я упала на землю и провалилась в долгожданное небытие.***
Когда я очнулась и увидела три громадных фигуры, то в горле застрял испуганный крик. Только мгновение спустя я увидела, что тролли не шевелятся. Превратились в камень.? Точно, мне же рассказывали. Меня снова укрывал знакомый плащ. Под головой была моя сумка. Я чуть не рассмеялась — захотелось подбежать к кому-то и закричать «Смотри — я жива! Ты представляешь? Я выжила!» О недавней близости смерти напомнили лишь страшно ноющие ребра. Как я вообще это вынесла? В отряде настроение было приподнятым. Гномы хлопали друг друга по плечам и жарко обсуждали события этой ночи. Для вида или из гордости воспринимая свое спасение как должное (ведь они не признавали, что тролли могли бы их одолеть), они все равно не могли не радоваться тому, что остались живы. Бильбо сидел поодаль, согнув ноги в коленях и устало опустив голову. Я думала, он спит, но, подойдя, увидела, что он пялится в землю пустыми глазами. — Бильбо..ты как? — я опустилась на одно колено и положила руку ему на плечо. Хоббит поднял красные глаза и покачал головой: — Я не виноват в том, что их схватили. — Конечно не виноват! Они же выжили благодаря тебе! — я снова жалела его. Бильбо переживал гораздо больше, чем показывал. Он грустно усмехнулся: — Вряд ли они себе в этом признаются. — Уж я-то это знаю, — я постаралась сказать это как можно ободрительней. — А где Торин? — спросила я и добавила, встретив вопросительный взгляд, — Мне нужно вернуть ему плащ. Бильбо молча показал куда-то в сторону. Уходя, я увидела, что он странно смотрит мне вслед. Торин беседовал с Гэндальфом под укрытием раскидистых деревьев. По интонации было понятно, что они с волшебником помирились. Когда я приблизилась, то услышала, что Гэндальф выгораживал хоббита. Я порадовалась — справедливость была немного восстановлена. От Торина с Гэндальфом меня скрывал большой замшелый камень. Только я хотела выйти из-за него и обозначить свое присутствие, как волшебник переменил тон и быстро приглушенно заговорил: — Знай, Торин, все это неспроста! Некоторые существа стали появляться там, где им быть не полагается, прямо как эти горные тролли. Мир меняется, и, между прочим, появление нашей Лили — еще одно тому подтверждение! Я присела, прислонившись к камню, и навострила уши в ожидании ответа Торина, но он лишь спокойно сказал: — Продолжай. — Она неслучайно появилась именно рядом с твоим отрядом, и я знаю, что ты догадываешься об этом. Девчонка — это еще один знак, который я сам разгадать не в силах. Прислушайся ко мне, Торин! — Я подумаю об этом, — ответил гном. Я услышала звук удаляющихся шагов, но продолжила сидеть и обдумывать услышанное. Внезапно передо мной возникла фигура гнома. — А ты, никак, подслушиваешь? — Торин с насмешливой улыбкой глянул на меня сверху вниз. Хитрый самоуверенный огонек в его глазах почему-то взбудоражил меня. Я почувствовала себя ребенком, которого поймали за тайным поеданием конфет, но не растерялась. — Шпионю, — я озорно улыбнулась, запрокинув голову. — Вот значит как… — протянул гном, глядя куда-то в сторону и будто пряча улыбку. Он был в добром расположении духа. Торин учтиво протянул мне руку. Я уверенно оперлась на нее и попыталась встать, но ноги предательски подкосились от долгого неудобного сидения — я пошатнулась и случайно прильнула к груди Торина. Ну как случайно. Он не отстранился, а его рука мягко легла мне на спину. На мгновение я ощутила горячее дыхание и уже знакомый запах табака, въевшийся в его волосы. Если бы этот момент мог длиться вечность! — Лили…я испугался за тебя, — полушепотом сказал он, отстраняясь, но осторожно держа меня за плечи. Потом поправил мне выбившуюся прядь и быстрым движением погладил по щеке — я машинально ткнулась щекой в шершавую ладонь, как кошка, глядя на него благодарными глазами. — А я-то как испугалась… — вырвалось у меня в ответ. Он стер кровь из уголка моих губ большим пальцем. Я чуть не расплакалась — такой дикой показалась эта внезапная нежность после столь близкой смерти. Мне захотелось поцеловать его. Горячо и жадно впиться в его губы, потому что он мне дорог и потому что сегодня жизнь победила смерть, а могла бы и не победить. Но внутри все и так уже полыхало от того, что мужчина, который мне нравится, приласкал меня, пусть даже и из жалости. — Я был готов убить тебя, когда ты вышла к ним, — Торин попытался сказать это строго, но его глаза смотрели лучисто и весело, — Больше никогда так не делай. — Я не обещаю, — ответила я растроганно. — Это приказ, — Торин предупреждающе поднял бровь, — Ты девушка, да еще и безоружная. Тебя могли убить! — Как и вас… — спорить с ним было дерзостью, но что-то подсказывало мне, что гном закроет на нее глаза. — Мы сдались, потому что они угрожали убить хоббита. А участниками похода я не разбрасываюсь. И я все еще не могу простить ему то, что из-за него чуть не погибла и ты. Не вдумавшись в смысл сказанного, я только раскрыла рот, чтобы возразить, но тут снова послышались чьи-то шаги. Торин с отрезвляющей учтивостью сказал: «Ступай ко всем», и забрал свой плащ.