Он не поверил своим глазам...

Поезд шёл размеренно. Периодически машинист подавал сигналы, но больше ничего не нарушало тишину. К десяти часам вечера все решили прилечь отдохнуть. Было решено, что все женщины будут спать во втором спальном вагоне, по ближе к служанкам; а мужчины лягут в первом спальном вагоне следующем за гостиной. Женщины поснимали корсеты и одели простые домашние платья, ну а мужчины поснимали сюртуки и рубахи, и оставшись только в нижних рубахах и брюках без сапог, легли на прикрученные к полу кровати. В обеих спальнях каждая кровать отделялась от других занавесками. Когда закрыли все занавески, то получался проход вдоль вагона. Все спали, не спалось только Армаан. Повертевшись с боку на бок до полуночи, она решила встать и взять почитать какую-нибудь книгу с полки в гостиной. Тихонько одев домашние туфли и накинув шаль на плечи, девушка тихонько прошла вдоль вагона и открыла дверь в тамбур. Закрыв дверь, она очень быстро прошла через сцепление между вагонами и вошла в спальный вагон, где спали все мужчины. Очень быстро, но тихо, она прошла и через этот вагон, тамбур и сцепление, и оказалась в вагоне-гостиной. Когда она вошла в вагон, большинство масляных ламп было потушено, и только четыре горели в дальнем конце вагона по две с каждой стороны. Сделав несколько шагов, Армаан остановилась. Возле окна, находящегося возле книжной полки, стоял Василий. Он смотрел в темноту окна; его руки были скрещены на груди и ноги широко расставлены. По юноше можно было понять, что он о чём-то думает и ничего не слышит вокруг себя. Постояв несколько минут не двигаясь, Армаан решила подойти к Василию. Она прекрасно понимала, что ни он, ни она не одеты для разговора. Василий был одет только в свою исподнюю рубаху и брюки. Он даже не надел сапоги, когда прошёл в гостиную. Понимая, что она может Василия испугать, Армаан подходя к нему кашлянула. Василий дёрнулся и резко повернулся к Армаан. Она улыбнулась ему и тихо спросила: -Василий Михайлович, почему вы не спите? -Я могу задать вам тот же вопрос Армаан-султан, — чуть успокоившись ответил Василий. -Я не могу уснуть, и решила немного почитать. Благо у нас есть небольшая библиотека, — ответила девушка. Василий кивнул и отошёл от книжной полки. Наклонив голову в сторону полки, он сказал: -Библиотека ваша. Выбирайте. Что бы вы хотели почитать? -Джонатана Свифта. Я вижу, что он здесь в переводе, — ответила девушка. -Да, его Величество считает, что если ты русский, то ты обязан говорить по-русски. При дворе из-за этого было несколько конфузов, — с улыбкой проинформировал поручик. -Какие если не секрет? — спросила девушка. -Да тут никаких секретов нет. Очень многие из знатных семей, совершенно не знают русского, они свободно владеют французским, но даже двух слов не могут выговорить по-русски. Многие выучили по три-четыре фразы, и когда возле них проходит государь начинают их говорить, — со смехом начал рассказывать Василий. — Однажды государю нужно было пройти в кабинет, и проходя он услышал разговор между двумя господами. Через пять минут государь вышел из кабинета и услышал, тот же самый разговор, состоящий из тех же нескольких фраз. Он не обратил внимание на них и пошёл туда куда ему надо было. Когда через некоторое время Его Величество возвращался в свой кабинет, то он в третий раз услышал те же фразы. Не выдержав, государь подошёл к господам и по-русски спросил, почему их так беспокоит ситуация, о которой они говорили. Те двое не поняли, что от них хочет государь. В результате выяснилось, что они не говорят по-русски, государь удалил их из дворца до тех пор, пока они не выучат русский, — со смехом он закончил свой рассказ. -Ну, тогда у меня не будет никаких проблем, я хорошо говорю по-русски, — с улыбкой сказала Армаан. Армаан не успела повернуться к книжной полке, как вагон тряхнуло на стыке, и она пошатнулась, Василий сразу же придержал её за локоть. Они стояли очень близко друг от друга и смотрели друг другу в глаза. Когда вагон тряхнуло во второй раз, они оказались в объятиях друг друга. Его голова начала опускаться к её, а её подниматься к его, их глаза начали закрываться и очень медленно их губы прикоснулись друг к другу. Поцелуй был лёгкий и в то же время многообещающий. Они не помнили, как долго они целовались, но, когда они не могли уже дышать, они оторвались друг от друга. Армаан смотрела на Василия глазами полными ожидания чего-то ей не понятного. А он делал всё, что он мог, не привлекая к себе внимание, чтобы успокоиться. На этот поцелуй, из тамбура, смотрела Гюльфидан и улыбалась. Увидев, что Армаан повернулась к полке и взяв с неё книгу пожелала юноше спокойной ночи, и пошла в сторону спальных вагонов, Гюльфидан развернулась и вернулась в женский вагон. Ноги Армаан не касались пола вагонов. Она быстро прошла через мужской вагон и войдя в свой, медленно закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Прикоснувшись к своим губам пальцами, она вспоминала три поцелуя подаренные ей Василием. Они все были разными, и каждый по-своему удивительный и возбуждающий. Она так и простояла бы возле двери до утра если бы к ней не подошла Гюльфидан. На Гюльфидан была такая же шаль, как и на Армаан, она была одета в домашнее платье и туфли, и она с улыбкой смотрела на Армаан. Армаан подняла глаза на Гюльфидан и спросила: -Ты меня осуждаешь? Гюльфидан покачала головой, что нет. -Я, по-твоему, не благоразумна? Гюльфидан опять покачала головой в знак того, что она не осуждает Армаан. Армаан кинулась в объятья Гюльфидан, и спрятала у неё на груди голову: -Сестрёнка моя дорогая, я так его люблю, — через слёзы сказала Армаан. — Я даже не заметила, когда я влюбилась в него. Что же мне делать? Гюльфидан гладила Армаан по спине и тихонько говорила ей: «Шшшш.» Армаан подняла голову и посмотрела Гюльфидан в глаза: -Гюльфидан, что же мне делать? -Ничего. Он тоже тебя любит. Но он очень боится того, что ты принцесса, — с лёгкой улыбкой ответила Гюльфидан. — Намык-паша с ним говорил. Он сказал ему, что он должен подумать до Санкт-Петербурга. Ты тоже должна подумать до Санкт-Петербурга, и если там, тебе будут выказывать внимание другие молодые люди, ты должна себя вести с ними так, как будто бы ты уже обручена. Василий должен видеть, что ты безразлична ко всем кроме него. И всё, больше ничего, — вытирая слёзы Армаан объяснила Гюльфидан. -А ты так же поступала с Намыком-пашой? — спросила Армаан. -Нет, девочка моя, я его фактически женила на себе, когда попыталась покончить с собой, — ответила Гюльфидан. — Теперь я понимаю, что я вела себя просто по-глупому, но тогда, я была уверена в том, что другого выхода у меня нет. Слава Аллаху, Намык оказался умнее меня. Он почти полгода мучался со мной, а я взрослела. -Поэтому ты отвела Безмиалем к евнухам пере свадьбой? -Да. Я не хотела, чтобы она попала в такую ситуацию, в которой была я, — спокойно ответила Гюльфидан. Армаан замялась, опустила глаза и спросила: -Гюльфидан, но тут нет евнухов. Кто мне всё расскажет? -Твоя мама. Она очень умная женщина. Она помнит меня и все проблемы через который мы с Намыком прошли. Она не позволит тебе идти к мужу, как к нему пришла я, — ответила Гюльфидан убирая прядь волос за ухо Армаан. — Но если Анна, этого не захочет сделать, то я тебе всё расскажу. Успокоилась? Армаан кивнула. -Идём спать. Завтра будет много хлопот. Намык очень переживает из-за встречи с Императором. Ты должна помочь отцу, а не быть ему обузой, — наставляла свою кузину Гюльфидан. Доведя Армаан до её кровати, она укрыла её как маленькую и поцеловала в лоб: -Сладких снов, малышка. -Сладких снов, сестрёнка, — ответила Армаан и провалилась в сладкую негу, в которой она всю ночь целовалась с Василием. После того как Армаан ушла к себе в вагон, Василий затушил три масляные светильника и вернулся к себе в вагон. Не успела его голова коснуться подушки, как он провалился в сладкий сон. Ему снилась Армаан идущая по полю из ромашек и васильков. Она шла к нему на встречу, а он к ней. И когда они подошли друг к другу, он обхватил её за талию приподнял от земли и начал кружить, а она, обхватив его шею, начала его целовать. Ему было так хорошо, что, когда кто-то прикоснулся к его плечу, он ухватился за руку и не открывая глаза поцеловал руку и сказал: -Ариша, я уже встаю. Не уходи, посиди со мной. -Рано тебе ещё мне руку целовать. И Армаан рядом с тобой сейчас сидеть не будет. А если я замечу хоть какое-то неуважение по отношению к моей дочери, то головы тебе не сносить, — со смеющимися глазами, но очень строгим лицом, сказал Махмуд. Василий как подстреленный вскочил с кровати и непонимающе смотрел на Султана. Проведя по лицу рукой, и пошатав головой, Василий спросил: -Ваше Величество, что случилось? -Ничего. Все давно уже встали, ты один всё спишь. Но это неудивительно, полночи простоял у окна. Что-то в темноте высмотрел? — спросил Махмуд. Василий покачал головой: -Нет. Я это так… Думал я, — неуверенно ответил Василий. -И что ты надумал? — спросил Султан. -Ничего. Просто так думал. -Ну, когда, что-то надумаешь, дай мне знать, — с усмешкой сказал Махмуд. Василий кивнул и сказал: -Хорошо. -Иди умывайся. Завтрак уже на столе. Начальник поезда говорит, что мы прибудем в Санкт-Петербург через два часа, — проинформировал ошарашенного поручика Султан. -Угу, — ответил Василий и пошёл приводить себя в порядок. А Махмуд с довольной улыбкой вернулся в гостиную и подмигнул Армаан. Армаан опустила глаза и голову, но отец видел, что она улыбалась. Как и предупреждал начальник поезда, поезд прибыл в Санкт-Петербург в десять часов утра. На пироне была огромная толпа. В число встречающих Императора Османской Империи входили: лейб-гвардии Семёновский полк, лейб-гвардии Его Величества гусарский полк, Адмиралтейский оркестр Санкт-Петербургского военного округа (ныне Адмиралтейский оркестр Ленинградской военно-морской базы, старейший духовой оркестр страны. Организованный по указу Петра Первого в феврале 1703 года за три месяца до основания Санкт-Петербурга); кабинет министров в полном составе, Генерал-Губернатор Санкт-Петербурга Матвей Евграфович Храповицкий (только вступивший в должность), и конечно же министр иностранных дел Российской Империи граф Карл Васильевич Нессельроде. Отправляя Голубева встречать Императора Османов, граф даже не подозревал, что он просто спасает всю ситуацию и в одном лице получает не только, дипломата способного найти общий язык с непредсказуемым Императором, но и прекрасного гида для Императора и его окружения, а также и приятеля для развлечений Императора. С первых депеш, присланных Голубевым, Карл Васильевич вздохнул с облегчением, он понял, что Голубев способен уладить любую ситуацию. А когда Михаил Игнатьевич сообщил Карлу Васильевичу, что Император со свитой остановится у него в поместье почти на два месяца и будет ждать там официального визита в Санкт-Петербург, граф отправился к Николаю Первому с докладом и представлением Михаила Игнатьевича Голубева к Императорскому ордену Святого равноапостольного князя Владимира первой степени и чину Действительного тайного советника с пропуском чина Тайного советника. Николай Первый, который не признавал никакого вольнодумства и с очень тяжёлым сердцем подписывал приказы о награждениях и чинах, даже не задумался и сразу подписал приказ о новом чине и ордене дворянину Голубеву. Прибывая в Санкт-Петербург, Михаил Игнатьевич не знал ни о новом звании, ни о новом ордене, ни о пожалованной ему тарелке с портретом Императора, именных часах и десяти тысячах рублей золотом, в благодарность за хорошо выполненную миссию. Поезд ещё не остановился, а оркестр уже начал играть, и солдаты начали кричать ура. Армаан смотрела с восхищением на всех стоящих на перроне людей. Михаил Игнатьевич при полном параде в своей гражданской форме стоял возле окна и молился, чтобы довезти его подопечных до Зимнего дворца без всяких приключений. Намык-паша и Гюльфидан, которые не присутствовали на встрече Императора в других городах, переглядывались и не могли поверить своим глазам. А Анна и Махмуд посмеивались и качали головами. Они-то отдохнули от всех приёмов за два месяца, но они понимали, что именно сейчас и начинается то, ради чего они приехали в России. Махмуду нужно было остановить надвигающуюся войну, которую, он это прекрасно понимал, ни что уже не сможет остановить. Смотря на перрон, Василий понимал какая пропасть между ним и Армаан. И в то же время у него теплилась надежда, что может быть каким-то чудом, эта принцесса, приехавшая со своими родителями повидать родину своей матери, решится связать свою судьбу с простым дворянином у которого мать была крепостной, и которого каждый раз унижали из-за этого факта. Встреча Императора прошла без заминки, и Император с Императрицей, а также свитой и охранной были препровождены в Зимний дворец. Николай Первый и Александра Фёдоровна Романовы, к большому удивлению Анны, встретили Махмуда Второго и Гизем-Гьонюл Хан очень по-семейному и тепло. Николай Павлович поприветствовал Махмуда как своего брата Императора и шепнул ему на ухо: -Мне уже доложили, что Вы, Ваше Величество, свободно владеете Русским. Надеюсь, Вы не обидитесь на меня, что я не владею турецким. -Ну, что Вы, Ваше Величество, у Вас же жена не турчанка. Мне доложили, что Вы свободно владеете немецким, — с улыбкой ответил Махмуд. -Вы правы, Ваше Величество, что с нами только делает любовь… Я требую от всех говорить только по-русски, а дома я постоянно говорю с Шарлотой по-немецки, — с улыбкой признался Николай Павлович. -Я делаю то же самое с Аннушкой и младшими детьми, — посмеялся Махмуд. -Николай Павлович, ну, что же Вы держите наших гостей на таком ветру, они же не привыкшие, — с небольшим акцентом по-русски сказала Александра Фёдоровна. — Приглашайте их в дом. — И повернувшись к Анне, она сказала на французском, — Ваше Величество идёмте в дом. Мы приготовили вам Четвёртую Запасную половину, залы со второго по шестнадцатый. И вам, и вашей свите там будет удобно и тепло. -Благодарю Вас, Ваше Величество, — ответила Анна на французском. -Ваше Величество, как только вы разместитесь и немного отдохнёте, я прикажу подавать обед. Пообедаем по-семейному, только Вы, ваша дочь, и мы, к сожалению, никого из детей дома сейчас нет, — сказала Александра Фёдоровна. -Александра Фёдоровна, с нами приехали две дочери. Гюльфидан-султан наша племянница, но фактически она приёмная дочь Императора, — пояснила Анна. -О, а я не знала этого. Конечно же она и её супруг обязательно должны присоединиться к нам, — любезно сказала Императрица и кивнула кому-то стоящему неподалёку от неё. Постепенно вся процессия переместилась в Четвёртую Запасную половину, и все начали размещаться по комнатам. А Голубевы, после передачи Императорской четы и их сопровождения Императору, сели в свою карету и уехали к себе домой, на Фонтанку, наверное, в последний личный особняк в этом районе. Василий загрустил. А Глафира Афанасьевна, обхватив руку сына поцеловала его в весок и сказала: -Вась, не переживай, увидитесь ещё. Бал через три дня… Василий улыбнулся и кивнул матери, что он мол понял всё. А Михаил Игнатьевич улыбнулся сыну и сказал: -А давай мы с тобой, по случаю моего награждения и нового звания, в шахматишки сыграем? Василий рассмеялся и сказал: -А давай, батя. Я тебя сегодня обыграю. -Посмотрим кто ещё кого, — усмехнулся Михаил Игнатьевич, и похлопал сына по колену. — Всё будет хорошо, сынуля. Это я тебе говорю, Действительный Тайный Советник, во как!!! — сказал Михаил Игнатьевич и поднял палец к небу. Голубевы рассмеялись, а Глафира Афанасьевна пообещала приготовить обед из всех любимых блюд мужа и сына; мужчины сразу же начали давать заказы. Так говоря о еде они доехали до особняка и шумной группой вошли в дом.