Он не поверил своим глазам...

Прошли тревожные три недели. Все, кто был рядом с Анной смотрели на неё как на хрустальную вазу. Куда бы она не пошла, следом за ней шла калфа, евнух и два бостанджи. В начале, Анна просто сходила с ума. После очередного скандала, который закончился тем, что она ушла к себе в покои, заперла дверь и не пустила мужа к себе, а ночью не выдержав пришла к нему и тихонько легла рядом с ним, а Махмуд как ни в чём небывало прижался к жене и положил руку ей на живот, она сдалась сказав «Делайте, что хотите». Махмуд улыбнулся в усы и вечером приказал накрыть ужин в беседке. Договорившись с мужем, что она сможет выходить из дворца, Анна утром пошла в класс, где занимались мальчики изучением Корана. Чуть приоткрыв дверь, она дослушала конец урока и постучав вошла. Мальчишки, быстро вскочив, подбежали к ней и обняли её, а мулла встал и поклонившись застыл с опущенной головой. -Абдул-Хамид, ты хочешь навестить могилу мамы? – спросила Анна. -А можно? – с надеждой в голосе спросил ребёнок. -Конечно можно. Мы можем поехать прямо сейчас, - ответила Анна, и обратившись к мулле, она спросила, - Мулла, вы не могли бы поехать с нами, чтобы прочитать поминальные молитвы? -Конечно госпожа. Это честь для меня, - поклонившись сказал умудрённый годами человек. -Анна, а можно я поеду с вами? – спросил Абдул-Меджид. -Если ты хочешь, - с улыбкой ответила Анна. -Я не знаю, когда я попаду в Эдирне к маме на могилу, но я могу помолиться на могиле Хошьяр-султан. Она же рядом с мамой, и она маме передаст, что я сказал поминальную молитву, - с полной уверенностью в голосе сказал мальчик. -Ты абсолютно прав. Твоя мама по любому будет знать, что ты сказал поминальную молитву, - ответила Анна, и повела мальчишек одеваться. Была середина Сентября, день был жаркий, Анне становилось всё труднее дышать, но она не сдавалась и молила Всевышнего, чтобы беременность и дальше её не мучала, а всё было не хуже, чем в самом начале. Она делала всё, чтобы забыть то, что произошло всего лишь три недели назад. Но она дала себе слово, что она свозит Абдул-Хамида на могилу матери и едя в карете, она рассказывала мальчишкам о разных достопримечательностях города, и даже сама забывала на несколько мгновений о том куда они едут. Приехав к усыпальнице, Анна с помощью евнуха вышла из кареты. С появлением Петра Ивановича во дворце, все мужчины работающие в сопровождении, по приказу Повелителя, научились помогать женщинам входить и выходить из карет. Даже Салиха вздохнула с облегчением узнав, что ей помогут сесть в карету, чем очень удивила всех, кто её знал, потому что она просто влетала и вылетала из кареты без всякой помощи. Дойдя до мавзолея, мулла открыл двери, и все вошли внутрь. Подойдя к новой могиле, дети начали повторять за муллой движения его рук и молитвы. Анна стояла молча, а на её глаза наворачивались слёзы. Когда молебен был закончен, Абдул-Хамид подошёл вплотную к могиле матери и положив руку на саркофаг сказал: -Мама, я люблю тебя, - и повернув голову в сторону Анны, он добавил, - Анна теперь будет моей мамой, но я тебя никогда не забуду, - и подняв руки в молитве назвал имя матери и попросил Всевышнего позаботится о ней в раю, провёл руками по лицу. Когда он развернулся к дверям, то взгляд его был уже не детский, а взрослый. Через много лет, вспоминая эту поездку на могилу Хошьяр, Анна поняла, что в этот день шестилетний мальчик стал мужчиной. Абдул-Хамид подошёл к Анне, посмотрел на её и сказал: -Мама, поехали домой. Нас папа ждёт. У Анны вырвался то ли крик то ли стон и обняв ребёнка она его поцеловала. По её лицу катились слёзы. Абдул-Меджид подошёл к Анне и брату и обняв их сказал: -Анна, не плачь. Всё будет хорошо. -Я знаю, Абдул-Меджид, - и крепче прижав к себе обоих мальчишек она поцеловала их в их ещё по-детски пухленькие щёчки и сказала - Подождите меня в карете. Я сейчас вернусь. Мулла вышел из усыпальницы следом за мальчишками. Анна подошла к могиле, положила руку на саркофаг и сказала: -Хошьяр, я ни в чём перед тобой не виновата. Я виновна только в том, что я полюбила Махмуда. Я даю тебе слово, что я позабочусь о твоём сыне как о своём родном, - и задумавшись на мгновение Анна добавила - Мой ребёнок жив и он скоро родится, хотя ты пыталась его убить. Ты своей смертью искупила свою вину передо мной. Постояв ещё несколько мгновений, Анна пошла к карете вытирая слёзы. Путь домой был немного грустным. Анна попыталась вывести мальчишек из задумчивости, но у неё это не очень хорошо получалось. Она сама была грустной, но подъезжая к дворцу, Абдул-Хамид спросил, что у них будет на обед, и обитатели кареты начали на перебой предлагать разные вкусности. Так разговаривая о еде, они дошли до обеденного зала и сказали Джеври-калфе, которая уже следила за тем, как накрывают стол, что они ужасно голодны и готовы съесть всё, что угодно, даже лошадь. На что Анна добавила: -Слава Всевышнему, что у нас есть, как говорит Повелитель, что-то повкуснее старой клячи. И все весело рассмеялись. Дождавшись Повелителя и Петра Ивановича все сели за стол и вкусно отобедали. К мясу, к большому удивлению всех, подали гречку. Все внимательно изучили эту не понятную кашу. И Повелитель пришёл к выводу, что иногда её можно тоже есть. На что Пётр Иванович, смеясь, сказал: -Для Анны, она станет основной едой пока она кормить будет. -Почему? – удивлённо спросил Махмуд. -А она молоко добавляет, - как ни в чём небывало ответил тесть. -Пётр Иванович, тогда закажите два мешка для Анны, - приказал любящий муж, - а то потом с уплывающих кораблей придётся сбрасывать. -Что сбрасывать? – удивлённо спросила Анна. -А как твою клюкву сбрасывали с корабля, - ответил Махмуд. -Я не понимаю, - сказала Анна. -Александра Викторовна нашла мешок клюквы на каком-то корабле, и ей его сбросили потому, что корабль уже отходил от причала. -Махмуд, я ей не сказала спасибо. Надо, что-то придумать, - задумчиво сказала Анна. – Да, и Прокофьевне надо сказать спасибо. -Александре Викторовне легко сказать спасибо, она любит украшения гораздо больше, чем ты. Я у Владимира Сергеевича спрашивал. А вот Прокофьевне, я тоже не знаю, что подарить, - задумавшись сказал Повелитель. – Ты знаешь, что она крепостная князей Разумовских? -Да, я знаю об этом. Александра Викторовна говорила, что ей вольную предлагали пять или шесть раз, а она валится им в ноги и просит, чтобы ей вольную не давали. Она боится, что её выгонят из дома. Александра Викторовна мне говорила, что, даже будучи вольной она с ней не рассталась бы. Владимир Сергеевич Прокофьевне каждый месяц по рублю выдаёт на её нужды, а она их в храм относит и за господ молится. -Значит деньги ей дарить нельзя, - заключил Повелитель. -Она их в храм отнесёт, - подтвердил Пётр Иванович. И задумавшись сказал, - А если ей ткани подарить или кожу для туфель? -Это можно. Анна, а какую ткань она возьмёт? – спросил Махмуд. -Надо подумать. Я у Александры Викторовны спрошу. -Хорошо. Когда узнаешь, сразу же и закажи, а то неудобно как-то, до сих пор не отблагодарили, - закончил разговор Повелитель. После обеда Анна пошла к себе прилечь отдохнуть. Те бабочки, которые раньше были у неё в животе, стали походить на очень настойчивых бабочек. Повитуха говорила, что ребёночек скоро зашевелится, и Анна его будет очень хорошо чувствовать. Анна молила Бога, чтобы это произошло как можно скорее. Она прикрыла глаза и уже почти задремала, когда услышала слабый стук в дверь. Она сразу поняла, что это один из мальчиков. После того как Махмуд их отчитал, они начали стучаться к ней в дверь. Не открывая глаз, Анна крикнула: -Входи. -Анна, я тебя разбудил? – спросил Абдул-Меджид. -Нет, я просто прилегла. Я немного устала, - ответила Анна. – Ты что-то хотел? -Анна, а можно я зажгу поминальную свечу за мамой? – спросил мальчишка. -Я не знаю, - ответила Анна, - у христиан зажигают поминальные свечи, но я не знаю есть ли они у мусульман. -Мама всегда зажигала поминальные свечи за бабушкой Мириам и дедушкой Ахароном. Анна задумалась. Вспомнив разговор с Махмудом о Безмиалем, она сказала: -Надо спросить у Повелителя. Я действительно не знаю. -А мы можем спросить сейчас? -Можем. Анна медленно поднялась с постели, и взяв за руку мальчишку пошла в покои Повелителя. Махмуд сидел за столом и читал какие-то бумаги. Услышав открывающуюся дверь, он поднял глаза и улыбнулся входящей Анне, а увидев ещё и Абдул-Меджида встал и подошёл к ним: -Что вас привело ко мне? – продолжая улыбаться спросил Повелитель. -У нас есть к Вам вопрос, Повелитель? – сказала Анна. Махмуд знал, если она так называет его, когда нет посторонних, то вопрос очень серьёзный. -И какой вопрос у Вас, Хасеки-Султан? – так же серьёзно спросил Повелитель. Посмотрев на Абдул-Меджида, Анна перевела взгляд на мужа: -Может ли Абдул-Меджид зажечь поминальную свечу за своей мамой? Махмуд закрыл глаза. Он ждал этого вопроса. Он ждал его с той минуты, когда Абдул-Меджид узнал о смерти матери. Он молил Аллаха, чтобы ребёнок не помнил. Но Аллах не исполнил эту его просьбу. Махмуд вспомнил разговор, который произошёл четыре года тому назад. Он вошёл в комнату Безмиалем, она стояла возле столика, на котором стояли два зажжённых масленых светильника, рядом с ней стоял сын, она говорили «Да вспомнит Бог душу отца моего, Ахарона сына Ривки, и матери моей, Мириам дочери Леи, отошедших в мир иной, в награду за то, что я, не связывая себя обетом, дам ради них пожертвование. В заслугу этого да будут пребывать души их в обители вечной жизни вместе с душами Авраама, Ицхака и Яакова, Сары, Ривки, Рахель и Леи, и с душами других праведников и праведниц, обитающих в Ган-Эдене, и скажем: омейн!» И Абдул-Меджид повторил за матерью «Омейн!» -Мама, а бабушка с дедушкой в раю? – спросил малыш. -Да, мой родной, они в раю. И если мы будем помнить о них они всегда будут радоваться за нас, и просить ХаШема за нас, - и поцеловав ребёнка в макушку, Безмиалем подняла его на руки и развернулась нести его к кровати. И в этот момент она увидела Махмуда, его лицо было маской. Ни одна мышца не пошевелилась на его лице, но глаза горели страшным огнём. Безмиалем опустила глаза, и сказала: -Всё потом. Сейчас Абдул-Меджид должен лечь спать. Не так ли мой маленький лев? -Папа, - весело закричал малыш, - ты пришёл положить меня спать? -Да, мой маленький лев, - с улыбкой на губах ответил Махмуд, но Безмиалем эта улыбка не одурачила, она видела огонь гнева в его глазах. Уложив ребёнка и убедившись, что он заснул, Махмуд вышел из её покоев и пошёл в свои, Безмиалем пошла за ним. Войдя в покои, они продолжали смотреть друг на друга. Махмуд не выдержал и спросил: -Как ты могла? Ты же приняла ислам? Ты мне сказала, что ты делаешь это ради сына. -Повелитель, я не отказываюсь от своих слов, но мои родители не приняли ислам, и сегодня Йом Кипур. Их кто-то должен вспомнить. -Хорошо, я не возражаю, их надо вспомнить. Накрой поминальный стол. Сходи помолись в мечети. Но зачем учить сына? Он будущий правитель Империи. Он мусульманин, он должен следовать законам ислама! -Он следует всем законам ислама. Он вошёл в мою комнату и спросил у меня, что я делаю. Я должна была зажечь свечи до захода солнца. Я даю Вам слово, что он больше никогда не увидит этого. Ему всего лишь шесть лет. Он всё забудет. И сейчас смотря в глаза сына Махмуд видел, что он ничего не забыл. Лицо Махмуда на одно мгновение перекосила боль, и покрылось маской. Он отвернулся от Анны и Абдул-Меджида и дошёл до балкона, развернулся и подошёл к Анне. Посмотрев ей в глаза, он спросил: -Ты за матерью зажигала поминальные свечи? -Да. Но ни разу после принятия ислама. Папенька ходит в церковь ставить за неё свечку, - спокойно ответила Анна. Махмуд опять отошёл от них и прошёлся до балкона. Опустил голову и в уме сказал молитву: «Всевышний, ты направляешь нас на путь истинный. Дай мне ответ, что мне сказать сыну. Он хочет вспомнить мать. Я два года скрывал от него, что она умерла. Что же мне делать?» У него перед глазами всплыло лицо Безмиалем она качала двухмесячного сына и пела: «Так споёмте песенку, дорогую самую, песенку, которую в далёкие дни пели папа с мамою», она пела на Иврите. Потом, когда он спросил она перевела ему слова старинной колыбельной, которую, наверное, пела ещё мама Царю Соломону. Решение пришло само собой. -Абдул-Меджид, ты можешь зажигать поминальную свечу за твоей мамой. Но это будет наш секрет. Никто во дворце или за его пределами не может знать об этом. Ты будешь зажигать её здесь в моих покоях, - и взглянув на Анну, он добавил, - если ты хочешь, ты можешь тоже зажигать свечу рядом с ним. -Махмуд… - со слезами на глазах сказала Анна, - ты вернул мне покой. Я всё могу перенести, но то, что я не могла зажечь свечу за мамой, это меня убивало. -Анна, никто не может об этом знать. Даже твой отец. Ты поняла меня? -Да. Я всё поняла. -Абдул-Меджид, если кто-то об этом узнает, то ты больше никогда не сможешь зажигать поминальную свечу. Ты меня понял? – спросил у сына отец. -Да, папа, я всё понял. -Ни твой брат, ни твоя сестра, ни один живой человек. Только ты, Анна и я. Ты понял меня? – переспросил Махмуд. -Да, папа, я всё понял, - очень серьёзно ответил мальчишка, и посмотрев на Анну, он спросил, - Я могу сейчас зажечь свечу? Анна кивнула, а Махмуд сказал: -Да. -Я сейчас вернусь, - и Абдул-Меджид выбежал из покоев Повелителя. -Анна, я нарушаю все законы какие только можно нарушить. Его убьют если узнают об этом. Ни тебя, ни наших детей не пощадят, если об этом узнают. -Я всё поняла Махмуд. Я никому не скажу. Махмуд подошёл к Анне, притянул её к себе, посмотрел ей в глаза и нежно поцеловал. Прикоснувшись к её лбу своим, он сказал: -Если бы ты только знала, на что я готов ради тебя… -Я знаю, Махмуд, знаю. В эту минуту из покоев Анны вошёл Абдул-Меджид. Не отходя от Анны, Махмуд сказал: -Я начну запирать дверь между нашими покоями. Анна, рассмеявшись, ответила: -Тебе не поможет. -Поможет. -Нет. Даже не старайся. Пока они не вырастут, надо помнить о том, что рядом с нами всегда дети, - и чуть оттолкнув мужа, Анна повернулась к мальчишке. У него в руках был масленный светильник. Махмуд сразу его узнал и спросил у сына: -А где второй? Мальчик опустил голову и сказал: -Я его разбил, - у него наворачивались слёзы на глаза, - мама попросила меня их сохранить, а я игрался ими и разбил второй. -Не плачь, мы попросим гончара сделать ещё один, - сказал Анна. -Не надо. Мне нужен только один, - ответил Абдул-Меджид. Подняв глаза на отца, он сказал, - мне нужно оливковое масло и трут. Махмуд позвал Заира и приказал ему принести масло и фитиль для лампы. Всё время пока ждали возвращения Заира, Махмуд расспрашивал Анну как они съездили на могилу Хошьяр. Анна сказала, что всё было хорошо. Что мулла прочёл молитву, что оба мальчика помолились. И взглянув на Абдул-Меджида она сказала: -Абдул-Меджид хочет съездить в Эдирне на могилу матери. -Съездим. Обязательно съездим, сынок. Только давай подождём, пока Анна сможет с нами поехать. -Я не хочу ехать без Анны, - очень серьёзно ответил мальчишка. Принесли масло и фитиль, и Махмуд отпустил Заира. Абдул-Меджид поставил лампу на столик и быстро закрепив фитиль налил масло. Махмуд высек искру и помог сыну зажечь фитиль. Мальчишка по-мусульмански поднял ручки и сказал: -Я зажигаю эту свечу в память о маме, Безмиалем дочери Мириам и Ахарона, - и провёл руками по лицу, - Всевышний, да будут пребывать её душа в обители вечной жизни со всеми праведниками. Аминь! И постояв недолго смотря на огонь, он повернулся к отцу. Посмотрев ему в глаза, он спросил: -Я могу дать пожертвование на мечеть? -Конечно, - спокойно ответил Махмуд. Подойдя к шкафу, он открыл дверцу, достал кошелёк и дал его сыну, - отдай завтра мулле, и скажи для чего. -Спасибо, папа, - и он обнял отца. -Иди гуляй, - с улыбкой сказал Махмуд. -Мама, ты нам вечером сказку почитаешь, - спросил Абдул-Меджид уже возле двери. -Почитаю, - со слезами на глазах ответила Анна, - иди гуляй, но сначала отнеси кошелёк к себе в комнату. И мальчишка выбежал из покоев Повелителя. А ошарашенный Повелитель смотрел на Анну: -Анна… -Абдул-Хамид назвал меня мамой после молитвы в мавзолее, - плача ответила Анна. -Не плачь, это же хорошо, - сказал Махмуд обнимая жену. -Я плачу от радости. -Не надо плакать даже от радости, сын огорчается, - положив руку ей на живот сказал Махмуд. -Наша дочь знает, что я просто счастлива, - положив руку на руку мужа, сказала Анна. – Она скоро зашевелится, бабочки становятся очень сильными, - с улыбкой добавила Анна. -Малыш, не мучай маму, ей и так досталось, - наклонившись к животу сказал Махмуд. Когда он выпрямился, он опять посмотрел в глаза Анны и сказал: -Я тебя люблю, - и поцеловал её. Почувствовав, что у неё подкашиваются ноги, он подхватил её на руки и отнёс в её покои: -Отдыхай. У меня ещё две встречи. -Посиди со мной. -Хорошо. Я сейчас вернусь. Махмуд вышел из комнаты, предупредить Заира, что он у жены, а когда вернулся Анна уже спала. Её рука лежала на животе, на её лице был покой, а на губах лёгкая улыбка. Она была похожа на ангела. Махмуд прочёл благодарственную молитву, и убрав прядь волос с лица Анны, ушёл из комнаты управлять Империей. В один из вечеров, когда два друга решили немного отдохнуть после очередного долгого заседания, Намык-паша сказал Повелителю: -Повелитель, Муса очень переживает. Я его не могу успокоить. -Что не так? Что его мучает? – спросил Султан. -Он считает себя виноватым в том, что он не защитил Анну, - с вздохом ответил Намык. -Он, что совсем с ума сошёл? Анна жива и не потеряла ребёнка потому, что он остановил Хошьяр, - с удивлением ответил Повелитель. -Он винит себя за то, что Хошьяр смогла ударить Анну. -Он вообще ничего не понимает. Пётр Иванович с казаками уже какую неделю пытаются меч его выкупить, в благодарность за её спасение. Я пытаюсь придумать как его отблагодарить. А он винит себя! – И покачав головой Султан добавил, - Он очень странный человек. -Повелитель, повитуха сказала, что есть очень хорошая женщина, вдова без детей, которая хочет выйти замуж. Дживанмерт говорит, что она подойдёт Мусе прекрасно. Но Муса… Он не знает как с женщинами разговаривать. И даже если мы их познакомим, то он не сможет сделать ей предложение, даже если она ему понравится, - сказал Намык. -Я помню… Когда я с ним о Гюльфидан говорил, я чуть от смеха не умер. Он отличный вояка, но разговаривать по-человечески он не может. Он мне ответил на предложение жениться на Гюльфидан «Слушаюсь, Повелитель». А когда я ему сказал, что это не приказ, он посмотрел на меня и подумав сказал «Это честь для меня». -Повелитель, как же Вы могли после таких ответов продолжать настаивать на их свадьбе? Гюльфидан не смогла бы быть рядом с таким человеком. Её душа умерла бы, – покачав головой сказал Намык. -Сам не понимаю. Эсма сказала, что противоположности притягиваются. Но я точно был идиотом в этом вопросе, - ответил Повелитель, и взглянув на друга он улыбнулся - Я очень рад, что ты смог меня переубедить. Намык улыбнулся: -Я сам этому очень рад. Я даже подумать не мог, что я буду так счастлив. Друзья немного помолчали. -Повелитель, Дживанмерт едет в деревню, продавать скотину, и закрывать дом пока мать не вернётся домой. Давайте я поеду с ним. Познакомлюсь с женщиной, и Вам всё расскажу? Может мы сможем, что-то придумать и помочь Мусе женится. -Хорошая идея. Но если Анна узнает, то она захочет поехать с тобой, - сказал Султан. -Повелитель, я ей не скажу. Я даже Гюльфидан говорить не буду зачем я еду. Она себя не очень хорошо чувствует и немного нервничает из-за беременности. Я ей скажу, что я еду помочь Дживанмерту, - сказал паша. -Оставь Гюльфидан во дворце, чтобы она не была одна дома. Они с Анной делают всякие интересные вещи, - и задумавшись Повелитель сказал, - У меня трое детей. Я видел их с рождения, но я не помню, во что их одевали, когда они были совсем маленькими. Я смотрю на рубашечки, шапочки, топики, и не могу поверить, что это всё для ребёнка. Я никогда не обращал на это внимание. -Повелитель, Вы любите Анну, поэтому Вам всё интересно что связано с ней. -Ты прав. Анна делает всё особенным. Как же я жил раньше без неё? – спросил задумавшийся Повелитель. – Она как солнце, без которого не может ни чего расти; как вода, утоляющая жажду в пустыне; как воздух, без которого невозможно дышать. Я умру если её не станет. -Повелитель, не говорите так. Всевышний делает всё, чтобы она осталась жива. Второй раз такая травма. Любая другая женщина уже бы умерла или сошла бы с ума от потери ребёнка. А Анна не только выжила, но и сохранила Вашего наследника. Радуйтесь. -Я радуюсь. Безмерно радуюсь. Я хочу построить минарет в память о её спасении. -Прекрасно. Всевышний обрадуется этому. И каждый кто будет проходить мимо него будет воздавать хвалу Всевышнему, и Он будет помним об Анне и Вашем наследнике. -Анна уверена, что будет дочь, - улыбнувшись сказал Повелитель. -Вы не примете дочь, рождённую Анной? -Не говори глупости, мне без разницы кто родится, лишь бы был здоров, и Анна легко родила, - и посмотрев на друга Махмуд добавил с улыбкой, - Я сам хочу, чтобы это была дочь, маленькая копия Анны. -Ну, тогда Повелитель, заранее готовьте охрану, ибо от женихов отбоя у неё не будет, - рассмеялся Намык. -Она ещё не родилась, а мы уже говорим о женихах, - смеясь покачал головой Махмуд. – Хотя, я не успел оглянуться, а Гюльфидан уже замужем и ждёт ребёнка и Салиха обручена. Дети так быстро растут. -Может быть. Я этого ещё не знаю. -Скоро узнаешь, мой друг, и не успеешь моргнуть как они будут уже взрослыми… -Если Вы, мой Повелитель, говорите о детях, то Вашим наследникам ещё расти и расти, - тихонько сказала Анна, которую, как всегда, не заметили мужчины, сидящие на балконе. -Анна, что ты тут делаешь? – спросил Махмуд. -Уже поздно. Намык, вас ждёт дома жена, - сказала Анна. -Да, моя Госпожа, мне действительно пора, - ответил Намык вставая. – Повелитель, значит я завтра поеду с Дживанмертом. А Гюльфидан днём приедет во дворец. -Я прикажу приготовить ей комнату, - подтвердил Султан. -Вы уезжаете, Намык? – спросила Анна. -Да, всего лишь на пару дней с Дживанмертом. Ему нужна помощь, - ответил паша. -Вы очень хороший друг. И вы правильно делаете, оставляя Гюльфидан во дворце. Она хотела сшить одеялко, я ей помогу, - сказала Анна. – Надо будет послать за тканями, а то у нас уже кое какие заканчиваются, - задумавшись сказала Анна. -Очень хорошо, моя Госпожа. С Вашего позволения, Повелитель, я ухожу, - сказал Намык. -Спокойной ночи, - ответил Повелитель. -И Вам, - ответил паша и ушёл. Подойдя к мужу, взяв его за руку Анна сказала: -Идём спать. Махмуд притянул её к себе и дотронувшись головой к её животу сказал: -Через минуту. Анна гладила его по волосам, а Махмуд с закрытыми глазами молился, не отпуская от себя Анну.