Он не поверил своим глазам...

Анна, видя, что они ничего не смогут сделать с женщиной, пошла к мужу. Махмуд спрыгнул с коня и подойдя к Анне спросил, что происходит. -Дживанмерт не сказал матери, что Салиха твоя дочь. Салиха только что сказала ей сама. Мы пытались её успокоить и тут ты появился, - тихо сказала Анна. Махмуд покачал головой: -В логово к заговорщикам идти не боится, в бой вступить даже не задумается, а матери сказать, что на принцессе женится не может. -Махмуд, она же его мать. -Да понимаю я, - и взяв жену за руку, Повелитель пошёл к группе. Подойдя к Дживанмерту, он посмотрел на него и опять покачал головой смотря ему в глаза. Юноша опустил голову. Повелитель Османской Империи преклонил колено и встал перед коленопреклонённой женщиной. -Ну, здравствуй сватья, - спокойно сказал Повелитель, - глаза хоть на меня подними. Женщина приподняла голову, и еле слышно проговорила: -Простите меня, Повелитель. -Не за что мне тебя прощать. Ты ничего не сделала, - так же спокойно сказал Повелитель. – Я тебя благодарить должен, что дочь мою приютила, когда на неё разбойники напали. -Но мой сын… -Твой сын тоже ничего не сделал. Он смелый воин. Мне очень помог несколько раз. Весь гарем спас во время пожара. Учиться хочет; я его в Европу учиться посылаю. Если ты, сватья, согласишься, то через год свадьбу сыграем по его возвращению, - продолжил Повелитель. -Повелитель, но у нас ничего нет. Мой муж был янычаром пока не погиб. Я повитуха, своим трудом живу. Сын янычар. Мы простые люди, - дрожащим голосом сказала женщина. -Хасеки-Султан тоже была простая женщина, учительницей работала. Зять мой, Намык-паша муж Гюльфидан-султан, тоже из простых людей, сам выучился, всю Европу объездил, сейчас мне армию помогает перестраивать. Твой сын выучится, тоже на благо Империи работать будет. Неужто дочь Повелителя в невестки не возьмёшь? Откажешь? – и улыбнувшись сказал, - Они же любят друг друга. Неужели встанешь между ними и их счастьем? -Повелитель, Вы этого хотите? -Как же я могу стоять между любящими детьми? Они хотят быть вместе, неужели не позволишь им быть счастливыми? Всё в тебя упирается. Я своё согласие уже дал, - продолжая улыбаться договорил Повелитель. -Если я скажу нет, то ничего не будет? – спросила женщина. -Ты мать, всё в твоих руках. -Коли Вы, Повелитель, уже дали своё согласие как же я могу им отказать. -Ну, и хорошо, сватья, - поднимая женщину на ноги сказал Повелитель, и посмотрев на жену сказал, - женщины комнату для тебя приготовили в гареме. Иди отдохни, а потом чай попьём, - отпуская руку женщины сказал Махмуд. Взглянув на дочь, он добавил, - дочка, проводи свекровь и всё ей покажи. Салиха поклонилась, взяла женщину под руку и повела в гарем. Ашубиджан улыбнулась Повелителю, поклонилась и пошла за ними. Гюльфидан забрала узел у Дживанмерта и последовала за ними. Повелитель посмотрел на Дживанмерта. Дживанмерт опустил глаза: -Простите меня, Повелитель, но я не знал, как ей сказать. Повелитель покачал головой и сказал: -Иди. Не пропусти чаепитие, - и махнув рукой отпуская юношу. Взяв Анну за руку Махмуд повёл её в покои. -Ты молодец. Всё ей спокойно объяснил. Мы все боялись её реакции, на новость, - по дороге сказала Анна. Чай накрыли в обенненом зале. Анна уговорила Махмуда и детей позвать. Она сказала, что с детьми женщине легче будет со всеми разговаривать. Пригласили и Петра Ивановича, попросили помочь разговор поддержать. Дживанмерт встретил мать у дверей в гарем. Она вышла сопровождаемая Ашубиджан и Салихой. Увидев сына, женщина схватила его руку, и тихо начала его расспрашивать: почему он ей ничего не рассказал; когда он узнал, что Салиха дочь Повелителя; почему Повелитель называет его смелым воином, если он на войне не был. Дживанмерт отвечал многое не досказывая матери. Дойдя до обеденной залы, Дживанмерт остановился с матерью и посмотрев на неё сказал: -Мама, я действительно её люблю. Она очень хорошая и добрая, правда иногда бывает взбалмошной, но это ведь пройдёт? -Пройдёт, сынок, она повзрослеет и поймёт, как надо всё делать. Ты только меня в следующий раз предупреждай, а то сам Повелитель мне всё рассказывать должен. Как-то не удобно… - и вздохнув женщина посмотрела на сына и добавила - Что же мы соседям то скажем? Дживанмерт пожал плечами и ответил: -Я не знаю. Мы из Стамбула уезжать не будем. Ашубиджан-султан хочет вам дом показать, подарок Повелителя. Может и вы захотите там жить. Дом большой, всем места хватит. -А кто за всё платить будет? У нас же денег нет, - спросила мать сына. -Я. Повелитель приказал сделать помолвку, чтобы были деньги на всё, - покраснев сказал юноша. – Вся знать на помолвке будет, по традиции все принесут золото для дочери Повелителя, а Салиха золото передаст мне. Но это пока я не выучусь. А потом жалование будет хорошее, на всё хватать будет. -А невесте подарок ты какой приготовил? Или ещё его не купил? -Подарок есть. Салихе он очень понравился. Жемчужный набор как у госпожи Анны, - ответил Дживанмерт. -А почему её все называют Анна? Она же Гизем-Гьонюл? – спросила женщина. -Это имя ей дали, когда госпожа Анна принимала ислам. Все везде её так и называю, а дома по привычке все её зовут Анной. И Повелитель, и её отец, и все, кто её знал до свадьбы, - объяснил сын. -А мне как её называть? Она же Хасеки-Султан. -А как хотите, она на оба имени отзывается. Она очень добрая и всем помочь хочет, - добавил Дживанмерт и обняв мать сказал - Простите меня, матушка, я должен был раньше вам рассказать. Я просто боялся, как вы на это посмотрите. -А как я должна на это смотреть? Ты счастлив? – спросила мать сына. -Да, матушка. -Ну, и будь счастлив. А я как-нибудь… привыкну. Сам Повелитель в сватах у меня, - и покачав головой она добавила - Кому рассказать не поверят. После этого мать и сын вошли в обеденный зал и поклонились. Всё чаепитие женщина пугливо посматривала на всех за столом. Пётр Иванович не выдержал и решил немного успокоить женщину: -Джемила-хатун, я полгода тому назад был в вашей ситуации. Моя дочь Повелителя отчитала, да так, что он её пригласил во дворец учить детей. А я думал, что она в темнице окажется. Как вспомню, так в дрожь бросает, - со смехом закончил Пётр Иванович. -Папенька, я же не знала, что с Повелителем разговариваю, думала, что он простой лодочник, - с улыбкой сказала Анна. -Ох и отчитала ты меня тогда, - смеясь сказал Повелитель. -А не надо было в лодочника переодеваться! И честных девушек обманывать, - парировала Анна. -Я тебе честно сказал, что я Султан, ты мне не поверила! – ответил Повелитель. -А как я могла тебе поверить, когда ты одет был как лодочник и рядом с лодкой стоял! А потом ещё с янычарами в бой вступил! И уплывали мы быстро, а то бы они нас убили бы прямо на пристани. -Не, убили бы, Муса-ага и Заир-ага были поблизости, как-нибудь да справились бы. -Да уж, они справились… Ты сам с ними разделался, аж дух захватило. -А, что надо было им позволить на тебя напасть? -Так они на меня не обратили внимание, пока ты меня за себя не поставил! -А ты мне ещё и помогла, подсказав, что один из них за спиной был. Вся комната хохотала, слушая эту перепалку. И даже повитуха улыбнулась и наклонившись к Ашубиджан-султан спросила: -А они всегда так разговариваю? -Да, но только когда семья рядом. А когда они на людях, они очень уважительно относятся друг к другу. Анна всегда встречает Повелителя поклоном, и они говорят на Вы если есть посторонние, - ответила Султанша. -Так я же посторонняя, - сказала женщина. -Вы не посторонняя, вы мать Дживанмерта, жениха Салихи. А он, как-никак, а зятем династии через год будет, это делает вас семьёй, - сказала Анна с улыбкой. А Махмуд, посмотрев на жену, одними глазами поблагодарил её, дав ей понять, что ещё одно спасибо ждёт её вечером. -И говоря о семье, - сказала Анна. - Дживанмерт, ты уже матери сказал, что завтра портниха приходит? -Нет, госпожа, я не успел, - ответил юноша. -Мужчины, - со вздохом сказала Анна. – Джемила-хатун, я на завтра пригласила портниху. Всем уже пошили новые платья для приёма, вы остались последней. Вы простите, но у нас не получилось отправить к вам портниху. -А как же это? – испугалась женщина. – Мне портниха будет платье шить? Я всё сама шью. -Вы не обижайтесь, но мне очень хочется вас побаловать столичными привилегиями, - с улыбкой добавила Анна. -Но, это очень дорого, - смущаясь сказала женщина. -Мама не волнуйтесь, деньги за платье заплатить есть, - сказал Дживанмерт. -Тебе кафтан нужно пошить, а я как-нибудь, - добавила женщина. -У меня есть два костюма и дюжина рубах. Сапожник перед отъездом к вам принёс две пары туфель, так, что я одет, - и посмотрев на Намыка Дживанмерт сказал, - правда Намык-паша говорит, что мне ещё один костюм к свадьбе пошить надо, но я думаю, что не надо. -Как не надо? – вскрикнула Анна, - обязательно надо. И в Европе двумя костюмами не обойдёшься. Но, я думаю, что вещи для Европы надо покупать и шить там, - со знанием дела сказала Анна. -Вы, абсолютно правы, Анна, - везти от нас много одежды не нужно, всё в Европе купишь, а я тебе ещё и адрес мебельщика в Париже дам, так и мебель закажешь там. До свадьбы всё получишь, - сказал Намык. -Дживанмерт, вы просто обязаны заказать Версальское зеркало для Салихи, - с улыбкой сказала Гюльфидан, - и пуфик, - спохватившись добавила она, - он такой удобный! Из всех подарков мужа, этот самый любимый, - чуть наклонив голову смущаясь и смотря на мужа сказала Гюльфидан. Намык-паша улыбнулся жене и посмотрев на Дживанмерта сказал: -Видишь, как легко угодить жене, всего лишь мебель надо купить. И все расхохотались. К концу чаепития, мать Дживанмерта немного успокоилась, и даже начала немного говорить и задавать вопросы. А после чаепития, все разошлись кто куда. Повелитель с Анной ушли в покои. Дживанмерт повёз мать, в карете, и она уже не возражала, показывать Стамбул. Намык и Гюльфидан уехали домой. Когда вечером подали ужин и они вдвоём остались в столовой, Намык спросил о планах жены на следующий день. -Анна попросила меня приехать помочь немного с Джемилёй-хатун. Ей завтра будут шить платья. Анна уже и ткани подобрала и фасоны. Ашубиджан-султан приготовила ей в подарок брошь для одного из платьев. Я думала, может и мы можем ей подарить бусы, - чуть смущаясь сказала Гюльфидан. -Госпожа, вы уже выбрали подарок, или хотите, чтобы я отвёз вас к ювелиру? – спросил Намык жену. Чуть приподняв глаза на мужа, Гюльфидан сказала: -Намык… Вы не могли бы мне говорить ты, хотя бы, когда мы одни? -Мог бы. Вам этого хочется, госпожа? -Да, - всё так же смущаясь сказала Гюльфидан. – Очень хочется. -Хорошо, Гюльфидан, я буду говорить тебе ты, но только когда мы будем одни, - с улыбкой ответил Намык. Он знал, что она не сможет сказать ему ты, поэтому он даже не предложил ей это. -Спасибо, - с улыбкой сказала Гюльфидан, и спросила мужа - Вы будете сегодня вечером работать? -К сожалению, мне надо дописать все письма, которые Дживанмерт возьмёт с собой. А он уезжает через неделю. Днём у меня нет времени, да ещё и помолвка, целый день уйдёт и на это, - ответил Намык. - Ты не жди меня, ложись спать. -Хорошо, - ответила Гюльфидан. – Я пойду пройдусь не много по саду и пойду к себе. -Тогда я пожелаю тебе спокойной ночи, - и подойдя к жене, Намык поцеловал её руку и пошёл к себе в кабинет. Он очень долго обдумывал письма, ему нужно было представить Дживанмерта с самой лучшей стороны и в тоже время дать понять, что юноша уже является одним из советников Повелителя. Ближе к полуночи он встал из-за стола и подошёл к окну. Он задумался и не слышал, как открылась дверь и вошла Гюльфидан. Он немного дёрнулся, когда она взяла его за руку и резко повернулся к ней. -Уже поздно, пора ложиться спать, - сказала Гюльфидан держа его за руку. Она была одета в одну ночную рубашку, её волосы были распущены, и она была босиком. Наклонив голову в знак согласия, он сказал: -Иду. Не отпуская его руки Гюльфидан, вывела его из кабинета и повела в сторону спален. Дойдя до своей спальни, Гюльфидан открыла дверь и держа мужа за руку завела его к себе. Намык закрыв дверь продолжил смотреть на жену. Она подошла к нему и сняла с его плеч уже расстёгнутый сюртук. Внимательно смотря на каждую пуговицу, она медленно их расстегнула на его рубахе и вытащив рубаху из брюк сняла и её. Следом на пол полетела его нижняя рубаха. Посадив мужа на пуфик, она сняла с него сапоги, и когда на нём остались одни брюки, Гюльфидан отошла от Намыка. Он смотрел на неё, и не мог отвести глаз. Дойдя до кровати, Гюльфидан повернулась лицом к мужу и смотря ему в глаза, очень медленно сняв с себя ночную рубашку, осталась стоять обнажённой перед мужем. Она была женой почти два месяца, но её тело всё ещё было юно и невинно, оно ещё не знало материнства и было прекрасно. До конца своих дней Намык будет помнить её такой какой она была сейчас. С маленькими кругленькими как персики грудками и пуговками возбуждённых сосков, с плоским и втянутым животом, с очень красивыми и округлёнными бёдрами, с волосами, стекающими по её плечам. Она была похожа на нимфу или на Маху чей портрет он видел на выставке. Он тогда был поражён видом обнажённой женщины. А сейчас смотря на свою жену, он был убеждён, что если бы Гойя видел его жену, то картина бы называлась Гюльфидан Обнажённая, а не Маха Обнажённая. Немного придя в себя от неожиданности, Намык подошёл к жене, не отрывая от неё взгляда. И прикоснувшись к её волосам, он начал её целовать. Она очень смело ему отвечала, и даже начала ласкать его спину, и как бы невзначай проводить пальцами по поясу его брюк. В этот раз не он, а она расстегнула его брюки и чуть помедлив она достала его плоть. Намык не ожидал такого от Гюльфидан. Последние несколько недель она позволяла ему любить себя и принимала его ласки с улыбкой и удовольствием, но сегодня была другая Гюльфидан. Гораздо смелее, настойчивее и что самое главное требовательнее. Он видел, что она хочет его не чуть не меньше, чем его тело хотело её. Он понял, что эта ночь и есть их первая брачная ночь. В эту ночь он позволил ей любить себя, а под утро он любил её так как он хотел это сделать в их первую ночь… Днём на имя Амбера-аги была доставлена огромная корзина. Когда Амбер её открыл то увидел в ней всевозможные сорта рахат лукума, на них лежал лист бумаги с одним словом «СПАСИБО». Много лет Амбер рассказывал всем эту историю, и так и не смог понять кто же ему прислал рахат лукум и за что. А Намык-паша посмеиваясь молчал, он то знал, что утром, поцеловав жену и оставив её спать после бурной ночи, он поехал к знакомому и скупил у него весь рахат лукум который был в его лавке и отправил его Амберу в благодарность за то что евнухи научили маленькую девочку как быть женщиной.