Оперный лотос/ Opera's lotus

Все равно тебе не изменить жизнь в школе. А только получишь по мягкому месту. – А если я хочу изменить? – Тогда можешь подойти ко мне или управляющему. Но не подбивай других. Будешь примером для подражания. Для этого не нужно крушить, ломать и разносить все вокруг. Будь тихим, послушным и покорным. Тогда они будут трогать тебя. Они не будут замечать тебя. Вам жить придется семь лет. А там уже посмотрим куда ты пойдешь. – А вам нравится я сейчас? – Да. Давай продолжим. К вечеру Шэнли чувствовал необычайную усталость. Он еле умылся и лег спать. Он на столько был уставшим, что даже пропустил утреннюю «подачу воды» старшим. Шэнь простил его на этот раз. Через два дня были успехи. Отчего Ян Сынчуй решил немного поблагодарить Шэнли и попросил у повара вареную говядину. Мальчик съел кусочек и его вырывало. Его желудок, привыкший настолько обыденной пище, не смог нормально принять такой кусок. Сынчуй, сам живший в нищете первое десятилетие своей жизни, разозлился и, взявшись за гнут, который оставил Шэнь, отбил мальчишке ноги. Когда его гнев спал, то взял за голову. Тощие ноги Шэнли покрыли глубокие раны. Ему очень повезло, что он смог передвигаться после наказания. Через несколько дней после происшествия учитель Шэнь с управляющем Яном Сынчуем решили подвести итоги. Эти подведение итогов представлялось вечерней трапезой. Шэнь любил такие вечера. Он спокойной напиться и не беспокоится о своей репутации перед учениками. А Сынчуй, как императорский евнух, обожал сплетни. Просто так Шэнь не стал был рассказывать все подробности, так как сам понимал о последствиях, но, когда его голова была пьяна, он забывался и с ним было приятно посплетничать. – Ты зачем мальчишку избил?, - спросил Шэнь, закидывая вторую стопку. Он знал, что бьёт по больному, но ему хотелось увидеть боль на лице старшего, - Нужно избить? Так давай я. – Я не специально. Его желудок настолько слаб, что такой драгоценный кусок мяса, не смог принять. Как он сейчас? Он хоть питается? Впервые не хочу попадаться кому-то на глаза. – Я знаю, что ты не специально. Глаза? Да, глаза у него такие жалостные. Тяжело ему вломить. А если я его прощу, так это всех нужно прощать. Что я за учитель буду? Нет, они не понимают добра и ласки. Только жёсткая рука и сабля. Пусть ненавидят, но помнить будут. Собачьи дети, - тишина продлилась несколько минут, - Хочешь увидеть, мальчонку? – Эх. – Извинись. Ты уже не сможешь вернуться в прошлое. Впервые вижу, что ты сожалеешь. – Больше проблема, что этот чертёнок смог захватить мое сердце. У меня никогда не будет детей. Но может, действительно, оставить все ему. – Он ещё маленький. Не пьешь, а несёшь такую чушь, - стукнув рукой об стол, Шэнь крикнул, - Шэнли! Я знаю, что это ты!, - минутная тишина и дверь тихонько отворилась. За ней был Шэнли. Он одним мелким прыжком оказался в комнате, - Ты хотел его видеть? Вот он! – Как ты? Как твои ноги?, - мальчик отвёл глаза. Его ноги болели. А он не мог просто пожаловаться, что они болят. – Ничего. Твои ноги скоро станут ещё лучше. Так что не юли и подойди к Господину Яну, - мальчик взглянул на учителя и сделал несколько шагов вперёд. Его начало трясти. – Ты вырастишь в красивого молодого человека. Если постараешься, то и в прекрасного актера. Только держи свой рот на замке и помни «Друг для всех — друг никому». Эти змеи ещё хуже гарема. Они коварнее. Твое будущее кажется более мимолётным, чем мое. Шэнли поклонился и принял кусочек вяленого мяса из рук Сынчуя. Быстро запихав его в рот, он нервно продавал его и проглотил. Предыдущая реакции не было. И Ян отпустил мальчишку. – Будущее, что ты нам готовишь?, - со спокойной улыбкой спросил Сынчуй. – Не волнуйся. Вырастет и станет актером. Не умрет. Не получится.