Мой маленький ëкай.

  Татто вновь сидел на коленях перед утекающей в даль рекой, где он не так давно повстречал кицуне. Пока он медитировал пред журчащей водой, тот самый лисёнок резво прыгал по шелестящей траве, мешая сосредоточиться. Однако скачки продлились недолго. Совсем скоро лисёнок поставил лапки на плечо самурая и издал жалобный скулёж, чем-то похожий на мяуканье.   — Вы ведь можете говорить со мной на человеческом языке, Каминоонтё-сэнсей.   Заметил Таттобу, вскинув одну из густых бровей, на что лис фыркнул и вцепился зубами в ножны катаны, тут же уволакивая её с собой. Татто глубоко вздохнул и последовал за кицуне.   С каждым шагом рыжий лисёнок прибавлял ход, потому скоро его ученику пришлось перейти на бег. Ками скрывался за деревьями, бежал вдаль и карабкался по камням, стараясь оторваться от тяжёлого бега Татто позади. Казалось, Кицуне даже хихикал, играя в догонялки с самураем. Маленькие лапы топали по зелёной траве, а пушистый хвостик манил к себе, точно предлагал поймать себя. Удивительно, как ловко мог маленький рыжий зверёк так резво убегать от выносливого воина, при этом ещё и держа в острых клыках орудие.   Кицуне внезапно резко завернул в бок и бросился к реке, где забрался на один из камней, бросив катану в траву и приняв человеческий облик. Дождавшись своего ученика, ёкай нахально хмыкнул. Таттобу почти задыхался от такой пробежки, потому опёрся тяжёлыми ладонями о колени, глотая воздух, будто рыба на суше.   — Первым делом, тебе стоит изучить самый главный аспект прислуживания Тоно! Дзёшико поможет тебе с этим. Ступай по тропинке, пока лес не кончится, а дальше по цветочной поляне до обрыва. Она ждёт тебя там. Скажи, что ты от Каминоонтё! — Распинался Ками, гордо приподняв умную головушку. — И.. катану не забудь.   Улыбнувшись, ёкай заглянул прямо в зелёные глаза сурового самурая и кивнул головой на тропинку, возникшую будто ниоткуда. Таттобу последовал указаниям лисёнка, забрал оружие и отправился в недолгий путь.   В конце той цветочной поляны, под вечно розовой сакурой, попивая горячий чай, сидела молодая девушка в бело-голубом кимоно, подол которого был украшен бледноватыми облаками и золотым туманом. По узеньким плечам рассыпались длинные локоны, в которых затерялись розовые лепестки.   — Дзёшико-сама, смею представиться, Самурай Таттобу. Меня отправил к вам Каминоонтё-сэнсей. Позвольте стать вашим учеником.   Приклонившись пред спиной Цуру, самурай произнёс это чётко и громко, чтобы девушка услышала каждое слово.   — Таттобу? Ками рассказывал о тебе.   Прелестная дама соизволила повернуть голову в бок, одарив самурая добрым взглядом. Дзёши оставила чашку чая на траве, осторожно поднявшись с земли, и бесшумно подошла к Татто, осматривая его ласковым взглядом. Аккуратное личико Цуру освещали лучи чистого и, почти белого, солнца, а большие голубые глаза с любопытством молодой кошечки изучали незнакомые черты лица гостя.   — Я принимаю тебя на своё учение, Татто. Я знаю цель твоего визита. Для начала.. — Цуру окинула взором поляну. — Собери для меня те белые цветы с большой жёлтой сердцевиной. Только рви осторожно. Вырывай весь стебель с корнем. Мне не нужно больше десяти штук.   Дзёшико говорила вкрадчиво, раскладывая свои слова в памяти самурая по полочкам. Озадаченный просьбой, Татто смерил ёкая непонимающим взглядом, но девушка лишь кивнула в сторону поляны. Брюнет тяжело вздохнул и оставил катану на траве.   Мужчина ступал осторожно. Он был избирателен, как ему и наказала наставница. Так он и собрал десяток самых лучших стеблей с белыми цветами.   — Чудесно! Подожди немного.   Похвалила Таттобу Дзёшико, коснувшись лёгкими, как перья, перстами его могучего плеча. Взяв из его тяжёлой ладони молодые цветы, девушка прошагала к сакуре и села на колени у её корней. Пока самурай смиренно ждал, Цуру с чем-то возилась возле великого древа. Вскоре журавль подозвала к себе мужчину и усадила его рядом с собой.   — Повторяй за мной.    Спокойно произнесла та.   — «Ах , сколько б ни смотрела.. на вишни лепестки   В горах, покрытых дымкою тумана-а, —   Не утомится взор! И вы, как те цветы…   И любоваться вами не устану!»   Напевала Дзёшико на закате, осторожно вплетая в тёмные локоны молчаливого самурая нежные цветы и сплетая пряди в косу. Пока Цуру убакивающим голосом, что, словно перезвон маленького колокольчика, проливался в разум, напевала себе под нос разные строки, Татто вчитывался в книги, подаренные той, и параллельно вновь что-то готовил для очередного чаепития с Дзёши.   — Готово.    Заключил самурай, взяв в руку чашку чая для своей наставницы и протянув его ей. Девушка оставила его волосы, взяла горячую посудину одними только пальцами и пригубила к чаше, закрыв глаза.   — Не плохо.    Цуру подняла с земли книгу и встала на ноги. Осторожно положив книгу на голову самурая и заставив его тем самым сидеть с прямой осанкой, она поставила чашу на твёрдую обложку чтива и наказала Таттобу продолжать готовить чай из собранных растений.