Philautia

Пару недель спустя они вернулись в Ванахейм, как и обещали, и Хильдисвини за ужином сообщил им о решении Совета не преследовать Кракена. За прошедшие несколько недель достаточно торговых кораблей прошло через подозрительную зону без приключений, так что было решено, что предыдущая атака не является достаточным поводом, чтобы рисковать еще большим количеством жизней. Если случится еще нападение, тогда и будет организована экспедиция для уничтожения чудовища, а пока что монстр, кажется, исчез. - Какое облегчение, не могу сказать, чтобы я с нетерпением ждала возможности снова оказаться в открытом море. Те несколько раз, что я плавала на отцовском корабле, мне было ужасно плохо. - Тогда у тебя не было крыльев, сейчас ты просто можешь взлететь, если станет плохо. – Предложил Кратос. Фрейя взглянула на него с той искренней любовью, которая до сих пор удивляла его и заставала врасплох. - Тебе запрещается быть одновременно красивым и умным. – Она поцеловала его в щеку. - Ты мне льстишь. – Кратос вернул ей поцелуй, не обращая внимания на озадаченные взгляды присутствующих за ужином. Хильдисвини не говорил об этом Фрейе, но, глядя на нее и Кратоса, он часто вспоминал ее родителей. Отношения Ньорда и Нертус поражали его тем, насколько пара всегда наслаждалась обществом друг друга. Тогда, в прошлом, он думал, что это связано с тем, что они еще и брат и сестра, не только супруги. Нет ничего необычного в том, что партнеры любят друг друга, но гораздо реже в паре бывает столь близкая связь. В этом Кратос и Фрейя напоминали ее родителей: хоть они и не были родственниками, крепкая дружба связала их гораздо раньше, чем любовь. Беседа переключилась с Кракена на строительство нового дома для Кратоса и Фрейи, и к оставшимся за столом после ужина присоединилась Хильда, втиснувшись между ними двумя. Она уже не была такой наивно-разговорчивой, как год назад, но все также увлекалась вырезанием деревянных фигурок, заготовку для одной из которых принесла с собой, как и нож, подаренный ей Кратосом. Разговор о новом доме заинтересовал девочку, и она живо уточнила, где в этом самом доме она будет спать, если захочет остаться на ночь. Кратос с полной серьезностью заверил ее, что для нее всегда будет наготове комната. Удовлетворенная ответом, она полностью погрузилась в вырезание фигурки, даже не обратив внимания на уход Хильдисвини. Однако, внезапное появление хмурого гнома на скамейке через стол от нее испугало Хильду, и она подпрыгнула, едва не выронив нож. - Синдри! – Воскликнула Фрейя, шокированная и удивленная. Гном коротко кивнул ей и Кратосу, не обращая внимания на девочку между ними. - Фрейя, Кратос. Я слышал вы двое беззастенчиво прелюбодействуете. Фрейя поморщилась, в такой формулировке это звучало ужасно. - Я искренне за вас рад. Поздравляю, вы выиграли приз «Счастливейшие из переживших Рагнарек». Можете гордиться. Кратос и Фрейя уставились на него в полном остолбенении: его желчный тон и злые слова спустя столько лет отчаянно диссонировали с той спокойной жизнью, что они вели в последнее время. Синдри молча смотрел на них, пока они осмысливали его слова, кстати, казавшиеся хорошо отрепетированной речью. Фрейя заговорила первой: - Рада видеть тебя, Синдри. Как у тебя дела? - Как у меня дела? Что за удивительно нелепый вопрос. Кратос напрягся, Хильда прекратила вырезать, Фрейя удивленно приоткрыла рот, но все же отметила, как задрожали губы гнома, прежде чем он прикусил нижнюю зубами. Может быть, он и считал ее вопрос нелепым, но не в этом было дело. Фрейя начала понимать, что Синдри пытается сделать, но не собиралась поддаваться на манипуляции ни в коем случае. - Мы все по тебе скучали. Могу я спросить, где ты был? - Можешь, - огрызнулся гном. Фрейя опустила взгляд на свои руки, сложенные на столе, и снова посмотрела прямо в глаза Синдри, ей нужна была лишь секунда, чтобы собраться с мыслями. - Я надеялась, ты придешь на День Памяти Фрейра. - Я не знал его близко. – Небрежно отмахнулся гном, не осознавая, что сидит напротив не только сестры пожертвовавшего собой бога, но и напротив дочери. - Но это много значит для меня. Он был моим братом, мы были дружны. - Братом, которого ты не видела сотни лет. Он намеренно пытался сделать ей больно, и намерение само по себе ранило больнее любых слов. - Не по моему… выбору. Ты это знаешь. – Тихо проговорила Фрейя. Если он пытается разозлить ее, она ему не позволит, но скрывать, что ей больно, она не намерена. - Нет никакого смысла сравнивать, чье горе сильнее. Зачем тебе это? – Кратос говорил спокойно, чего Синдри, на его взгляд, не заслуживал, но Фрейя задал тон, отвечая на нападки гнома мягко и по-доброму. Кратос не понимал, зачем это ей, но последовал ее примеру, хоть для этого потребовался весь его самоконтроль. Маленькая щепка сорвалась с ножа Хильды и приземлилась на ладонь Синдри, гном злобно смахнул ее прочь и взглянул на девочку в первый раз с момента своего появления. - Прекрати швыряться в меня всяким мусором! – Повысил он голос на девочку. Хильда прекратила вырезать и озадаченно посмотрела вверх, на Фрейю. - Все в порядке, продолжай. Очень красиво получается. – Приободрила она девочку и поцеловала в лоб. Фрейя позволила себе пару минут порассматривать затейливую работу девочки, одновременно подавив вспышку гнева, вызванную желанием защитить Хильду от необоснованных нападок. Ей нужно оставаться спокойной, учитывая, что Кратос рядом с ней закипает от злости. Фрейя снова посмотрела на Синдри и убедилась, по мельчайшим подергиваниям и жестам, что гном разыгрывает совсем не то, что чувствует. Глядя в ее потемневшие, как грозовое небо Ванахейма глаза, Синдри ждал вспышки гнева, но когда она заговорила, ее голос звучал так мягко, что он сбился с мысли, позабыв свою первоначальную цель. - Я терплю твои нападки на нас, потому что ты наш друг, но не смей говорить таким тоном с теми, кто не сделал тебе ничего плохого, и уж точно не с ребенком, не с моей родной кровью. Его лицо исказилось от гнева, который на самом деле был стыдом. - И это все, чем ты можешь ответить? Кратос не только обесчестил тебя, но и забрал твой дух воина? – Плюнул ядом Синдри, и она приняла это, как и прежде, без той реакции, которую он жаждал получить. Все, чего он хотел – это ответная злость, но она показывала только боль, и это бесило его еще больше. Как она смеет не бить в ответ? Хильда снова отложила нож, но в этот раз потому, что фигурка была закончена, и она протянула ее Фрейе, обняла ее и Кратоса, спрыгнула со скамейки и убежала к друзьям, намекая, что и взрослым лучше убраться подальше от злого гнома. Фрейя чувствовала, что тратит последнюю энергию, не давая давно закрывшимся ранам снова начать кровоточить из-за хлестких нападок Синдри. Все, чего она сейчас хотела – это сбежать домой с любимым мужчиной, который тоже тратил все силы на то, чтобы не прибить гнома на месте за его жестокость. Она чувствовала, что Кратос держится из последних сил, и знала, что это только ради нее. - Синдри, что мы тебе сделали плохого? Чтобы заслужить все это? Мы не должны перед тобой извиняться за то, что счастливы. - Не должны извиняться? Как ты могла не понять, что Тюр – это Один? Ты сто пятьдесят лет грела ему постель – и ты не поняла? Была занята тем, что вожделела Кратоса? Разлетевшиеся во все стороны щепки, заставили всех их вздрогнуть – край стола перед Кратосом сдался под напором его пальцев, но это было вся реакция, что удалось Синдри добиться: выражение лица Кратоса оставалось спокойным, только очень хорошо знающий его человек мог заметить, что он сжал зубы и с огромным трудом удерживается, чтобы ими не заскрипеть. Фрейя наклонилась вперед, ее глаза снова потемнели из-за навернувшихся слез, но она не преминула воспользоваться тем, что Синдри на минутку растерялся, испуганный «взрывом» столешницы. - Я понимаю, что ты пытаешься сделать. Ты не веришь, что наше с Кратосом горе может сравниться с твоим, но я знаю, что ты сейчас делаешь. Ты бы не стал искать нас все эти годы спустя, чтобы просто оскорблять меня. Так что признавайся, зачем ты здесь, потому что я не дам тебе то, что ты хочешь. Или же просто уходи. Она удерживала его взгляд, не позволяя ему отмахнуться от той боли, что причинили его слова, но он больше не мог этого выносить. Он готовился, тренировался, выкрикивая все эти слова в пустом доме, но всегда в его воображении его враги кричали на него в ответ. А теперь, когда ни один из них этого не делал, он полностью растерялся. Они должны были оттолкнуть его, прогнать прочь за его дерзость. И уж точно она не должна была передним плакать. - Я… - Он впервые с момента своего появления не знал, что сказать, обезоруженный милосердием Фрейи. Его взгляд перескочил с нее на Кратоса и обратно. – Я хочу помириться с парнишкой. Из-за отсутствующего куска столешницы Синдри мог видеть, что Кратос взял руку Фрейи в свою, жест был настолько обычным для них, что она даже никак не прореагировала, и гном сообразил, что зря наслушался всяких глупых сплетен про этих двоих. - Атрей уже почти мужчина, Синдри, он больше не мальчик, каким был в Рагнарек. – Фрейя чувствовала, что должна напомнить гному, что он пытался возложить бремя ответственности за смерть Брока на ребенка. – Для нас эти годы мало что значат, но он вырос. Ты его можешь даже не узнать. - Я об этом не подумал… - Казалось, мысль о том, что Атрей вырос, расстроила Синдри, он только что сообразил, что пропустил. - Если ты хочешь помириться, мы передадим сообщение Атрею, и он придет, если захочет. Это все, что мы можем пообещать. – Хмуро сообщил Кратос и встал, заканчивая разговор и увлекая за собой Фрейю. Она на мгновение остановилась и поставила на стол перед Синдри фигурку, что передала ей Хильда – и последовала за Кратосом. Синдри не провожал их взглядом, рассматривая фигурку. Это был он сам, в перчатках, которые больше не носил, и с полуулыбкой, которую едва узнавал. Он взял фигурку в покрытые шрамами и грязью руки, и несколько слезинок сорвались с его ресниц, упав в пыль и на стол. В следующую секунду он исчез, а Фрейя была уже очень далеко, чтобы увидеть влажные пятнышки. *** Они остановились у дома Сиф по пути к вратам, чтобы попрощаться, без слов решив, что отправятся домой. И хотя Сиф заметила слезы Фрейи и гнев Кратоса, она не стала расспрашивать, зная, что подруга все ей расскажет, когда будет готова. Некоторое волнение вызвали заверения Кратоса, что он заменит столешницу, но она и на это просто кивнула и обняла Фрейю на прощение и с беспокойством проводила из взглядом: она не видела их настолько… подавленными уже очень и очень давно. Они молчали почти всю дорогу через лес от врат до дома, пока Кратос неожиданно не свернул на другую тропинку. - Куда ты... - Идем. – Это была мягкая, но команда, и Фрейя последовала за ним, как и он бы это сделал в подобной ситуации. Они снова молча шли, и она думала, что они идут к молитвенному дереву, но когда они дошли до тренировочной площадки, Кратос свернул туда. - Сегодня ты принимала удары, предназначенные не тебе. Я знаю, ты злишься, это естественно. Ты воин – так давай сразимся. Он снял топор из-за спины и отошел от нее на несколько шагов, обернулся и сделал приглашающий жест. Сначала она была полностью уверена, что не хочет этого, она предполагала, что они расслабятся по-другому, но когда она взялась за рукоять Трунгвы и потянула меч из ножен на спине, Фрейя поняла, что он прав – это действительно то, что им обоим нужно. Они не могли причинить друг другу вред своим оружием, что делало бой одновременно и изнуряющим, и захватывающим: они оба могли не сдерживаться, так что сражались, пока не истратили всю энергию до последней капли. Тренировочные манекены, деревянные столбы, заборы, каждая пядь самой площадки – все было разрушено, не способное противостоять ударам, в отличие от самих бойцов. Фрейя рухнула на колени, тяжело дыша и раскинув крылья по земле. Она подняла голову и увидела, что Кратос возвращается к ней от рухнувшего дерева, куда она его отшвырнула из последних сил. Он опустился на колени перед ней, тоже тяжело дыша, и устало улыбнулся: - Я использую это дерево, чтобы починить все, что мы тут разрушили. Она засмеялась, на что он и надеялся, и потянулась к нему, коротко поцеловав и все еще задыхаясь: - Спасибо. - Ты великолепна, Фрейя. Не знаю, оценит ли Синдри то, что ты сегодня для него сделала, но я ценю. Она слабо кивнула, убрала крылья и вернула Трунгву в ножны. Успокаивая дыхание, она обратила внимание на сияние молитвенного дерева, заметное даже отсюда. - Разберемся с этим по-быстрому? – Подмигнула она Кратосу, кивая в сторону сияния. Он протянул ей руку, помогая встать: - Конечно. Короткий заплыв до острова с деревом помог им смыть с себя грязь и пот после боя. Хоть Фрейя и заявляла, что считает себя сухопутной крысой, она любила плавать и вообще быть в воде. Она ныряла в ледяную воду, горюя, нежилась в лечебном источнике, исцеляясь, а сейчас смывала с себя все следы тяжелого дня в зачарованном озере. Они постояли под деревом несколько минут просто держа друг друга в объятиях, и по тому, как крепко она за него держалась, Кратос понял, как она устала. Это значит, что спать сегодня они будут здесь, так что завтра волчицы будут на них дуться за это. Когда Фрейя разжала объятия, он пошел к мехам, собираясь лечь на спину, как всегда здесь, но она остановила его. Кажется, сегодня она была в настроении для чего-то иного. Она потянула его за собой, сама ложась на спину, и он, тоже вымотанный всеми событиями дня и жарким спаррингом, позволил себе расслабиться, накрыв ее своим телом и почти не удерживая вес на локтях, она много раз говорила, что любит это. И, как и со многими другими вещами, которые он не совсем понимал, он просто выполнял это ее желание. Фрейя двумя руками обняла его за шею и притянула к себе. Целуя глубоко, но неспешно, она скрестила лодыжки у него на пояснице. Что делать дальше, указаний не требовалось. Все вокруг на мгновение замерло, как это было каждый раз, когда он входил в нее, зачарованный тем, как идеально они подходят друг другу. Каждый раз – а делали они это много-много раз, это казалось одновременно чем-то новым и чем-то вечным. Сегодня она казалась более сдержанной, стремящейся к нежности, и он дал ей именно это. Каждым прикосновением он стирал ее вновь открывшиеся раны, каждым поцелуем облегчал ее боль, каждое мгновение удовольствия было бальзамом для ее измученной души. Когда он целовал ее шею, ее охватило странное чувство, что все это уже было когда-то, и почти сразу поняла, что они сейчас воплощают в жизнь тот сон, которым она с ним поделилась около года назад, прогоняя его кошмар. Он тоже об этом подумал, судя тому с каким выражением лица он слегка отодвинулся и посмотрел на нее. - Я не знаю, как так вышло. – Ответила Фрейя на незаданный вопрос и нажала пятками ему на поясницу, подталкивая. – Не останавливайся. Мольба в ее слегка охрипшем голосе запустила обжигающую молнию вдоль его позвоночника: то, как она всегда страстно его хотела, не переставало его поражать. Ей не нужно было просить дважды, он снова начал двигаться в ней, поддерживая ритм и чувствуя, как она поднимается все ближе и ближе к вершине. Он немного изменил угол, чтобы задевать волшебные точки внутри нее, и, хотя она и ответила на это так, как он ожидал, это все равно было не совсем то, что нужно. Не меняя ритма, он полностью вышел и вжался в нее, каждым движением скользя по распаленным нервным окончаниям ее самой-самой сладкой точки. Она задохнулась и выгнула спину, пронзенная ослепляюще острыми ощущениями. Теперь все было так, как надо, и он совершенно точно хотел снова войти в нее, но на мгновение растворился в ее ощущениях, когда Фрейю накрыло оргазмом, долгим и восхитительным – и все огоньки на дереве над ними взорвались, рассыпавшись мириадами искр. Она была такая же теплая и влажная снаружи, как и внутри, и давления от их соприкасающихся тел как раз было достаточно, чтобы он последовал за ней, излившись ей на живот. Кратос поцеловал ее, медленно и расслаблено, потом приподнялся на локтях, чтобы насладиться своим любимым видом: Фрейя, растрепанная, бездыханная, мечтательно улыбающаяся. Когда он отстранился слегка, она почувствовала тепло его семени и посмотрела вниз, не то позабавленная, не то удивленная. - Я не… специально. – Настолько серьезно объяснил он, что она не удержалась и рассмеялась, и он знал, после стольких лет вместе, что она смеется не над ним. - Я не планировала снова лезть в воду, но теперь, раз мне придется, мы вполне можем отправиться спать домой. - Ты просто хочешь забраться под свое любимое одеяло. – Совершенно справедливо обвинил ее Кратос, и она не смогла оставить такую догадливость безнаказанной. Одним ловким движением она прижала его к себе двумя руками – ноги уже были скрещены у него на пояснице – и скатилась вместе с ним в воду по небольшому склону. Оба вынырнули чихая и отплевываясь: он – потому что не ожидал и рухнул в воду лицом вперед, она – потому что не удержалась от смеха до того, как вынырнула. - Гордишься собой? – Кратос улыбнулся ей, едва успев отдышаться. - Чрезвычайно, - подтвердила Фрейя и притянула его к себе. - Спасибо, что окружил меня заботой этим вечером. – Проговорила она между поцелуями. – Я знаю, ты бы предпочел, чтобы мне не было больно изначально, но, в любом случае, ты – мое самое любимое лекарство. - У тебя уникальные способы выражать благодарность. – Усмехнулся он, и она вопросительно приподняла левую бровь. – Но меня все полностью устраивает. *** Фрейя потеряла Кратоса из виду, занятая делами весь день, но когда она поднялась в свою оранжерею, то почувствовала, что он где-то рядом, скорее всего, в их спальне. Последний раз она видела его восстанавливающим их разрушенную тренировочную площадку, так что вполне вероятно, он решил теперь немного отдохнуть. Закончив пересаживать цветок, ради которого она сюда и поднялась, Фрейя вымыла руки и тоже направилась в спальню, решив присоединиться к Кратосу и подремать. Открыв дверь в комнату, она остановилась на пороге, затаив дыхание. Он лежал на спине, полностью обнаженный, раскинув руки и ноги и сладко спал, тихо похрапывая. Даже от двери она чувствовала, что он пахнет океаном – это было его любимым вариантом, чтобы поплавать и освежиться. Тихо-тихо, чтобы не разбудить его, она подкралась к кровати и села на край, пытаясь сообразить, почему это так сильно ее взволновало - в хорошем смысле – обнаружить его здесь и так. Это было не только потому, что он был здесь, в кровати, которую она ни с кем другим не делила, в доме, построенном для нее отцом, на острове, где бывали только ее родные по крови. Это было что-то большее. Потому что он был чем-то большим. Не то чтобы она никогда раньше не думала об их будущем, но то, что он был здесь, очаровательно уязвимый и беззащитный, заставило ее осознать не только то, насколько это будущее может быть длинным, но и то, насколько оно будет полным… всего. - Что с тобой? – Тихо и осторожно спросил Кратос, стараясь не спугнуть ее, вырвав из глубокой задумчивости, с которой она рассматривала что-то в районе его коленок. Она повернулась и встретилась с ним взглядом – и впервые за много лет он не мог прочитать выражение ее лица. - На меня внезапно накатили эмоции. – Ответила она, еще больше его запутав. - При виде моих коленок? – Уточнил он, и Фрейя покачала головой, тихо рассмеявшись. Уже не впервые она пожалела его, так пытающегося ее понять. То, что он так искренне старался не переставало ее восхищать. - Ну, не только коленок. Всего тебя, всего этого… - Но почему? - Это так странно… понимаешь, все то, что делает меня счастливой сейчас – никогда раньше я не могла и представить, что именно это будет моим счастьем. Меня вдруг просто… осенило, что ли. Как что-то настолько невозможное может чувствоваться настолько правильным? Фрейя видела, что он пытается понять, но знала, что не смогла выразить словами то, что чувствует. - Я не знаю, - она покачала головой, - может, это все Синдри. Его извращенное и мстительное горе… я словно в зеркало посмотрела на себя десятилетней давности. Узнавая, понимая и ненавидя. Но тогда именно таким казалось все мое будущее, и я была к этому готова. А теперь… - М-м-м-м. – Теперь он понял, в чем дело, и сел, придвигаясь к ней. - Думал ли ты, что для нас значит посвятить себя друг другу, если мы можем прожить невероятно долго? – Тихо спросила она. – Какой будет следующая тысяча лет? - Да. - Правда? Кратос не видел ее лица, потому что она смотрела на свои руки, сложенные на коленях, поэтому встал с кровати и опустился перед ней на колени, взяв ее руки в свои. Теперь ей пришлось взглянуть на него. - Мы и раньше говорили о нашем будущем. И я знаю, что это не первый раз, когда тебя посещают мысли о том, что это навсегда. – Он наклонился и поцеловал татуировку между ее грудей: благодаря низкому декольте ее любимой сорочки она была прекрасно видна. Фрейя посмотрела вниз, туда, где его губы касались ее, удивленная, что он знает, что это его имя навсегда нанесено на ее кожу. - Ты знаешь, что это означает? - Да, - Он снова поцеловал ту же точку, и Фрейя покрылась мурашками – его борода пощекотала нежную кожу. – Руны Ванахейма не сильно отличаются от рун Мидгарда, к тому же я уделяю время самообразованию. - Мой Кратос, - прошептала она. То, что началось как просто шутка, стало для них обоих еще одним проявлением нежности. - Моя возлюбленная Фрейя. Он видел, как она покраснела, как ее бросило в жар, и ощутил в полную силу то единственное чувство, что охватило ее в этот момент – и поразило его в самое сердце. Ее пальцы прикоснулись к его вискам – и это чувство захлестнуло его полностью. - Я готова тысячу лет слушать, как ты это говоришь. - И я буду. – В его словах были убежденность и честность, так свойственные ему, и Фрейя знала, что это правда. Но Кратос понимал, лучше, чем кто бы то ни было, почему ей так сложно в это поверить. - Мы так и не поговорили о подходящих определениях… Я думаю, это не имеет значения, на самом деле. – Она сменила тему – и он великодушно ей это позволил. - Главное, чтобы это нам подходило. Нам не нужны определения просто для того, чтобы люди знали, как нас называть. - Было бы проще, если бы мы поженились. - Я не хочу на тебе жениться. – И как только Кратос это сказал, она удивленно подняла брови, а ее пальцы перестали поглаживать его висок и затылок. – Прости меня, я как-то не так это сказал, - быстро исправился он, чувствуя, что краснеет. - Как-то не так, вот уж точно. – Она улыбнулась, и ее пальцы продолжили поглаживание. Было совершенно несложно простить его, зная так хорошо его сердце. - Прости, я не обдумал все как следует. - Нехарактерная для тебя вещь. Но ты так много говоришь теперь, так что неудивительно, что не всегда выходит безупречно. – Она обхватила его лицо ладонями, и он поднял голову, чтобы взглянуть ей в глаза. – Так что ты имел в виду? - Наши прошлые браки имеют разное значение для каждого из нас. Но для нас обоих это и есть значение брака. Поэтому я думаю, что мы заслуживаем что-то уникальное, что-то только для нас – вот поэтому я и не хочу на тебе жениться. Я не думаю, что нам нужны какие-то определения, чтобы оставаться вместе. - Ну, это немного лучше сказано, - поддразнила Фрейя, и он расслабился и широко улыбнулся в ответ, признавая, что заслуживает этого подшучивания. – И я с тобой согласна… Я не хочу называть тебя так, как я называла его, потому что это несравнимые вещи. Она приложила ладонь к его сердцу: - Я твоя. Он накрыл ее ладонь своей и прижал другую к ее сердцу: - А я твой, на всю оставшуюся жизнь. - На всю оставшуюся жизнь… - Повторила Фрейя тихим шепотом, чувствуя, как глаза наполняются слезами. - Да. - Тысяча лет со мной тебя не пугают? – Спросила она шутливо, но это снова вернуло их к тому, с чего все началось – к моменту ее неуверенности. И теперь он имел возможность сказать все правильно. - До сих пор любая радость в моей жизни была лишь кратким моментом. Тысяча лет с тобой пугают меня только потому, что потом я захочу провести с тобой еще тысячу, и еще… Фрейя знала, что он говорит правду, как всегда, но она также могла чувствовать правдивость его слов, и вся неуверенность покинула ее – и она позволила слезам пролиться. - Слезы счастья, - тихо проговорил он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку. - Да, я счастлива… и довольна. – Она повернула голову, встречая его губы своими, и соль ее слез смешалась с солью океана на его коже. – А ты? Ты доволен? Когда она задала вопрос, то в ее памяти сразу всплыла картинка того, в каком виде она нашла его здесь, спящим – и это, без сомнения, было воплощением довольства. - Я не просто доволен, я полностью удовлетворен. И если мне придется потратить следующую тысячу лет, чтобы убедить тебя в этом – я с радостью приму на себя это бремя.