Орнитария

      Парящие в воздухе платформы двигались медленно. То ли изначально были созданы тихоходными, то ли Икхел-Ки осторожничал, ведя машины через опасные горные перевалы. И у Ивы имелось довольно времени, чтобы налюбоваться красотой Арочных Гор.       Титанические каменные завитки продолжали расти, и вскоре, чтобы увидеть их вершины, пришлось запрокидывать голову. Некоторые пики уходили прямо за облака, надёжно пряча за ними своё гордое великолепие.       Подножья и склоны гор здесь зарастали густыми лесами, кудрявыми и тёмно-зелёными. Природа, со всей присущей фантазией, вдоволь наигралась тут и красками, и формами. Красота Арочных Гор была просто невероятной и так поражала воображение, что Ива на время пути даже забыла обо всех своих злоключениях. Память вернулась к ней лишь тогда, когда рельеф местности вновь пошёл на понижение.       Что-то ждёт её там, за этими прекрасными горами?       Ища поддержки, она невольно придвинулась ближе к степняку. Это немного успокоило Иву, придало сил достойно держаться до конца. Каким именно будет для неё финал путешествия, она предпочла даже не думать.       Ближе к вечеру небольшой военно-разведывательный караван прибыл в Кварцевую Долину. Горная страна закончилась так же постепенно, как и началась, по мере их продвижения просто сойдя на нет, вплоть до жалких, почти плоских бугорков, щедро, будто мукой или сахаром, обсыпанных крупным белым песком.       Кварцевая Долина, бело-розоватая в лучах заходящего солнца, не была такой плоской, как Чёрная Степь. Бугры не исчезли, утопая в белизне песка, но продолжались всё дальше и дальше по ходу продвижения каравана. Меж ними вились тонкие ленточки ручьёв, но по их берегам почти ничего не росло, кроме низких кустарников с бледными листьями да чахлых пучков травы. Кое-где виднелись широкие провалы в почве с высокими насыпями вокруг них. Больше всего они напоминали Иве карьеры.       Живность на пути почти не попадалась, а вскоре на темнеющем горизонте показались вышки ЛЭП.       Иве они должны были бы показаться как никогда родными, но чувство у девочки возникло почему-то совсем иное. Здесь они смотрелись чужеродными, словно оленьи рога на голове у кошки. Нет, ничего, кроме уныния и тревоги они в ней не вызывали.       А меж тем набравший скорость караван уже поравнялся с опорами высоковольтных линий. За их мертвящим жужжанием не слышно было других звуков. Появлявшиеся то тут, то там низкие кубические строения, сделанные, похоже, всё из того же спрессованного белого песка, дополняли неприятную картину неживой, убогой больничной стерильности.       Платформы проплыли мимо чего-то, напоминавшего большой завод и ещё трёх карьеров, а также довольно крупной, огороженной высоким бетонным забором, воинской части. Встречного движения почти не было, наверное, по причине позднего времени суток.       Солнце уже коснулось своим румяным боком кипящего в зареве горизонта, когда его алые лучи осветили нечто, парящее высоко в небе. Это «нечто», подобное исполинской птице или, скорее, стрекозе, неподвижно зависло над засыпающим миром. Ива во все глаза глядела на него, и не сразу поняла, что огромная «стрекоза» состоит из десяти дирижаблей, между которыми повис в воздухе целый дворец, такой же белый. Как и всё вокруг.       — Скоро мы прибудем в Храм Великого Злого Бога, — подал, наконец, голос Икхел-Ки. — Там тебе будет гораздо уютнее, Богиня Ива.       Девочка поняла, что «генерал» заметил её смятённое состояние, и попыталась придать выражению лица хоть какую-то твёрдость и холодность. Она ведь как-никак Злая Богиня.       Но от наблюдательного Икхела-Ки не укрылось и это. Взгляд его, обращённый к Иве, был каким-то странным. Орнит словно жалел её и этим пугал ещё больше.       Плотность и высота застройки возрастала с каждым километром, приближавшим караван к Храму. Дома, правда, хоть и подросли в значительной мере, но изящества в их кубических формах не прибавилось. И этот скучный, незамысловатый фон лишь прибавлял красоты парящему в высоте Храму, превращая его в настоящее произведение искусства.       Пятиугольный в плане, дворец в каждом углу имел по высокой тонкой башне с закруглёнными стеклянными куполами. Между башнями высился целый ансамбль из легких, полупрозрачных строений. В самой центральной же части виднелась одна, особенно высокая башня. В ней-то, наверное, и жил тот самый пресловутый Бог, о котором столь часто упоминал в своих речах Икхел-Ки.       Весь Храм ярко лучился разноцветными прожекторами, озаряя ночную Долину.       Ива молча глянула на степняка, представляя, какое впечатление вся эта красота должна была произвести на диковатого сына Степи. Но вопреки её ожиданиям лицо друга было совершенно спокойным, взгляд — холодным и непроницаемым. Парящее в воздухе чудо Кварцевой Долины его совсем не трогало. Можно даже было подумать, что он видит его не впервые.       Не сумев найти вразумительного ответа на возникший вопрос, Ива вновь задумалась о предстоящем. Волнение, которое она всё это время пыталась подавить в себе, упрямо вырывалось наружу, заставляя мышцы ног и рук непроизвольно подрагивать, а взгляд — то и дело нервно перемещаться от одного предмета к другому.       Ива боялась. Как и многие другие чувства, настоящий страх она ощутила только здесь, в Орнитарии. Наверное, раньше для них просто не находилось повода. Теперь же всё это навалилось на девочку, и выдержать натиск было сложновато.       Караван замедлил ход и неторопливо поплыл в свете прожекторов прямо под громадину парящего Храма. Дворец, особенно вместе со своими дирижаблями, внушал трепет, поражая размерами.       Остановив машины прямо под одной из угловых башен, Икхел-Ки сошёл на землю, велел своим солдатам оставаться на месте, а девочку и степняка позвал за собой, не забыв подать «маленькой Богине» руку.       Иве это пришлось очень кстати, так как волнение с каждой секундой охватывало её всё сильнее и сильнее, а потому тело плохо слушалось, порой совсем отказываясь повиноваться.       Неуклюже соскочив с платформы прямо в руки «генерала», она вдруг очень явственно ощутила всю свою беспомощность перед жизнью, перед всеми, кто окружал её и особенно перед неясным и от этого страшным грядущим.       Резко освободившись из объятий белого орнита, она коротким кивком поблагодарила его за оказанную заботу. Было ли это внимание проявлением добрых чувств или данью местным законам, оставалось для Ивы загадкой, но более выказывать Икхелу-Ки свою позорную слабость она не собиралась. Поэтому, собрав в кулак последние силы, она попыталась успокоиться. Отчасти ей это удалось. Степняк тоже к тому времени успел слезть с гравитационной платформы и, еле ковыляя на костыле, приблизился к девочке. Иве от этого стало легче, она кисловато улыбнулась другу, и все втроём они молча двинулись в ту сторону, куда указал командир разведчиков.       Поодаль, прямо под центральной частью нависшей над ними башни, располагалось нечто вроде крупной площадки с ограждением, доходившей Иве до груди. Икхел-Ки, подойдя к площадке, перекинулся несколькими словами со стоявшим возле неё орнитом, а затем жестом вежливо предложил «Богине» пройти за ограждение.       Неторопливо (Иве очень хотелось верить, что походка у неё вышла достаточно уверенной, а не скованной от растерянности и страха) девочка ступила на гладкий пол круглой площадки. Здесь поместилось бы, наверное, не меньше двадцати человек её комплекции, но на сей раз большой компании не набралось. Икхел-Ки с недовольной миной проводил взглядом проковылявшего внутрь степняка, а потом зашёл сам. Захлопнув дверцу огороженной площадки, он что-то нажал на тонкой неприметной стойке, и вся конструкция, слабо дрогнув, мягко подалась вверх. Площадка оказалась гравитационным лифтом, который, судя по всему, должен был доставить своих пассажиров прямо в Храм. Оставалось только ждать, что будет дальше.       А дальше в основании башни обнаружился чёрный зев открытого люка. Лифт идеально вошёл в него, но не остановился, а продолжил подъём уже внутри башни. Помещения, мимо которых неторопливо проплывала площадка, были почти пусты. Лишь в некоторых из них попадались военного вида орниты — судя по всему, обслуживающий персонал. Храм был огромен, но простым смертным здесь места не было.       Ива принялась наблюдать дальше. Вскоре лифт достиг вершины башни, и пассажиры оказались под её широким прозрачным куполом. Выйдя из-за ограждения лифта, девочка долго не могла оторвать взгляда от ночного неба Орнитарии. Мощные прожекторы глушили свет звёзд и луны, но всё же не в состоянии были тягаться с ними в красоте и величии. Как не мог поспорить ни один Злой Бог с гением создательницы этого мира.       Вернувшись, наконец, к реальности, Ива вновь заметила обращённый к себе, неясный взор «генерала». О чём он думал, глядя на неё? Очень хотелось верить, что ничего плохого!       Икхел-Ки, отправив лифт обратно, передал что-то по внутренней связи и принялся ждать. Чего? Впрочем, Иве и степняку оставалось лишь последовать его примеру. Затевать разговор с белым орнитом ей совсем не хотелось. Вместо этого она принялась разглядывать помещение, в котором оказалась.       Оно было просторным. В центре располагалось отверстие лифтовой шахты, а вокруг него — ряд стоек высотой примерно по пояс Иве. В нижней, непрозрачной части купола располагалось несколько десятков довольно примитивных с современной точки зрения панелей управления неизвестно чем. Вот, пожалуй, и всё: обстановка оказалась весьма аскетической. Больше всего это напоминало конференц-зал. Возможно, так оно и было.       Осмотрев всё нехитрое обустройство зала, Ива уже собралась заскучать. Но тут вновь появилась платформа лифта, привезя с собой новое впечатление для уставшей от них «маленькой Богини».       В зале появилась одинокая белая фигура, и это был первый орнит женского пола, которого Иве довелось увидеть за всё время своих злоключений в СРП-мире. Да, это была женщина, но какая! Ива с трудом удержалась от изумлённого возгласа. Девочка никогда особо не интересовалась красотой и совершенно равнодушно относилась ко всему, что с ней связано. Можно даже сказать, презирала подобную чепуху. Лица и фигуры всевозможных «Мисс», которыми так навязчиво пестрело информационное пространство, не запоминались ей, не поражали воображения. Но великолепие орнитарианки просто не могло не броситься в глаза.       Она была прекрасна даже по человеческим меркам. Про местные, наверное, и говорить не приходилось. Женщина была молода и свежа, словно только что распустившийся цветок. Ростом — не выше Ивы, а столь стройные и грациозные формы встречались девочке разве что в музеях, среди античных статуй. Белые перья на изящном теле, казалось, сияли жемчужным светом. Мягкий пушок на торсе цветом напоминал первый, только что выпавший снег.       Лицо орнитарианки, на редкость милое и выразительное, тоже будто светилось изнутри. Особенно чудесен был взгляд больших, лазурного цвета глаз, внимательный и явно не глупый.       Ива, никогда раньше не придававшая большого значения собственной неказистой внешности: худобе, нескладности и дурной привычке сутулиться — тут вдруг почувствовала себя настоящим «гадким утёнком», тем более в грязной, кое-где подранной одежде, да ещё со своей неразлучной плетёной подстилкой в руках.       Иначе как Прекрасной Царицей незнакомку назвать было невозможно. Лучистый взгляд её скользнул по присутствующим, и, вопреки всякому этикету, дольше положенного задержался на степняке.       Ива тоже обернулась к нему. Чёрный орнит был донельзя бледен, а чёрные перья, столь неуместные в Кварцевой Долине, лишь усиливали этот неприятный эффект. Он, как и Ива пару секунд назад, неотрывно глядел на прекрасную обитательницу Храма. Среди всех местных чудес лишь она смогла привлечь его внимание.       Наконец, пернатая женщина оставила его в покое и обратилась к Иве.       — Здравствуй, Богиня! — зазвучал её мелодичный, звонкий, словно колокольчик, голос, будто соловьиная трель, которую девочке довелось слышать лишь однажды, давно, точно в другой жизни. — Приветствую тебя в Храме Великого Злого Бога. Я — Ит-Ки, жрица. Надеюсь, ты найдёшь этот Храм достойной для себя обителью.       Ива, не найдясь, что сказать, кивнула, словно загипнотизированная красотой жрицы и её чарующим голосом.       — Вы можете быть свободны, Икхел-Ки, — добавила Ит-Ки уже более жёстко и холодно, обращаясь к «генералу», и тот, козырнув, развернулся и направился к лифту.       — Думаю, Великий Злой Бог вскоре пожелает увидеть тебя, Богиня, — вновь зазвучала райская трель её голоска, — но я вижу, ты устала. Желаешь ли ты поужинать?       При мысли о еде в желудке у Ивы что-то громко проурчало, и она едва не сгорела от стыда. Ит-Ки кивнула, словно это и был ответ на её вопрос, и продолжила:       — Позволь проводить тебя в твои покои, юная Богиня. Тебе принесут пищу, достойную тебя.       «Царица», блеснув золотыми украшениями на руках и груди, уступила Иве дорогу к лифту и добавила, когда та подошла к его огороженной площадке:       — Желаешь ли ты, чтобы твоему слуге оказали медицинскую помощь?       — Да… пусть это сделают немедленно! — оживилась Ива.       — Всё будет исполнено. Следуй за мной, Богиня, — промолвила Ит-Ки и, дождавшись, пока степняк догонит их, привела лифт в движение. Все втроём спустились на несколько этажей, а затем через замысловатую сеть коридоров покинули башню, направляясь куда-то к центральным строениям Храма.       Храм не имел столь богатого внутреннего убранства, как большинство известных Иве подобных строений. Всё здесь было лаконичным и донельзя функциональным — и Храм этот скорее можно было бы назвать военной базой или чем-то в этом роде, но никак не культовым сооружением. Местный Бог, судя по всему, ценил удобство больше, чем излишнюю роскошь.       Впрочем, помещения хорошо освещались (пусть и примитивными лампочками), а все этажи соединялись меж собой сетью лифтов и эскалаторов, что заметно сокращало время перемещения по бесконечным коридорам, залам и переходам. Наконец, Ит-Ки остановилась перед одной из дверей, на вид совсем непримечательной в череде себе подобных. Ива подумала, что если бы ей пришлось искать эту дверь самой, то у неё ничего не вышло бы и через год.       — Это твои покои, Богиня, — прощебетала прекрасная жрица, — прошу простить за то, что пока они не роскошны, как полагается. В Храме не предусмотрены жилые комнаты для других Богов, кроме того, кому он предназначен. Однако завтра же, если будет на то воля Великого Злого Бога, эту комнату переоборудуют и сделают достойной столь высокой гостьи, как ты. Твой слуга, с твоего позволения, переночует в лазарете.       Ива понимала, что последняя фраза «царицы» вполне разумна, но разлучаться со степняком и оставаться здесь одной даже на минуту не входило в её планы, хоть убей.       — Думаю… степняку лучше ночевать здесь же, при мне, — возразила она, немного волнуясь. — Он же… должен охранять… м-меня и мой сон. Лучше пришлите сюда медика.       — Воля твоя, Богиня, — голос Ит-Ки был всё так же мягок и покорен, но в лазурных глазах мелькнула лёгкая, едва заметная тень досады. — Хотя тебе здесь некого бояться.       Из углубления в стене у дверного косяка она вынула ключ (самый простой, какие девочке доводилось видеть лишь в старинных фильмах и на ретро-картинках), провернула его в замочной скважине, легонько толкнула дверь и жестом предложила «гостям» войти.       — Доброй ночи, Богиня, — всё тем же «медовым» голоском пропела она и, дождавшись, пока девочка и чёрный орнит пройдут в комнату, бесшумно прикрыла дверь.       — Наконец-то! — облегчённо выдохнула Ива. — Не так-то просто строить из себя непонятно кого. Должно быть, их Великий Злой Бог давно воет от отчаянья!       Степняк, похоже, не оценил её шутки. Или ему просто было не до пустой болтовни. Измотанный недугом орнит тяжело осел на пол.       Ива оглядела свои «покои». Ит-Ки сказала чистую правду: комнатка и в самом деле была так себе, не под стать «Богине». Пол, стены и потолок из чего-то, напоминавшего светлую пробку, сливались друг с другом. Четыре незамысловатых лампы по углам, маленькое узкое окошко на высоте Ивиных плеч да кровать прямо под ним — вот тебе и всё «божественное» великолепие. Да, ещё дверь в стене, справа от входа. Возможно, там находился санузел.       Впрочем, привередничать девочке не приходилось. Она с удовольствием села на кровать (та оказалась очень даже мягкой, особенно в сравнении с голой землёй!) и стала мечтать о том, как, поужинав, растянется на ней и будет отдыхать до утра. Судя по всему, этих маленьких радостей у неё отнимать пока что не собирались.       Ужин и впрямь принесли очень скоро. Для Ивы — на небольшом перекатном столике, для степняка — просто в контейнере. Девочка быстро съела свою порцию, даже не разобрав, что это. Вряд ли здесь собирались её травить — если бы хотели её смерти, то сделали бы это уже давно. Но, по правде сказать, оголодавшая девочка, не колеблясь, съела бы сейчас и отраву.       Степняк тоже быстро расправился со своим пайком, не выказав при этом никаких эмоций. Иве подумалось, что наличие аппетита — это хороший знак. Стало быть, его состояние не столь критично, как казалось раньше.       Отодвинув от себя пустой контейнер, он прислонился к стене и задремал.       Отдыхать ему, правда, пришлось недолго. Вскоре явился белый орнит с чемоданчиком в руках. Он вежливо представился Иве доктором, отчего та едва сдержала смех. Мог бы и не представляться! Затем, презрительно осмотрев раны степняка с довольно внушительного расстояния, он продолжил, по-прежнему обращаясь к «Богине»:       — Я оставлю вот этот порошок, — пернатый доктор протянул Иве несколько пакетиков с какой-то белой пудрой, — и салфетки. Порошок — абсорбент и антисептик. Им необходимо присыпать непосредственно поражённые участки и подождать некоторое время, пока вещество не впитает в себя гной. Тогда его следует аккуратно снять с помощью салфетки и при необходимости повторить процедуру. Желает ли Богиня, чтобы я сам провёл лечение?       Последняя фраза, не смотря на простоту слов, далась доктору с большим трудом. Он явно не горел желанием делать то, на что вызвался. То ли боялся степняка, то ли слишком сильно брезговал. Иву так и подмывало заставить его заняться этим делом, но в последний момент она передумала.       — Нет, благодарю… Вы можете быть свободны, — сказала она, забирая мешочки с порошком и салфетками.       — Всё для твоего блага, Богиня, — облегчённо промолвил орнит и, ужасно гордый собой, откланялся.       Ива лишь покачала головой ему вслед. А потом, с большим трудом подняв с кровати уставшее и отяжелевшее от еды тело, подошла к степняку и уселась рядом. Надорвав край одного из мешочков, она осторожно высыпала его содержимое на покрасневшую, распухшую стопу друга. Гнойные язвы увеличились и теперь занимали почти всю поверхность подошвы. Снежно-белая присыпка тут же превратилась в омерзительную кроваво-коричневую кашицу. Иву слегка замутило, но она мужественно продолжила лечение. Теперь следовало стереть гнойную массу салфеткой.       — Может быть больно, — предупредила она, мельком подняв глаза на орнита.       Тот равнодушно кивнул, и Ива приступила к неприятной для них обоих процедуре. Она старалась быть очень аккуратной, но степняк всё равно застонал от боли. Девочку это сильно взволновало, до дрожи в руках, и она даже просыпала очередную порцию порошка на пол, не в силах справиться с нервами.       Пожалев её, степняк отобрал у неё пакетики и салфетки, жестом отправил девочку спать, а сам принялся за дело.       Ива горько вздохнула: собственная неуклюжесть и бесполезность по-прежнему не давали ей покоя. Правда, усталость всё-таки брала своё, и она, не раздеваясь, легла в кровать.       Вопреки всей своей измождённости и сравнительному удобству «покоев», девочка не смогла заснуть сразу. Степняк постоянно будил её своими тяжёлыми вздохами и скрежетом зубов, каждый раз, когда приходилось снимать со стопы смесь целебного порошка, крови и гноя. Иву так и подмывало прогнать его хотя бы в санузел, но совесть как-то не позволяла сделать это. Поэтому, плюнув на всё, она просто дремала, наслаждаясь мягкостью кровати, и наблюдала полузакрытыми глазами за своим соседом по комнате.       Три лампы из четырёх Ива отключила, оставив гореть лишь ту, что была ближе к степняку. Внезапно в её свете девочка заметила, как дверь в «покои» тихонько отворилась и в комнату неслышно проникла... «прекрасная царица» Ит-Ки.       В полумраке она показалась Иве привидением. Степняк замер, отбросив подальше в угол очередную салфетку. Ит-Ки, отодвинув всё остальное, неслышно присела рядом. Точно так же, как некоторое время назад Ива, но, судя по всему, с иной целью.       — Здравствуй, Орхот, — прошептала она, касаясь своей тонкой белой рукой его мускулистого чёрного плеча.       «Орхот», — Ива повторила про себя это имя, и оно ей понравилось. Но откуда жрица Великого Злого Бога могла знать его? Не найдя ответа, девочка продолжила прислушиваться к шёпоту «царицы».       — Не ожидала встретить тебя ещё раз, и уж тем более здесь, да ещё в компании Богини, — Ит-Ки несколько раз провела пальцами по перьям на плече и груди степняка, отряхивая с них бурую горную пыль. — Но, признаться, я рада вновь тебя увидеть. Ты произвёл на меня сильное впечатление, Орхот. Ещё тогда, когда пленил. Никогда не встречала столь сильных и храбрых бойцов, как ты. Вся твоя стая вместе взятая и когтя твоего не стоит. А уж когда ты отпустил меня, дал убежать от верной смерти, я поняла, что ты настоящий мужчина. Но неужели из-за этого тебе обрезали крылья?..       Ива слушала, порой забывая дышать. Так вот оно что! Она и подумать не могла, что история примет столь неожиданный поворот.       — Почему ты молчишь, Орхот? Сердишься на меня? — ворковала жрица, уже ни капли не похожая на ту Ит-Ки, что встретила их в зале одной из башен. — Не держи зла. Прости.       Жрица придвинулась к степняку ближе и вновь принялась перебирать своими изящными пальчиками перья на его могучем теле, очищая их от пыли и кусочков засохшей грязи.       Ива, ещё совсем недавно мечтавшая спокойно уснуть, теперь и думать об этом забыла. А Ит-Ки будто специально продолжала усиливать неловкость атмосферы. Она так и льнула к Орхоту своим белоснежным телом, целовала в губы, непристойно громко дыша.       Степняк долго не отвечал на её ласки, то и дело с тревогой поглядывая в сторону спящей, как ему казалось, Ивы: а вдруг проснётся!       Заметив это, Ит-Ки прошептала:       — Не беспокойся. Маленькая Богиня слишком устала с дороги — я заметила это сразу. Теперь она будет крепко спать до утра. Дети вообще спят очень крепко.       Ива нервно усмехнулась про себя: да, дети не всегда замечают, как родители по ночам делают им братьев и сестёр. Но она-то не такое уж и дитя! А меж тем возня в освещённом углу становилась всё громче, телодвижения орнитов — всё бесстыднее. И Ива в конце концов не выдержала.       — Что тут такое?! — возмущение вышло вполне натуральным, так как девочку и впрямь взбесила подобная наглость.       Орниты встрепенулись, тут же испуганно отпрянув друг от друга. Ит-Ки была взволнована и раздосадована, но нашла в себе силы встать и удалиться со всем подобающим её особе достоинством. Орхот, низко опустив голову, забился подальше в угол.       Некоторое время Ива ничего не говорила, успокаиваясь. Степняк сидел в своём углу неподвижно, так и не смея поднять на неё взгляда. Девочка немного злилась на него за столь вопиющее неуважение к своей персоне, но и сама чувствовала себя виноватой, так как стала свидетельницей того, что её совершенно не касалось. Может, ему и впрямь стоило переночевать в другом месте, как с самого начала предлагала Ит-Ки? С другой стороны, тогда прошлое Орхота так и осталось бы для Ивы тайной за семью печатями. А так первая из этих самых печатей оказалась сорванной. Хорошо это или плохо?       — Значит, тебя Орхотом зовут? — собралась она, наконец, с духом. — Приятно познакомиться.       Степняк вздрогнул, видимо, поняв, что девочка видела и слышала слишком много. Он вправе был злиться, но пока что во всём его облике Ива видела лишь чувство глубокого стыда.       Он еле заметно кивнул. Его лицо, видимое Иве с кровати, выглядело крайне жалким. И девочке пришлось смягчиться.       — Я… не буду вмешиваться в твою жизнь, — Ива была уже совсем спокойной и на удивление кроткой. —Спокойной ночи, — пробормотала она, ложась.       Нельзя сказать, что сон пришёл к ней моментально. Ещё великое множество мыслей продолжало крутиться в её голове, но и этой круговерти вскоре пришёл конец. Заснула Ива уже, наверное, за полночь.