Орнитария

      Лия, увлёкшись беседой с орнитом, сперва даже не заметила ухода сестры. Ещё бы, ведь сейчас скромная выпускница биофака впервые в жизни общалась с представителем нечеловеческой разумной формы жизни. И это было в её глазах даже больше, чем чудом.       Орнит казался ей воплощением совершенства, ожившей сказкой, которой почти уже не было места в сердцах людей. И вот он так же восхищённо взирает на неё своими чудны́ми рыжими глазами, готовый поведать «Богине» все тайны этого загадочного мира.       Девушку сильно заинтересовал поднятый горцем вопрос о нелюбви степняков к людям, и она с удовольствием развила эту тему.       — Отчего же так? — спросила она и приготовилась слушать.       — Они всегда были дикими, — пожав плечами, просто ответил Эхткар. — И потом, во времена Злых Богов они пострадали от их владычества больше остальных. Нас труднее было отыскать в Горах, а жители Кварцевой Долины и вовсе заглядывали Злым Богам в их проклятые рты. Поэтому степняки их ненавидят, считая предателями.       — До сих пор? — удивилась Лия. — Неужели они столь непримиримы? Ведь Злых Богов нет здесь уже около тридцати лет.       — Прости, Богиня Лия, но ты ошибаешься. — Эхткар озадаченно взглянул на девушку. — Злые Боги ушли шесть лет назад. Я молод, но прекрасно помню те времена.       — Шесть лет? — не поверила Лия. — Но как же так? Ведь время в вашем мире идёт в пять раз быстрее, чем в нашем. Если, конечно…       Лия осеклась и задумалась. Эхткар не решался потревожить её, хоть и видно было, что очень заинтересован в продолжении разговора. Но девушка, хмурясь, заговорила сама.       — Если, конечно, кто-то из людей не оставался здесь все эти годы…       Орнит теперь и сам не в силах был сказать что-либо вразумительное. Неужели кто-то из Злых Богов шесть лет жил с ними, с орнитами, бок о бок? А они даже подумать не могли! Возможно, степняки, собравшиеся вместе, узнали об этом и готовились к войне со Злыми Богами. Только не с прибывшими вновь, а с теми, кто никуда отсюда и не ухдил. Тогда где же они, эти затаившиеся враги?       И тут, будто предугадывая ход его мыслей, Богиня спросила:       — А где этот самый Злой Бог может находиться? Подумай, Эхткар.       — Ну, будь я Злым Богом, то обосновался бы в Кварцевой Долине, среди белых лизоблюдов.       То, что поведал Лие Эхткар, напугало её. Кто-то из нелегалов мог остаться здесь после облавы, забытый правосудием и людьми? Впрочем, на то они и нелегалы, чтобы перемещаться куда угодно без регистрации. Ведь во времена активного «освоения» СРП-миров государство почти не следило за этим процессом. В колокола забили только тогда, когда эти самые миры обзавелись не только входами, но и выходами.       Но это всё дело прошлого. Сейчас же Лию волновало совсем другое. Похоже, пребывание сестёр в Орнитарии, едва успев начаться — да как удачно! — грозило совсем невесёлыми последствиями.       С одной стороны, кто-то из преступников находится здесь, скорее всего, обосновавшись на территории Кварцевой Долины, среди интеллектуально развитых белых орнитов. И потому, по всей вероятности, имеет возможность жить припеваючи, имея определённые технические возможности для нападения. А это уже большая опасность для экспедиции. Во-вторых, сильно тревожила близость враждебных степняков. И всё это притом, что ранее чем через две недели портал для обратного перемещения не откроется.       Лия помрачнела ещё сильнее, когда вспомнила, что МИБ не сдвинется с места, пока имеет на борту хотя бы одно нечеловеческое существо. Это действовал механизм кибериммунитета, внедрённый в базовую комплектацию блока нарочно для защиты от проникновения обитателей СРП-миров на Землю. И теперь этот механизм действовал, оставляя исследовательниц почти беззащитными перед внешними угрозами.       Всё это означало, что от орнитов следовало избавиться как можно скорее. Как бы ни было жаль!       — Эхткар, я бы говорила с тобой ещё хоть сколько угодно, — сказала она, подводя горца к мысли об уходе, — но я, наверное, и так отвлекла тебя от каких-нибудь важных дел. Знай, я нисколько не стесняю твоей свободы.       — Что ты, Богиня Лия! — отозвался тот, по-прежнему сильно волнуясь, — мне теперь и в голову не пришло бы такое. Теперь я знаю, что Боги бывают не только Злыми, но и такими, как ты! — он восхищённо взглянул на неё и тут же опустил глаза. Он казался таким искренним в своём восхищении, что Лия не стала настаивать. — Я, конечно, должен буду уйти с рассветом, чтобы рассказать сородичам всё то, что узнал сам и то, что поведала мне ты. Но если ты позволишь, я бы остался на ночь здесь, в твоём…       — Только не говори, что в летучем гнезде, — улыбнулась Лия, очень надеясь, что до утра ничего страшного не случится. — Это мобильный исследовательский блок. Ладно, Эхткар, отдыхай. Ты, наверное, устал, да и количество крови в твоём организме должно восстановиться. У нас тут мало спальных мест, но ты можешь лечь во-он на той кушетке. Я сейчас её разберу.       Лия уже собралась разложить небольшую встроенную в стену полку, но орнит отрицательно покачал головой. Удивлённая, девушка проследила за тем, как Эхткар уселся на корточки в единственном свободном углу помещения, нахохлил свои медно-бурые псевдоперья, согнул ноги в коленях, а руки поставил между ними, таким образом упираясь в пол всеми четырьмя конечностями.       — Так мне будет удобнее, Богиня Лия, — проклекотал он. — Доброй ночи тебе и твоей сестре.       Удивлённая Лия вспомнила, наконец, об Иве. Куда именно девчонка ушла, она не заметила, но подумала, что та давно уже спит в жилом отсеке или слушает свою дурацкую музыку. Чтобы проверить это (ведь от взбалмошной сестры можно было ожидать чего угодно!) Лия велела бортовой интеллектуальной системе просканировать помещения МИБа. И как же она была удивлена, когда нашла Иву в медотсеке, да ещё в компании досрочно выздоровевшего дикого чёрного орнита!       Тот был мрачен, сидел в углу и не двигался. Но даже несмотря на недавнее тяжёлое состояние и отсутствующий вид, Лия ни на минуту не могла допустить его общения с маленькой глупой девочкой. Мало того, что в степняке было почти два метра роста, а когти помимо воли рождали в уме самые ужасающие картины, так ещё нрав его, если верить рассказам Эхткара, мог быть весьма крут и непредсказуем. Особенно вкупе с тяжёлым стрессом из-за потери крыльев и языка.       В общем, не желая терять ни секунды, Лия включила громкую связь и шуганула взбалмошную сестрицу из медотсека.       Та, судя по лицу, пожелала старшей сестре всех прелестей ада, но подчинилась. Хоть на том спасибо!       Степняк быстро поправлялся, и это радовало Лию. Не только тем, что её старания увенчались успехом, и орниту не грозит безвременная смерть, но и тем, что вскоре появится возможность избавиться и от него, успокоив тем самым иммунитет мобильного блока.       Заходить в медотсек она побоялась. В отличие от сестры, она своей жизнью дорожила, поэтому наблюдение вела дистанционно.       Незаметный для степняка биосканер показывал, что физическое состояние орнита в норме, даже несмотря на причинённый здоровью вред. Только лицо его Лии не нравилось.       Можно ли сейчас выгонять его? Сможет ли он вообще жить в прежних условиях, не имея крыльев? Лия тяжело вздохнула.       — Красивая вы, сеньорита Лия. Особенно когда в раздумьях, — подал голос Леку, ограничившись на этот раз крохотными динамиками своего тесного вместилища, которое девушка не снимала с запястья, — и так не хочется огорчать вас…       — Позвольте им остаться до утра, Леку, — попросила она, немного смутившись от комплимента в свой адрес; даже без тела мужчина оставался мужчиной, да ещё и по-южному темпераментным. — Ничего до утра не случится. Габаритные огни мы выключили, а режим частичной невидимости наоборот, включили. Да вы ж и сами прекрасно знаете.       — Инструкция, сеньорита, — можно было поклясться, что в искусственно смодулированном голосе послышались усталость и сожаление, — и забота о вашей с Ивой безопасности — вот приоритет. Орниты в своём мире, это их среда обитания, и мы не вправе вмешиваться, тем более что это опасно.       — Ох… Хорошо, Леку, сейчас разбужу Эхткара…       Лия бессильно сжала кулаки: делать было нечего.       Иве не хотелось ложиться. И не только оттого, что спальные места здесь были, мягко говоря, не на высоте, но и потому, что её не покидало странное, незнакомое тревожное чувство. Она даже не могла толком понять его природу, и оттого, наверное, не способна была от него избавиться. Даже музыка не отвлекала девочку, как случалось раньше.       Поэтому после десяти минут бессмысленного сидения на койке она встала и отправилась бродить по мобильному блоку.       Лия тоже не спала. Наоборот, она зачем-то будила Эхткара.       Прислушавшись, Ива поняла, что сестра желает выставить орнита из мобильного блока прямо сейчас. По Лийке видно было, что она чуть не плачет, но, судя по её словам, Леку не разрешил оставить орнитов на борту даже до утра, и теперь их приходилось гнать отсюда посреди ночи.       Интересно, можно ли попасть к степняку в медотсек, пока и его не вышвырнули? Девочка подошла к нужной двери и вызвала голограмму с камер видеонаблюдения.       Орнит сидел на том же месте и в той же позе, в которых она оставила его несколько часов назад. Словно давно успел умереть, высохнуть и превратиться в чёрную мумию.       А правда, жив ли он? Ива запросила у бортовой системы информацию о состоянии его здоровья, и из всей массы малопонятных слов, символов и графиков с трудом уяснила лишь то, что степняк пока что жив.       Она увеличила его изображение на голограмме и осмотрела внимательнее. Поза чёрного орнита немного напоминала позу спящего Эхткара. Но степняк не спал. Тёмные глаза его были открыты и по-прежнему смотрели в неведомую пустоту.       У Ивы от этого взгляда вновь что-то противно защемило в душе.       Вот знать бы, закрыта ли дверь? Ива осторожно коснулась ладонью той части дверной панели, которая отвечала за доступ в медотсек. Но разочарование, впрочем, вполне ожидаемое, не заставило себя ждать. Дверь была заперта, и открыть её могла только Лия или Леку.       Ива задумалась. Отступать так просто она не привыкла, и потому заставила свой обычно вялый мозг усиленно заработать.       Идея пришла внезапно. Отстегнув от куртки одну из множества приколотых к ней крупных булавок, она бесстрашно ткнула ею в собственную ладонь. Морщась от боли, девочка расковыряла в плоти довольно большую рану и дала видеокамере засечь нанесённую травму.       Как того и следовало ожидать, дверь в медотсек тут же открылась. Ива улыбнулась своей изобретательности, вошла внутрь, позволила выехавшим из стен манипуляторам немного полечить себя, а после этого вновь присела напротив степняка, но так и не нашлась, что сказать ему. Слова не шли в голову, а ведь скоро он отсюда исчезнет, и больше они уже никогда не свидятся. Что ей с того, Ива не знала, но ощущала слишком явную и гнетущую печать.       Прошло, наверное, минут пятнадцать, прежде чем девочка подобрала нужные слова для начала своего монолога. Но не успела она и рта раскрыть, как тишину медотсека наполнил тревожный звук сирены, говорящий о том, что весь этот комплекс и находящиеся в нём люди подверглись какой-то неведомой, но серьёзной опасности.       Ива встрепенулась, полностью растерявшись, так как никогда в жизни не попадала в подобные ситуации. Звук тревожной сирены был для неё подобен грому средь ясного неба, ведь она даже приблизительно не знала, как нужно действовать в этом случае.       В школе их, конечно, учили основам безопасности, но много ли уяснишь из нудных лекций?       Пытаясь себя успокоить, девочка подумала о каком-нибудь досадном сбое в системе безопасности, но вскоре поняла всю беспочвенность своих надежд.       Мобильный блок, до сей поры казавшийся настоящей крепостью, опасно завибрировал, словно его прошибал лихорадочный озноб, а в следующий миг начал… рушиться, крошиться прямо на глазах!       Медицинское оборудование в отсеке жалобно запищало на все лады, взывая о срочном ремонте. А Ива только и могла, что бестолково вертеть головой, непроизвольно реагируя на все эти звуки.       Как это ни странно, чёрный орнит, которому вообще неведома была теория безопасной жизнедеятельности, оказался куда собраннее «Богини». Он по-прежнему был спокоен и будто чего-то ждал. Удивлённая этим Ива перестала бояться. Хорошо всё-таки, когда рядом есть взрослые!       Но, как оказалось, успокаиваться было рано. Толстые, герметичные стены МИБа неумолимо рассыпа́лись слой за слоем. Будто в несколько секунд их разъело эрозией. Что-то треснуло у Ивы в ушах, и любимая музыка стала недоступна даже в записи. Одна за другой раскрошились все пластмассовые и металлические детали её одежды: пуговицы, заклёпки, булавки, стилизованные под разные крутые штучки. Ива испугалась, что может остаться совсем без одежды, но разрушение, похоже, коснулось только пластика и металла.       Крошился и пол, в котором ноги девочки теперь тонули, словно в песке на пляже, и потолок, с которого на её голову осы́палась уже целая гора металлопластиковой трухи.       Именно в тот момент Ива с ужасом и осознала, что совсем скоро окажется не внутри блока, а снаружи, под открытым небом Орнитарии.       Будто желая ускорить этот момент, под ударами неизвестно чего пала трёхслойная рама иллюминатора, и в неё вместе с прохладным ночным воздухом ворвалось нечто большое и чёрное, попутно сметая остатки истончившейся стены.       Орнит. Такой же высокий и мускулистый, как подобранный «Богинями» степняк, только с крыльями и дикой яростью в тёмных глазах.       Ива привыкла воспринимать смерть не иначе как переход на финальный уровень грандиозной компьютерной игры, но теперь, когда та стала реальней реального, девочку охватил ужас.       Словно кадры из фильма, пронеслись перед её широко раскрытыми глазами страшные фантастические картины.       Вот ошмётки стены с шуршанием падают ей под ноги. Вот в образовавшейся бреши появляется высокая чёрная фигура незнакомого враждебного степняка. Вот он, каркая что-то разъярённо и сбивчиво, направляется прямо к Иве, сверкая лезвиями страшных когтей и занося правую руку для удара.       Ива хотела закричать, но из горла, которое так некстати сдавило судорогой страха, вырвался лишь короткий жалкий стон. Да и тот потонул в завываниях сирены.       Девочка, уже имевшая две попытки суицида, вдруг поняла, что хочет прожить ещё как минимум лет сто, а то и больше. Но жизнь, с которой она привыкла так бесцеремонно играть, жестоко мстила ей теперь, уходя в самый неподходящий момент.       Орнит с перекошенным злобой лицом в последний раз блеснул безумными чёрными глазами, выплюнул ещё какое-то особенно грубое слово и метнул когтистую руку в сторону девочки.       Она уже почти почувствовала обжигающую боль на своей коже, но смерть так и не пожаловала. Она слишком долго оставалось невредимой, чтоб не удивиться этому.       Ива решилась окрыть глаза.       Чёрное тело враждебного степняка больше не нависало над ней, когти, готовые разорвать на части, не грозили нелепым страшным финалом. Вместо этого орнит замер в боевой стойке и яростно заработал длинной плетью хвоста. Смотрел он уже не на Иву, а на другого такого же чёрного орнита, бескрылого и немого, но от этого, судя по всему, не ставшего менее опасным.       Бескрылый тоже бил хвостом, рассекая звенящий от шума воздух, и первым ловко нанёс удар по лицу противника. Тот увернулся, но всё же получил кровавый шрам на левой щеке. Тут же опомнившись, он сделал ответный выпад, но его противник был готов к этому. Сцепившись плетьми хвостов, они начали ближний бой, пуская в ход свои страшные когти-лезвия на руках и ногах.       Ива, всё ещё сама не своя от произошедшего, наконец опомнилась. И первым порывом её было сильнейшее желание воспользоваться суматохой и убежать из отсека. Только отсек-то исчезал буквально у неё на глазах. Поняв это, Ива вновь закрыла глаза и стала ждать очередных поворотов судьбы.       Пришла в себя она от того, что кто-то резко дёрнул её за руку, причинив боль. Это заставило девочку открыть глаза. Перед ней был бескрылый степняк. Весь в крови — своей или чужой, было не разобрать — он грубо тянул её к тому месту, где раньше (всего несколько секунд назад!) была стена с иллюминатором. Теперь же вместо неё из гор осыпавшейся трухи торчали одни зазубренные, продолжавшие крошиться остовы. Орнитария открылась ей, но совсем не так, как она того хотела. Дышалось, правда, чрезвычайно легко, от ночной свежести закружилась голова и даже появилось что-то вроде эйфории. Движения, казалось, не требовали каких-либо, даже совсем незначительных усилий. Но творившийся вокруг кошмар тут же напомнил о себе, бесцеремонно прогнав все приятные ощущения. Напавший на неё недавно степняк валялся неподалёку мертвым. МИБ был разрушен почти до основания, а в небе неподалёку от его останков носились десятки угольно-чёрных точек.       Лии не было видно. При этой мысли Ива ощутила озноб и панику.       — Лия! Где Лия? — проверещала она, сама теперь напоминая маленькую, перепуганную насмерть птичку. Но молчаливый степняк, не обращая внимания на жалкий протест девочки, упорно тащил её куда-то. Наверное знал, куда…