Ведь сколько же раз я говорил вам, что основная ваша ошибка заключается в том, что вы недооцениваете значение человеческих глаз. Поймите, что язык может скрывать истину, а глаза — никогда!
— Дисциплина, время и терпение — три величайших движущих силы. — строго проговорила Мэй, держа детей за щиколотки. Близнецы не отвечали. Сложно что-либо говорить, когда стоишь на руках, поэтому девушка отнеслась к их молчанию с пониманием. Снова тренировка, снова Морико и Шин разгадывают загадки, отвечают на вопросы и закаляют свой характер. То ли дыхательные практики вкупе с медитациями помогли, то ли уроки с Мэй так рано начали давать свои плоды... Может, всё вместе? Девушка не знала, что послужило причиной такому спокойному состоянию детей. Вчера они пришли домой с абсолютно несвойственным им спокойствием, а у Морико так и вовсе на лице цвела безмятежная улыбка. Кицунэ уверена, что за один вечер Кадзу не мог научить медитации шестилетних детей, однако успокоить их ему все же как-то удалось... А сегодня они были вообще на редкость послушные. Удивительные вещи творятся. Девушка опустила свои руки вниз и Морико с Шином тут же мягко упали на землю от усталости, тяжело дыша. — Раз... Два... Не успела она досчитать до трех, как дети поднялись, смотря маме в глаза. Дисциплина не нарушена, урок усвоен.Отлично
— Повторим, — проговорила кицунэ, сцепив руки за спиной. Близнецы выпрямили спины. — В клане объявляют тревогу. Станете ли вы искать меня или папу? — Нет, — твёрдо ответили они. — А что сделаете? Шин еле заметно кивнул сестре, давая ей возможность ответить самой. — Найдём Кими и спрячемся, — проговорила она вдоль и поперёк заученный план действий, смело смотря в глаза девушке. Мэй удовлетворённо кивнула и чуть сощурившись, наклонилась ближе, перейдя на шёпот... — А если вы увидите кого-то раненого? Допустим, Такао? Ступор. Мэй кожей ощутила, как дети почувствовали страх от картины раненого дзёнина, подкинутой воображением. Они переглянулись, безмолвно спрашивая друг у друга мнение. Дети полны противоположных чувств и мыслей, озвучивать которые совершенно не желают. С одной стороны, хочется ответить «Поможем. Защитим», с другой... Нельзя помогать, да и страшно это всё... — А ты бы что сделала, мам? — резко повернулся в её сторону сын. Ступор. Мэй не показала своей растерянности, однако внутри металась от одного ответа к другому. Девушка, не меняясь в лице, медленно выпрямилась. — Моя задача прятаться. Это приказ дзёнина, а значит не обсуждается и не подвергается сомнению. Следовательно — выполняется беспрекословно, — ответила кицунэ, сжимая руки за спиной в кулаки. Злило ли такое решение Такао девушку? Безусловно. Однако ничего против сказать не могла. Им нельзя раскрывать своё присутствие. На кону стоит слишком много жизней. Шин, будто нехотя, кивнул. — Значит, и мы будем прятаться... — глядя в землю и обречённо опустив плечи, промолвила Морико. Кицунэ кивнула, принимая ответ и устало провела ладонью по лицу. Уже стояла середина дня. Близнецы тренировались недолго, но в быстром темпе, а вот Мэй с Такао колдовали ещё на рассвете, когда дети спали. Очень долго. Тренировки с дзёнином стали постоянными, многочасовыми, на износ. Хорошо, что куноити привыкла к таким. Так правильно и необходимо. Для выживания. Колдовство на дальних расстояниях всё ещё дается девушке с трудом. А если говорить совсем откровенно — получается плохо. Главное не останавливаться. Нет ничего невозможного. Руки есть, ноги есть, остальное будет. — Ну что ж... — уже не учительским голосом начала девушка и близнецы чуть расслабились, понимая по тону мамы, что тренировка закончена. — Идите домой, поешьте сэмбэй. Потом ступайте к Сатоши на тренировку. — Сатоши? — удивился Шин, подняв брови. Морико же довольно во все зубы заулыбалась. Девочке безразлично, по какой причине они отправятся тренироваться именно к гримеру, главное, что они в принципе к нему пойдут. Морико любит проводить с ним время ещё с младенчества. Мэй молча кивнула на вопрос сына, давая понять, что больше комментариев давать не станет. — Морико, не забывай... — начала куноити, но была перебита. — Про осанку, не опускать голову, не сутулиться и смотреть в глаза при разговоре, — перебивает девочка выученную наизусть речь матери. — Да-да, я помню, — она приложила все усилия, чтобы не закатить глаза. — Похвально, что ты запомнила, но это нужно не только держать в голове, но и выполнять, — сложив руки на груди продолжает поучать её Мэй. Дочь кивнула. Будто рефлекторно и дежурно. И два маленьких силуэта скрылись за дверьми дома. Действительно странный выбор учителя для детей, однако другого выхода особо и нет. Мэй поставила перед собой четкую цель в виде изнуряющей тренировки — ей нужно очистить голову от мыслей, поэтому быть рядом с близнецами не может. Такао и Амайя заняты Айко — тоже занимаются обучением, Хонг ещё вчера обмолвился, что утром пойдёт в лес за травами, а с Кадзу она пересекаться не хочет, дабы не ляпнуть ничего лишнего. Просить Хиро? Ну, можно, конечно, Морико ведь с ним уже тренировалась, однако... Мэй не хочет. Взаимоотношения с мужчиной после той ситуации с поцелуем у них весьма неловкие... Точнее нет. Неловкие не отношения, ведь Хиро себя ведет вполне обычно. Неловко самой девушке. Исходя из выводов, сделанных ранее, Мэй, к своему сожалению, пришла к пониманию: остаётся только Сатоши. Да, оставлять его наедине с детьми рискованно, но... Он ведь не глуп. Свою голову на плечах имеет, хоть иногда и не соображающую. Это Мэй вчера и сделала. Вдоволь успокоившись после весьма напряженного взаимодействия с Кадзу, она сразу направилась к Сатоши. Его пришлось уговаривать. Девушка, зайдя домой к гримеру, поняла, что хозяина внутри нет. Тогда она пошла к жилью Хонга в надежде, что Сатоши окажется там. На пути к нужному дому внутри себя молилась, дабы не увидеть ничего лишнего, а то потом из своей памяти даже палками не сможет выбить это воспоминание. Благо, синоби был дома один и сказал, что Сатоши на пробежке. Поблагодарив за информацию, Мэй вышла на улицу и сразу наткнулась взглядом на согнувшегося пополам гримера. Кицунэ подошла ближе, глядя на попытки мужчины, опирающегося на колени, отдышаться. — Хватит дышать как собака, — скривилась девушка, уперев руки в бока. Да, не самая лучшая стратегия ведения диалога с человеком, которого нужно просить о помощи, однако Мэй не удержалась. — А пахнуть как собака мне не перестать? — выпрямился он, устало вытирая пот со лба. — Чего надо? — Тут такое дело... — нерасторопно начала она, задумываясь о том, как бы помягче преподнести просьбу. — Быстро и по существу, — перебил мужчина в своей манере. — А то ты когда говорить начинаешь, меня аж в сон клонит, — проговорив это, мужчина показательно зевнул, приложив ко рту кулак. Мэй не обратила внимания на колкость, но требование все же выполнила. Сейчас необходимо быть послушной. — Пожалуйста, проведи тренировку с детьми завтра, — ровно выдала девушка. Мужская бровь медленно начала выгибаться, и кицунэ уже на начальном этапе этой эмоции поняла, что разговор будет не из легких. — Мне ещё дорога моя жизнь. — Не драматизируй. Они всего лишь дети. — Тебе напомнить, как эти «всего лишь дети» чуть не воткнули откуда-то сворованные сюрикены в Горо? Мужик чуть глаз не лишился. Да по ним ниндзюцу плачет! — Сатоши, он же «Болтливый кабан», он же «Напыщенный индюк», начал возмущаться под закатанные в два оборота глаза девушки. Мысленно Мэй отметила, что гримёр прав, однако вслух она бы никогда этого не сказала, чтобы тот сильней нос не задрал. — Прошу тебя. Их необходимо тренировать. А ты учитель каких поискать, — ободряюще заулыбалась куноити, наивно захлопав глазами. — Мне воспринимать это как комплимент или как оскорбление? — вопросительно-глумливо выгнул тот бровь. — Как захочешь, — фыркнула Мэй, махнув рукой. Мужчина устало взъерошил свои короткие волосы и тихо выдохнул. — Всё, не путайся под ногами, — Сатоши рукой показательно отодвинул с пути девушку, будто обойти её не представлялось возможным, и сделал несколько шагов к дому Хонга. Куноити развернулась и её взору открылась медленно удаляющаяся мужская спина. Обреченно выдохнув, она поджала губы. — Сделаю всё, что захочешь, — негромко кинула кицунэ в спину Сатоши, недовольно нахмурив брови. Синоби остановился. Мэй не видела, как он закатил глаза. «Ну вот что она не отцепится никак?» — подумал Сатоши и уже хотел вкинуть в воздух какое-то громкое ругательство из своего внушительных размеров арсенала, как его неожиданно озарила идея. Предвкушающе ухмыльнувшись, мужчина развернулся на пятках и снова подошел к этой настырной особе. Мэй, увидев этот знакомый оскал, сжала губы в тонкую линию. Ну вот кто её за язык тянул? — Тогда поклонись мне, как Императору. Мужчина заулыбался ещё шире и ещё более зловеще, когда увидел, как янтарные глаза вмиг захотели вылететь со своего законного места. Он бы всё отдал лишь за то, чтобы запечатлеть ошарашенное лицо Мэй на картине и повесить над кроватью. Смеялся бы день и ночь. — Ты головой ударился на пробежке? — произнесла куноити, когда вновь обрела способность говорить. Затем лицо девушки стало ещё более мрачным. Удивительно, сколько же наглости помещается в этом создании. Он сейчас без зазрения совести в прямом смысле потребовал встать перед ним на колени за простую просьбу потренировать детей. Шутит? — Ну, нет — так нет, — пожав плечами, беззаботно проговорил он и развернулся обратно. — Хорошо, — резко прилетает в его спину, когда Сатоши только хотел сделать шаг. Мужчина недоуменно выгнул бровь и повернулся к девушке. В следующий миг начало происходить что-то невероятное и до ужаса неправильное. Мэй начала склонять голову. Она и впрямь что ли затеяла целоваться с землей? Гримёр глупо захлопал ресницами. Перед ним сейчас встанет на колени кровь Ириса. Законная наследница престола сгибается в спине перед ниндзя. Не успела девушка даже слабо согнуться в спине, как ее резко подняли за плечи. Сатоши не успел увидеть победную улыбку на ее устах. — Да проведу я тренировку с твоими детьми неугомонными. Раз ты даже на такое пошла, видимо, и правда надо, — как бы он ни скрывал, кицунэ увидела растерянность в глазах мужчины. По правде говоря, Сатоши понимал, что в любом случае проведет тренировку. Ещё в самом начале был готов согласиться. Он ведь с самого рождения детей помогал Мэй с ними, как и все её ближние. Просто тут всегда играет его характер, что уж поделать? Тем более сейчас гримёр соскучился по этим двум бедовым. Вот только никогда не признается в этом. Даже себе. Это было забавно. Пока девушка вспоминала вчерашний диалог к другом, близнецы уже успели перекусить и спешили к Сатоши. Кицунэ проводила их взглядом. По пути Морико активно что-то рассказывала Шину, пока тот внимательно слушал и кивал. Остаётся надеяться, что дочь не подбивает брата на очередную авантюру. Как делает всегда. Около них резко появилась Амайя, и Мэй уже заранее силится не закатить глаза. Даже отсюда видно, как Шин очаровательно улыбается ей, а она осыпает его комплиментами с головы до ног. Амайя и Сатоши, видимо, сговорились. Иначе не поймёшь, почему эти двое ещё с младенчества близнецов твердят в унисон: «Мы дождемся, когда они подрастут». Есть смысл рассказывать о том, что гример состоит в долгих отношениях с мужчиной, а Амайя — замужняя девушка? Нет смысла, потому что эти двое постоянно говорят, что это всё для прикрытия. Только когда дети скрылись за дверьми дома гримёра, Мэй решила зайти к себе домой. Сделав шаг на пути к цели, она краем глаза заметила знакомый тёмный широкоплечий силуэт вдали и будто рефлекторно кинула взгляд на него. Вопреки внутренним убеждениям, вопреки своим целям. Посмотрела на Кадзу. Всего на секунду... И этой секунды хватило, чтобы он тоже обернулся к ней. Девушка успела внутренне покрыть себя всеми бранными словами за эту вольность, но отводить взгляд уже нет смысла. Будет выглядеть глупо и даст понять, что стесняется его. Это совершенно ни к чему. Поэтому она продолжила смотреть. Кадзу стоит на траве и разговаривает с Иошито. Ну, как разговаривает... Сложно назвать это диалогом, ведь синоби даже не смотрит на собеседника.Что, неинтересно тебе?
Мэй невольно ухмыльнулась. Кадзу ухмыльнулся в ответ, будто читая её мысли. Хотя догадаться о них не трудно. Ниндзя. Девушка перевела взгляд на дорогу и всё же пошла домой. Захватив с собой всё необходимое, почти со спокойной душой она пошла на тренировку. Кадзу на прежнем месте не было. Отойти она решила относительно недалеко. По пути мысли снова начали набирать не тот оборот... «Как Кадзу себя чувствует? Помог ли отвар поспать?» — ещё одно доказательство того, что решение отправиться тренировать тело было абсолютно верным. Такая жаркая погода к нагрузкам совсем не располагает, однако Мэй это совершенно не останавливает. Привыкла к дискомфорту. С её-то жизнедеятельностью... Найдя ближайшее дерево, Мэй легко залезла на него, прихватив с собой палку, найденную на земле. Девушка положила крепкую палку на две растущие рядом друг с другом ветки и закрепила её верёвками по бокам. Спрыгнула с дерева, дабы удостоверится, что сделала всё верно. Удовлетворённо кивнув самой себе, куноити обтерла ладони о штаны, избавляясь от пота. Легко подпрыгнула и обхватила ладонями палку. Затем она напрягла пресс и начала медленно поднимать ноги, сосредоточенно сжав губы. Подняв ноги выше головы, куноити просунула их в расстояние между руками, согнула колени и обхватила палку подколенными ямками. Поняв, что держится крепко, она опустила руки с палки и, повиснув в воздухе вниз головой, положила ладони за затылок, переплетя пальцы. Начала поднимать корпус. Выполняя упражнение, куноити почувствовала, как ей становится невозможно жарко. Поэтому она закатала рукава по плечи, дабы хоть немного избавиться от покрова одежды... Осознав количество мыслей в голове, Мэй поняла, что тренироваться будет долго.***
В это время Кадзу тоже был на улице. Переговариваясь то с одним, то с другим синоби, он неторопливо шел по деревне. Чего хочет? Сам не знает. Но в четырех стенах точно сидеть не намерен. Уловив еле слышимые шаги позади, насторожился. Зачем кому-то идти тихой поступью? Будто кто-то крадется, преследует. Развернулся. Хиро. Невзирая на свои опасения и плохое предчувствие, Кадзу приветливо кивнул, ожидая, что синоби, как и все остальные, будет ему задавать уйму вопросов. — С возвращением, — хмуро поздоровался он. Кадзу не изменился в лице, хотя настороженно прищуриться очень хотелось. Настроение плохое? И пока мужчина размышлял, Хиро продолжил: — Осознал свои ошибки и пришел извиняться перед Мэй?Что?
А вот сейчас мужчина уже угрожающе прищурился. Предчувствие, как обычно, не обмануло, однако это всё равно неожиданный поворот. Кадзу, конечно, ожидал получить вопросы, но явно не такого характера. Да и не от Хиро. Ровный парень же был. Поменялось много? Или обидел чем? Синоби продолжил молчать, ожидая пояснений. И он их услышал. Правда не те, которые ожидал. — Хорошо устроился. Сбежал, погулял пару лет, вернулся на всё готовое. Никакой ответственности, никаких забот. Ты настолько сильно предвкушал насыщенную свободную жизнь, что даже заказ не удосужился выполнить? — буквально выплюнул мужчина, смерив синоби презрительным взглядом. Кадзу снова не меняется в лице и все также опасно-спокойно молчит в свойственной ему манере. Синоби не заметил как обладатель злых глаз сжал с силой челюсти. Всё готовое — уже воспитанные дети. Мужчина уверен, что Хиро этой фразой говорил про них. С чего бы такие слова? Они неплохо общались, хоть и не близко. Хиро не тот, кто будет просто так колкостями размениваться. Или за столько лет характер поменялся? Вряд ли. Что тогда? Да и почему это вообще его волнует? Кадзу понял бы, если синоби принял его за предателя, начал бы говорить только про невыполнимый заказ — это ведь ожидаемо. Но нет. Он говорит о Мэй, о детях. С чего бы? Они же с пушистой почти не общались.Тебя не было шесть лет, откуда тебе знать?
Нашёптывает ненавистный внутренний голос, заставляя внутренне дёрнуться как от огня. Может, он просто ей сочувствует? Бред. Всё кажется бредом. Несмотря на рой вопросов в неспокойной голове, синоби лишь вопросительно выгнул бровь, ожидая ещё слов, дабы узнать побольше. Хиро снова подал голос. Ожидаемо. — Ты с ней был эти годы? Ты? Нет. Ты там развлекался с девушками во дворце, пока она растила твоих детей, — зло бросил мужчина, стоящий напротив. Колкий взгляд заметил, как у того едва заметно дернулась губа. А вот и пояснения. Интересно. Мэй с Хиро вместе? Точно нет. Недавно он несколько раз был замечен гуляющим с Юки, и глаза у обоих горели явно не по-дружески. Да и Такао бы предупредил об их с Мэй отношениях. Что тогда? Крепкая дружба? Тоже нет. Такао бы сказал. Да и сам увидел бы. Если не дружба и любовь, то что тогда? Раз его так волнуют её чувства, значит, небезразлична ему. А может... была небезразлична? Азуми ведь тоже нападала на неведьму, хотя они с ним уже разошлись. Может, Хиро считает Мэй своей собственностью? Услышь куноити слова Хиро, точно почувствовала бы себя куском мяса, который продают на рынке. Благо, у неё сейчас есть есть дела поважнее. Оправдываться перед непонятным Кадзу не собирается. С чего бы? Пусть купается в своих выводах сколько влезет — не его забота. А вот удостовериться или опровергнуть свои догадки необходимо, поэтому... — Не видел, чтобы дети к тебе тянулись, — бросил Кадзу будто безразлично. Хиро скрежетнул зубами. Попал не в бровь, а в глаз. — Да и Мэй рядом с тобой не видел. Хиро давно не влюблён в нее — он это знает. Его порывистые, необдуманные слова были спровоцированы больше чувством несправедливости и легкой обиды. Как она могла любить его? Кадзу ведь подлец, предатель, который спустя долгие годы просто взял и свалился с неба словно снег летом. Ещё и все ведут себя так, будто ничего и не было. Он любви не заслуживает, а получает. Хиро тоже получает и с радостью отдаёт взамен. Вот только жажда справедливости не даёт покоя. — Это тут причём? — спросил мужчина, сжав кулаки. — Дело это не твоё, непонятливый, — спокойно выдал Кадзу. В яблочко. Точно в цель. Мужчина сам понимает, что не его дело, но от этой фразы желваки заходили ходуном. Как ему удалось вывести Хиро из себя парочкой фраз? Честно, несмотря на то, что его татуировка говорила о принадлежности к Белой арене и являлась чуть ли не клеймом, она полностью описывала мужчину. Кадзу напоминает змею. Незаметный, спокойный, невозмутимый, но если посмеешь наступить ему на хвост — вопьётся в тебя клыками точно выведенным ударом. Кадзу удостоверился в своей догадке. Были близки, значит... Интересно. Насколько близки? Долго ли? Любила? Любит? Нужно поговорить с Такао. Он ставит точку в разговоре своим уходом. Ему нечего здесь делать, больше информации он всё равно не получит. Мужчина решил навестить друга, дабы узнать побольше, да и в целом — поговорить. Заодно отблагодарить Амайю. Может, потренируются вместе с Такао? Как раньше. Надо ещё с дочерью его познакомиться. Говорят, внешне она очень на него похожа. Уже подходя к дому друга, Кадзу по привычке оглянулся и осмотрелся. Кто-то тренируется, кто-то стирает вещи, кто-то громко ругается, а кто-то... Мэй. Подтягивается на палке. Ничего особенного, но... Голые руки. Он сумел вовремя поднять челюсть на свое законное место, а вот оторвать взгляд от крепких рук девушки оказалось непосильной задачей. Раньше она бы никогда себе не позволила оголить их на улице. «Это ведь непотребно» — по её словам. И по словам общества. Глупцов. Кадзу всегда с пренебрежением относился к общепринятым запретам и табу.Что ещё поменялось в её характере? Какие её привычки уже ими не считаются? А какие наоборот — стали будничными?
Задает себе вопросы мужчина, пока неотрывно смотрит на Мэй. Она стала очень рельефной. Ранее хрупкая и робкая, сейчас она была подобна нерушимой скале. Мышцы с каждым подъёмом тела красиво перекатываются на солнце, и даже с расстояния заметны слегка взбухшие вены на плечах. Сколько она уже подтянулась? Десять? Двадцать раз? Немыслимо... Раньше не могла столько. Он изначально заметил, что плечи Мэй стали шире, но... Не думал, что её тело изменилось настолько. Красиво. В перерыве от откровенного разглядывания женского тела, Кадзу задумался...Укреплять свое тело настолько сильно куноити не нужно.
И это правда. Да, каждому в клане важно иметь подтянутость и крепость, быть выносливым, дабы в непредвиденной ситуации убежать, залезть куда-то. В общем, иметь возможность отсрочить дату своей смерти. Однако любой куноити достаточно просто иметь хорошее телосложение. Нет особой необходимости растить мышцы. Так зачем это было нужно Мэй?Это ей не нужно было. Само вышло. Зачем тренировалась так много?
Интересно. Цепкий взгляд невольно стекает ниже. Кадзу про себя подмечает, что бедра девушки округлились ещё больше. Из-за родов? Что ещё изменилось в теле? В характере?Куда ты вообще смотришь? О чем думаешь, неугомонный?
Он почувствовал себя мальчишкой, который впервые увидел красивую девушку. Захотелось встряхнуть себя за плечи, дабы привести в чувство. Дверь в дом Такао захлопнулась. Порог опустел. Мэй спрыгнула на землю, отряхивая руки. Она не простит себе, если будут мозоли, поэтому нужно воспользоваться мазью. Девушка обернулась. Много дерущихся синоби, Сатоши, тренирующийся с детьми, Кими, стирающая одежду и Амайя. Светловолосая девушка вынырнула из-за угла своего дома и кинула какой-то хитрый, полный коварства взгляд на куноити. Здоровается так или что-то произошло? Неважно. Сейчас важно продолжить тренировку. Да, важно. Однако взгляд скользит не на палку, на которой она ранее подтягивалась, а на задорно смеющихся Морико и Шина. Сатоши пошутил? Вероятно. Улыбнулась. Почему-то именно сейчас, смотря на эту картину, Мэй осознала: у них был отец. Отцы. Всегда. Даже когда Кадзу не было. Их воспитывали и мужчины тоже. Сатоши, невзирая на свою сварливость и фразы о том, что они бедовые, постоянно носил детей на руках и пытался учить их говорить, Такао показывал красивые иллюзии, дабы успокоить от очередной беспочвенной истерики и привил Шину любовь к рисованию, Хонг помогал Мэй учить близнецов ходить, а позже — и правильно бегать, дедушка Чонган постоянно читал им книги и давал Морико лекарства от заложенного носа. Даже Хиро приложил руку к их воспитанию. И это всего лишь крошечная часть из того, что они сделали... Да, мужчины делали все очень неумело, ведь на тот момент не знали, как правильно, однако это помогало. Они хотели дать девушке хоть немного времени на себя, помогали как могли. И только сейчас, когда Морико и Шин уже выросли, она всецело поняла — она никогда не воспитывала своих детей одна, и мужским вниманием они не были обделены точно.Если бы не они, что со мной было бы?
Улыбнулась. Благодарно.***
Такао не хотелось рассказывать Кадзу о том, что после его ухода Мэй страдала и несколько лет подряд ходила словно живой мертвец. Поэтому он не назвал причину, по которой девушка решила нарастить мышцы. Конечно, дзёнин понимал — кицунэ нашла спасение в тренировках, дабы справится с горем, и из-за этого её тело стало очень крепким. Это произошло непроизвольно. Да и каждый близкий ей человек, скорее всего, это знал. Но не Кадзу. Ведь его не было. Дзёнин глубоко уважает Мэй и знает, что она не хочет выглядеть слабой. Поэтому Такао лишь пожал плечами на вопрос друга. Если Мэй захочет — расскажет, или же друг сам всё поймет. А вот на вопросы, касающихся Хиро, он не удержался и ответил. Сказал, что рассказывать особо и нечего. Тренировались вместе, прогуливались, да и всё. Кадзу, пообщавшись с другом, поблагодарил Амайю. Даже раздобыл где-то украшение для ее волнистых волос. Девушка сначала недоуменно хлопала глазами, держа украшение в руках, а потом по-дружески толкнула его в плечо с фразой «Да ну тебя». Потом сказала, что подарков за помощь больше не примет. Мужчина ухмыльнулся и кивнул, принимая к сведению. С Айко мужчина тоже успел познакомиться. Она и правда очень похожа на Такао, но когда хмурится и начинает показывать недовольство — копия Амайи. Девочка младше близнецов на год. Спокойная, знает правила приличия, легкая. Кадзу узнал, что из всех детей клана их дети чаще всего общаются только втроем. Забавно и ожидаемо одновременно. Айко побежала гулять, а Кадзу, Такао и Амайя решили выйти на улицу. Хонг, собрав травы для девушки, вручил их ей под её благодарную улыбку. Теперь стояли вчетвером, разговаривая обо всём. Легко. Кадзу легко впервые за столько лет. — Мэй глупить не станет? — спросила Амайя неожиданно. Хонг почесал затылок, задумавшись. Очевидно, девушка спрашивает про их план. План по спасению от воинов Императора. — Не станет, — моментально ответил Такао с уверенностью, которую не испытывал. Светловолосая девушка кивнула, теребя рукав. — Да отцепись от меня, зверина! — послышался испуганный мужской голос сбоку, заставив компанию друзей резко обернуться. Увиденное вынуждает Кадзу округлить глаза и раскрыть рот в недоумении. Такао запрокинул голову в отчаянии, Хонг недовольно поджал губы, а Амайя истерично хохотнула в рукав кимоно. Бешенные глаза Сатоши, округлившиеся до размера солнца, знаменуют дикий испуг. Гримёр бежит от остервенелой Мэй, поднимая после себя пыль. — Хонг, спасай меня! — прокричал синоби, спрятавшись за смуглым мужчиной. Он схватился за него, как утопающий за соломинку. Кицунэ подлетает к ним ядовитым вихрем раздражения и начинает предпринимать попытки достать этого наглеца из-за спины мужчины. Хонг решил проявить чудеса героизма и начал сильнее прикрывать собой Сатоши. Черные волосы, которые так и не удалось вплести в причёску после тренировки, торчат в разные стороны. На тонкой шее отчётливо натянулись жилы. Её обычно янтарные глаза сейчас выглядели ядовито-жёлтыми, и это пугало. Гнев девушки раздулся изнутри до такой степени, что стал почти осязаем. Упорству Мэй мог позавидовать любой баран, поэтому она, несмотря на преграду в виде Хонга, все равно продолжает пытаться вытащить Сатоши, дабы как следует побить его палками. Просто ради воспитания. Хонг продолжает предпринимать попытки защитить своего возлюбленного, всячески уворачиваясь от ударов девушки. Сатоши синхронно двигается вместе с мужчиной, находя его своим спасителем. — Да что ж ты, падаль такая, делаешь! — куноити начала бить Сатоши по всем местам, куда только руки дотянутся, сопровождая каждый удар словом. — Тебе. Мало. Моих. Мучений?! Разговор совершенно не мешает вести ей интересный танец с индюком и его защитником. Нужно отдать мужчинам должное — уворачиваются они ловко. Но не зря же Мэй столько времени занималась танцами. Навыки гейши пригодились ей даже здесь! Оказывается, умение танцевать может быть полезно не только в чайных домах и на праздниках, но и в военном конфликте с этим нерадивым. После очередного удара вслепую за спиной Хонга послышалось недовольное кряхтение, сопровождающееся парочкой смачных, совсем не для нежных ушей выражений. Такао с почти отцовским снисхождением смотрит на всё это безобразие, Амайя широко улыбается и вытирает слезы рукавом, а Кадзу оглядывается, дабы найти причину такого яростного поведения девушки. Не могла же она просто так на него накинуться. Или могла? Цепкий взгляд моментально выхватывает два маленьких силуэта: не так далеко стоят близнецы. Шин неловко чешет затылок, а Морико, закусив губу, водит одной ножкой по земле. Так... Что натворил Сатоши? — А ну прекращай меня колотить! — мужской вскрик вытаскивает Кадзу из раздумий. — Это было весело! — пытается защититься гримёр и, возможно, даже обелить своё имя и честь в глазах девушки, пока вместе с Хонгом уворачивается от ударов. Выглядит даже жалко. — Весело? Это по-твоему весело?! — ощетинившись, вскрикивает она. — Да я тебя... — Больная! — выкрикнул синоби из-за спины мужчины, когда почувствовал удар в бок. — От больного слышу! — Мэй, я понимаю, что у вас соревнование на звание лучшего остряка года, но давай просто поговорим, — примирительно выставив ладони перед собой, мягко проговорил Хонг, сделав опасливый шаг навстречу. Сатоши, больше не чувствуя защиту, засуетился и начал оглядываться, дабы найти то, за чем можно спрятаться. Кицунэ пыхтит от злости, но сложенные в кулаки руки всё же опускает вниз. Челюсти сводит от напряжения. Взгляд желтых глаз вкручивает ржавые гвозди гримёру в стопы. — Что произошло? — невозмутимо задаёт всем интересный вопрос Кадзу. Кицунэ шумно выдохнула, а после почти со свистом вобрала в грудь новую порцию воздуха, чтобы спустить пар. — Этот... — пытается подобрать она приличное слово, глядя на глумливо ухмыляющегося друга. Раздражённо дернув губой, она переводит взгляд на Кадзу. На него точно приятнее смотреть. Выдохнув, Мэй складывает руки за спиной и преспокойным тоном выдаёт: — Наши дети теперь знают тюремные песни, а дочь ходит с проколотыми ушами. Угадай, кто им предоставил все эти услуги? Секунда, две... Синоби не выдержал. Рассмеялся, чуть запрокинув голову. Так по-доброму. Будто стирая с себя маски и обнажая своё истинное нутро. Мэй буквально чуть не расплавилась от такого греющего слух звука. На удивление, девушку не злит то, что он смеётся в этой ситуации вместо того, чтобы попытаться отругать Сатоши. Его улыбка будто уносит её переживания куда-то на задворки сознания. Амайя согнулась пополам от хохота, Такао поперхнулся воздухом и, прокашлявшись, смачно ударил кулаком в грудь. У Кадзу, несмотря на смех, вертится в голове только одно слово, случайно произнесенное Мэй — «наши». Всего одно слово, которое для мужчины значит слишком многое. — Может, всё не так плохо? Забудут ведь скоро, — все ещё пытается успокоить Хонг. — Дети повторяют за взрослыми всё. И мне кажется, что песни эти они запомнят надолго, — девушка переводит испепеляющий взгляд на Сатоши. — Скажи мне, ты умалишенный? — А ты родственную душу ищешь? — шустро ответил он, и Мэй сильно ударила его по плечу. — Я специально. — Я догадался, — хрипло произнес мужчина, потирая ушиб. — Ты, конечно, в рот можешь класть что угодно, но следи за тем, что из него вылетает. Особенно при детях, — сквозь зубы промолвила кицунэ. Кадзу ухмыльнулся от того, как Мэй буквально тыкает Сатоши носом в пол.Будет так разговаривать чаще и я женюсь на ней ещё раз.
— Это сейчас был намёк на Хонга или мне показалось? — издевательской улыбкой окидывает взглядом девушку, заставляя ту чуть ли не вспыхнуть как фитиль. Его бескостный язык так и норовит быть отрезанным и постиранным. Мэй иногда жалеет, что не родилась глухой. Куноити, угрожающе сузив глаза, начинает сосредоточенно разминать ладони, хрустя пальцами и как бы намекая, что чья-то физиономия в зоне вероятного риска, или, проще говоря, что она сейчас расцарапает ему лицо. И не только лицо. Сатоши, видимо, понял, что девушка разозлилась не на шутку, поэтому поднял руки в примирительном жесте, дабы не получить ещё несколько синяков. Ей же палец в рот не клади — откусит по локоть. — Да понял я. Скажу, что песни эти нельзя произносить, иначе быть беде. Наплету чепухи, — сказал гример, вызвав общее фырканье в их небольшой компании. Мужчина, не обратив на это внимания, растянул губы в улыбке и схватил Мэй за щёки, сильно их щипая. В следующую секунду увернулся от подзатыльника. — Ну а если не получится, я уже придумал, что буду делать. — Что? — хмуро спросила кицунэ. — Плакать. Он произнес это так серьёзно, что Мэй тоже не выдержала и хохотнула. Одна шутка невпопад сняла напряжение. — Морико сама попросила проколоть уши? — подал голос Такао. Гример кивнул. — Боялась, правда, сначала. Хитра как лиса, а труслива как заяц! — в сердцах взмахнул Сатоши руками. Хонг прыснул, а Мэй недовольно покачала головой. Девушка хотела уже было открыть рот, как взгляд зацепился за что-то сверкающее на ухе синоби. Глаза округлились до размера куриного яйца, и она, словно завороженная, подошла ближе, протянув руку. Отодвинув пряди темных волос, она округлила янтарные глаза пуще прежнего, а челюсть, помахав, сказала ей «пока», стремительно полетев вниз. Вся компания людей, увидев странную реакцию куноити, вытянули свои шеи, дабы успокоить свое любопытство. Лица стали одинаковыми: раскрытые глаза, упавшая челюсть — картина века. — Что такого? — нахмурился гример в искреннем непонимании. — Девочка боялась. Ну я и предложил первым. Из уст Мэй вылетело что-то невнятное, но по набору звуков все поняли, что она находится на крайней стадии удивления. — Ладно, пойду я, а то у вас пупки скоро порвутся от перенапряжения, — небрежно махнул он рукой и, напоследок сверкая серёжкой в ухе, скрылся за домом. — Отомри, — шелестящий голос выводит Мэй из состояния шока. Она промаргивается и видит слегка задорную ухмылку на тонких губах. — Ему хорошо... — тихо проговорила она, глядя на место, где последний раз был синоби. Хонг кивнул, полностью соглашаясь. Кицунэ ненароком перевела взгляд обратно на Кадзу. Сдерживает порыв справиться о его ночи. Задушила вопрос на корню. Не её дело. Мужчина заинтересованно склоняет голову и девушка понимает, что нужно бежать. Он ведь так и не поговорил с ней. Только Кадзу открывает рот, как девушка, отведя взгляд, резко выдает: — Такао, поговорим? Дзенин, переведя взгляд с гор на кицунэ, безмятежно кивнул и сделал несколько шагов к своему дому. Девушка последовала за ним, чувствуя прикованный к себе взгляд черных глаз. Оставалось надеяться, что Кадзу не понял, что она просто убегает от него.***
— Такао, отправь меня на заказ, — выпалила она, как только закрылась дверь. Дзёнин непонимающе вскинул брови. Спустя секунду он нахмурился и недовольно покачал головой. Белые волосы из-за этого движения плавно и красиво расколыхались словно морские волны. — Я знаю, чего ты добиваешься. Нет, — ответил он, присаживаясь за стол и укладывая на него забинтованные руки. Мэй, не дожидаясь приглашения, села напротив.Что? Так заметно?
— Решил примерить роль свахи? — несколько грубо произносит она. От осознания сказанного поджимает губы. — Извини. Друг усмехается. — Посмею заметить, что несколько лет назад ты вдоволь насытилась этой ролью, — характерно выгнул он бровь, намекая на Амайю. Девушка досадливо закусила губу. — И у тебя превосходно получилось, признаю. Однако ты ошиблась, и сватать вас с Кадзу я не собираюсь. — Тогда в чём проблема? Я не выходила на заказы уже давно. — Ты действительно не понимаешь в чём проблема? — оперев подбородок об свои сложенные пальцы спросил он. — Понимаю. Мне нельзя появляться на людях, ведь по легенде Мэй Хаттори мертва. Но я могу нанести грим, маску надеть... — она понимает, что выглядит сейчас как капризный ребенок, выпрашивающий игрушку, но не может ничего с собой поделать. Находиться рядом с Кадзу невыносимо и одновременно с этим приятно. И попросту страшно, как бы горько ни было это признавать. Страшно говорить ему «нет», отвергать... От самого осознания, что девушка оттолкнёт его от себя, берёт дрожь. Назад пути не будет. — Нет, Мэй. Тебе нельзя выходить за пределы деревни в ближайшее время, — спокойно выносит Такао. Девушка не знает, что движет дзёнином — порыв воссоединить её и Кадзу или действительно безопасность клана. Надеется, что второе... Издав непонятный звук отчаяния, кицунэ кивает, принимая приказ и выходит из дома.***
— Одной искры недостаточно, чтобы согреться, но достаточно, чтобы устроить пожар, — проговаривает Мэй, поддерживая своих детей, когда у тех не получается сосредоточиться на своей магии. После этой фразы глаза дочери воодушевлённо загорелись. Пожар... Огонь... Она это любит. Прошёл день с того момента, как их с Кадзу разговор из-за трусости девушки не состоялся уже во второй раз. Жалела ли она? Определённо. Но страх сильнее, поэтому Мэй старается избегать мужчину изо всех сил.У меня ведь нет к нему чувств! Просто... просто обижать не хочется. Да, вот так.
Сейчас кицунэ стоит на покрытом зеленью склоне, уча близнецов магии. Неподалеку стоит Такао, также говоря что-то успокаивающее Айко. Логичнее было бы как раз не тренировать их колдовство, так как природу кицунэ в возможном бою с самураями ни в коем случае раскрывать нельзя. Однако дзёнин считает иначе.«Лучше они будут знать как управлять магией, чем случайно кого-то ей убьют»
Так сказал он и девушка с ним согласилась. — Мы правда станем сильными как вы? — спросил Шин, оглядывая Такао и маму. Девушка элегантно села на корточки и взяла две маленькие ладошки в свои руки, аккуратно поглаживая большими пальцами. — Подавляйте боль, не считайтесь с ней. Не теряйте концентрацию и никогда не останавливайтесь. Тогда вы станете сильными, — мягко улыбнулась девушка. — Почему папа не живёт с нами? — резко, в своей манере выдаёт Морико, насупившись. Будто всё это время думала только об этом.Проклятье.
Такао перевёл заинтересованный взгляд на девушку, ожидая ответа. Платиновые пряди развеваются, придавая ему ещё более величественный вид. Девушка восхитилась бы этим зрелищем, если бы в голове не перелистывались все возможные варианты ответа на столь нескромный вопрос дочери. — Ещё одно слово и я откушу твой любознательный маленький нос, — щёлкает куноити по носу дочери, сбивая любопытство. Та недовольно сморщивается. — Закончим на сегодня, — хлопнув себя по коленям, неспешно поднялась она, внутренне радуясь, что снова получилось вильнуть от ответа. — Такао, а если у тебя светлые волосы, значит, седина будет чёрной? — неожиданно выдает Шин со всей серьёзностью в голосе, перекатывая во рту какую-то травинку, сорванную неподалеку. Мэй прыснула и закрыла рот рукой со хлопком, дабы не начать истерично хохотать. Мальчик нахмурился, не понимая реакцию мамы. Перевел вопросительный взгляд на Айко. Та, очаровательно ему улыбнувшись, пожала плечами. Дзёнин, рассказывая о том, как проявляется седина и почему у него она точно не будет черной, задает мысленно себе вопрос...И как я до такого докатился?
***
Несколько часов спустя Мэй начала собирать цветы, чтобы дома поставить их в вазу. Айко, Шин и Морико убежали гулять, а Такао ушел разговаривать с информаторами, дабы узнать новости. Дел у девушки не было, поэтому она решила украсить дом полевыми цветами. Мысли снова ушли не туда...А сегодня как спалось? Лучше?
Что он сам вообще испытывает ко мне? Лицо как камень, не поймёшь же его...
Да какая разница что! Лучше вообще об этом не знать.
А что я ему скажу? Мы женаты, но ты мне больше не нужен?
Ты красивый, но я боюсь быть с тобой?
Страшно подпускать его близко. Страшно вновь привязаться и потерять. Мэй мотнула головой и поднялась. Какой же это все абсурд. В надежде отвлечься от мыслей кицунэ осмотрела деревню, дабы поразмышлять о чём-то ином. О деревьях, например... О небе... Вопреки желанию, взгляд все равно метнулся к мужской фигуре вдалеке. Метает сюрикены. Дома не сидится? Конечно, нет, он же этого не любит. О чем думает? Скучает ли по прежней жизни? — Глаза сломаешь, Хаттори. Мэй вздрогнула и резко развернулась, являя взору издевательски усмехающегося гримера. Ну конечно, ведь только он так её называет. — Я тебе точно яда как-нибудь в чай налью, — прошипела она, как змея. — Я предлагаю тебе действовать наверняка — ножом в спину, — серьезно покивав, посоветовал он. Девушка бесстыдно закатила глаза. Где она так сильно согрешила, что судьба подослала ей этого несносного синоби в виде занозы в... — Мэй... — тихий, деликатный, мягкий шепот послышался откуда-то снизу и кицунэ опустила голову. — Айко, — улыбнулась девушка, уже позабыв о гримере. — Красивый цветок, — дотрагивается кицунэ кончиками пальцев до белых лепестков ромашки, выглядывающей из тёмных локонов волос девочки. — Да... — Айко почему-то резко опустила голову вниз, пряча алые щеки за длинными волосами. — Шин сказал, что так ещё красивее. Мэй кожей ощутила, как Сатоши захотел восторженно присвистнуть. — Да, красивее. Айко, что-то случилось? — девушка выгнула бровь, кинув предостерегающий взгляд на друга, который пытается не пуститься в припадок смеха. — А? А, да, — собралась девочка с мыслями, неловко переступая с ноги на ногу. — Ты не видела Шина? А то он ушел куда-то... — голубоглазая девочка кинула задумчивый взгляд на деревню и чуть не подскочила на месте. — Вот же он! Нашла! — Айко настолько обрадовалась, что даже забыла попрощаться перед тем, как убежать. — Ну и страсти... — надменно зацокал Сатоши, пропустив смешок. Ну конечно, куда же без его комментариев. — А Морико что, спутника жизни ещё не нашла? — Не переживай, тебе достанется в ценности и сохранности, — глубоко кивнула Мэй, и гример довольно ухмыльнулся. — А вообще, она птица вольная, ты посмотри на неё, — девушка показала рукой на дочь, которая сейчас яростно кричит на какого-то мальчишку, тыча своим пальцем ему в грудь. Тот успел сжаться до размера монеты, хотя ростом он выше неё на голову. — Я добьюсь её сердца, — с излишней храбростью проговорил Сатоши. — Верю-верю... А вот Амайя будет в ярости, когда узнает, что Шина увела её собственная дочь. Сатоши прыснул и уважительно похлопал девушку по плечу. Мэй, ни на что не обращая внимания, снова случайно кинула через плечо взгляд на Кадзу. Снова метает сюрикены. Она не знает, заметил мужчина её взгляд или нет...Да что ты вечно на него смотришь?!
Голос Сатоши вытягивает кицунэ из пучин раздумий, заставляя снова повернуться к Кадзу спиной. — Ты долго собираешься разлагаться под солнцем? Занялась бы чем-то полезным, — заиграл гример бровями, сделав лицо более похабным. Девушка успела напрячься, а он, кинув мимолетный взгляд ей за спину, подошел ближе. — Например, подошла бы к нему, обняла, прошептала... — Сгинь с глаз моих, — резко и грубо обрывает его Мэй, дабы не слушать полет романтической фантазии друга. После она начинает подталкивать похрюкивающего от смеха Сатоши от себя подальше, когда понимает, что тот, назло ей, уходить не собирается. По-мальчишески подмигнув девушке напоследок, гримёр, наконец, скрывается из вида. Девушка выдохнула. Вот и надо было так глупо расколоться? Даже Сатоши заметил. Да пусть хоть все заметят. Главное, что не Кадзу. Этого она точно не переживёт. А то и так слишком много взглядами пересекаются.Позор вам, Госпожа Наито. Позор и стыд, стыд и позор.
Сокрушённо вздохнув, девушка опускает голову и смотрит на собранные цветы в руке. Красиво. — МАМА! ПАПА! Очень знакомый голос. Родной. И до боли истеричный... Сердце пропустило удар, грудь сдавливало тугим обручем. Мэй резко поднимает голову и чувствует, как накаляется воздух. От напряжения? Девушка тревожно озирается по сторонам. Дым. Очень много дыма, застилающего деревню и глаза. Пахнет гарью, сгоревшей древесиной, слышны крики, возня. От навязчивых мыслей сердце глухо стучит в районе глотки. Кицунэ видит огромное пламя. Горит какой-то дом.Девочка моя...
Кицунэ срывается с места, бросая собранный букет на землю, когда видит маленькую девочку, сидящую высоко на дереве, очень близко к горящему дому. Мэй знает, что Морико не боится высоты: она часто лазает по деревьям. Однако сейчас девушка уверена, что залезть на дерево было вынужденной мерой... Она расталкивает людей, которые пытаются потушить пожар. Девушка даже не видит их лиц. Перед глазами только до ужаса испуганное и одновременно злое лицо дочери. Как только куноити подбегает к горящему дому и мысленно начинает строить план по спасению Морико, она видит темный силуэт. Кадзу. Мужчина, обмотав своё лицо мокрой тканью, идет по горящей крыше, продвигаясь всё ближе и ближе... От этой жуткой картины истерично и противно звенит в ушах. Хочется потереть глаза, дабы узнать: сон это или явь, — настолько это выглядит страшно и нереально. Дом начинает постепенно обваливаться.Он же провалиться может или сгореть, даже не дойдя! Безумец!
Девочка, увидев отца, тянет к нему руки. Успокаивается лишь от его безмятежного вида. Кадзу будто и не видит огня вокруг, не чувствует опасности, жара. Он так легко перепрыгивает доски, не сводя глаз с Морико, даже без страха провалиться. Мужчина подмигивает ей, внутри радуясь, что дочь улыбается вопреки страху. Мэй, собрав в кучу остатки самообладания, осознаёт, что она — янтарная кицунэ. Сил после тренировки осталось мало, но она должна справиться.Усмирить огонь... Усмирить огонь...
Вокруг куча людей, которые пытаются безуспешно потушить пожар, таская воду из бочек. Слышны крики, ругань, наставления. Кицунэ ни на кого не обращает внимания. Вокруг никого нет. Нет Кадзу, у которого есть все шансы сгореть заживо, нет Морико у которой такие же перспективы... Где Шин и Айко?!Успокойся!
Никого нет. Только она и огонь. Собралась с мыслями. Собрала всю силу. Вдыхает и выдыхает. Медленно, концентрируясь, сосредотачиваясь. Мэй, нахмурившись, вытягивает руки и, видя Кадзу, который уже совсем близко подобрался к Морико, заставляет огонь уйти подальше от него. В другую сторону.Защитить.
Получилось. Сосредоточенно поджав губы, она двигает руками, вынуждая пламя двигаться вместе с ней в смертоносном танце.Еще немного...
Только огонь начал потихоньку стихать, как кицунэ почувствовала сильный толчок в спину. Настолько сильный, что девушка, не совладав с равновесием, непроизвольно вваливается внутрь дома. Оказавшись внутри, она чуть не упала на колени. Резко оглянулась. Очень жарко. Стены и пол горят. Мэй начинает сильно кашлять от гари, закравшейся в нос и рот. Закрывает лицо ладонью и из последних сил заставляет пламя вокруг себя подчинится её воле.Меня специально толкнули?
Эта ужасающая мысль замаячила на краю сознания, и она тряхнула головой. Нет времени. Сейчас нужно выжить, иначе легенда про смерть Мэй Хаттори в пожаре станет совсем не легендой. Вытягивая руку и зажмурившись от слез, она снова начинает колдовать. Слезы текут отнюдь не от досады — от гари.Как же жарко
Проходит некоторое время, и Мэй вываливается из дымящегося дома, шатаясь. Она не чувствует ничего, кроме того, как приятная прохлада и свежий воздух окутывает её лицо. Остановившись, сгибается пополам, сильно кашляя. Она не помнит как справилась с огнём. Кто его потушил? Как давно? Девушка помнит лишь то, что было очень жарко, и как только появилась возможность — она вылетела из воспламеняющегося дома. Банальный инстинкт спасти свою жизнь. Голова кружится. Она чувствует как кто-то подхватил её. Опирается на чью-то руку абсолютно бездумно. Слышит что-то успокаивающее над ухом, слышит какую-то ругань дальше, возню... Заставляет себя выпрямиться и оглядеть пространство. Рядом Хонг. Это он её подхватил. Благодарно, но устало улыбается. Мужчина аккуратно хлопает её по плечу, осматривая со всех сторон, дабы найти ожоги. Все чисто. Оно и не удивительно. Огонь — её стихия. Мэй переводит взгляд вперед. Морико сидит на руках у Кадзу, Шин и Айко стоят рядом с хмурым Такао. Кажется, сына и голубоглазой девочки не было рядом, когда всё произошло, потому что если остальные выглядят устало или грязно, то они — абсолютно не помяты. Вокруг толпа людей, которые странно поглядывают на Морико, безмятежно сидящую на руках отца и перебирающую в своих пальчиках его смоляные волосы. Взгляды дочери и мамы сталкиваются. Морико поджимает губы, а девушка, сразу почуяв неладное, щурит глаза. — Я тут решила привнести в вечер ярких красок... — глядя вниз и не переставая теребить волосы отца, своим звонким голосом проговаривает дочь. Кадзу не скрыл удивления и вытаращился на девочку, будто увидел её впервые. Выражения всех остальных лиц стали схожими. Спустя секунду Кадзу захотел рассмеяться, но сдержал этот порыв. Он просто вспомнил, как с таким же лицом смотрел на обугленный потолок, когда Мэй ещё только-только училась магии. — Морико, — голос вышел хриплым, поэтому кицунэ прокашливается и продолжает. — Это ты сделала? Девушка заметила как Шин злобно нахмурился и начал идти к сестре, но Такао и Айко мягко придержали его за плечи, останавливая. — Я не специально! — с непреклонным упрямством начала свою атаку она и стала брыкаться, чтобы её опустили на землю. Кадзу это и сделал. Почувствовав опору под ногами, девочка нахмурилась и сложила руки на груди в протестующем жесте. Мэй отзеркалила положение тела дочери с невозмутимым выражением лица. — В этом сарае было много крыс!Видимо, мои слова на тренировке про пожар она восприняла буквально.
— Ты сейчас находишься не в том положении, чтобы показывать свой на редкость строптивый характер, — с нажимом и опасно-медленно промолвила девушка. Тут девочка уже посмотрела на маму затравленно и опустила руки. Вся спесь вмиг улетучилась. — Я... правда, случайно вышло... — шмыгнула та носом, опустив глаза вниз. Мэй вздохнула и покачала головой. Взгляд куноити потеплел и она опустилась напротив дочери на корточки. — Честно? — Мэй участливо склонила голову, незаметно осматривая дочь на наличие травм. — Честно-честно. Оно само как-то... — закивала девочка, переплетая пальчики между собой. Ей было грустно от того, что она случайно сожгла несчастных животных и папа с мамой чуть не пострадали. Вздохнув и теребя руками рукава, она сказала намного тише: — Простите. Девушка не сдержалась и улыбнулась от понимания, что Морико правда испытывает вину и сожаление. Это бывает крайне редко. Может, фейерверк на такой случай запустить? Кивнув дочери, кицунэ, не увидев никаких повреждений, кроме комка волос вместо прически и сажи на руках Морико, поднялась и повернулась к хмурому и задумчивому Такао. — Прими наши извинения. В сарае было что-то ценное? — Лекарства, травы, некоторое оружие... — с каждым его словом девушка всё больше и больше поджимала губы. — Всего понемногу. Не слишком ценное, чтобы беспокоиться, однако в город всё же стоит сходить за оружием. Убытки нам ни к чему. Мэй уже хотела открыть было рот, дабы предложить сделать это самой, но под грозным взглядом дзёнина осеклась. Нельзя. — Ты мне вот что скажи... — задумчиво сцепил Такао руки за спиной и придвинулся ближе. — Как ты оказалась внутри?Точно...
Мэй заинтересованно оглядела толпу. Сатоши, Хонг выжидающе смотрят на неё, Кадзу вытирает ладошки Морико мокрой тряпицей, кидая заинтересованные взгляды на Мэй, Амайя утешает хныкающую Айко, Касуми спокойно обсуждает событие со своим близким другом Рэйденом, Мана убирает сгоревшие доски... Вокруг куча людей, но ни один из них не проявляет враждебности... Когда у Такао уже возникает желание пощёлкать пальцами перед её лицом, она сдавленно, точно за горло схватили, произносит: — Меня толкнули. Вокруг резко стало тихо. Любой синоби обладает острым слухом, а потому все, даже переговариваясь, слышали каждое произнесенное девушкой и дзёнином слово. Вокруг встала звенящая тишина, и будто даже ветер перестал завывать, повинуясь накалу ситуации. Напряжение в воздухе стало удушающим... Или это последствия пожара? Дзёнин прищурился и оглядел толпу. Казалось, будто под этим взглядом ледяных глаз все встали так ровно, словно превратились в натянутые струны. — Кто видел? — тяжёлым голосом спросил он. Все начали переглядываться, нахмурившись. Спрашивать друг у друга мнение, интересоваться, но в итоге сказать ничего полезного никто не мог. Каждый был отвлечен пожаром. — Да не мог же никто. Зачем? — подал свой голос Сатоши, переведя внимание на себя. — Случайно скорее всего. Давка ж была невозможная. Мэй понимает, что согласна с другом. Какой кому смысл кидать её в огонь? Девушка ни с кем не ссорилась. А даже если натянутые отношения или неприязнь с кем-то и есть, это всё равно не повод лишать Мэй жизни. — …Зачем?! — услышала девушка позади себя яростное шипение и обернулась. Шин. — Отстань! — грозно нахмурилась Морико, сжимая руки в кулаки. — Не твое дело! — Мама и все остальные чуть не убились. Из-за тебя! — сделал опасный шаг ближе к сестре мальчик. Кажется, что они сейчас будут бодаться как быки. Мэй не на шутку напряглась. Шин добавил шёпотом, однако кицунэ смогла услышать: — Даже твой Кадзу мог. — Знаешь что... — угрожающе начала девочка, приблизившись к брату максимально близко. — Морико, — спокойно произнес Кадзу, останавливая её порыв, и в пару шагов приблизился к детям одновременно с Мэй. — Лишнее. Девочка перевела злобный взгляд на отца. Шин же кинул на него быстрый, мимолётный взгляд и, будто потеряв интерес, перевёл взор обратно на сестру. — Что происходит? — слегка разочарованно и будто оскорблённо спросила Мэй. Кадзу оставался спокойным. — Вы кто друг другу? — невозмутимо спросил мужчина, стоя рядом с девушкой. Близнецы замолчали и, нахмурившись, опустили головы. — Отвечайте, — смахивая прядь с лица, спокойно проговорила кицунэ с небольшим нажимом. — Брат и сестра, — одновременно выпалили они нехотя. Мэй досадливо поджала губы и перевела взгляд на дочь. — Морико поступила неправильно, неосторожно. Это будет жизненным уроком вам обоим. Пример того, как не надо, — девушка вытерла пот с верхней губы рукой и, с досадой вздохнув, продолжила: — Почему грызёте друг друга? Ошибки случаются со всеми. Не расстраивайте меня своими ссорами. Брат и сестра. Луна и солнце. Личности, совершенно противоположные и одновременно с тем одинаковые. Солнце и луна должны всегда держаться вместе, действовать сообща, иначе мир поглотит хаос... Поджав губы, дети поочередно подняли головы, слегка опасливо заглядывая друг другу в глаза. — Прости. — Прости. И как всегда одновременно. Улыбнулись. Мэй и Кадзу тоже. — Видишь, нам ведь нельзя ссориться, мы же одинаковые, — пожал плечами Шин, не переставая тепло улыбаться. — Неправда. Я лучше, я умелая, — вздёрнула подбородок Морико и кинула взгляд на сожжённый дом. Шин хохотнул. — И скромная, — кивнул мальчик в подтверждение. Мэй улыбнулась. Искренне, мягко и тепло. Ей тепло от осознания, что у неё самые замечательные дети. Любят пакостить? Да. Любопытные и пронырливые? Естественно. Наглые и излишне самоуверенные? Очень даже. Задиры с бесконечной прытью? О да, это про них. Их двоих можно описать одним словом — бедовые. Ну и что? Кадзу не бедовый? Мэй не бедовая? У них семейное. И, несмотря на все отрицательные качества, девушка не перестанет считать, что они — самые замечательные дети на свете. Добрые, искреннее, любимые и любящие, защищающие, поддерживающие, её. Её дети. Девушка села на корточки и обняла Морико и Шина, прижимая к себе. Они, ни на секунду не сомневаясь, с охотой окунулись в тёплые материнские объятия. Хотя окунаться там было не во что, ведь сидя на корточках, Мэй была ниже близнецов и казалось, будто это они её обнимают, защищая от всего. Близнецам внутренне понравилось это ощущение и они с двух сторон закрыли маму, прислонившись к ней и другу другу, прикрыв глаза. Морико, прижимаясь к брату и матери, приоткрыла глаза и посмотрела на отца, стоявшего неподалеку. Сложив руки на груди, он улыбается. Еле-еле заметно, будто о чём-то задумался. Девочка слегка кивает головой, через жест говоря: «Давай с нами». Он улыбнулся сильнее. Эта улыбка неправильная, ненастоящая, грустная? Девочка уже успела чуточку изучить этого мужчину, чтобы это понять. Кадзу мотает головой, отказываясь от предложения, а Морико хмурится. У неё очень много вопросов. И к маме, и к отцу, и к Шину... Сколько бы она их ни задавала — никто не отвечал. Почему папа не живёт с ними? Где папа был все эти годы? Почему они так мало времени проводят все вместе? Почему Шин избегает папу? Почему у мамы с папой нет колец на пальцах? Девочке это всё не нравилось. Ей нравилась жизнь Айко... Она живет с родителями вместе. Они вместе проводят время, гуляют, обедают, тренируются. Вместе. А вот в их семье всё раздельно... Морико обдумывает всё это, заметно хмурясь и глядя в одну точку на земле. Кадзу смотрит на неё с легкой и незаметной для всех печалью, примерно понимая ход мыслей. Однако, пока что ничего сделать не может. Его задача быть рядом, давать ей опору, защиту, даже если находится на расстоянии... Шин открывает глаза и замечает задумчивость сестры. Обозначает немой вопрос поднятой бровью. Морико, переведя взгляд на брата, нахмурилась ещё сильнее.Даже он не отвечает на вопросы. Даже он!
Девочка разрывает объятия и отходит на два шага назад. Мэй поднимается и обескураженно смотрит на то, как Морико резко разворачивается и убегает вглубь деревни. Шин, не обмолвившийся и словом, рванул следом. Кадзу поджал губы. Мэй смотрит, как сын бежит за дочерью в попытке догнать, и уже хочет сделать шаг следом за ними, как на плечо ложится узкая крепкая ладонь. Взгляд черных глаз как будто приморозил её к этому месту. — Не надо, — только и сказал синоби. Девушка почему-то сразу поверила ему и остановилась. Послушалась его, как и делала всегда, не осознавая этого. Мэй кивнула и мужчина убрал свою руку с её плеча, оставляя его холодным. Кицунэ, осознавая, что выглядит, скорее всего, очень помято, а на голове бардак, зарывается пальцами в волосы, дабы навести в них порядок. Она бездумно стягивает волосы в низкий хвост в манере Кадзу, только позже осознавая, что не помнит, когда последний раз делала такую прическу. Мэй оглядывается. Оказывается, всё это время вокруг никого не было, хотя ей казалось, что несколько минут назад здесь сновала куча народа. Так ей же не показалось... Девушка отчетливо слышала позади себя разговоры, шум, пока обнимала детей. Куда все делись? Вопрос, видимо, останется без ответа. Всё в округе погрузилось в золотистый оттенок заходящего солнца. На улице стало чуть прохладнее. Захотелось домой и выпить чая. — Что с Морико? — задаёт девушка интересующий её вопрос, пытаясь сильнее натянуть рукава на ладони в попытке согреть их. Кадзу не требуется переводить на девушку взгляд, ведь всё это время смотрел именно на неё. — Шину нужно с ней поговорить, — только и отвечает он, не давая Мэй никакой конкретики. Настаивать она не собирается, ведь сама, если захочет, всё узнает. Девушка кивнула, принимая ответ, и только она захотела поспешно попрощаться, как услышала шелестящее: — Пора и нам поговорить обо всём. Мужчина сказал об этом спокойно, буднично, будто о походе на рынок, пока в это время сердце Мэй пустилось в полёт. Она теряется, позабыв, что такое дыхание. Жуткие мысли о предстоящем разговоре сплелись словно паутина вокруг горла. Её совершенно не прельщает мысль о том, что ей придется оттолкнуть его, однако... Она поняла, что устала. Устала бегать. Это нужно сделать. Просто произнести нужные слова и всё. Разорвать. Дальше будет проще и легче. Ко всему прочему вспомнились слова Такао...«Ты не из тех, кто бежит от ответственности»
— Да, — быстро отвечает она, пока не передумала. — Пойдём домой. Мэй развернулась на пятках и побрела в сторону дома. Кадзу пошёл рядом. Молча проходят мимо домов, мимо людей, которые кидают на них заинтересованные взгляды. Они не касаются друга друга даже плечами. Их касания вообще можно пересчитать по пальцам одной руки. Если говорить точно — это случилось лишь дважды. И все от Кадзу, ведь девушка себе этого не позволяет. Не нужно это, лишнее. Проходят мимо дома Такао и девушка грустно про себя усмехается. Та самая поляна. Та самая поляна, которая несколько лет назад была усыпана фиолетовыми ирисами в честь такого красивого и редкого в кланах ниндзя праздника — свадьбы. Сейчас поляна полностью пуста. Как пусто и в их с Кадзу отношениях. Девушка промаргивается, отсылая воспоминание обратно на дальнюю полку памяти. Надеясь, что больше к этой полке никогда не вернется. Ложная надежда. Не обмолвившись за весь путь и словом, они всё же приходят в дом. Девушка привычными движениями ставит чайник на огонь и усаживается за стол, заправляя выпавшие пряди волос за ухо. Кадзу садится не возле неё, а напротив, сохраняя нужное расстояние. Синий фонарный луч прокрался в комнату. Языки пламени очага красиво отражаются в черных глазах, переливаясь оранжевым цветом. Несмотря на согревающий огонь и теплое время года, внутри дома сейчас неестественно холодно. Детей в своей комнате нет, и Мэй бы занервничала, если бы не увидела их ранее возле Амайи, Такао и маленькой Айко. Тогда зеленоглазая девушка ещё ободряюще подмигнула ей, увидев кицунэ в компании мужчины. В тот момент очень хотелось закатить глаза. Интересно, Такао и Амайя надумали себе что-то лишнее в тот момент? Быть может, предложили Шину и Морико переночевать у них? Если это так, то Мэй обоим настучит по головам за такие выводы. Ладно, не обоим. Только Амайе, потому что инициатива, скорее всего, исходила бы только от неё. Или не только?.. Дзёнина ведь не разберёшь. Мэй, наливая чай себе и Кадзу, невзначай кидает на него взгляд, считывая настроение. Вид слегка уставший, но лицо непроницаемо. Если давным давно у неё получалось прочесть его, то сейчас... Столько лет ведь прошло. Уже не получится, отвыкла, разучилась так хорошо считывать его эмоции. Да и с её-то планами вряд ли будет нужно учиться заново это делать. — У тебя есть вопросы, — утвердительно проговаривает она, однако Кадзу всё же кивает, подтверждая. Он неспешно подносит чашечку к губам, отпивает.Всё тот же вкус.
Гейша внутри неё не умерла.
— Почему Шин меня остерегается? — спокойно выдаёт он, тихо ставя ёмкость обратно на стол. Мэй не успела скрыть удивления. Четко очерченные тонкие брови на миг метнулись вверх. Она не ожидала такого вопроса. Ещё больше она обескуражена тем, что сама не знает, что ответить... Кадзу это понял и кивнул. Девушка уже хочет предложить самой поговорить с сыном и спросить о причине его поведения, но вовремя осекается под пристальным взглядом злых глаз. Да, это лишнее. Перед ней сидит взрослый мужчина. Он что, сам не сможет узнать? — Я хотела бы прояснить... Кхм, некоторые моменты, — девушка отпивает чай, давая себе время. Синоби не меняется в лице, однако причину этого жеста понимает сразу и внутренне готовится.Нет, пушистая, убери это напряжение в своём голосе.
— Прошло много лет, Кадзу. Вот она. Фраза, которая обрывает всё. Одна фраза, которая дает понять слишком много. Одна фраза, в которой слишком много смысла. Одна фраза, которая делает невидимую стену между ними ещё толще. Женский голос звучит беспристрастно, однако в грудь будто вонзили нож по рукоять. Мэй поднимает полный напускного безразличия взгляд на Кадзу в попытке снова считать эмоции и чуть не вздрагивает. Взгляд холоднее, чем все пронизывающие ветра. — Свадьба была для тебя ошибкой? — его серьёзный тон пробрал до костей. Однако ситуацию из-под своего контроля она не выпускает, поэтому на её лице не вздрагивает ни единый мускул. — У меня нет привычки совать пальцы куда попало. Будь то пасть волка или обручальное кольцо. Кадзу сухо хмыкнул и дёрнул щекой в намёке на улыбку, но получилась гримаса боли. У Мэй получилось прочитать эту эмоцию всего на секунду, ведь дальше вид мужчины снова обрёл невозмутимые черты. Он молчит. Как молчит и его дыра внутри, но Мэй не знает, что эта дыра вообще существует. Девушка не поддаётся порыву сбросить все маски, встать и обнять его. Сказать, что всё неправда, провести рукой по мягким волосам цвета темной ночи. Она не поддаётся. Нельзя. Иначе потом будет больно. Она уже давно поставила крест на личной жизни, потому что одной спокойней. Сердце не болит, когда отправляешь его на очередной заказ... Ты не трясёшься каждую ночь от мысли, что больше его не увидишь. С их родом деятельности семья — слишком большая роскошь. Так считает Мэй.Кто сгорел, того не подожжёшь...
Грустно усмехается девушка про себя, снова поправляя волосы. — Говори. Хочешь же, — сухо произнес мужчина, не сводя с девушки глаз. Лицо без единой эмоции кажется высеченным из камня. Ей не удалось скрыть от него поток перебираемых вариантов ответа, что перелистываются у неё в голове, словно книга. Она пытается понять, с чего начать. — Мы нужны детям, — выдержав небольшую паузу, чтобы немного успокоить бешено бьющееся сердце, Мэй продолжает: — Я не хочу, чтобы им было плохо из-за...Меня
— …Нас, — договаривает она вопреки правде. Это ведь она виновата в этом диалоге. Виновата в том, что отвергла Кадзу, отвергла отца своих детей. Хотя... С чего бы это? Мэй ведь до сих пор не знает, что он чувствует к ней. Да, возможно ему неприятно это слышать, но... Чувства, может, совершенно не те, что раньше. Не может, а вероятно. Мужчина снова молчит и будто отрешённо отпивает чай, нагнетая обстановку ещё сильнее. Уставшие светящиеся глаза смотрят прямо в душу, заставляя невольно поёжиться от проникшего под кожу холода. Он не знает, что за показной бравадой девушки прячется глубоко раненое сердце. Там, глубоко под сердцем Мэй, образовалась отвратная бездонная дыра, прилипшая к нутру, вцепившаяся клешнями в душу и совесть, заставляя девушку внутренне бесконечно мучиться. Синоби об этом не знает. Боль и отчаяние — очень знакомые для него чувства. Настолько, что он с ними не считается, не обращает внимания, ведь давно породнился с ними. Однако Кадзу совсем не ожидал, что эти чувства нахлынут на него с лёгкой руки Мэй. Мог ли он подумать шесть лет назад, что его жена станет хладнокровной и бесчувственной? Никогда.Что случилось с тобой?
Хотя, что за вопросы? Шесть лет жизнь в клане кипела, пока его не было. Мэй изменилась, стала другой — это естественно. Люди меняются. Одно только покоя не дает... Когда чувства потеряла? После его ухода или до? Если узнает, что до — тогда ещё больнее станет. Но Кадзу далеко не сахарный. Не с таким справлялся, просто... Не ожидал. — Хочешь строить из нас семью? — иронично поднимает мужчина бровь и Мэй поджимает губы от сказанной ею глупости. — Гладко должно быть. Искренне, чисто.Должно быть...
— Ты прав, — прочищает горло девушка, борясь с сухостью во рту, — Просто... Мэй нахмурилась от непонимания, как выразить то, что она хочет сказать. Мысленно она уже стукнула себя по голове чем-то тяжёлым лишь за то, что не задумала эту фразу, как остальные, заранее. — Мы партнёры, родители своих детей. Я понял, не ёрзай, — преспокойно отпил он из чашки и напряжённые плечи девушки опустились. Выдохнула. Да, именно это она и хотела сказать. Они не пара, а партнёры, у которых просто есть обязанность в виде детей. Они не вместе, но и не раздельно. Ведь раздельно не получится — у них есть связующее звено. Два связующих звена. Кадзу сидит ровно и просто смотрит на Мэй, которая сидит точно также. Смотрят друг другу в глаза и молчат. Обдумывают сказанное, услышанное. Больно обоим — не покажут. Такова ситуация, такие времена, по-другому нельзя. Ранее родные, близкие, сейчас абсолютно чужие. Оба понимают это и принимают эти правила новой жизни смиренно, хоть и нехотя. Иногда есть то, что надо делать, а не хочется. Зов сердца или голос разума? Мэй выбирает разум, хоть и не помнит, когда в последний раз делала выбор в его пользу. Может, именно сейчас это будет верным решением?November — Kai Engel (на повтор до конца)
Они так и молчат, будто больше не желая тревожить воздух словами. Пытаются понять эмоции друг друга, ход мыслей. Всё безуспешно. Не читаемы, непроницаемы, безразличны. Больно. — Пойду, — тихо произносит он и поднимается на ноги. Мэй поднимается следом, чтобы проводить. Кадзу уже хочет возразить, но молчит. Зачем терять лишние секунды, проведённые с ней наедине, верно? От этой мысли захотелось отхлестать себя по щекам или окунуться в холодную прорубь. Не нужно это всё. Она ведь не хочет. Они молча подошли к двери. Кадзу чуть повернулся к ней, чтобы открыть, и Мэй вспомнила как на этом самом месте каждый раз целовала его губы перед тем, как отправить в тяжелый путь. На прощание. Ей тоже захотелось побить себя по щекам. Мужчина молча переступает порог и, вопреки желанию просто уйти, оборачивается. Девушка улыбается в лучших традициях своего актёрского мастерства. Госпожа Сумико сейчас уважительно бы закивала.«Несмотря ни на что, нужно улыбаться мужчине.»
Будто эхом звучат слова в голове девушки. Мэй уже давно не помнит звучание голоса своей наставницы, а вот слова... Слова будет помнить всю жизнь. — До встречи, Кадзу, — не прекращая дежурно улыбаться, проговаривает девушка, чувствуя как челюсти начинают сжиматься, шею будто сковывают цепи, а непрошеные предательские слёзы подступают к глазам. Темнота на улице играет ей на руку. — До встречи, Мэй, — без эмоций повторяет мужчина. Бездонные глаза, разочарованно сверкнув, переливаются чувствами, скрываясь в темноте ночи.По имени назвал
Перед тем как дверь перед ним закрылась, Кадзу увидел, как Мэй закрыла рот рукой. Он не знает, что значит этот жест в этой ситуации. Зевает? Подавляет кашель? Дверь закрылась. Как закрылась и дверь в сердца друг друга. Тихо и безвозвратно. Комната перед её глазами начала плыть и качаться, будто кицунэ стоит на палубе корабля. Мэй, закрыв рот ладонью, скатилась вниз по двери, подавляя крик. Непрошеные, издевательские, противные слёзы текут по щекам, скатываясь за воротом тренировочной формы. Почему их так много? Бесшумно плача, она хочет закричать, но не может. За столько лет жизни с детьми она привыкла страдать бесшумно. Разучилась по-другому. Почему вообще хочется кричать? Почему хочется разнести всё в пух и прах? Да потому что любовь огрела её обухом по голове. Резко и безжалостно. Кадзу больше никогда не назовёт её «любимая» своим шелестящим голосом. Никогда. И Мэй сама приняла это решение. Потому что нужно, правильно, необходимо. Лучше пусть будет больно от своих чувств, чем станет больно потом: от его смерти. С чувствами можно справиться, притупить, избавиться, а вот от смерти... От смерти не убежишь. Любовь коварна как змея. Может задушить, может уползти бесследно, может укусить, а может и пригреться на груди. Кадзу похож на змею. Кадзу — любовь?Да успокойся ты уже!
Кричит кицунэ сама себе в мыслях, но не может остановить поток мыслей и слёз. Не может остановить поток воспоминаний, которые так услужливо предоставляет сознание, делая ей ещё больнее. Тут он дарит ей перстень, здесь показывает свой дом, а вот Кадзу слегка неуютно репетирует с ней свадебный танец. Тут он очень внимательно слушает рассказ Чонгана о том, как и что нужно делать в первую очередь, когда родится ребенок... Кицунэ небрежно стянула тугой шнурок с волос, заставляя черные локоны опуститься на плечи водопадом. Девушка поджала к себе ноги и, обхватив их руками, опустила лоб на острые колени, заставляя капли слёз не стекать по щекам, а разбиваться об пол. Как разбились только что её детские, наивные мечты о красивой любви. Мэй не знала, что Кадзу не ушёл. Она не видела, что он сидит также как и она, оперевшись об дверь с другой стороны. Девушка не чувствовала, что его сердце бьется напротив её собственного в том же ритме. Мужчина, как только захлопнулась дверь, осел на ступеньку. Отрешённо, не думая, рефлекторно. Не задумываясь, что его может кто-то видеть, не задумываясь, что девушка может открыть дверь и увидеть его... Просто смотрел на небо с пустой головой. Ему было безразлично абсолютно всё. Мир будто встал на паузу, умер. Синоби прикрыл глаза и устало провёл ладонью по лицу. Не так всё должно быть. Не так... Но жалеть о прошлом нет смысла. Что сделано, то сделано. Не вернуть время на шесть лет назад, не вернуть тот момент, когда соглашался на заказ. Ничего не вернуть. Мэй тоже не вернуть. Мужчина тихо выдохнул и открыл глаза. Вокруг никого, хотя верить этому всецело тоже нельзя. Здесь ниндзя крадущиеся живут, в темноте прятаться любят, однако Кадзу всё равно. Он бесшумно поднялся и сделал несколько шагов на пути к дому. Единственная мысль, внезапно прилетевшая в голову, словно кулак по виску, заставляет его резко остановиться, развернуться и удивлённо уставиться на дверь, у которой он сидел ранее.Когда дверь захлопнулась, удаляющихся шагов внутри дома слышно не было