***
Возвращаюсь домой нехотя, едва перебирая уставшие ноги. Ко всему этому, кот мирно сидит у меня на руках, позволяя донести его до дома. Рискованно, необдуманно, но как же я хочу, чтобы у меня был четвероногий друг. — Ну вот мы и пришли. Аккуратно опускаю котика на крыльцо дома, а сама тянусь к дверному звонку. Проходит несколько секунд, и в дверном проёме я вижу растерянное лицо мамы. — Каори? — шепчет она перед тем, как рухнуть на колени. — Прости меня, мама, я больше так не буду. Слова выходят на автомате, потому что я знаю, что по голове меня за то поведение сегодня не погладят. — Каори… — повторяет мама и заходится в самой что ни на есть истерике. Мама тянет руки, чтобы обнять меня, и я непроизвольно поддаюсь вперёд. — Прости меня, моя малышка, — впервые слышу такое обращение от мамы, но всё, что мне остаётся, это начать плакать вместе с ней. Слёзы льются автоматически, и я надеюсь, что мама меня за них ругать не будет. — Я тебя очень люблю, сильнее всего в этом мире, никогда от меня больше не убегай, ладно? Теперь истерика уже у меня. Я плачу так сильно, что волосы у мамы становятся мокрыми от моих слёз. Мне очень стыдно, что я убежала из дома. О чём я думала? Это же моя любимая мамочка. Пусть иногда она бывает строгой, но я её всё равно люблю, даже если она меня нет. В коридор заходит бабушка, но она молчит, пристально следя за картиной, которая разворачивается прямо перед ней. Тем временем кот решает, что самое время дать о себе знать. — Мяу. — А это ещё у нас кто тут? — говорит бабушка и выходит на крыльцо. — Бабушка, — я всё ещё рыдаю, но отстраняюсь от мамы, чтобы сказать Момоко более важные для меня сейчас вещи. — Это котик, можно он у тебя поживёт? Он хороший, правда. Момоко всегда была безотказна по отношению ко мне, но я всё ещё сомневаюсь, что она не выбросит его на улицу. Однако мои опасения оказываются ложны, потому что бабушка критично разглядывает животное перед собой, а после и вовсе поднимает его на руки. — Красавец, — шепчет бабушка, почёсывая кота за ухом. Тот начинает тереться о её кофту, перепачкивая шёрсткой, но Момоко на это всё равно. Кажется, сегодня я и бабушка обрели нового друга. А я ещё и на какое-то время обрела уверенность в том, что мама меня любит. О таком завершении дня я и мечтать не могла.***
Каори просыпается ото сна в холодном поту. Простыни вокруг неё смяты, одеяло небрежно валяется на полу, а на часах красуется ровно двенадцать часов ночи. Она не помнит, как точно отключилась, но теперь сна не было ни в одном глазу. Лишь навязчивое желание избавиться от мыслей о прошлом. Да, сон был лишь одним днём из её воспоминаний. Тогда она знатно перепугала родителей, а папа позже отчитал её по всем фронтам, и следующие два месяца она провела с головой в тренировках. Ничего приятного, да и мама больше никогда таких слов, как в тот день, не говорила. Темпура будто знает, что именно он снился хозяйке, а потому стоит Каори прийти в себя, как он тут же аккуратно подходит к изголовью кровати. — Люблю тебя, блохастый, ты же знаешь это? В ответ слышится довольное «мяу». — Вот и правильно, знай. Каори отворачивается от кота и берёт в руки телефон. Стоит пальцу нащупать кнопку блокировки, как тут же раздается звонок. Не задумываясь, она берёт трубку. — Мидзи. — Бачира. Начало диалога положено. — Ты всегда так крепко спишь? — В смысле? — Я звоню тебе пятый раз. — Что? — Выгляни в окно. Спросонья мозги соображают медленно, но голос у Мегуру настолько радостно-нетерпеливый, что ноги сами несут её по направлению к окну. Босые пятки тихо шлёпают по паркету, в надежде не разбудить родителей. Радует одно — дом большой, и их спальня располагается в другом конце дома на первом этаже. Чуть с опозданием Темпура следует за хозяйкой хвостиком, чтобы тоже разузнать, в чём дело. В окне, вполне ожидаемо, Мидзуно разглядывает Бачиру, стоявшего в свете ночных фонарей. Его лицо видно достаточно плохо, но она может поспорить на все свои карманные деньги, что на нём красуется фирменная лисья улыбка. — Ты сумасшедший. — Да, мне такое часто говорят. Выходи. — Куда? — Ко мне, — очевидный ответ на не менее очевидный вопрос. — Мегуру, на дворе ночь, утром школа… Да и родители меня никуда не отпустят. — Ну ради меня? — Ну раз ради тебя, тогда точно нет. Игра в одни ворота, Каори не думает спускаться. Да, ей чертовски приятно, что он сейчас вот так стоит под её окном и ждёт только её. Но у неё есть родители. Строгие родители. Пусть им в свободное от тренировок время на неё по большей части всё равно, но стоит совершить проступок, как на шее сомкнется невидимый поводок. — Мидзи, если ты не спустишься, я сам залезу. — Удачи карабкаться на второй этаж. — Думаешь, я не смогу? Возле твоего окна очень симпатичная водосточная труба. — Если сумеешь забраться ко мне и не переломать себе все кости, тогда, так уж и быть, я выйду. С усмешкой она сбрасывает звонок, но глаз с Мегуру так и не сводит. Интересно, он правда полезет к ней? И она, честно говоря, на это надеется. Ей действительно жаль, что попытка взять его на слабо так категорично прозвучала. Каори прекрасно знает, что если бы он дал ей чуть больше времени на раздумья, то выйти из дома для неё не составило бы большого труда. Но не через окно, а через парадную дверь. И, кажется, юный романтик настроен донельзя решительно. Ведь не проходит и минуты, как он подходит к трубе и проверяет, выдержит ли она его вес. Каори второпях открывает окно на распашку и высовывается наполовину. — Дурак ты, Мегуру, в героя поиграть захотел? Бачира ей ничего на это не отвечает, а лишь начинает лезть вверх по трубе, хватаясь за её крепления к стене дома. Каори остаётся только надеяться, что тот, кто строил их дом, постарался на славу со сливными трубами. Тем временем, Темпура присоединяется к хозяйке в созерцании сия действа. Кот, кажется, более чем доволен происходящим. Будто он тестировал, насколько можно уважать Мегуру. И вот, спустя каких-то две минуты, руки Бачиры цепляются за подоконник и подтягивают остальное тело. Каори отходит на шаг от окна и зло шипит: — Ты чего творишь? Бачира беззлобно усмехается, кидает свой рюкзак на пол, и берёт на руки трущегося об его бок Темпура. — Какая у тебя вредная хозяйка, ты знал? Кот согласно мяукает, что заставляет Каори закатить глаза. — Предатель, — шипит Каори, пока Темпура всем своим видом источает удовольствие от поглаживаний ночного гостя. — О чём ты вообще думал, когда лез сюда? — Ты же сама сказала, что если я залезу, то ты выйдешь, — его наигранный вопросительный взгляд будто видит Каори насквозь. — А если бы ты сломал себе что-нибудь? — недовольство Каори так и плещет. — Ну не сломал же. Его хороший настрой и равнодушие к возможным последствием «скалолазания» заставляют Каори чуть ли не пылать от нарастающей ярости. Ей не остаётся ничего, кроме как удалиться в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок. На её удивление, она недовольна не тем, что он вломился к ней ночью и потребовал выйти из дома. А тем, что с таким, как Бачира, из-за таких выходок неприятности и случаются. А если бы всё же с ним что-то произошло? У него игра на этой неделе, и потеря для их футбольной команды была бы весьма ощутима. Ладно, не её это дело, пусть сам разбирается. Умыв лицо холодной водой, Каори натягивает первые попавшиеся вещи. Благо, на руку ей сыграла высохшая одежда на ванне. Наспех натянув джинсы и майку, она практически вылетает из ванны. Мало ли что в её отсутствие может делать незваный гость? И да, делает он как раз то, что перечит негласным правилам жизни Мидзуно Каори — лежит на расправленной кровати в верхней одежде, так ещё и тискает её любимого кота. С каждой секундой, ей всё больше кажется, что эти двое спелись против неё. — Кажется, кто-то не в духе. В чём дело, Каори-чан? Ты слишком громко сопишь, когда злишься. — Ни в чём, Бачира. Отдай мне Темпура. — Это ты так кота назвала? — Мегуру перевернулся на живот, чтобы было удобнее созерцать во тьме недовольное лицо Каори. — Отдай кота. — А что, ревнуешь? — он сделал то самое выражение лица, которое бесит Каори больше всего. Невинно детское. Обманчиво невинно детское. — Только если кота к тебе. — А есть ещё варианты? Окончательно насупившись, она силой выдергивает из его рук кота и прижимает Темпура к груди. Кот таким исходом явно недоволен, но выбраться из цепких рук хозяйки не пытается. — Знаешь, Мидзи, я знаю, чем тебя порадовать. Каори щурит глаза и отпускает многострадального кота на пол. Он с шумом приземляется на лапы и гордо уходит на свой любимый стеллаж. Препирательства этих подростков ему явно надоедают. Тем временем Мегуру не теряет времени и из своего рюкзака достает букет из роз. Её любимых белых роз. — Это тебе. Каори сразу затыкается и моментально перестаёт дуться. Ей никто никогда не дарил цветы. Точнее, дарили, но то были неудачные попытки мальчиков поухаживать за ней. Совсем другое дело, когда подарки дарит тот человек, который понемногу начинает занимать своё место в твоём сердце. Совсем другое дело, когда это твои любимые цветы. — Спасибо, — шепчет Каори и опускается на кровать рядом с Мегуру, принимая цветы из его рук. Мидзуно с шумом втягивает в себя воздух, пытаясь уловить запах роз. И у неё это получается. Совсем свежие, безупречно красивые. Всё как она любит. Уголок губ Каори трогает едва заметная улыбка. — Я прощён? — Прощён, — она кидает на него сощуренный взгляд, но улыбка с лица не сползает. — Знаешь, обычно в таких случаях благодарность выражают поцелуем. В эту же секунду Каори от смущения бьёт его локтем в бок. — Ну или так.***
— Ещё далеко? Бачира всё же вытащил Каори из дома. На вполне логичный вопрос «куда мы идём?» она получила лишь «увидишь». Конечно, ей было страшно идти ночью по улице, но Мегуру она доверяла достаточно, чтобы покорно вздохнуть и накинуть на себя толстовку. Но вот они уже десять минут блуждают по каким-то лесам, и Каори уже совсем не понимает, в какие дебри он её завел. — Да не особо, если всё верно, то через минуты две будем на месте, — он пожимает плечами и натягивает рукава на руки. Всё же на улице и впрямь прохладно. — А что, не боишься, что я тебя просто завожу подальше в лес? Он немного наклоняется к ней, чтобы сказать эту фразу самым пугающим голосом из своего арсенала. Но на Каори такое едва ли работает. — Кишка у тебя тонка на подобное. Окинув неудачного шутника тяжёлым взглядом матёрого старика, она начинает пинать камни под ногами. Это занятие уже веселее, чем просто идти не понятно где и мёрзнуть в ночи. — О, мы пришли. Каори отрывается от своего занятия и видит перед собой только лишь высокий проволочный забор и стену за ним. Любопытно. — Очень романтично, — хмыкает она и сильней вжимает голову в толстовку. Холодно. — Внутри ещё лучше, залезай. Мегуру перекидывает свой рюкзак через забор и ловко перелезает вслед за ним. Каори лишь следит за его движениями и подходит ближе у забору, чтобы прикинуть, насколько он её выше. Её полтора метра с кепкой против двухметрового забора… Это будет весьма занимательное зрелище для стороннего наблюдателя. — Ты ведь знаешь, что я никогда не перелезала через заборы? — Прямо никогда? — Через такие высокие ни разу, — она неуверенно качает головой и поднимает взгляд наверх, оценивая ситуацию. — Забирайся по креплениям, а если будешь падать, то падай в эту сторону, и я тебя поймаю. Каори вбирает в себя прохладный воздух и пытается повторить его трюк. Но едва ли у неё выходит так же ловко, как у него. Своим видом она напоминает скорее Шалтай-болтая, нежели девушку. В конце концов у неё получается попасть на ту сторону. Правда едва не прополов землю своим носом, но всё же получается. Каори отряхивает руки, твёрдо встает на ноги и бодро спрашивает: — Ну что, куда дальше? — Возьми меня за руку, — он протягивает руку в её сторону. — Не бойся, не потеряюсь. В ответ лишь хитрая усмешка. — Так в этом уверена, Каори-чан? — После твоих слов уже нет, — выбора, кроме как всё же вложить свою холодную ладонь в его, у неё не остаётся (да и не сказать, что она сильно против такого жеста). Несмотря на холод, ладонь у Бачиры тёплая и Каори невольно сжимает его руку сильнее, пока он стремительно ведет её за собой. Они проходят сквозь очень узкое пространство, и девушка очень рада, что он держит её за руку, иначе паника настигла бы моментально. Нет, у неё нет клаустрофобии, но всё же такие места кажутся ей достаточно неприятными, да и она могла отстать в любой момент. Через пару поворотов они выходят на трибуны. Трибуны вокруг футбольного поля, освещённого прожекторами. — Не то чтобы я ожидала чего-то другого. — Да брось, Мидзи, — Мегуру удивлённо смотрит на девушку, чей взгляд можно описать одним, но точным словом — тяжесть. — Разве нисколько не удивил? В ответ только выгнутая бровь. — Ладно, да, может, с моей стороны это было ожидаемо. Зато всю ночь поле только наше. — А охрана? — Так скажем, я договорился. Недоверчивый взгляд голубых глаз сталкивается с упрямыми янтарными глазами напротив. Лёд против огня. Всё же Каори решает не уточнять детали «договора». Незачем попусту голову напрягать. — И чем же мы займемся? — Кое-чем интересным. Заинтриговал, ничего не скажешь, но когда из-под одной из трибун он достает футбольный мяч, ей кажется, что мир сыграл с ней злую шутку. — О нет. — О да. — Ты же помнишь, какие у меня отношения с мячами? В голове против воли всплывает тот самый день, когда ей со всей силой попали футбольным мячом по голове. До того неприятное воспоминание, что оно до сих пор вызывает фантомную головную боль у Каори. — Я никогда не забуду день нашего знакомства, если ты об этом, — игривость в его тоне так и скользит. — У меня было сотрясение. — Зато какой пас это был, — Бачира корчит мечтательное лицо, будто это было самое главное его достижение за всю жизнь, — просто великолепный. Правда немного косой. Каори лишь недовольно вздыхает и идёт на беговой корт, чтобы размяться. Ну ничего, лишних тренировок сейчас для неё не бывает. Даже если они вынужденные. И стоит ей едва приступить к разминке, как позади себя она слышит бодрые шаги Мегуру. — Мидзи, — раздается протяжное над её ухом. Прозвище уже не доставляет ей столько неудобств, как раньше. Даже наоборот, в какой-то степени ей оно приятно. — Мегуру, — Каори поворачивает голову в его сторону, и её нос оказывается всего в десяти сантиметровов от носа Бачиры. — Второе свидание устроим на катке, — Бачира игриво ей подмигивает, отчего Каори не сразу успевает переварить сказанное. — Второе? Разве у нас было первое? — А где мы сейчас по-твоему? Ты же мне о-бе-ща-ла, — последнее слово он произносит по слогам и певуче, чтобы Каори точно вспомнила тот самый утренний разговор. — Что-то я такого не припомню. — Что ж, очень жаль, тогда мне придётся позвать на свидание Нацуми-чан. Она точно обрадуется. Голубые глаза становятся непробиваем льдом в одно мгновение. От упоминания Кан её до сих пор передергивает. Особенно в таком ключе. — Заткнись, Бачира, — девушка вновь возвращается к своей разминке рук, отворачиваясь от Мегуру. Воспоминания о Нацуми не оставляют её в покое даже сейчас. — Как грубо, Мидзи, — девушка уже хочет ответить, но чувствует, как одна его рука упрямо обворачивается вокруг её талии, пока сам Бачира стоит позади. — Ты обиделась? После таких слов Каори бы точно обиделась, если бы не то, как Бачира это сказал. Если бы он не стоял так близко. Если бы не шептал ей это на ухо. «Лис, вот он кто», — баннером проносится в голове у девушки, пока она думает, что ответить на такой выпад. Но интимность момента нарушает её же создатель. — Что, переборщил? Она чувствует, как по шее пробегают мурашки и тут же ёжится. — Мне щекотно. — Щекотно, значит? Да, она явно сболтнула лишнего, потому что не успевает она сообразить, как его ловкие руки тут же проскальзывают под толстовку и начинают щекотать. — Какого чёрта, — вопит девушка, пытаясь вырваться из хватки. Невольный смех вырывается из её легких, но избежать пытки она всё же пытается, а потому извивается так, как может. И спустя пару попыток у неё получается вывернутся. Самой рациональной мыслью ей кажется, та, которая подталкивает её отбежать хотя бы на пару метров. Но стоит сорваться с места, как она понимает, что Мегуру настроен решительно. Ей даже не надо оглядываться, чтобы понимать, что за ней погоня. Бежит она так быстро, как только может. Ситуация настолько нелепая, что пока она бежит, её одолевает смех. Через полтора круга она понимает — воздух в лёгких начинает заканчиваться. Не стоило так громко смеяться. — Стой, Бачира, — Каори практически вопит, призывая его остановить бег. — Сдаёшься? Она всё же останавливается первая и надеется, что пытка щекоткой не продолжится. Руки опускаются на колени, и Каори изо всех сил пытается перевести дыхание. Проходит секунда, две, но лучше не становится, и она из последних сил идёт к полю и падает на него спиной. Каори закрывает глаза и чувствует, как дыхание наконец стабилизируется. Вдох-выдох, вдох-выдох… Через пару мгновений она слышит шорох травы, и понимает, что Мегуру лёг рядом с ней. — Это было весело, — бодро говорит он, замечая, что на губах Каори растёт улыбка. — Да, согласна, — она открывает глаза и тут же щурится из-за света прожектора. — Но больше никогда так не делай. — Я подумаю, — расплывчато отвечает он. Несмотря на приподнятое настроение, в голову Каори лезут совсем нерадостные мысли. Чем она вообще занимается? Посреди ночи веселится на стадионе с парнем. С парнем, с которым у неё нет никакого будущего. В детстве Мидзуно уже усвоила урок, что профессиональным фигуристам не судьба завести нормальную семью, вести размеренную тихую жизнь, встречаться с людьми не из спорта. Время, расстояние, постоянные сборы и соревнования отнимают много сил, и вряд ли, если она вернётся в спорт, она будет всю жизнь жить в Японии. Вряд ли она сможет уделять должное внимание Мегуру, если между ними начнётся что-то более серьезное, нежели просто взаимная симпатия. Ровно как и он ей. Когда Бачира выйдет в мир большого спорта, его будет не остановить. Каори уж точно не сможет вытеснить футбол в его сердце, ровно как и он не сможет вытеснить фигурное катание из её сердца. Своеобразная дилемма дикобразов. Каори не слепа, она видит, что он в ней заинтересован. Каори точно не может определить какие чувства к ней испытывает Бачира, но про свои она может сказать наверняка — он ей нравится. Она не влюблена, нет. Но уже рассматривает его как нечто большее, чем друга. Однако страх неизведанного не даёт ей покоя. Она старается не думать о будущем, но выходит у неё отвратительно. Всё же спорт и любовь — вещи трудно совместимые. — Знаешь, наверное, я впервые услышал, как ты смеешься. Она тут же встрепенулась и вспомнила, что находится здесь и сейчас, а не где-то в будущем. И эта мысль понемногу успокаивает её. Каори поворачивает голову в его сторону и замечает, что Мегуру внимательно, с видом прилежного ученика изучает её лицо. Сам Бачира едва ли походит на уставшего. Скорее в нём куда больше энергии, чем раньше. Улыбка невольно расползается по лицу Каори, и она переводит свой взгляд на небо над ней. Несмотря на свет прожекторов, она может разглядеть свечение ярких звезд на небосводе. Интересно, Каори и Мегуру знают друг о друге многое, но стоит им задуматься и они оба понимают, что одновременно не знают друг о друге даже банальных вещей. Любимый цвет? Без понятия. Любимая еда? И снова без понятия. Почему так? Да чёрт его знает. До недавнего времени Бачира даже не знал, что Каори бывшая спортсменка. — Когда мне было восемь, — она еле слышно вздыхает, предаваясь воспоминаниям, — бабушка учила меня определять созвездия. Она мне говорила: «Каори, настанет день, когда я тоже стану одной из них». Тогда я ещё не поняла, что она имеет в виду, но теперь понимаю. — Она умерла? — полное отсутствие такта со стороны Мегуру уже не отталкивает Каори. — Да. Почти что сразу после того, как я ушла из спорта. Она не чувствует грусти, говоря о бабушке. Каори чувствует лишь приятную ностальгию о тех временах, когда она была жива. И Мидзуно очень надеется, что Бачира не будет говорить таких банальных фраз по типу «мне жаль», «я тебе сочувствую». — Я чуть ли не родился с мячом в руках, — Каори замирает и прислушивается, будто боясь спугнуть его. — До четырех лет я игрался со старым мячом моего отца. Он довольно потрепанный, но я до сих пор его храню в шкафу. И вот, на мой четвертый день рождения отец подарил мне новый дорогой мяч фирмы Nike. Как сейчас помню тот день. До моего пятого дня рождения он не дожил. Конец он произносит будто на одном дыхании. Будто боясь, сказать это кому-то новому. Такой разговор Каори более чем приятен. Ей нравится узнавать о Мегуру больше. Особенно те подробности, которые являются по-настоящему личными. И Мидзуно тоже хочется открыться ему. По крайней мере, на данный момент эта мысль кажется ей правильной. Диалог прерывается тишиной, и она отнюдь не от неловкости. Каори и Мегуру погружаются в тот самый тип тишины, который обычно может выразить гораздо больше мыслей и чувств, чем слова. И сейчас между ними скользит хрупкое, неуверенное понимание. — Почему ты ушла из спорта? — доносится до ушей Каори через некоторое время. — Интересный вопрос, — она еле заметно хмурится, но пытается собраться с мыслями. — Недавно я пришла к мысли, что скорее всего я просто не захотела бороться. Та правда, которую Каори до конца не хотела признавать, наконец ускользнула из её мыслей в большой мир. Да, она просто струсила, вот и всё. Чуть подождав, она продолжает: — Я очень долго думала, что ушла из спорта из-за смерти бабушки и травмы. Но брехня это всё, — она шумно вздыхает и переворачивается на бок, чтобы заглянуть Мегуру в глаза. — Именно ты подтолкнул меня на мысль о том, что я просто опустила руки. — Я? — Бачира удивленно приподнимает брови. Такого ему ещё не говорили. — Да, — она закусывает губу и думает, как бы поточнее выразить те мысли, которые пожирали её изнутри. — Твоя воля и энтузиазм… Восхищают. И давай обойдёмся без твоих шуток, ладно? Просто… Я раньше тоже была такой, и травма меня сломила. А смерть бабушки доломала. Но сейчас я ясно вижу, что за своё дело нужно бороться до конца. — Если тебе станет легче, то я тоже думал о том, чтобы бросить футбол, — его взгляд устремляется к звездам, будто именно там он видит своё прошлое. — Но мне тогда было лет восемь, и надо мной издевались соседские дети из-за того что я «странный». Вполне себе обычное желание для ребенка, который хочет, чтобы его поняли ровесники. — Ты был совсем один? — Ну не то чтобы совсем один, — он ненадолго прерывается, будто взвешивая все «за» и «против». — В конце концов, у меня была мама и мой монстр. — Монстр? — Да, мой единственный и верный друг. Единственный, с кем я могу играть в футбол так, как хочу. — Ты же говорил, что у тебя есть друг. Исаги, кажется? Бачира усмехается. И Каори точно знает, что означает эта усмешка — она что-то упускает из виду. Что-то по-настоящему важное для него. — С Исаги весело, но… — взгляд его кажется Каори настолько далёким, будто он смотрит вовсе не на небо, а сквозь него. — Мы с ним знакомы мало, и вместе играем довольно редко. А монстр со мной чуть-ли не с пелёнок. Он меня мотивирует, понимает меня, и мне с ним не скучно. Вот оно. Разгадку всей натуры Бачиры будто преподнесли Каори на тарелочке с голубой каемочкой. Может, она пока не может осознать всего вышесказанного, но одно она понимает точно и наверняка — он одинок. И одиночество его вынужденное. Каори, как ни странно, понимает его. Её страсть к фигурному катанию в детстве тоже мало кто мог осознать, прочувствовать на себе. До переломного момента Мидзуно была живой. Настолько живой, что мотивировала не только себя, но и окружающих. И страсть к тренировкам прямо таки кипела в её жилах. Девочки же её возвраста предпочитали по большей части обсуждать не новую программу, а мальчиков, либо прочую чепуху, которая Каори была не особо интересна. Однако друзья у неё были и в большом количестве. Но она сама оттолкнула всех их от себя, потому что ни один из них не мог её понять. Никто из них не мог понять, почему она бросила спорт. А объясняться в то время не особо хотелось. Так она и осталась одна. И если Бачиру отвергло общество, то Мидзуно это общество отвергла сама. Каори долго думала об одиночестве как о подарке. Многие хотели с ней общаться, дружить. Но она раз за разом убеждала себя, что проще одной. И, конечно, это всё чистой воды самообман. Остаться одному значит вариться в котле собственных эмоций и чувств. И от этого едва ли становится проще. Проходит год, второй, и от одиночества хочется лезть на стену. Лишь бы кто-нибудь выслушал, лишь бы кто-нибудь был рядом. Не успевает она ответить, как с его стороны слышится тихое: — С тобой мне тоже не скучно, — Бачира поворачивает голову в её сторону и они сталкиваются взглядами. И глаза их говорят больше, чем они готовы сказать на данный момент. Каори поддается призрачному чувству уверенности и кладет одну руку ему на щёку. Она осторожно поглаживает большим пальцем его скулу, и он подставляет её для ласки. Сейчас он больше напоминает Темпура, когда Каори только-только подобрала его с улицы. Пару мгновений они заворожено наблюдают друг за другом и Каори неожиданно для самой себя придвигается чуть ближе и тянется к его губам. Он отодвигает свисающую прядь ей за ухо, будто тем самым торопя девушку. Они оба замирают на некоторое время, когда между их лицами остаётся не так много пространства, разглядывая друг друга и пытаясь запечатлеть этот момент в глубинах своей памяти. Каори чувствует, что понемногу теряет терпение, но это того стоит. Однако в следующую секунду она понимает, что зря они так медлили. — Вы чего здесь забыли? — они мигом вскакивают и оборачиваются в сторону постороннего голоса. В метрах пяти от них стоит грузный охранник с огромным пузом и смешными прямоугольными очками на носу. «Ага, договорился он, как же», — всплывает в голове у Каори. Ребята успевают лишь переглянуться, прежде чем рвануть в сторону оставленных вещей. Стоит им добежать до трибун, как Каори слышит злобные выкрики охранника, который понемногу начинает их догонять. Мегуру на лету подхватывает рюкзак и торопит Каори: — Налево! Она юрко проскальзывает через узкий проход к забору и бежит в его сторону со всех ног. Сердце бьётся в диком танце, и бежит она так быстро, что Бачира немного отстает. Но стоит ей добраться до забора, как она замирает. Теперь времени осторожничать нет. Девушка цепляется за проволоку и ловко лезет вверх, но стоит ей спрыгнуть с забора, как она понимает, что зацепилась рукавом толстовки за проволоку. Толстовка под её весом рвется, а она сама падает мешком на землю. Если в прошлый раз она чуть не прополола землю носом, то в этот раз она все же прополола её всем своим лицом. Чувство не из приятных, но останавливаться нельзя. Мегуру в это время перепрыгивает забор без каких-либо препятствий и помогает ей подняться. Крики охраника до сих пор слышны, но едва ли он мог протиснуться в тот проход, через который они шли. Но всё же они со всех ног бегут в сторону дома Каори. Точнее бежит Бачира, а Каори изо всех сил плетётся сзади. И вот, когда Мидзуно вдалеке уже видит очертания своего дома, начинается ливень. Причём настолько сильный, что она едва может различить дорогу впереди себя. Стоит им подняться на крыльцо дома, как Каори моментально оттирает чистым рукавом толстовки своё лицо и начинает истерично смеяться, смех этот моментально подхватывает и Бачира. — Адреналин — потрясающая штука, — говорит Каори, заглушая дождь. Мегуру согласно кивает и принимается пародировать охранника. Делает он это до того забавно, что Каори чуть ли не визжит от смеха. — Всё, перестань, — говорит она, держась за пресс. — Я больше не могу смеяться. Пошли зайдём лучше. — Ого, меня приглашает сама Мидзуно Каори, — притворно галантно отзывается он. — Тогда я, разумеется, должен согласиться. Благо, Каори взяла ключи, а потому можно было обойтись без поднимания по трубе. Ещё одного такого приключения её тело точно бы не выдержало. Из кармана джинс она выуживает связку ключей и осторожно отворяет входную дверь. Родители должны ещё спать, а потому она тихо разувается, подхватывает кроссовки одной рукой и жестом зовёт Мегуру за собой. Он проделывает то же самое и перед ними стоит самое сложное — добраться до второго этажа без происшествий. На мысочках они крадутся в сторону лестницы, и Каори мысленно благодарит, что строители сделали ступени на отлично и они нисколько не скрипят. Шаг за шагом они оказываются у двери, ведущей в комнату Мидзуно. И как только Каори отворяет дверь, она дожидается, пока зайдёт Бачира и закрывает её на щеколду изнутри. Мало ли. Не говоря ни слова, она тут же уходит в ванную. Кидает грязные кроссовки в ванную и снимает порванную толстовку. Видок у неё был просто потрясающим — мокрые волосы, лицо в ссадинах и грязи, руки того хуже, а на коленях теперь красуются две гордые дырки. Грустно вздыхая, она отмывает лицо и руки от грязи, а после методично расчёсывает мокрые волосы. Теперь самое сложное — аптечка. Джинсы были откинуты в сторону и немедленно заменены на короткие шорты. По итогу на все ссадины у неё ушла почти упаковка пластырей. Больше всего досталось лицу. Пластыри украшали нос, щёки и подбородок. Благо, лоб остался целым. Хорошо, думает Мидзуно, что они ещё в футбол не успели сыграть, иначе ко всему комплекту у неё была бы и черепно-мозговая травма. Устало оглядев себя через зеркало, она берёт чистое полотенце идет в спальню. — Эй, Мегуру. В ответ ей слышится лишь тихое сопение. И ей ничего не остаётся, кроме как выключить свет в ванной с тихим щелчком. Проходя мимо кровати, она замечает, что тот так и рухнул на кровать в сырой одежде и уснул. Даже Темпура прилёг поспать рядом с ним, хотя обычно предпочитает это делать возле коробки бабушки. Каори на эту картину лишь уставше качает головой и закрывает окно. Подойдя к кровати, она осторожно опускается на неё и гладит его по волосам, пытаясь разбудить. Но на все её действия Бачира только ёрзает и довольно мычит. — Ты же весь мокрый, надо хотя бы переодеться, слышишь? Когда ответа Каори не получает, она думает, что самое время прибегнуть к экстренным мерам. Девушка наклоняется как можно ближе к его уху, отодвигает прилипшие влажные волосы и шепчет: — Доброе утро. Тот еле слышно шипит, но глаза всё же открывает. И, конечно, первое, что он говорит, это: — Каори-чан, я бы сказал, что я в раю, но вряд ли у бога всё лицо в пластырях. — Ха-ха, очень смешно, — она недовольно морщит нос. — Ран нигде нет? — Только если на моём сердце, потому что ты всё ещё почему-то не спишь. Он снова начинает погружаться в сон, и Каори приходится его встряхнуть. — Сними мокрую одежду, а потом лежи на моей кровати сколько хочешь. Мегуру приоткрывает один глаз и лукаво улыбается ей: — Прямо сколько хочу? — Ну спать нам осталось около пяти часов, так что да, потом сможешь уснуть. Вставай, пожалуйста. И теперь без каких-либо пререканий он наконец встаёт и устало стягивает с себя куртку и носки. — Джинсы оставить? — Желательно да. — Но я же заболею. — Мегуру. — Каори? Пару секунд битвы взглядов, и Каори сдается. — Дай мне минуту, у меня где-то лежат папины старые шорты и его футболка. Она подходит к комоду и после недолгих поисков выуживает оттуда пляжные шорты с принтом в виде китов и простую черную футболку. Уже лучше, чем ничего. Каори кидает одежду и полотенце, которое она вынесла из ванной, в его сторону, а сама падает на правую половину кровати, чуть смещая кота в центр. Когда голова наконец прикасается к подушке, Мидзуно чувствует ужасную усталость во всём теле. Как жаль, что спать ей остаётся чертовски мало. Она механическим движением заводит будильник на восемь часов и закрывает глаза, чтобы наконец провалиться в сон. Но через пару секунд Каори чувствует, как её накрывают одеялом, и она замирает в ожидании дальнейших действий со стороны Мегуру. И не зря. Его сильные руки осторожно обвивают талию Каори, а сам он сонно утыкается головой в её шею. Каори будто хочет съязвить что-то про личное пространство, но не может пошевелиться. Немного оцепенения, красных щёк, и она медленно закрывает глаза. Да, сегодня ночью уснуть ей будет трудно.