Ты — моя неприятность

      — Ну и что мне делать?       — Ты взрослая женщина, оденься поприличнее и всё.       В просторную кухню проникают первые лучи солнца сквозь тонкие занавески. Время едва достаёт до десяти часов утра, а чета Мидзуно уже завтракают. Исаму педантично читает газету, закинув ногу на ногу, и неторопливо успевает успокаивать Сэцуко, взволнованную предстоящим вечером.       Каори же гиблые двадцать минут слушает разговор родителей. Точнее сказать, истеричный монолог матери, редко прерываемый фразами отца. Сэцуко беспокоится о подборе платья на вечер и подарке директору. Она не беспокоится только о том факте, что до мероприятия остается ещё более семи часов.       Мидзуно-младшая, стоит признаться, сама как на иголках. Она понятия не имеет, как сказать родителям, что с ними она никуда идти не собирается. Причина, по которой она “к большому сожалению” не сможет присутствовать на мероприятии с ними, очень слабая. Сама легенда состоит в том, что ей с Нацуми предстоит защита совместного проекта в понедельник. Конечно, изначально она рассматривала вариант притвориться больной, но вариант с проектом кажется всё же более надежным, и вероятность на успех у него гораздо выше.       Как только тирады Сэцуко на несколько секунд утихают, Каори, безучастно ковыряясь вилкой в своей тарелке, осторожно говорит:       — Мама, папа.       Отец чуть опускает газету, чтобы видеть дочь, а Сэцуко устремляет на неё свой уставший взгляд. Нервно сглотнув слюну, Каори продолжает:        — У меня важный проект в понедельник, я совсем забыла сказать. Нам с Нацуми надо подготовиться. Сегодня я не смогу с вами пойти.       Её сердце падает вниз. Вот и он, момент истины. Практики в обмане родителей она почти не имеет, а потому волнуется как бы не ошибиться в этом запретном виде искусства.       Исаму вновь поднимает газету, словно скрываясь за ней, а Сэцуко продолжает:       — Представляешь, дорогой! Совсем нечего надеть!       Каори замирает. Не услышали?       — Мам.       Сэцуко недовольно цокает языком и смотрит на родную дочь, как на пятно от кофе.       — Что?       — Ты меня слышала? — тихо задаёт вопрос Каори.       Наконец, Исаму решает вмешаться:       — Да, Каори, мы тебя прекрасно слышали.       Поборов желание послушно кивнуть и продолжить дальше ковырять еду вилкой, она спрашивает:       — И вы не злитесь?       — А кто тебе сказал, что ты пойдешь к Нацуми?       На секунду Каори кажется, что в помещении становится в разы холодней из-за тона Исаму.       Мама Каори тоже решает высказаться по этому поводу:       — Нам нужно быть в полном составе семьи. Конечно, твое присутствие не обязательно, но у президента есть сын твоего возраста. И если повезет…       Она обрывает фразу, но всем присутствующим кристально ясно, что она хотела сказать. Каори с каждой секундой злит этот диалог только сильнее, но она прекрасно понимает, что если эмоции ей овладеют, то ни о каком разрешении и речи идти не может. И потому она лишь глубоко вздыхает и под пристальным взглядом мамы говорит:       — Мама, папа, я всё понимаю, — она откладывает вилку на край тарелки и заправляет локоны, выпавшие из хвоста, за уши. — Но проект и правда очень важен для моей успеваемости. Я бы предпочла провести вечер за подготовкой к его защите, нежели в приятной компании молодого человека.       Каори ежится и едва сдерживается, чтобы не зажмурить глаза. Она уже видит протест в глазах матери, как отец неожиданно спрашивает:       — Какой предмет?       — Английский, — чересчур быстро выпаливает Каори.       Исаму поправляет очки на носу и говорит:       — Пусть идет, — обращается он к Сэцуко. — Ей будет полезно поучиться лишний раз. Ты видела её успеваемость за последний месяц?       Каори цепенеет. Она ожидала чего угодно, но только не разрешения. Сердце всё ещё преспокойно лежит где-то в районе пяток, но вот проходит секунда, две, и оно готово выпрыгнуть из грудной клетки от переизбытка радости.       Сэцуко недовольно цокает, но согласно кивает.       — Иди, — глаза матери проницательно направлены на нее. — В десять должна быть дома. Ни часом позже.       Каори тут же понимает, что если отца ей удается провести, то мать нет. В голубых глазах Сэцуко так и плещется недовольство и недоверие к дочери, будто на неё уже возложены подозрения. Но Мидзуно-старшая лишь поворачивается к Исаму и продолжает свою тираду о её гардеробе.       Каори еле слышно вздыхает и продолжает свою трапезу. По правде говоря, после такого диалога ей кусок в горло не лезет. Она слишком взволнована происходящим. Внутри бушует радость, переплетенная с адским волнением. Один неверный шаг и всё может пойти наперекосяк.       После завтрака она поднимается к себе в комнату, и, присаживаясь на кровать рядом со спящим Темпура, нетерпеливо набирает телефон Мегуру.       — Алло, — раздаётся сонным голосом по ту сторону трубки.       — Ты спал? — Каори отрывает телефон от уха, чтобы свериться с временем — десять часов утра.       — А сколько сейчас? — шорохи, тихий зевок.       — Десять.       — Жуть, — тихо бормочет он, не до конца проснувшись.       — Я звонила сказать, что сегодня всё в силе.       — А, да? — Каори на секунду думает, что он уже отвечает ей сквозь сон.       Не всем спортсменам суждено слыть жаворонками.       — Извини, что разбудила, — Мидзуно чувствует себя очень неловко и оттого начинает нервно гладить бедного Темпура, который так удобно лежит под рукой. — Перезвоню попозже.       — Ничего, Каори-чан, — очередной зевок. — Я был рад тебя услышать.       Каори тут же вспыхивает и, стараясь не терять самообладание, говорит:       — В семь часов в центральном парке, балабол.

***

      Поэтому прямо сейчас, сидя на скамейке в парке и поедая фисташковое мороженое, она чувствует себя самым счастливым человеком во всей Японии. До встречи с Мегуру остаются считанные минуты, и у неё есть время посидеть наедине с собой, чем она и занимается. Поднеся голову к солнечным лучам, которые изредка выглядывают из-за серых облаков, она внутренне хвалит себя за проделанную работу с утра. Кажется, что её хорошее настроение не способен сломить никто и ничто.       Во время сборов она знатно переволновалась. Всё дело в том, что она понятия не имеет, как подростки одеваются на вечеринки. Мегуру звонить не имело никакого смысла, ситуация патовая. По итогу, она не придумывает ничего лучше, кроме как положиться на собственную интуицию. Из всего своего гардероба она выуживает незамысловатый топ на бретельках, плиссированную мини-юбку, и короткий кардиган. Весь образ выдержан в светлых оттенках, от чего Каори он кажется непривычным. Обычно предпочтение она отдает темным цветам, которые подчеркивают белизну ее кожи. Но сегодняшний день становится исключением. Ноги венчают все привычные кроссовки, но вот волосы она собирает в небрежный хвост, обнажая проколотые уши.       Серьги замечали далеко не все. Скорее всего из всей школы их видел один лишь Бачира и, возможно, Нацуми. С остальными она не так часто общалась, а если и пересекалась, то следила за руками, которые всегда то и дело рвались убрать передние пряди за уши. Но сегодня она хочет отдохнуть, да и за пределами школы её уши никому не сдались.       Легкий трепет так и заставляет её сердце биться чаще. Всё же, какой спокойной она не пытается выглядеть, она очень взволнована. Как всё пройдет? Успеет ли она добраться до дома? Она никак не может отвлечься от мыслей о сегодняшнем вечере. Ей так и не терпится попасть туда. Утереть нос Нацуми, хорошенько повеселиться, и провести время с…       — Мидзи! — такое дурацкое, но уже привычное обращение, заставляет Каори открыть глаза и повернуться на звук.       Бачира приветливо машет ей рукой, подходя всё ближе к скамье, на которой она сидит. Каори невольно пробегается глазами по его внешнему виду. Простая белая футболка и базовые черные шорты. Ничего необычного, выглядит он так, будто собрался на встречу с друзьями. Каори думает, что зря она так вырядилась. Все знакомые могут моментально понять, что она тщательно выбирала, что надеть.       «— Паранойя», — успокаивает себя Каори.       — Как дела? — ненавязчиво спрашивает Мегуру.       Мидзуно за своими размышлениями не замечает, как он успевает подсесть к ней, а потому, услышав его голос меньше чем в метре от себя, она еле заметно вздрагивает и выпрямляет спину.       — Нормально, — коротко отвечает она, стараясь не показывать внутреннего волнения.       — Да? — он наклоняется вперед, чтобы их глаза были на одном уровне.       Каори кивает: конечно да, что за вопросы?       — Ну ладно, — говорит он и откидывается на спинку скамьи, прикрывая глаза и убирая руки за голову. — А я вот волнуюсь.       — Врёшь, — уличает его во лжи Каори, выкидывая стаканчик от мороженного в ближайшую урну.       — Как и ты.       Мидзуно остается лишь раздраженно покачать головой. Она прекрасно знает, что её волнение можно учуять за километр, но хочет выглядеть как можно уверенней.       Стоит только ей набрать в свои легкие побольше воздуха, чтобы наконец предложить уже дойти до дома Кан, как Бачира, нежась под солнцем, спрашивает:       — Мидзи?       — Что?       — Ты когда-нибудь была раньше на вечеринках?       Каори задумывается, но вскоре вспоминает один случай.       — Когда мне было одиннадцать, — начинает она, — мои родители взяли меня на день рождения коллеги отца.       Мегуру лишь весело усмехается и говорит:       — Нет, я имею в виду на вечеринках, которые устраивают наши сверстники, — он по-кошачьи потягивается и садится так, что Каори видит его хитрый взгляд.       Она хмурится и чешет затылок. Нет, она понятия не имеет, что там делают: ни разу не присутствовала на таких мероприятиях. И, как ни странно, признаться в этом Мегуру не составляет большого труда. Он лишь поддерживает её, и Каори только сейчас осознает всю ситуацию.       — Надо будет появиться там, поздороваться с Нацуми и поскорее уйти, — серьезно заявляет она.       Бачира качает головой.       — Ну же, Мидзи, не будь такой ханжой.       Мидузно удивленно вскидывает брови.       — Это я-то ханжа? — она укоризненно качает головой. — Просто прими тот факт, что мы те самые неудачники, которых зовут, чтобы посмеяться.       — Ну и что, — расслабленно пожимает он плечами. — Главное — это атмосфера.       — Пошли уже, атмосфера, — говорит Каори, пытаясь скрыть свое волнение, которое предательской тошнотой подступает к горлу. — Через полчаса начало.       Мегуру беспечно кивает и, не торопясь, встает со скамьи, протягивая руку Каори в приглашающем жесте. Мидзуно понемногу начинает раздражать его спокойствие. На его фоне она чувствует себя очень глупо, будто она зря переживает. Это же не так, верно?       Она шутливо шлепает его по протянутой руке и, самостоятельно вставая со скамьи, напоминает:       — Мы не обязаны держаться за руки вне вечеринки, помнишь?       Бачира всё равно берёт её холодную ладонь в свою, и отвечает на недовольный взгляд собеседницы:       — Лучше порепетировать заранее, верно?       Каори лишь вздыхает: она совсем не против того, чтобы держаться с ним за руки на улице. Трепет внутри и чувство защищенности возникали в эти моменты, руку приятно грело чужое тепло. Мидзуно Каори вовсе не была глупа: она понимала, что Мегуру кажется ей привлекательным. За прошедшую неделю она успела начать понимать Нацуми, которая была влюблена в него вот уже второй год: спортсмен и красавчик с умильной улыбочкой. Да, может он иногда и раздражает Каори, но та пока не понимает, почему же ей так действует на нервы его характер и поведение. Она уверена, что это не неприязнь, потому что его компанию она всё равно находит приятной. Её раздражение носит другой характер, но вывод, который напрашивается сам собой, она отвергает. И пока делает это более чем успешно.       — Ого, Каори-чан, да ты покраснела! — удивленный возглас заставляет вынырнуть её из своих мыслей.       Каори поднимает свободную руку к щеке и понимает, что это правда. Она боится представить, какой красной выглядит со стороны, потому что её щёки настолько горячие, будто она совсем недавно вышла из тренировочного зала.       Чтобы скрыть это безобразие, она отворачивает голову в противоположную от Мегуру сторону и хочет продолжить свой путь так, но до её ушей доносится еле слышное хихиканье. Она тут же, вопреки своему смущению, разворачивается к Бачире.       — Ну что ещё? — недовольный взгляд голубых глаз натыкается на смеющиеся янтарные глаза.       Он утирает невидимую слезу и склоняется так, чтобы их глаза были на одном уровне. Заговорческим шепотом он ей говорит то, что вгоняет её в ещё большую краску.       — Ты очень милая, когда краснеешь.       Каори ожидаемо вспыхивает ещё больше и довольно сильно бьет его локтем в район ребер. Он наигранно ахает, будто от боли, однако Каори прекрасно знает, что ее удары очень слабы, и, держась за ребра, хитро добавляет:       — И когда дерешься тоже.       Если бы взглядом можно было убивать, то от Бачиры ничего не осталось бы уже давным-давно. Но ему повезло, и он отделывается лишь стремительным побегом своей спутницы.       До дома Кан они добираются в молчании. Точнее, Каори объявляет Мегуру бойкот, а тот в свою очередь болтает все, что ему заблагорассудится. Благо, отрицательно мотать головой она ещё умеет.       Как только Каори видит вдалеке очертания дома семьи Кан, она тут же говорит:       — Ты прощен, но давай больше без твоих проделок.       — Как скажешь, — покорно говорит Бачира, и Каори улавливает в его тоне очевидное неповиновение.       Дом Кан представляет собой огромный особняк в стиле модерн. Он находится почти на отшибе района, где живет Мидзуно, рядом с местным водоемом. Место воистину красивое, а главное достаточно умиротворенное. Спальный район для богачей, — так обозначает это место Каори. Сама бы она ни за что не согласилась жить в таком месте: на каждом шагу чувствуется фальшь и обман.       Каори невольно ежится и чувствует волнение, нарастающее с каждым шагом. Всё же она вынуждена признать, что рука Мегуру ей бы сейчас не помешала, но ему она об этом ни за что не скажет.       Подойдя к воротам, она несмело оборачивается на Бачиру, будто требуя от него поддержки, и тот ободряюще улыбается ей. Когда она медлит, он сам заносит руку над звонком, но останавливается в паре сантиметров от заветной кнопки.       — Ещё не поздно уйти, — его рука так и зависает в воздухе.       Каори нетерпеливо говорит:       — Звони.       — Точно? — она готова поклясться, что ударит его ещё раз, если он не подчинится: но на этот раз она ударит со всей силы.       — Я сказала — звони.       Но не успевает он выполнить приказ, как дверь распахивается сама прямо у Каори перед носом. На пороге она видит, как ни странно, Нацуми.       Кан сегодня выглядит привлекательней, чем обычно: легкая укладка на блондинистых волосах, яркий макияж в голубых цветах, синее платье, которое скрывает очень немногое.       Нацуми окидывает их придирчивым взглядом, но сохраняет приветливую улыбку на лице.       — О, это вы! — говорит Нацуми вместо приветствия. — Идемте скорее, все уже собрались.       Мегуру и Каори успевают лишь вопросительно переглянуться, прежде чем Нацуми тянет их за собой в сторону дома. Сама территория достаточно просторная, и заполняют её в основном газоны и продолговатый бассейн, который тянется от крыльца до заднего двора.       Зайдя в дом, Каори удивляется. Кажется, что здесь собралась вся их школа. Она успевает подметить несколько знакомых лиц, прежде чем оказывается втянута вглубь дома. В другой ситуации такой жест Кан напугал бы Мидзуно, но благодаря присутствию Бачиры, которого втянули точно так же, она чувствует себя более менее уверенно.       Когда Нацуми приводит их в небольшую комнату, которая, очевидно, служит ей спальней, Мидзуно напрягается. Группа подростков сидят на велюровых диванчиках розового цвета и что-то коллективно обсуждают. Каори насчитывает десять человек и отмечает про себя знакомые лица. Где она могла их видеть?       — Ребята, — Кан обращает на себя их внимание. — Это мои одноклассники: Каори и Мегуру.       Компания оборачивается и оглядывает прибывших гостей. Каори неловко переминается с ноги на ногу, ощущая себя не в своей тарелке. А вот Бачира же в свою очередь времени терять не собирается. Как только Нацуми представляет его, он приветливо улыбается и машет всем собравшимся рукой. И вот в следующую секунду Мегуру и Нацуми занимают свободные места на диванчиках, и Каори осторожно опускается между ними под недовольный вздох блондинки.       Во избежание неловкой паузы, шатенка, сидящая напротив Мидзуно, решает представить всех:       — Я Изуми, это Кио…       До конца Каори не дослушивает, хотя она изо всех сил старается вникнуть и запомнить имена присутствующих. У неё с самого детства проблема с сопоставлением имен и лиц людей, с которыми она недавно познакомилась. И этот факт служит одной из причин, почему дослушивать даже бесполезно. Во время общения будет проще разобраться, думает Мидзуно, и лишь приветливо кивает всем по порядку знакомства.       — …Рео, — называет последнее имя Изуми, и Каори кивает парню с фиолетовыми волосами.       Она определенно уже с ним встречалась, но где и при каких обстоятельствах совершенно не может вспомнить. Она успевает лишь задумчиво нахмуриться, прежде чем слышит возле себя заинтересованный возглас Мегуру, обращенный к Рео, который сидит по другую руку от Бачиры.       — Футболом увлекаешься?       — Как узнал? — Рео удивленно вскидывает брови.       Бачира наклоняется, чуть огибая собеседника, и указательным пальцем показывает на чехол его телефона, лежащий у колена парня.       — Это же Ноэль Ноа?       Он на секунду теряется, но, посмотрев на свой чехол, улыбчиво отвечает:       — Да, играю за сборную своей школы.       — Крутотень.       Каори уже очень долго не слышала, чтобы кто-то всерьез пользовался словом «крутотень». Она смотрит в сторону Бачиры и еле заметно закатывает глаза. Использование подобных словечек вполне в его стиле.       Отвлекаясь от их диалога, она неожиданно чувствует, как по её плечу, еле касаясь, стучат пальцами.       — Да? — Каори поправляет выпавшую прядь за ухо и разворачивается в сторону вопрошающего — в сторону Нацуми.       — Выйдем? — губами шепчет Кан.       Мидзуно уже хочет ответить нет, как понимает, что ничего страшного точно произойти не может. Если, конечно, её не затащат в какой-нибудь темный уголок. Но, положившись на свою интуицию, она кивает и говорит Мегуру, что скоро придет. Естественно за разговором о футболе её никто не слышит.       Когда они переступают порог комнаты, Кан покорно складывает руки в замок перед собой и извинительным тоном говорит:       — Прости меня, Каори-чан.       Брови Каори готовы запутаться в волосах: настолько она удивлена.       — Что-что?       — Прости меня, я поступила очень плохо, — ох уж эти глаза как у кота из Шрека: фишка Нацуми, которая ни раз спасала её от плохих оценок.       Мидзуно с нескрываемым подозрением оглядывает с ног до головы Кан, стараясь уличить ту во лжи. Нацуми выглядит слишком наивно, будто решила податься в монашки, но для начала ей нужно попросить прощения у всех, кому она насолила.       — Ничего, Нацуми. Все в порядке, — Каори чувствует от этого разговора исключительно дискомфорт — поскорее бы он закончился.       — Правда? — радостно спрашивает блондинка.       Мидзуно не чувствует в её словах лжи, и это напрягает её ещё больше. Странная ситуация: Кан никогда не станет делать что-то из чистых побуждений, уж Каори-то знает это как никто другой. Да и стоит ли говорить, что прощение Мидзуно она никогда не заслужит. Разве, что на словах.       — Да, — выходит немного неуверенно. — Вернемся к остальным?       — Ура, — она бросается на шею к Каори.       На секунду Мидзуно кажется, что её стошнит прямо на платье Кан. Нацуми обнимала Каори за все время их знакомства от силы раза четыре. И такой тактильный контакт со стороны Кан не только кажется Мидзуно подозрительным, но и неприятным.       Каори любит обниматься. Правда. Но в основном обнимать она может только Темпура и подушку. На этом список заканчивается. Ах, да. Ещё Мегуру. Его обнимать было довольно... Терпимо.       — Останешься сегодня на ночь? — наконец блондинка отлипает от Каори, но рук с её плеч не снимает.       — Я… Эм…       Что на такое говорить — она не имеет понятия. На ночевках она не была ни разу, так ещё и на ночь зовёт Нацуми. Та самая, которая пыталась её задушить в переулке. Вдруг у неё фетиш такой, и она попытается провернуть то же самое только уже с подушкой?       — Посмотрим, — осторожно отвечает Каори.       На отказ не хватает сил, да и она дико сомневается, что на ночь останется у Кан она одна. Хоть она никогда и не была на вечеринках, но столько людей так просто не уйдут. Если ещё учесть, что на часах уже восемь вечера.       — Я поговорю с твоей мамой, Каори-чан! Я же знаю, она меня любит!       Сэцуко любит не Нацуми, а тот факт, что Каори дружит с дочерью богачей. Но Кан об этом знать вовсе не обязательно. А также Мидзуно прекрасно осознает, что на ночь её бы точно не отпустили, да и Нацуми не знает всей легенды, благодаря которой Каори сейчас стоит здесь, а не общается с каким-то очередным богатым придурком на дне рождении отца этого самого богатого придурка.       — Я сама у неё спрошу, окей? — звучит немного грубо, но до ушей Кан её тон не доходит.       Блондинка ещё раз прижимает Каори к себе и после чуть ли не залетает обратно в комнату, оставляя Мидзуно в коридоре. Каори же не понимает с чем связаны такие перемены настроения, но ей они не по душе.       «— Пахнет жареным», — думает она, набирая в телефоне сообщение Сэцуко, с просьбой остаться до следующего утра.       Всё её сознание буквально кричит о том, что нужно уходить как можно скорее, но Каори списывает это на паранойю, что мучает её с самого утра, и возвращается обратно к остальным. Сейчас об этом думать точно не хочется, что будет, то будет. Всё равно не отпустят.       — Как поговорили? — шепчет ей на ухо Мегуру, как только Каори садится на диван.       Она лишь качает головой и в её глазах с легкостью можно прочесть такое простое и лаконичное «пиздец».       — Потом, — шепчет она ему в ответ и в ту же секунду замечает любопытные взгляды парня напротив — Кио, кажется?       Каори смотрит в ответ, и парень быстро тушуется, возвращая свое внимание к разговору с близ сидящей девушкой.       Компания выглядит достаточно разношерстной, и потому каждый болтает с тем, с кем ему угодно: Бачира все так же поглощен разговором с Рео, Нацуми что-то активно объясняет двум девушкам возле себя. В общем, все заняты, и Каори уже решает провести остаток вечера в телефоне, как тот самый парень, который так внимательно разглядывал её, говорит:       — Мне надоело тут тухнуть, погнали вниз.       — Заткнись, Кио, нам и здесь неплохо, — раздраженно отвечает ему Нацуми.       Но в ту же секунду в разговор вступает Бачира.       — Да, я бы перекусил.       — Вас никто не держит, идите, — на этот раз тон блондинки уже кажется равнодушным.       Мегуру вопросительно наклоняет голову, задавая немой вопрос Каори, и та согласно кивает. Все равно делать нечего. Вместе с ними комнату покидают чуть ли не все присутствующие.       На первом этаже очень шумно, и в какой-то момент Мидзуно приходится подавлять желание закрыть уши руками. Музыка играет вполне узнаваемая, но танцевать все равно не хочется. Одна её половина желает оказаться в своей кровати, а вторая хочет сегодня как следует оттянуться. Да так, чтобы точно запомнить этот вечер. Но не танцевать. Пока.       Когда они подходят к импровизированному фуршету, Мегуру видит закуски с консервированным ананасом и не видит никаких препятствий. Поэтому стоит Каори только взять тарталетку с лососем, как она видит Бачиру на другом конце стола. Покачав головой, как мать трехлетнего дитя, она решает, что будет разумно продолжить пробовать еду. Стоит ей потянуться за ещё одной тарталеткой, как она слышит голос позади себя:       — Каори, верно?