Хочется ласки

— Джисок, прекращай реветь! Джуён поглаживает волосы на затылке прижавшегося вплотную Квака, который судорожно издает всхлипы. — Я же тут, ну ты чего? Джисок? Джуён сжимает крепко в объятиях Квака, нос скользит по волосам, вдыхая домашний аромат, по которому тот безмерно скучал. — Ты правда тут? Этот вопрос был словно последняя мольба удостовериться в правдивости его наличия в своей комнаты. Квака нисколько не смущали горько текущие слезы в чужое плечо. И плевать он хотел, что чужой, но до боли долгожданный Джуён стирает своими пальцами горошины по щекам, оставляя мокрые пятна на белой футболке. Квак ютится в теплых руках, тошно сглатывает комок в горле, его слегка нервно колбасит, а рука гладит синие сияние рядом со своим лицом, запоминая мокрым взглядом каждую волну, что кружится в соседней груди. Одна волна всегда мягко кружит, две другие суетливо пытаются нагнать друг друга. Это знакомое, до боли холодное ощущение у лица почему-то согревает теплом, теплом, что так маняще пожирает остатки адекватных мыслей в его голове. Квак боится поднять голову и посмотреть в эти глаза, что полны чувствами: решимостью и любовью. Перед сном Джисок вспоминал эти глаза, от этих воспоминаний было так плохо, потому что тогда Квак думал, что нафантазировал себе незнакомца. Его память помнила каждое чужое касание, как Джуён смотрел на него при поцелуе и как жадно впивался в горячий рот. Квака вполне устраивало, если Джуён коснется все так же забытое ласками тело. Так хотелось до умопомрачения этого, что иногда приходилось себе врать: "Я этого не хочу, мне этого не надо! Но дайте!" Эта неуверенность, с которой Джисок проснулся в тот день пропажи Джуёна, постепенно овладела его мыслями. Во сне он всячески пытался найти дверь, в которую если постучать и открыть, тебя с радостью встретят и обнимут, и больше никуда не отпустят от себя. До того момента, как Джуён свалился в его комнате на него, Квак не разу не задумывался о судьбе, и какой ящик Пандоры они открыли с Джуёном вместе. Он никогда не задавался вопросом, как его мог полюбить кто-то. Ему тогда хотелось только одного - быть рядом с тем, от кого бешено колотится сердце, теряясь в припадках нехватки воздуха. А сколько бессонных ночей Джисок провел перед своими окнами, вглядываясь в ночное небо, в ожидание что, вот-вот происходящие повторится. Джуён словно почувствовал эту нарастающую боль, что разливалась в душе Квака, он отодвинул своими руками и аккуратно приподнял маленькое, заплаканное лицо наверх. Взгляд Джисока трепетно смотрел в его глаза, покусывая пухлые губы. Джуён целует красные обкусанные губы, рот наполняется горячим вздохом, словно зарождая в Кваке новую жизнь. Это повторяется несколько раз, пока тошный всхлип Джисока не утихает, а руки его не поднимаются на холодную шею. И сам Джуён жадно целует, утыкаясь своим лбом в соседний. Новое ощущение, что плыло внутри Квака, почему-то успокаивало сердце, которое до этого стучало до гула в ушах. И нет ничего более прекрасного, чем обрести это чувство защищенности рядом с другим человеком, млеть от шустрых губ и цепких объятий. В голове постоянно крутятся слова Джуёна: " — Привет, я Джуен и я тебя люблю!" Губы предательски дрожат от воспоминаний, Кваку хочется тоже сказать эти слова, он бы вправе замешкаться, но Джуён вечно на шаг впереди словно. Он держит в ладонях любимое лицо, зацеловывая каждый сантиметр щек. — Джисок, ты же помнишь, что я тебя люблю? Глаза Джуёна погружаются в печаль, словно он это выдумал сам, но Квак подтверждающие кивает головой. — Я помню, Джуён, помню! Джуён опускает руки с лица Джисока и закрывает ладонями свое синее сияние. — Ответь мне, ты меня полюбил, ну хоть чуточку? Видишь, я прячу, как ты и просил тогда! Руки мнутся на белой ткани, сжимая очертания плывущих на груди завитков. Квак не смотрит туда, смотрит только в эти бездонные глаза напротив. — Я буду трусом, если не сознаюсь себе, что влюблен тебя! Речь получается дрожащей и скомканной, голова нервно дрожит, словно фигура собачки на передней панели автомобиля. — Сознайся лучше мне! Джуён растекается в улыбке, глупо дразня заплаканного Квака. — Получишь признания и свалишь с концами? Джисок осторожно толкает в грудь Джуена, протяжно дуя губы. — Ещё одного моего отсутствия, думаю, ты не переживешь, Джисок! Джуён всяко пытается подтрунивать над Кваком, заставляя хоть на минутку забыть о боли в его груди. А руки отстраняются от заплаканной футболки, что скрывала сияние. — Ты посмотри! И правда любишь! Джуён взглядом показывает на свою грудь. Джисок, что привык видеть синие волны в области сердца, вдруг замечает, как тянущие завитки закручиваются и гаснут.