national anthem.

      Антуанетта держала в руках огромную стопку бумаг, сложенных в желтый конверт. Она получила «почту» ранним утром, Самуил донес документы до её комнаты, отказавшись оставить их даже Ашеру (эти двое неплохо сдружились благодаря совместной работе). Голубые глаза округлились. Она до последнего не верила, что у неё в руках было то опасное, пугающее своей правдивостью, то, что она не ожидала увидеть. Самуил кивнул ей на прощание и покинул дом. Девушка закрыла за ним дверь спальни на ключ и шустро подошла к письменному столу, там опустилась на стул, придерживаясь за стол одной рукой. Её трясло. Неужели он выполнил то, что она просила? Прошло всего-то два дня. Какая удивительная скорость.       Альфред так скучал по ней или желал быстро покончить со всем? Они не виделись с их переговоров. Она скучала по нему, но мрачность его бытия отравляла больше, чем когда-либо смогла бы тоска. Все было против них или сопротивлялся только её здравый смысл? Сможет ли она смотреть на него так же, любить так же, обнимать так же? Много вопросов, которые она намеренно игнорировала из-за неопределенности их будущего. Но он все решил, теперь был её ход. Она поспешила и решила, что может остаться с ним после того, что видела. Анетта сомневалась, воспоминания о той роковой ночи подкрадывались со спины посреди белого дня и ударяли подобно острому ножу: решительно и смертельно больно. Она не могла закрыть глаза ночами и пялилась в балдахин своей кровати.       Анетта аккуратно открыла конверт. Первым на глаза попалось признание, написанное корявым почерком и заверенное подписью. «Я убил Рино Москателли…» разглядела девушка, съеживаясь от не пойми откуда взявшего холода. Остальная стопка бумаг была напечатана на принтере, документ за документом, они подтверждали закрытие предприятий. К файлам были прикреплены пометки, написанные от руки, — отмывание денег от продажи оружия, алкоголя и так далее… она не хотела вникать. В конце лежала короткая записка: «Я сделал все, что ты просила, голубка, теперь твоя очередь. Ресторан «Woolf’s Garden». Семь вечера.» Ещё часа два, а может и все три, она изучала документы, искала лазейки, обман, но ничего не было. Дело закончено, судья постучал молоточком, присяжные вынесли приговор. Она могла возвращаться к радужным мечтам, к поиску дизайнера, планированию следующего отпуска, но руки опускались. Она не могла радоваться. Что-то мешало, что-то подавляло её оптимистичную натуру, искусственно взращенную ею же за эти тяжелые годы.       Альфред больше не занимался криминалом, наверное. Она ещё не была уверена, хоть и досконально изучила бумажки. Ей необходимо было заглянуть в глаза мужчины, чтобы узнать точно. Возможно, Альфред в сделках и был настоящим трикстером, но ей врать он не мог: не хотел или подсознательно не получалось.       Желания идти в ресторан, откровенно говоря, не было. Она не хотела видеть Альфреда, то есть.. Боже, это было ужасно трудно объяснить. Она не могла разъяснить и самой себе. Будь это тот самый, прежний Альфред, она бы, не задумываясь, кинулась к нему в объятия, поцеловала бы, поиграла бы с волосами, пригладила бы костюм, но это был новый Альфред, страшный Альфред, вышедший в люди с помощью крови, трупов и грязных денег.       Все же она собралась, надела платье, не волновалась, сильно не старалась. Предчувствие у Антуанетты было плохое, и она легко доверилась ему, впадая в отчаяние. Девушка не могла заставить себя улыбаться. Она плыла по течению, игнорируя звуки приближающегося водопада. Будь, что будет.       Вечером к ней приехал Самуил, он кивнул в знак приветствия и отвел глаза, Анетта не заметила, но в них читалось сожаление. Мужчина недоумевал, корил мир за то, как несправедливо Вселенная поступает с хорошими людьми. Девушка ему нравилась: она была мила и приветлива с ним, всегда здоровалась и улыбалась, интересовалась, как росли его племянники. Он не понимал, как такая светлая душа могла пасть в объятия Соломонса. О, Самуил хорошо знал своего работодателя, наблюдал его темную сторону каждый день, точнее ночь, то, что он порою творил за закрытыми дверьми, наводило ужас. Король Камдена пугал даже Самуила. Хотя бы взять того парнишку, что посмел танцевать с женщиной Соломонса. Это была явная угроза, первый предупреждающий звоночек. Мужчина был взбешен, но не кричал, молчал, голубые глаза будто налились черной кровью, внутри он рвал и метал. Альфред сходил с ума по великолепной женщине, по его голубке, Антуанетте, потому не смог простить, тем более проигнорировать выпад в её сторону. В полночь Соломонс перерезал тому парню горло. Труп лично Самуил отправил в Катманду.       Сейчас он поглядывал на девушку через зеркало заднего вида. Антуанетта выглядела грустной, бледной, будто потеряла краски за несколько дней, даже розовое платье не радовало глаз без наличия её улыбки. Она смотрела в окно, подперев рукой голову, она думала, думала о том, что забирало у неё последние силы. Возможно, Самуилу стоило изначально предупредить её, но современной девушке, такой строптивой, как она, вряд ли нужен был совет о жизни или выборе, да Анетта бы вряд ли послушала, она уже была влюблена, а значит, была заведомо слепа к грехам партнера. Конечно, она настояла на закрытии не нравившихся ей предприятий, и Альфред, к удивлению Самуила, безоговорочно выполнил просьбу, но она шла к нему, возвращалась, несмотря на то, что увидела. — Спасибо, Самуил, — вяло, но с улыбкой, фальшивее которой он ещё ни разу не видел, проговорила девушка и вышла из машины.       Самуил ничего не сказал. Лишь кивнул. Он не хотел в Катманду.       Анетта прошла в здание, коридор, улыбчивая хостес, столы, стулья, кресла, скатерти, люстры, — все то же самое раз за разом. Раньше она находила в этом прелесть, сейчас не могла найти и искру прежнего чувства.       Альфред сидел за столом, изучал меню, но услышав шаги, приподнял голову и отложил кожаную папку. Он вскочил, на лице расцвела улыбка. Сердце Анетты все же екнуло, откликнулось на реакцию мужчины, её потянуло к нему, и никакие протесты разума не могли помешать. Альфред без слов заключил её в объятия. Секрет вынырнул из сундучка. Он скучал по ней, сжимал так крепко. Анетта положила подбородок на плечо мужчины, глаза заслезились от родного запаха. Она шмыгнула носом и прижалась к Альфреду крепче, пока он успокаивающе поглаживал её спину и целовал плечи. — Я скучал, голубка, — он взял её личико в руки и заглянул в глаза. Она вздохнула. Так печально. С ней что-то случилось. Альфред не успел продолжить мысль — Анетта отпрянула. — Я тоже.       Это был первый и последний их интимный момент за тот вечер. Она села напротив, не рядом. Альфред заметил, но не посмел реагировать. Он вообще боялся что-либо ей сказать, будто Анетта была фарфоровой куклой, способной разбиться от грубого слова или действия. И нет, не потому что была слабой, а потому что не стала бы такого терпеть и испарилась бы, оставив после себя разбитые тарелки. — Ты прочла? — Да, все, что было. — Анетта кивнула. — Ты и в правду закрыл их ради меня? Я хочу тебе верить, очень хочу… — прошептала она последние слова. — Но документы можно подделать. — Да, милая, — Алфи положил руку на её ладонь и провели большим пальцем по тыльной стороне, — ради тебя я пойду на все, но это не вся правда. — Анетта вскинула бровь. — Я давно планировал прикрыть нелегальный бизнес, ещё когда перестал в нем нуждаться, — опять он красиво говорил, — да, голубка, он мне больше не нужен, мои законные предприятия процветают. — Со всем покончено? — девушка заговорщицки зашептала. — Больше никаких врагов и убийств? Никакой вендетты? — Ничего, — мужчина кивнул, — но, любовь моя, если на меня или на тебя нападут, я вынужден буду защищаться. — Ладно, — хоть так он оставался честен.       Анетта не улыбалась. Она посмотрела на мужчину исподтишка, его рука играла с её. Они молчали. Его голубые глаза — волнующееся море. Пальцы — оковы. Он не врал. Так, по крайней мере, считала Анетта, но и себе она не могла доверять в таком суждении. Он уже обвел её вокруг пальца однажды — мог и дважды. — Ты вернешься? — спросил он. Анетта изумленно вскинула брови, а потом задумалась, отворачиваясь, но ненадолго, чтобы Альфред ничего не заподозрил. Проблемы ей не нужны были, а он был похож на того, кто мог это сделать. Он действительно мог. — Я же обещала.       Она не собиралась забирать данное слово. Даже если сомневалась. Она разделилась на две части. Одна прятала руку в сумке, боясь достать браслет, который больше выглядел ошейником, вторая считала украшение приятным, милым подарком, обещающим лучшее будущее для них двоих. Не все было потеряно — Анетта протянула браслет. Мужчина довольно ухмыльнулся, ощущая некую победу. Он поймал пальцами её пульс, медленный, расслабленный. «Ей было хорошо», продолжил уверять себя Алфи, хотя знал наверняка, читал, что Анетта чувствовал себя неуютно. Замок щелкнул. Отвертка скрылась в кармане пиджака. Чудесный браслет. А как она ему радовалась! Сейчас же на лице ничего не было, ни одной эмоции.       Альфред сел ближе. Он положил руку на женскую щеку, нежно провел большим пальцем. Она склонила голову, будто смиряясь. Антуанетта позволила ему целовать себя, касаться бедра, шеи, рук, щек, губ, надеялась, что он сможет снять проклятие своей любовью, но она продолжала раз за разом цепенеть при его касании. Анетте хотелось плакать. — Теперь мы можем поехать домой? — после ужина спросил Альфред, надеясь увести девушку к себе домой.       Соломонс видел отчаяние в глазах своей возлюбленной, которая тут же отводила глаза, заметив, что они пытается в них стоит искать. Вздох, дрожь в том месте, где он её касался, но не взволнованная, не от радости. Она была напугана. Алфи надеялся на то, что, всё мог исправить. Он не мог говорить, но мог показать, мог обнять, усадить на диван. Они бы посмотрели одну из романтичных комедий, которые она так обожает. Анетта бы точно повеселела бы. Её светловолосая голова бы опустилась на его плечо. Вскоре девушка бы засунула, и Алфи бы понес её на кровать. Он скучал по теплу кожи и шороху тканей. — Да, — девушка кивнула, откладывая вилку, она ничего почти не съела, странно, — но я поеду к родителям.       У Альфреда глаза выпучились. Что это могло означать. Такими темпами она уйдёт от него, раствориться в воздухе, а это последнее, чего он хотел. Нет, такого поворота событий допустить он не мог. Если надо будет, он… он задержит её, но постарается, конечно, обойтись без этого.       Они вышли из ресторана. Прохладный ветер. Осень была близко. Пора надевать свитера или кардиганы, кутаться в плед, пить горячий чай. Возможно, Анетте стоило съездить в Шотландию на пару дней, когда листья станут окрашиваться в бордовый, золотой и медовый. — Почему? — Ты знаешь, мне необходимо побыть одной… — Анетта грустно улыбнулась. — Спокойной ночи, Алфи.       Она собиралась уйти. — Могу я хотя бы отвезти тебя? — Алфи пошел за ней. — Не стоит, я написала Ашеру, пока ты оплачивал счет. — Анетта… — До встречи, Альфред. — Холодный, предупреждающий тон.       Анетта кивнула, сделала пару шагов назад к нему лицом и села в машину, а затем и вовсе уехала. Соломонс был зол. Она оставила его. Он сделал в точности то, что обещал, чтобы вернуть свою девушку себе, но вместо неё получил хмурую куклу, кивающую и хмыкающую на его предложения. Ему нужна была старая Анетта, звонкая и радостная. Алфи невероятно скучал.       Девушка приехала домой, поднялась наверх незаметно для родителей и упала лицом в простыни, бурча себе под нос ругательства. Она винила себя за то, что не могла забыть, винила Соломонса за то, что он заставил её запомнить. Альфред был там, где она его хотела видеть, сделал то, что она просила, но ничего не помогало Антуанетте полюбить его заново, как раньше. Оковы страха сковали юное сердечко, не давая любить. «Так будет всегда?» — спрашивала она раз за разом.       Альфред решил не трогать её один день, осознав, что девушка не совсем в порядке. Он не звонил, она тоже. После этого он пригласил её на обед в офис, Анетта отказалась, написав сообщение о том, что была занята. Алфи знал, чувствовал — девушка нагло врала. Ещё через два они снова сходили на ужин. Изменений не было. Анетта кивала и делала вид, что всё хорошо, хотя явно так не считала. Она скребла вилкой тарелку и не смотрела на него, даже не заметила, что Алфи ни разу не попытался её поцеловать или приобнять. На выходных она приехала к нему в квартиру. Мужчина подумал, что ей стало лучше. Никогда он так не ошибался. Они посмотрели фильм, они сидели рядом, касаясь плечами, как скромные подростки. Она сухо поцеловала Альфреда в губы перед сном и отвернулась. Он обнял её со спину, поцеловал её шею, успокаивающе водил руками по спине, талии. Он заснул с её ароматом рядом, но проснулся после полуночи — Анетта лежала на другом краю спиной к нему, сжавшись в комок. Он не стал трогать её больше.       Альфред медленно терял свою голубку, девушка ускользала сквозь пальцы, как песок. Альфред был разбит. Как он мог вернуть доверие Анетты? — Что это? — девушка смотрела на красную коробку, которую Альфред только что поставил на скатерть.       Они снова сидели в ресторане. Альфред решил брать количеством. Он не отходил от неё, почти, и, кажется, у него что-то стало получаться. Антуанетта теплела, даже взяла его руку, когда они вместе посетили деловой ужин его партнера, на ней было умопомрачительное черное платье с голой спиной и животом, золотой браслет блестел на запястье, Альфред любовался Анеттой час, два и три, не мог оторвать глаз. Она весь вечер улыбалась, нахваливала его перед друзьями, льнула, клала подбородок на плечо, пока он вел переговоры, что было забавно и невероятно умилительно, и сама поцеловала! Когда они вернулись домой, девушка сразу заснула. Он улыбнулся, снова обнял её и решил надеяться на лучшее.       Альфред открыл коробку. — Это Биркин. Тебе нравится? — Мужские голубые глаза горели. — Красиво, спасибо, — легкая ухмылка. Анетта положила коробку на пол. — Это всё? — он вообще ничего не понимал. — Что ты имеешь в виду? — Ты радовалась шоколадке, что я купил две недели назад, больше. — Это было две недели назад. По-твоему я неправильно реагирую?! Или я могу радоваться только материальным подаркам?! — Нет. Я просто удивлен… я не понимаю тебя в последнее время. — Что ты думал? Купишь мне дорогой подарок, и я растаю, стану прежней? — горячо зашептала она в чувствах. — Я…, — мужчина впервые в жизни не знал, что сказать, а язык его был подвешен. Анетта загнала его в тупик. И он чувствовал, она загонит ещё не раз.       Девушка резко встала, взяла клатч и выбежала из ресторана. Альфред кинул деньги на стол и помчался за ней, не забыв про свой подарок. Анетта, освещаемая фонариками, стояла на улице и плакала, закрыв лицо руками. — Прости, голубка, — он извинялся и извинялся, понимал, что нужно. Он перевернул её жизнь, розоватые облака превратились в тучи с его помощью. — Я хотел поднять тебе настроение.       Антуанетта резко развернулась к нему, в глазах читались и гнев, и грусть, и разочарование, и неимоверная боль, режущая и его. Он не понимал, что происходило. За долгие годы Альфред зачерствел, забыл, как убийство может ранить и испугать человека, тем более такую открытую миру девушку. — Это не излечить большими романтическими жестами! Я боюсь тебя! — Альфред сделал глубокий вдох, но так и не выдохнул. — Это где-то внутри. Мне страшно находиться рядом с тобой, касаться, говорить, боюсь получить за неправильные выражения или капризы, а я капризная, ты сам знаешь! Но несмотря на это, я люблю тебя, очень сильно, Альфред, — она заглянула в его глаза. Соломонс замер, Анетта впервые об этом говорила, — но я не знаю, не знаю, что делать. Меня разрывает на части!        Он отвез Анетту к родителям, она не говорила больше. Он вспоминал её красивые глазки, покрасневшие, испорченные слезами, пока ехал домой. Ему стало душно. Он стянул дурацкий галстук и кинул его в сторону, а затем схватился за голову. Яркий огонек по имени Антуанетты угасал на его глазах по его вине. На одну секунду, две, три, Альфред подумал о том, чтобы бросить её, но он не мог. Альфред погряз в её саду роз, её шипы непреднамеренно впились в его толстую кожу, которая оказалась для неё незначительной преградой. Соломонс любил её, а Анетта — его, и он готов был сделать все, что угодно, даже приоткрыть дверь в свою жизнь, сделаться уязвимым лишь бы она была счастлива, счастлива с ним.       Альфред кидал мелкие камушки в окно девушки, пока та не высунула голову. Золотые волосы и загорелое личико покрылось розовой пеленой из-за заката. Анетта лишь кивнула и скрылась. Через две минуты она стояла рядом с ним в льняной рубашке и джинсах, волосы были собраны в неаккуратный рыбий хвост. Такая восхитительная. — Что ты тут делаешь? — не обняла, не поцеловала, ничего, Алфи придумал, как все исправить. — Родители дома, могут тебя увидеть. — Я приехал, чтобы забрать тебя. — Куда? Зачем? — она нахмурилась, по лицу пробежало недовольство. — Пойдем? — он протянул ей руку, пытаясь скрыть улыбку. — Сначала объясни куда, — строго произнесла Анетта, скрещивая руки. — Ты все поймёшь. Я покажу почему начал делать то, что ты видела.       Сердце повело её ветрами, будто компас. Она сделала шаг. Анетта чувствовала, что должна пойти с ним. Она доверилась Альфреду ещё один раз. Женская рука схватила грубые пальцы. Анетта посмотрела на мужчину, тот просиял, хоть и не улыбнулся. Он пытался. Он старался. Было ли этого достаточно? — Скажешь, где мы?       Они проехали погружающийся в темноту город и остановились в милом пригороде с маленькими таунхаусами и небольшими зелеными участками с гортензиями или кустами роз. Анетта пребывала в недоумении — это был не их дом, они здесь раньше никогда не были. — У дома моей матери, — Альфред улыбнулся, а по телу девушки пробежала холодная волна. — Что? — Я хочу вас познакомить. — Но… ну… зачем? Не рано? А что, если я ей не понравлюсь? Я не готова! Я ничего о ней не знаю? Боже! Альфред, ты издеваешься надо мной?       Он вышел из машины, она поспешила за ним. Положив руку на крышу, она вгрызлась сердитым взглядом в расслабленного мужчину. — Тебе ничего и не нужно знать. Вы поладите, обещаю. — Альфред… — проныла Анетта, потихоньку смиряясь с неизбежной судьбой. — Пойдем, — он взял её за руку и медленно повел к дому, в одном окошке горел огонек. Алфи сел на ступени у входа. Анетта села рядом. Он снова взял её за руки. — Я расскажу тебе кое-что. Закончил я школу, как любой нормальный парень, — начал Альфред, — со средними оценками, денег на колледж у нас не было. Отец умер, я начал работать с четырнадцати. После школы я стал работать на стройке обычным каменщиком, чтобы обеспечивать мать и себя, все было хорошо, но через пару месяцев у матери диагностировали рак кожи. Я стал работать и днём, и ночью, денег все равно не хватало. Тогда я пошел в армию, отучился, стал работать, довольно быстро меня сослали в Афганистан, — Анетта оцепенела и крепче сжала мужские пальцы, — я стал капитаном. Зарплата была хорошая, мама начала лечение. Все было замечательно, кроме угрозы жизни, конечно. Я вернулся окончательно через три года. Мама вылечилась, даже вернулась работать в библиотеку, а потом за два дня до моего возвращения её обокрали, то есть, мошенники обманом вывели с её счета все накопленные нами деньги, которые так и не удалось вернуть. Тогда-то я и вышел на банду, слышал про неё временами, стал подрабатывать сначала охранником, через год начал подниматься по лестнице. Я хотел уйти, почти ушел, заработал приличную сумму, и тут у мамы произошел рецидив. Снова лечение. Снова крупная сумма денег. А потом я втянулся. Я был молод и глуп, мне тоже захотелось жить роскошно, богато, — девушка понимала, хоть и не знала какого это, — я связался с другом из армии, у него был доступ к оружию, мы стали приторговывать. Так у меня и появилось первое предприятие для отмывания денег — небольшой бар. Мама выздоровела, я купил ей этот дом. — Он кивнул на здание позади. — Больше она не желала переезжать, хоть я и уговаривал её, предлагал другие варианты. Тогда меня закрутил круговорот денег и крови, я защищал себя и свою семью, буду всегда, даже если мне придется делать не очень правильные вещи, — с этим она могла смириться, сама бы сделала все ради семьи, — но ничем другим нелегальным заниматься я не собираюсь, милая, — он положил руку ей на щеку и поцеловал в лоб, — обещаю. Теперь я законопослушный гражданин, если меня не вынудят поступить иначе.       Альфред поцеловал тыльную сторону ладони девушки. В тот момент она растаяла и улыбнулась, морща носик. — Хорошо, отлично, пошли, я все осознала, — Анетта вскочила и потянула его за рукав обратно к машине. — Между нами все круто. Поздравляю.       Откровенно говоря, так и было. На сердце Анетты стало намного легче. Последствия его выбора он устранил, но причины до сего момента ей были не ясны, а сейчас, когда она о них узнала, ей стало проще. Она увидела за красной пеленой и шкурой монстра обычного молодого человека, пытавшегося выжить, чего-то добиться, помочь матери, последнее особенно зацепило ее. В наши дни достаточно трудно было найти молодого человека мужского пола, который бы уважал и почитал мать, но без фанатизма. — Не беспокойся, миссис Эстер Соломонс дружелюбная в отличие от меня, ты ей понравишься. — Откуда ты знаешь? — знакомство с миссис Соломонс её не на шутку пугало. Это была самая трудная часть. Анетте нравилось нравиться людям. Она всегда всем нравилась. Но девушка боялась, что рано или поздно везение закончится. «Лишь бы не сейчас», — помолилась она. — Потому что ты нравишься мне. Она уже рада только из-за того, что ты существуешь.       Антуанетта искренне, сладко улыбнулась и кивнула. Он обрадовался. Наконец-то девушка была настоящей. Живой. — Ладно, — она кивнула, — пойдём.        Альфред не стал ждать, пока девушка передумает, и поторопил к двери, а затем постучал. Антуанетта смущенно улыбалась и играла пальцами с браслетом. Он приобнял её, заботливо прижимая к себе девушку. Темно-красная дверь со стучалкой в виде льва открылась. Женщина низкого роста с седыми волосами, собранными в низкий пучок, в вязаном кардигане и легком платье в пол удивлённо вскинула брови, а затем расцвела улыбкой. Такая уютная, мягкая. — Здравствуй, мама. — Здравствуйте, миссис Соломонс, — пролепетала Анетта высоким голосом. — Мое имя…. — Антуанетта, знаю-знаю, хотела бы сказать, что наслышана, но увы, деточка. Ну, молодые люди, заходите-заходите, — она с легким прищуром оглянула девушку.       Эстер отошла и пропустила их внутрь. Девушка шустро поблагодарила её, та лишь отмахнулись, тихо хихикая. Женщина провела их в гостиную и сделала чай, который хотела помочь сделать Анетта, на что Эстер ответила: «спасибо, милая, но я ещё в состояние сделать чай без помощи, так что садись». — Какая ты красивая, — Эстер поставила поднос с чаем на столик и опустилась на кресло напротив сына. Анетта и мужчина сидели на диванчике, представая перед материнским судом. — Как Алфи мог забыть об этом упомянуть? — Она недовольно покачала головой. — Не могу поверить, что забыл сказать об этом. Я подмечаю это каждый раз, когда могу. — Это правда, — согласилась девушка. — Отлично, — мать строго посмотрела на сына, — так и должно быть.       Анетта влюбилась в женщину. Она была, как соленая карамель, вкусная, но со своей странноватый изюминкой. Саркастичный тон, проявляющийся в самых неподходящих местах, строгий, упрекающий взгляд, хотя речь шла о приятных вещах, усмешки и пожатия плечами. — Что ты делаешь? Чем занимаешься? Расскажи мне всё. — Отхлебнув зеленый чай, спросила Эстер. — Я получила образование, — это зачастую обязательным пунктом, — но сейчас не работаю, не нашла дело для себя, — Анетта сбилась со счету, сколько раз объясняла свою историю, — помогаю маме. — Это хорошо-хорошо, важно помогать родителям, молодец, — Анетта была довольна собой, но Альфред гордился ею больше, — а насчет работы — ты не переживай, найдешь что-нибудь, а не найдешь — Альфред о тебе позаботится, не так ли, мальчик мой? — Обязательно, мама. — Я рада это слышать, а теперь, как полагается по канонам, я спрошу: когда мне ждать внуков? — Анетта раскрыла рот, Альфред опустил голову, ухмыляясь, он должен был это предвидеть, — не стоит возмущаться или злиться, роль меня обязывает. — Не знаю когда, но они будут, да? — Алфи посмотрел на девушку, та опешила, не зная, что и сказать. Тогда Соломона легонько коснулся её плеча. Анетта оживилась и посмотрела на женщину. — Да. — Такой ответ меня устраивает. — Женщина кивнула. — Расскажите, как вы познакомились, мой сын играл в партизанов, — возмутилась она, — ничего не сказал, кроме имени. — Я заметила Альфреда почти три года назад, тогда он понятия не имел, кто я такая… — Неожиданно и очень занимательно, — Эстер одобрительно кивнула, — мне нравится…       Пара покинула дом поздним вечером. Женщине пора было спать, завтра днем у неё была важная встреча с подругой, они собирались играть в покер. Анетта все-таки помогла женщине помыть чашки, хотя делала это раз десять за всю свою жизнь, посудомоечная машина решала проблемы. Так она и сказала Альфреду, на это тот ответил, что уже пытался уговорить мать, но та никак не дружила с технологиями. — Твоя мама — лучшая! — в восторге воскликнула девушка, спрыгнув вниз по ступенькам и взяв мужчину за руки, — я обожаю её, и она — меня. — Ну, конечно, ты покорила её знаниями об истории Франции. Она обожает слушать рассказы. Любые. — Альфред ловил каждое мгновение женской улыбки. — Поехали, я отвезу тебя домой?        Соломонс двинулся, но девушка остановила его. Он пригляделся к Анетте, та кусала губы. — Прости, что накричала тогда. — Мягко, ласково прошептала девушка. — Не стану скрывать. Я была зла на тебя и на себя за страх и паранойю. Не скажу, что всё из вышеперечисленного исчезло полностью, но теперь, когда я знаю, почему ты стал гангстером, — она иронично закатила глаза, — мне легче. — Тебе стало легче? — Альфред не мог поверить. — Будет больше улыбок? — Да, да. — Анетта закивала. — Голубка, — он поцеловал макушку девушки, прижимая её к своей груди. — Через тернии к звездам? — Только с тобой. — Антуанетта посмотрела на него, уткнувшись подбородком в мужскую грудь. — Я люблю тебя, Алфи. — Я люблю тебя ещё больше, голубка.