national anthem.

      Анетта проснулась в хорошем настроении. За незашторенными, приоткрытыми окнами сквозь зеленые деревья и слонового цвета дома пробивалось позднее июньское солнце. До ушей девушки доносился городской шум. В апартаментах Арчеров также стоял привычный гул. Работники бегали по распоряжению членов семьи, а шеф-повар активно нарезал что-то на кухне для завтрака. Девушка улыбнулась, вспомнив про фруктовый салат, который ей обещал сделать Жан, и вскочила с кровати, направившись в смежную комнату, ванную. Она умылась, напевая себе под нос песню, застрявшую в голове, и вышла оттуда в шелковом молочном халате, вытирая лицо полотенцем. — Доброе утро, Антуанетта.       Девушка развернулась и увидела женщину среднего возраста с чехлом для одежды в руках, та приветливо улыбалась, как всегда. Её редко называли полным именем, так делала только мать и её бывшая няня, теперь помогавшая по дому. — Доброе, Клара.       Анетта улыбнулась в ответ. — Твой наряд на сегодня, только погладили. — Клара повесила вешалку на шкаф. — Спасибо большое.       Женщина кивнула и вышла из комнаты. Анетта опустилась на пуф перед туалетным столиком и нанесла едва заметный макияж на лицо, поглядывая на часы. У неё была важная встреча до обеда. Она надела платье миди с квадратным вырезом и туфли и наконец вышла из своей комнаты. Девушка спустилась по большой лестнице на первый этаж и направилась на звук голосов. В светлой столовой за столом сидели мать и отец. Остин Арчер читал утреннюю газету, изредка комментируя новости, пока его жена, Девон, листала журнал и хихикала над комментариями мужчины.       Жизнь Антуанетты Арчер была идеальной, пошита золотыми нитками самой Вселенной, но, как и любому человеку на земле, ей чего-то недоставало. — Maman et papa, — пролепетала девушка и просияла светлой улыбкой.       Иногда Анетта говорила какие-то фразы на французском дабы порадовать мать-француженку, но не слишком сложные, чтобы понял и отец, выучивший разговорный французский ради жены. Девушка подошла к отцу и обняла его. — Доброе утро, солнце.       Мужчина коснулся рукой её рук, но от газеты так и не оторвался. Анетта добро усмехнулась и села рядом с Девон. — Антуанетта, — мама подняла голову и коснулась рукой предплечья дочери, — завтрак сейчас принесут. — Как спалось, милая? — отец наконец оторвался от газеты, видимо, дочитав статью. — Как всегда, хорошо. Спасибо.       Анетта кивнула и постелила на колени салфетку, на углу которой красовалась буква «А». Своеобразный семейный мерч. — А где Август? — спросила она, заметив отсутствие старшего брата. — Он же обещал зайти? — Появились дела. Совсем ушел в работу, не вылезает из офиса.       Девон недовольно закатила глаза. Как и любая нормальная мать, она была привязана к детям и часто жаловалась на их отсутствие, поэтому два года назад после окончания магистратуры Антуанетта переехала обратно в родную Белгравию. — Не переживай, дорогая, увидишь его на приеме. — Каком приеме? — девушка сразу навострила уши. — Прием у Доминика Освальда, я разве не говорил? — она отрицательно покачала головой. — Так он уже в субботу в семь. В его летнем доме в Суррее. Не могу поверить, что я об этом не говорил. Я помню, что упоминал об этом.       Отец озадаченно потер подбородок и посмотрел на жену, будто та знала ответы на все вопросы. — Ты точно сказал мне, — Девон коснулась руки мужа. — Ничего страшного. — Я могу пойти? — Анетта мигом загорелась. Она любила выходить в свет. — Я тоже хочу пойти. — Тебя тоже пригласили. Какой прием может пройти без твоего участия.       Остин ухмыльнулся и посмотрел на дочь исподлобья. — О, какая прелесть! — воскликнула Анетта, переплетая пальцы рук. — А какая тематика? У Освальдов всегда есть необычные идеи. — Двадцатые годы прошлого столетия. — Ответила мать и ухмыльнулась. — Мне нравится.       Они замолчали на пару минут, а потом Девон снова подняла голову. — Какие у тебя планы на сегодня? Успеешь подготовиться? — Конечно, успею. Через три часа у меня бранч с Патрицией, потом забегу к Марку. — Это он сшил тебе платье на твой день рождения? — Анетта кивнула. — Он — хорош. — Ашер пойдет с тобой, — отец говорил об охране.       Она кивнула.       В столовую зашла прислуга с завтраком. И они замолчали.       После завтрака Анетта вернулась в комнату, открыла окно и села на подоконник вместе с новой книгой. Так она просидела недолго, мать позвала её к себе, дабы Анетта помогла выбрать платье для приёма.       После этого она вырвалась из дома на жаркую улицу. Лето было в самом разгаре. Водитель отца подвез её до ресторанчика, в котором она собиралась встретиться с подругой.        С Патрицией она была знакома с самой школы. Они были соседками по комнате в пансионате. Единственной их общей вещью были богатые родители, очень богатые. Патриция была бунтаркой, свободолюбивой, обожала путешествия и девять месяцев из двенадцати проводила зарубежом: любовалась пейзажами, архитектурой, изучала искусство, культуру, пробовала местную кухню, парней и девушек. По заповедям «ешь, молись, люби». Её почти невозможно было застать в Лондоне, но сейчас она наконец решила посидеть дома, побыть с семьей. Анетта не была уверена, что это продлиться долго.       Они сидели за диванчиками в милом ресторанчике с расписанными вручную блюдцами и кружками, кучей десертов и видов чая. Патриция сидела на против, под кондиционером и махала веером. Она закончила рассказывать про свои приключения и переключилась на жизнь Анетты. Каждый раз с собой Патриция привозила с собой букет из новых советов, мыслей, практик и идей. — Тебе нужно вырваться из Лондона, Англии, с острова, попутешествовать, увидеть мир, узнать себя с другой стороны. — Я езжу по миру, я совсем недавно была в Испании. — Патриция закатила глаза. — Я не имею в виду плановый отпуск. — А родители? Я не могу их оставить после того, что они сделали для меня. — Боже, Антуанетта, — подруга закатила глаза, — они не маленькие, и ты тоже больше не подросток. Тебе двадцать шесть. Не понимаю, почему ты вообще с ними живешь. Тебе нужен глоток свежего воздуха. — Я прекрасно дышу и здесь, Патриция. И я жила одна. Мне не понравилось. Я умирала в безмолвном одиночестве, это могло плохо закончиться, если бы не вмешался мой брат. — Но не закончилось. Я все понимаю. Было тяжко, но хватит жалеть себя и сидеть в зоне комфорта. Действуй. Живи. У тебя есть все возможности. — Я знаю. — Анетта вздохнула и поджала губы, косясь на окно. — А твои напоминания об этом мне не помогают. — А я буду повторять и повторять, пока ты не сдвинешься с этой чертовой точки. — Может, мне это не нужно. Мне нравится спокойствие и размеренная жизнь. — Не узнаешь, пока не попробуешь что-то, кроме этого.       Анетта кивнула. Подруга была права.

❦

      Когда дороги заполнились машинами с включенными фарами, небо окрасилась в синий, а ветерок стал гулять между домами, Анетта вернулась домой уже после ежедневного ужина Арчеров, дав родителям возможность побыть наедине. После бранча она походила по магазинам, купила парочку вещиц, которые порадовали её несколько минут, сходила в библиотеку, ей нравился запах старых книг, посидела в парке, слушая музыку. Пропадая из дома, Анетта делала вид для родителей, что жизнь её была насыщенной и интересной. Хотя это было правдой наполовину. Родители хотели бы, чтобы она была более социальной, но ей нравилась спокойная, нерасторопная жизнь.       Девушка зашла в дом и поставила пакеты у лестницы. Она направилась к отцу в кабинет, оттуда изредка исходили недовольные вздохи. Темная дубовая дверь была слегка приоткрыта. Она постучалась. — Здравствуй, папа.       Остин отвлекся от каких-то бумаг и поднял голову. Он снял очки, которые одевал, когда работал. Зрение резко ухудшилось два года назад. — Анетта, здравствуй, проходи. — Мужчина встал из-за стола и показал рукой на кожаный диван. — Сядь, я хотел с тобой поговорить.       Анетта села. — Что такое, папа? — Она улыбнулась и сложила руки на коленках. — Я волнуюсь за тебя, дорогая, — отец присел рядом. — В чем причина? Со мной все хорошо.       Брови девушки полетели наверх. Антуанетта пребывала в недоумении. — Мы с мамой уже не молодые.       «А вот и очередной разговор о старости», — подумала Анетта и сложила губы в полоску. Такие разговоры происходили один раз в пару месяцев. — Не закатывай глаза, милая, — Остин недовольно нахмурился, — я говорю серьезно. — Я знаю, что серьезно. Но не за чем переживать за мое благополучие и жизнь после вашей смерти. Во-первых, я уверена, до этого ещё долго, во-вторых, я могу жить самостоятельно. Честно. — Не хочу расстраивать тебя, милая, — Остин нервничал, говорил тихо и неуверенно, хотя на работе был чуть ли не тираном, — но мне стоит напомнить, почему мы отправили тебя в пансионат и почему ты стала жить с Августом в Оксфорде? — Нет, не стоит.       Анетта опустила голову. Она знала, что отец не пытался задеть её, он хотел предостеречь. Но воспоминания царапали память. — Рядом будет Август, если ты так беспокоишься, хотя за мной не надо присматривать. — Пробурчала она. — У Августа появиться жена рано или поздно. — Скорее, поздно. Он ни капли не торопится. — Анетта сложила руки на груди. — Тут ты права. — Остин ухмыльнулся. — Так к чему я веду, — он задумался, — может, мне стоит присмотреть тебе жениха? — Папа! — у девушки глаза на лоб полезли. Анетта не ожидала такого поворота. Отец никогда об этом не заикался. — Ты считаешь меня ребенком? Мне не нужен муж-няня!       Она вскочила с дивана и отвернулась, недовольно скрестив руки на груди. Стены кабинета отца были уставлены стеллажами с книгами, которые она сейчас рассматривала с поддельным интересом. — Я не собирался выдавать тебя замуж за первого встречного. Ты могла бы сходить на свидания с парочкой хороших парней из уважаемых семей, дать им шанс. — Я в состоянии найти себе парня. И вообще, я не обязана выходить замуж. — Конечно, я неправильно выразился, прости, ты не обязана связывать себя узами брака. И партнером может быть девушка или кто-то другой, — Остин развел руками. — Папа! Прекрати, пожалуйста!       Анетта покраснела. На такие темы они с отцом не разговаривали, и хорошо, что не делали. Сейчас ей было ужасно неловко. — Я не хочу выходить замуж так. Не заставляй меня, пожалуйста. — Я ни в коем случае не собираюсь заставлять тебя. Я просто не хочу, чтобы ты была одинока. — Я не одинока, — неуверенность проскользнула в голосе. — Ашер докладывает мне, где и с кем ты бываешь. Да, ты часто выходишь из дома, встречаешься пару раз с Патрицией, когда она возвращается, играешь в теннис с братом по выходным. В основном ты проводишь время одна. Прошлый раз твое одиночество плохо закончилось. — Я научилась наслаждаться одиночеством, папа. Я научилась справляться. — Ты уверена? — Да, — Анетта подошла к отцу и заглянула ему в глаза, — я бы сказала, если со мной было что-то не так. Я повзрослела. Доверяй мне, пожалуйста. Я разберусь сама. Дай мне разобраться самой. — Хорошо, как скажешь. Это означает, ты не встретишься с кандидатами? — Нет, Боже! — Понял. — Остин ухмыльнулся и поднял руки, якобы защищаясь. — Я надеюсь. И не надо за мной следить при помощи Ашера, пожалуйста. — Ладно-ладно. Больше не буду, обещаю.       Анетта обняла отца и пожелала ему спокойной ночи. Она взяла пакеты из прихожей и медленно поднялась по ступенькам, слушая, как каблуки стучали о деревянный пол. Улыбка на девичьем лице поникла. Девушка опустилась на кровать и сжала пальчиками колени. Антуанетта не понимала, соврала ли отцу или нет. Правда ли она научилась справляться или просто поверила в красивую ложь?