***
Джуён часто прокручивал в памяти события того дня, пытаясь найти хоть какие-то подсказки, что он мог сделать не так. Все ведь было как обычно, или почти все. Хёндже снова обнимал его всю ночь напролет, но только, кажется, он начал это делать несколько раньше - как только они забрались в постель. Хёндже просунул свою руку под голову Джуёна, одарив его легкой улыбкой, а затем притянул к себе, поцеловав в лоб. Джуён тогда прикрыл глаза, почти сразу провалившись в безмятежный сон. Ему хотелось бы сказать, как сильно он благодарен ему, и как сильно любит его. Он считал, что у него есть время, и он успеет. На утро Хёндже внезапно сказал, что они отправляются в поездку и попросил собрать вещи. Джуён тогда лишь посмотрел на него скептически, но почему-то не стал ничего спрашивать. Почему он не сделал этого? Разве ему не было интересно? Просто Хёндже выглядел слишком задумчивым и серьезным, и парень не стал его тревожить, отложив разговоры на попозже. Еще одна ошибка Джуёна. Он снова подумал, что у него будет время и возможность. Когда они наконец загрузились в машину, Хёндже включил какую-то радиостанцию с бесконечными музыкальными треками, не давая шансов на разговор. Он следил за дорогой, иногда косился в боковое зеркало, поджимая губы. Джуёну передавалось его странное нервозное состояние, он сжимал руки в кулаки, уставившись перед собой, мыслями блуждая где-то не здесь. Они ехали безлюдными дорогами, мимо полей и лесов, вдоль береговой линии, без навигатора, словно Хёндже уже знал путь. — Мы сбегаем от кого-то? — спросил тогда несерьёзно Джуён, но получил в ответ такой взгляд, что тут же прикусил язык. — Не то чтобы, но Ёнхун как-то говорил, что лучше перемещаться и не задерживаться на одном месте. — У тебя есть план? — спросил Джуён и знал, что наверняка есть; он безоговорочно доверял Хёндже, а потому спустя время задремал в машине, заскучав от скучных видов за окном и лиричной музыки из колонок. Когда он открыл глаза, то машина стояла у обочины, фары выключены, мотор заглушен, и магнитола потеряла сигнал. На него была накинута кофта Джехёна, только вот его самого рядом не оказалось. На водительском кресле лежали его права с истекшим сроком годности, пачка купюр и телефон. Джуён сначала решил, что он отошел куда-то ненадолго, возможно что-то проверить, но машина остыла, а вечерний воздух легкой прохладой забирался внутрь. Парня начало потряхивать, паника поползла по ногам вверх, к самому горлу, и нужно было во всем разобраться. Джуён первым делом схватил телефон, включил его, и увидел там одно единственное сообщение, отправленное самому себе. В нем не было ничего хорошего, точнее, в нем было едва ли хоть что-то. Пара строчек. "Живи своей жизнью. Забудь игру. И меня. Пора начать все с чистого листа и двигаться дальше." Тогда Джуён долго смотрел на экран телефона, который уже потух, отражая его потерянное лицо. Он бы хотел заплакать, но слезы предательски застыли в глазах, сдавив горло. Джуён заплачет гораздо позже, в совершенно случайный момент своей 'новой' жизни. А потом перестанет вовсе цепляться за эмоции, словно их в нем и не осталось, и они утекли соленой влагой по лицу.***
Хотя считалось, что Кевин и Ёнхун уехали вместе в Инчхон, совместно они не жили. Кевин терпеть не мог то, что Ёнхун мог сутками сидеть за экраном компьютера и что-то делать, иногда несвязно бормотать, и не реагировать на все, что происходило вокруг. Зачем Кевину тот, с кем ни поговорить, ни время скоротать, кого интересуют лишь все эти искусственные интеллекты, состоящие из железа и программных кодов. Но в тот день он появился на пороге его дома, вымокший до нитки, в темную дождливую ночь, где единственным источником света была молния, с треском пронзающая небосвод. Ёнхун прищурился, словно не веря своему зрению, которое по всем законам должно было давно скатиться в тартарары, но он все еще умудрялся ходить без очков. — Здоро́во, — Кевин нагло прошел внутрь, задев парня холодным и влажным плечом в кожаной куртке, — Как жизнь? Не в курсе, что творится? Ёнхун развернулся, не закрыв дверь, колким взглядом уставившись на Кевина, столь наглым образом потревожившим его. Ему бы вышвырнуть незваного гостя на улицу, но возможно от него будет польза. Особенно при возникших сложностях и странных обстоятельствах. — Допустим, что в курсе. — Уже рассказал Джейкобу или Ханёну? Да хоть кому-нибудь из наших, — Кевин интересуется словно от нечего делать, но за любым его вопросом и поступком кроется определенный мотив. Ёнхун это знает, а потому в молчании склоняет голову набок. — А тебе какое дело? — У меня есть задумка, план, называй как хочешь. Выслушаешь меня? Обменяемся информацией за чашечкой кофе. У тебя ведь есть? Уверен, что есть, что ты еще можешь пить, проводя столько времени за компьютером и оставаясь бодрым, — Кевин закрутился, оглядываясь, пытаясь догадаться, где кухня, и направился в ту сторону. Ёнхун выдохнул недовольно сквозь стиснутые зубы и прошел за Кевином, за плечо оттянув его в сторону и посадив на стул, взявшись за приготовление кофе самостоятельно. — Так вот, я не переставал изучать ситуацию в стране. Мы вызвали диссонанс, но этого оказалось мало. Высший Круг никуда не делся, а отмена игры хоть и произошла, но это не прибавило доступа и возможностей для присоединения к элите. Хотя, о чем это я, элиты не должно существовать там, где эти люди пытаются декларировать равноправие, — Кевин закинул ногу на ногу, начав покачивать ей, завязав разговор-рассуждение, — Ты читал законы, которые они ввели? Сплошная вода без конкретики, к которой не подступиться в случае попытки доказать, что ты чего-то да достоин. Они все так же живут в достатке, когда обычным людям достаются ошметки с барского стола. И никто, никто не может им противостоять, ты понимаешь? Были ведь бунты, митинги, забастовки, но про них ни слова не сказали общественности, чтобы не было цепной реакции. Надо уничтожить не только игру, но и всех стоящих за ней. Мы должны свергнуть раз и навсегда эту верхушку, чтобы установить свои порядки. — И ты хочешь сделать это? — скептически произнес Ёнхун, ставя кружку с горячим кофе перед Кевином, присаживаясь напротив, — Один? — Я потому и пришел к тебе. Выбрал тебя. В современном обществе все решают средства коммуникации, и нам стоит действовать через них. А кто, если не ты, может распространить все что угодно в массовой сети, оставшись незамеченным? Найдем доступ к Высшему Кругу, раскроем все их тайны, заставим позорно бежать, а если и нет, то разберемся силой людей, проведя их за собой. Мы станем достойными героями, которых захотят поставить во главе нового мира. — Но мне это не нужно, — жмет плечами Ёнхун, — За короной гонялся Эрик, и она на его голове. С каких пор она понадобилась тебе? — Я просто беспокоюсь за будущее. Каким оно будет? Разве тебе не хочется хоть немного больше привилегий? Это как срезать кончик у цветка, чтобы поставить в воду, и он снова напитался энергией и раскрылся. Нужно обновиться, измениться! — У нас нет столько ресурсов, — Ёнхун постучал пальцами по столу, пока Кевин лениво пил кофе. — А нам и не нужно. Разумом большинства можно управлять и манипулировать одним универсальным ресурсом, с которым ты обходишься лучше кого бы то ни было, я же говорил, — Кевин многозначительно взглянул на Ёнхуна. Ёнхун снова прищурился, пытаясь осмыслить и взвесить предложение Кевина. Одна его часть просила отказаться, потому что кому захочется влезать в очередную передрягу, когда все было спокойно уже некоторое время. Жить в уединении, без лишних глаз, было мечтой Ёнхуна, которая вот так неожиданно сбылась. И теперь его пытаются выдернуть из уютного кокона на белый свет, подвергнув себя многочисленным рискам. Но другая его сторона хотела снова ощутить этот риск. Не просто заниматься банальным программированием, а быть настоящим компьютерным хакером, взламывающим серверы и пишущим многочисленные коды для сбоя устройств и сайтов. Его разуму не хватало интересных головоломок, задач, которые не поддаются банальному решению, и для которых требовалось усердие. Он почесал подбородок рукой, помолчав еще с минуту. Кевин, впрочем, никуда не торопился, помешивал ложкой остатки кофе, пытаясь разглядеть, какие формы принимает гуща. — Ладно, давай попробуем. Ёнхун вскинул голову, взглянув на Кевина, тот заулыбался уголками губ, протянув руку парню. — Нас ждет увлекательное приключение. — Буду помогать ровно до тех пор, пока не пойму, что ситуация либо безвыходная, либо свернула совершенно не в том направлении. Мне нужна конкретика и результат, не приравненный к вариантам с остатком, — Ёнхун крепко пожал руку Кевина. — Я тоже жду только сто процентный результат, дружище.***
— Снова на пробежку? — Санён смотрит, как Ханён завязывает шнурки кроссовок и накидывает капюшон толстовки. — Мгм, — отзывается парень, проверяя карманы, куда должен был забросить ключи. Они звенят в его ладони, и он кивает сам себе, взявшись за ручку входной двери, — Не забудь поужинать, потому что я уже точно не буду. — Хорошо, не волнуйся, — за Ханёном захлопывается дверь, и Санён, прежде выдерживающий легкую улыбку, тут же снимает эту маску, мрачнея. Он проходит мимо кухни, даже не бросив взгляд в ее сторону, подходит к двери в ванную, задержав ладонь над резной ручкой. Он хмурится, сжимая и разжимая пальцы, все не решаясь войти внутрь, словно по ту сторону его ждет что-то невообразимо ужасное. Но ужасное могло поджидать Ханёна, когда он вернется домой. Санён не раз возвращался к мыслям о своем друге, которого он собирался то ли разочаровать, то ли расстроить. Тут все зависело от реакции и впечатлительности человека. Он бы скорее всего разочаровался, как тот, кто пытался связать свою жизнь с медициной в свое время. И эту самую жизнь он собирался так бездушно оборвать. Так некрасиво и эгоистично. Он прямо в одежде забрался в ванную, полную воды, откинувшись на бортик. Посмотрел безучастно в потолок, белый белый, а затем закрыл глаза. Этот последний шаг всегда такой волнительный? А затем он погрузился под воду. Сначала он невольно задержал дыхание, словно была надежда на то, что он передумает и захочет вынырнуть из воды, но время шло, а Санён упорно удерживал себя на дне, пока организм отчаянно боролся за свою жизнь. Парень вдохнул, открыв рот, но вместо воздуха в легкие стала поступать вода. Разум отчаянно закричал о спасении. Кто умирает во так, по своей прихоти, размениваясь столь драгоценной жизнью? Не бывает безвыходных ситуаций, не бывает сложностей, которые мы не можем преодолеть. Умереть всегда легко, это жить бывает не просто, но вполне возможно. Он стал судорожно барахтаться в ванной, расплескивая на кафельный пол прохладную воду. Рука его схватилась за край и подтянула тело вверх. Санён свесился, закашлявшись с такой силой, что мог выплюнуть все внутренности. Волосы липли к лицу, капли стекали на пол, пока парень пытался прийти в чувство, судорожно втягивая воздух то ртом, то носом. Его трясло, и сердце билось с такой силой, желая то ли прикончить его самостоятельно, то ли напомнить о том, как тяжело ему приходится работать на это бренное тело. Он оказался слабовольным, неспособным ни к жизни, ни к смерти. В какой-то момент там, под водой, он испугался, отчаянно стал хвататься за жизнь, как будто ему было ради чего жить. Он ведь потерял смысл жизни, в какой-то момент перестав видеть краски мира и радость в мелочах. Игра надломила его, и каждый раз этот груз все более тяжелым бременем давил на него потоком навязчивых удручающих мыслей. Он не мог избавиться от них, выкинуть из головы, забыться. Для Ханёна он пытался держаться, но наедине и ночами сердце болело все сильнее. Тревога росла рука об руку с депрессией, и вот куда они привели его. Он вышел из ванной в мокрой насквозь одежде и в коридоре наткнулся на Ханёна. Он смотрел на него глазами полными волнения и испуга. Он хотел задать один единственный вопрос, но Санён уткнулся лбом в его плечо, и капли стекали на чужую футболку. Ханён обнял его, похлопав ободряюще по спине. — Пойдем, я посушу тебе волосы, и ты переоденешься. Я выслушаю тебя, когда ты будешь готов. Просто знай, что со мной можно поговорить обо всем, ладно? — Мгм, — только и кивает Санён, выпрямившись.