Под луной

      — Кэйа! Эй, Кэйа! Ты все ещё спишь? — звонкий детский голос и спешный топот ножек нарушил тишину утра.       Кровать прогнулась под чужим весом, а одеяло было нетерпеливо сдёрнуто с чужой головы. Разбуженный синеволосый мальчик сонно тёр глазки, пытаясь проснуться и понять, что происходит, а после посмотрел на довольно бодрого брата, который обычно сам ещё спит в это время. Лицо Дилюка озаряла широкая улыбка, а глаза светились радостью. Эта картина была такой родной и привычной, ведь Кэйа мог наблюдать её каждое утро и с этого начинался его хороший день.       — Ты проснулся! Ура! Скорее вставай, Аделинда приготовила наше любимое шоколадное печенье, — затараторил младший Рагнвиндр, взял брата за руку и потянул с кровати, желая скорее спуститься на первый этаж и отведать свежеиспечённое любимое лакомство вместе с братом.       — А отец?.. — поинтересовался мальчик, не спеша вылезать из объятий кровати.       Крепус часто пропадал по утрам на работе в городе или в своём кабинете за документами, так что завтракали они все вместе не часто. Чаще завтрак проходил в компании Аделинды. И хоть оба мальчика любили её словно родную мать, но скучали по отцу и обоим хотелось чаще видеть его утром. Мастер это знал и старался как мог больше времени проводить с детьми, ведь им было не важно, принесёт ли он новые игрушки или нет. Нет, его сыновья больше всего ценили присутствие родителя рядом, когда он читал им книгу или рассказывал истории, а самым лучшим было пойти гулять вместе или порыбачить. Точнее Крепус пытался рыбачить, пока мальчишки ненароком распугивали рыбу, прыгая в озеро. Долго сидеть на одном месте они не могли. Но мужчина совсем не злился, лишь с улыбкой качал головой. И такие моменты грели сердце мужчины.       — О, папа тоже дома и будет с нами завтракать. Пойдём же скорее! — радостно произнёс Дилюк.       От этих слов на лице Кэйи заиграла радостная улыбка и он шустро спрыгнул с кровати, побежав за братом на первый этаж. И пусть оба были ещё в пижамах и не умытые, их эти факты не волновали. Хотелось скорее обнять отца и поесть печенье, а потом уговорить не ходить сегодня на работу, а лучше провести день вместе.       Услышав топот детских ножек по лестнице, сидящий за столом мужчина отложил утреннюю газету и поднялся навстречу детям. Первым к нему подбежал Дилюк с широкой улыбкой, а за ним в объятия прыгнул и Кэйа с радостным криком: «Папа!» Daniela — Arcade (Duncan Laurence rus cover)       Открывать глаза было неожиданно тяжело, веки, казалось, налились свинцом. По голове будто щитом митачурла ударили. Тело немного ныло, но, к удивлению, больше болела шея. В горле ощущалась настоящая сумерская пустыня. Хотелось пить, но для этого нужно было открыть глаза и встать.       Собрав волю в кулак, парень всё же справился со своей первоначальной задачей и принял сидячее положение. Открыв глаза, Кэйа чуть поморщился от дневного света, что лился сквозь не закрытое шторами окно. Сдержанный интерьер и мрачные тона комнаты казались знакомыми. До боли знакомыми. Так ещё и лёгкий запах виноградного сока, витающий в воздухе, не оставлял никаких сомнений. Но это ведь невозможно. Это просто не может быть комната Дилюка… Кэйе доводилось пару раз быть в переделанной спальне Рагнвиндра после его возвращения, когда он находил поводы явиться на винокурню "по работе", но этого хватило, чтобы запомнить её вид и спутать было просто невозможно. Он действительно на винокурне, в спальне Дилюка. В его кровати.       Дотронувшись до своей шеи, в надежде понять, почему она ноет, Альберих наткнулся подушечками пальцев на бинты. Но удивление довольно быстро вытеснили воспоминания о событиях в подземелье. Яростный, голодный взгляд Рагнвиндра, его нечеловечески быстрые движения, утробный рык, словно рычание дикого зверя, и боль, пронзившая всё тело, когда острые клыки впились в его шею. А дальше темнота.       «А я и не понял, что с Дилюком что-то не так. Странности в поведении были, например, что он стал нелюдимым и молчаливым, каким-то слишком осторожным во всём, а порой мне казалось, что в его взгляде проскальзывал страх, когда люди подходили к нему достаточно близко. Но я списывал это на изменения в поведении из-за его длительного путешествия, ведь там он точно был большую часть времени один. А тут вон что произошло…» — Кэйа снял бинты и осторожно потрогал почти заживший след от укуса.       Рана немного ныла и чесалась, но пришлось терпеть и убрать руку. Несмотря на произошедшее, рыцарь не злился на бывшего брата и не испытывал страха, ему наоборот хотелось узнать, что произошло в его странствиях и как он стал таким. Но как спрашивать о подобном, когда они даже особо не говорили о произошедшем в прошлом, не закрыли те вопросы? Если винодел пресекает все попытки говорить о том, что произошло на его совершеннолетие, то не факт, что он захочет говорить о своём обращении.       «Чёрт, опять тупик! Я не знаю как подступиться к нему» — Кэйа прикусил губу от досады, пытаясь хоть какие-то слова подготовить к приходу хозяина дома. Хотя не факт, что тот дома или же захочет его навестить, но нужно быть готовым ко всему.       — Кэйа? Наконец-то ты очнулся! — раздался облегчённый вздох со стороны двери, заставив кавалериста мелко вздрогнуть всем телом. Он даже шагов не услышал.       Переведя взгляд в ту сторону, Альберих увидел то же самое лицо, что и во сне, но старше и без яркой улыбки на губах. Лицо было будто бледнее, чем обычно, а в алых глазах беспокойство вытеснило задорные искорки. И это было крайне непривычно видеть, особенно в свою сторону. Особенно теперь, когда он потерял доверие брата. Да, сейчас они стараются вернуть прежние отношения, но до былого доверия ещё далеко. Как от Мондштадта пешком до пустынь Сумеру. Так казалось капитану и ему было тяжело поверить в то, что Дилюк действительно беспокоится за него. Скорее всего, тот просто чувствует себя виноватым за произошедшее. «Скорее всего так и есть, ведь он всегда был очень ответственным» — промелькнуло в голове рыцаря, и он поспешил натянуть на лицо привычную улыбку.       — Хах, мастер Дилюк волнуется обо мне. Наверное, я всё ещё сплю, — тихо посмеялся Альберих, но в нём не было слышно ни капли радости и держать лицо было тяжело.       Голос был хриплым из-за пересохшего горла, но капитан не собирался просить воды, хотелось сначала во всём разобраться. Но он не успел больше ничего сказать, как хозяин дома сам всё понял и быстро подошёл к небольшому столику возле окна, на котором стоял кувшин и стакан. Налив полный стакан, аловолосый подошёл к кровати и протянул удивлённому рыцарю воду. И хоть Кэйа не просил, но ему была приятна забота и он благодарно кивнул, после чего стал жадно пить такую нужную сейчас влагу. Было ощущение, что он не пил целую вечность, а вода сейчас казалась настоящим нектаром богов.       — Ты не просыпался три дня, Кэйа, конечно я буду волноваться, — эти слова заставили кавалериста поперхнуться последним глотком. — Осторожно.       — Как три дня? Вот чёрт, я должен вернуться в орден! — рыцарь резво поднялся на ноги, уронив пустой стакан. Но на этом его активность завершилась, даже особо не начавшись.       Ноги казались ватными и отказывались держать ослабевшее тело, а голова закружилась от резкой смены положения с горизонтального на вертикальное. Капитан схватился за голову, а второй рукой рефлекторно хотел опереться обо что-нибудь, но нашёл лишь пустоту и покачнулся. Увидев это, Дилюк в одно мгновение подлетел к нему и прижал к себе, не давая упасть.       — Вот что ты творишь? Не окреп, а уже куда-то собрался! — мастер раздражёно цокнул языком, без каких-либо усилий подхватывая рыцаря на руки, вводя того в шок.       Кэйа снова оказался на кровати бывшего брата и удивлённо хлопал ресницами. Он только что брал его на руки, да и с такой лёгкостью, будто Кэйа ничего не весит. Хотя если учесть то, кем является Дилюк, нет ничего удивительного. Рагнвиндр же с укором смотрел на него, явно недовольный его выходкой и теперь следил, чтобы тот не делал никаких попыток подняться и куда-то пойти.       — Мне нужно в орден. Я благодарен, что ты позаботился и разрешил оставаться эти дни на винокурне, но я должен идти. Джинн, наверное, с ума сходит от того, что я не появлялся в штабе, да и работы там точно скопилось море. Я должен… — торопливо забормотал рыцарь.       Альберих внезапно почувствовал желание сбежать отсюда прямо сейчас и это удивляло. Он так хотел провести время на винокурне, насладиться этим спокойствием, что тут царит, вспоминая детские годы, искал любой повод встретиться и побыть с Дилюком, а сейчас, когда есть возможность, хочется убежать. Смешно.       Нет, он совершенно не боялся Рагнвиндра, несмотря на то, кем тот оказался и что он пил его кровь. В детстве, до попадания на винокурню, Кэйа видел тварей и пострашнее. Сейчас его больше пугала внезапная забота и беспокойство Дилюка за него. После всего, что произошло, Альберих и не рассчитывал, что тот когда-нибудь будет снова переживать за него. Будто Кэйа вновь что-то значит для мастера. Рыцарь боялся в это верить, боялся вновь быть отвергнутым. Не хотел вновь быть брошенным, только почувствовав эту заботу. Лучше сейчас просто уйти, а после продолжить медленно выстраивать отношения. Звучит абсурдно, но рыцарь ничего не мог с собой поделать.       Однако, его планам не было суждено сбыться, уйти ему никто не дал. Дилюк усадил Кэйю обратно сразу же, как тот вновь попытался подняться, после чего и сам сел на кровать.       — Мастер Дилюк, вы не виноваты в произошедшем, не корите себя, я быстро поправлюсь. Я не собираюсь предъявлять обвинения за нападение на офицера и никому не расскажу о произошедшем, если вы беспокоитесь об этом и о своей репутации, — Кэйа отвёл взгляд, зачем-то пытаясь прочертить черту. Он сам себя ненавидел в это мгновение.       — Прекрати. Зачем ты это всё говоришь? — холодный тон заставил вздрогнуть и замереть. — Я не волнуюсь из-за каких-то возможных обвинений. Я волнуюсь за тебя, Кэйа. Я мог убить тебя. Снова…       — Не убил же, так что всё хорошо, — фыркнул Альберих и поймал злой взгляд винодела, которому явно не нравились его слова.       — Прекрати, — вновь повторил мастер. — Прекрати это говорить. Зачем ты это делаешь? Ты так старался сблизиться, а сейчас намеренно меня отталкиваешь. Я виноват, Кэйа, и мне жаль, что я напал на тебя. Снова напал и снова чуть не убил… Ты представить себе не можешь в каком я был ужасе, когда пришёл в себя и увидел тебя… Твою кровь. Я… Я же говорил тебе не приближаться… Нет, я должен был сдержаться. Должен был, — Дилюк сжал руки в кулаки и закусил губу.       Вина за произошедшее никуда не делась. Он места себе не находил все эти чертовы три дня. Слонялся по дому словно неприкаянный призрак, пугая своим видом горничных. Он не слышал ни Эльзера, ни Аделинду, которые пытались успокоить своего мастера и сказать, что сэр Кэйа просто спит, а не умирает. Он не понимал, что не так. Он выпил не так много крови, так почему Альберих не приходил в себя так долго? Молодого человека пугало неведение, и он боялся за своего человека. Пусть всё это время он не особо показывал свои эмоции, но Кэйа был по-прежнему важен для него.       — Ты… Волнуешься обо мне? — осторожно поинтересовался кавалерист и с замиранием сердца ждал ответа, подняв взгляд на мастера. Искорка надежды зажглась неожиданно, но Дилюк отчётливо видел её в синеве взгляда.       — Конечно же я волнуюсь за тебя, идиот, ты мой родной человек, а я чуть сам не убил тебя, — хмыкнул пиро-мечник.       Резкий тон сам по себе вырвался, он слишком привык отвечать в этой манере. И смотрел он взглядом «Это же очевидно». Вот только для Кэйи это было совсем не очевидно, для него это стало сюрпризом, и он не смог сдержать удивления, которое отразилось во взгляде.       — Но я же предатель и шпион…       — Тц! За время странствий я о многом успел подумать и не считаю тебя ни предателем, ни шпионом. Если бы ты хотел, давно бы уже сдал город, а не защищал его, — Дилюк постарался взять себя в руки и не реагировать остро. — Мне жаль, что тогда я так отреагировал и наговорил тебе всего. Прости меня. Мне правда… Жаль.       — Нет, я заслужил, — Альберих покачал головой. — Но почему тогда ты смотрел на меня с ненавистью первое время?       — Хоть я многое и переосмыслил, но всё-таки обида за твою ложь была сильна, и ты остался в ордене, который предал нашего отца. Ты вёл себя так, будто ничего не было и надел эту чёртову маску весельчака и дамского угодника. Я не мог смотреть на эту фальшь. Вот я никак и не мог взять себя в руки, поэтому вёл себя так холодно. Да и у меня были причины держать тебя подальше от себя, пусть и таким жестоким путём, — аловолосый отвёл взгляд. Он старался правильно подбирать слова, чтобы не возникло нового недопонимания. — И мне нужно было время. Я должен был привыкнуть жить в обществе, чтобы никому не навредить.       — Видимо, ты долго голодал, раз всё дошло до такого. Как долго ты не питался? — совершенно спокойно спросил Кэйа, будто это что-то обыденно.       Это вопрос застал Рагнвиндра врасплох. Он никак не ожидал такую спокойную реакцию на всё это, особенно после того, что произошло в подземелье. Он ожидал, что Кэйа будет его бояться, сторониться, смотреть с отвращением, назовёт монстром и даже слушать не захочет. Но в родном взгляде не было ни намёка на подобные чувства. Кэйа смотрел так, будто понимает всё, принимает и ему совершенно не страшно. Это сбивало с толку. Как можно спокойно находиться рядом с тем, кто чуть тебя не убил? Альберих воистину умел удивлять.       — Как давно я… что? — переспросил аловолосый мечник, думая, что ему послышался вопрос. — Почему ты это так назвал?       — А как мне это ещё назвать? Ты же именно так питаешься, — Кэйа склонил голову на бок и чуть поморщился от этого. — Ох, сильно же ты в меня вцепился.       — Какого чёрта ты так спокоен? — Дилюк был слишком удивлён и не знал, как реагировать на такую спокойную реакцию капитана. — Кэйа, я чёртов вампир. Монстр, убийца. Я пью кровь людей!       — Ага, я это понял, когда ты укусил меня, проголодавшись. Видимо, я был очень аппетитным в твоих глазах, — хохотнул рыцарь, глядя на растерянное лицо Рагнвиндра.       За это утро он увидел столько разных эмоций на его лице, сколько не видел со смерти Крепуса. И они наконец-то говорят о прошлом, что-то прояснили и от этого камень упал с плеч. Даже дышать стало легче. Но теперь появились новые вопросы, которые требуют ответов и решений.       — Ты… Совсем меня не боишься? — аловолосый никак не мог осознать и принять этот факт.       — Ты сейчас сыт и не причинишь мне вреда, да и не убьёшь ты меня. Я уверен. Так что мне нет смысла опасаться тебя. А вот мне интересно, как ты стал таким, Дилюк. Но сначала я немного понаглею. Покормишь больного пациента, чтобы он быстрее пошёл на поправку? — Альберих широко улыбнулся и Дилюк узнал эту улыбку. Он часто видел её раньше, когда они были ещё подростками. Такую улыбку Кэйа дарил лишь ему.       — Хах, вероятно придётся, а то не смогу в скором времени ещё отведать твоей крови, — ухмыльнувшись, ответил Рагнвиндр, поднявшись с кровати.       Теперь была очередь Альбериха растерянно хлопать ресницами, глядя на уходящего из комнаты мастера. Такое лицо Кэйи можно было наблюдать не часто, так что Дилюк был полностью доволен собой.