Утерянный трактат о Демонах

Я иду по темным коридорам подземелья, в самую дальнюю камеру к ее вечному пленнику, мои руки подрагивают в нетерпении от предвкушения новой пытки, о да, сегодня я придумал нечто новое. Учителю явно понравится. Ухмылка неконтролируемо скользит по губам, но я не скрываю ее, какой смысл, мне больше нет нужды притворяться, я король демонов, я властитель Трех миров. Все лишь мои пешки и рабы. Все мои враги давно повержены и самый главный из них сейчас за этой металлической дверью, я провожу по ней когтями вызывая омерзительный звук. Я хочу, чтобы он знал о моем приходе, знал и боялся. Пара мгновений и вот уже передо мной предстанет бывший лорд пика Цин Цзин, а точнее то, что от него осталось. - Ахахаххах, - не могу сдержать смеха, видя его в таком состоянии, замечая неконтролируемую дрожь, о нет, он больше не возмущается, не пускает едкие комментарии, ведь его язык давно вырван с корнем. У этой грязи больше ничего не осталось даже его пресловутой гордости, теперь единственное его желание – умереть, но нет, я еще не наигрался, так просто его никто не отпустит. Ближе, еще ближе, протягиваю руку, чтобы схватить его за волосы и натыкаюсь на испуганный взгляд, оставшегося глаза, по неволе гнев уходит, и вместо того, чтобы вырвать ему пару клочьев волос, я лишь зарываюсь в грязные и сальные пряди. Мерзко и в то же время безумно приятно. -Тварь, - ярость накатывает новой волной, и я уже не контролируя себя, начинаю бить ногами тело, лежащее на земле, пока от лица не останется кровавое месиво, мои паразиты не дадут ему умереть, и я не могу остановиться, продолжая обрушивать удар за ударом, слыша хруст костей и хриплый кашель. Когда красная пелена спадает с глаз, на Учителе нет живого места. Он пытается съежиться, стать меньше и слиться с полом, уползти в дальний угол, но не может, цепь на талии не дает ему отодвинуться даже на полметра. Сейчас смотря на это ничтожество, я не узнаю в нем ту омегу, в которую влюбился, когда первый раз пришел на пик ЦинЦзин. Красивого омегу с легким запахом чая и чернил, прикрывающего лицо веером, я смотрел на него в тот день и не мог насмотреться, меня поразили его глаза, несмотря на холодное лицо, зеленые глаза были на удивление выразительными, правда в них я ничего кроме сперва презрения, отвращения, а потом и страха, так и не увидел. Но тогда, он казался мне небожителем, и я был готов на все, что угодно, лишь бы увидеть поощрительную или мимолетную улыбку этих самых глаз. Сейчас меня тоже тянет улыбаться, но скорее грустно, ребенком я был на удивление упертым и тупым, думал, что, если буду хорошим учеником, то смогу приблизиться к нему, изменить его отношение. Ха, меня не останавливали ни вылитый чай, ни побои, ни издевательства, все что я хотел это ласка и улыбка, возможность прикоснуться к шикарным шелковым волосам и вдохнуть неповторимый аромат кожи, пускай и издалека, о большем я и не мечтал. Тогда в 14 лет, мне было невдомек, что этой сволочи на всех и на все плевать, что есть такие люди как мой учитель, которым не нужны чувства, а только власть. Смешно, когда-то я его любил настолько, что готов был терпеть любую боль, а сейчас все чего я желаю это слышать мольбы о помощи, точнее стоны, говорить то он уже не может. Ахахахах, поднимаю его окровавленное лицо за волосы, недостаточно, этой скотине недостаточно больно. Но гнев поджимает хвост при взгляде заплывшего зеленого глаза. Бесит. - В пол смотри, ничтожество, разве тебе разрешалось смотреть на этого достопочтимого - я не могу себя остановить и бью его со всей силы лицом о каменные плиты, теперь всю голову заливает кровь, нос сломан, а губы опухшие, но я чувствую, как испуганный взгляд исчезает, прекрасно, пора начинать. - мой дорогой Учитель – рука сдавливается волосы сильнее, - посмотри на себя, горный лорд, а точнее его остатки в прямом смысле этого слова, человеческая палка, без языка и глаза, лежащая, обернутая в тряпье, в луже своей мочи и экскрементов, жалкое зрелище. От тебя воняет собственными испражнениями, а волосы похожи на мочалку, понял наконец, где твое место? – едва заметный кивок, уже наученный горьким опытом, он подчиняется мне, скучно. – ты вызываешь только отвращение, но не волнуйся, сегодня его Величество придумал новую игру. - Он резко втягивает воздух и едва заметно вздрагивает, боишься скотина? Бойся, дальше будет только хуже. - Учитель, ты даже не спросишь какую? Ах, да, ты же не можешь говорить, какая жалость, но этот достопочтимый сегодня добрый он расскажет тебе. Видишь ли, вчера посещая свой гарем, я понял, что повел себя как очень нерадушный хозяин, не обеспечил все твои нужды. Ведь омежки текут, ты здесь так давно и ни с кем не был, должно быть это неприятно. – Дрожь становится неконтролируемой, и я слышу тихий стон, да, как же хорошо, я готов чувствовать этот ужас вечно. Сейчас несмотря на всю вонь в камере, я чувствую запах чернил, он все усиливается, а это значит, что он боится. Учитель. Когда- то наблюдая за ним, я стремясь разгадать его эмоции понял, что веер не дает разглядеть его лицо и решил ориентироваться по запаху, он изменялся в зависимости от чувств, которые этот горный лорд испытывал. После общения с Мин Фаном или Нин Инъин он пах цветочным чаем и немного чернилами – он любил их, после встреч с главой пика или другими старейшинами, запах чернил усиливался, а чая немного ослабевал - презрение, в моменты страха, аромат чая и вовсе исчезал из его запаха, и только после встречи со мной запахи усиливались и невозможно было определить какой выделяется больше – это ненависть и гнев. Наслаждаясь этим ароматом, я раздобрел и даже выпустил его волосы, чтобы тело мешком упало на ледяной пол. Но мне все равно. Максимально ласковым голосом я продолжил: -Сейчас, на тебя без слез не взглянешь, поэтому этот достопочтимый окажет тебе услугу. - Больше не говоря не слова, я подхожу к этому обрубку с улыбкой наблюдая как он извиваясь словно червь пытается отползти, увы и ах. Запах чернил не выносим – ужас. - Ахахахахах, да, иди сюда. - Силком тяну его за культи ног, силой (магической) снимая цепь, я уже давно возбужден, с ночи, ни одна из любовниц не могла удовлетворить меня, я думал лишь о том, как войду в это непокорное тело и заклеймлю его. Он мычит, стонет, крутится и хныкает, но мне уже все равно. Я срываю с него остатки тряпья, снимаю свои штаны и вхожу без подготовки в его тело. -аааааа- крик боли оглашает камеру и наконец-то Шэнь Цинцю, непоколебимый горный лорд, заходиться рыданиями. Как же хорошо, руками хватаю его за талию и резко вынимаю член, чтобы оценить свои старания. Да, отверстие разорвано, красное с кровью и моей смазкой, он даже не может выделить свою, от голода и обезвоживания, у него уже давно нет течек, поэтому мой член входит почти на сухую, но ничего кровь все смочит. Я ухмыляюсь и вхожу снова. Снова и снова, как же хорошо, я никогда так не наслаждался, ни одна и самых красивых дев, самых сладких омежек не могла подарить мне такого наслаждения. Хочу его, всегда хотел эту непоколебимую и недоступную тварь, сперва, мастурбируя и отчаянно сжимая свой член через ткань штанов в холодном сарае, потом в бездне тренируясь и желая показать, что вот он я, завидуй, ты все потерял, не замечая и топча мои чувства и сейчас мечтая унизить и до конца втоптать в грязь все, что от него осталось. Больше, он в моей власти, теперь он только мой, скольжу руками по этой грязной коже, размазывая зловонные экскременты и старую кровь, но мне не противно. Эрекции не становится меньше от вони и его вида, а только усиливается, стоит посмотреть на эти острые лопатки, сведенные как у подстреленной птицы, на тощую спину, по которой стекает новая кровь от того, что мои когти уже, давно вспороли его плоть. С каждым толчком я начинаю лишь сильнее хотеть его. Ах, я уже не сдерживаю свое удовольствие, переходя на животный ритм, практически ложась на него, вжимаясь в спину. Как хорошо, мои локти упираются в пол по обе стороны от его скребущих по каменному полу культей ручек, они изуродованы так, что видно белую кость, травм так много, что и не вспомнить какие нанес я, а какие он сам, избивая стены в приступе паники. Когда-то его недовольство сводило меня с ума, а сейчас нескончаемые рыдания и хриплые стоны боли лишь раззадоривают. Приятно. Скорее всего, он мечтает умереть или хотя бы потерять сознание, но даже этого ему не дано, мои паразиты не отпустят его. Учитель уже даже не кричит, хрипит и плачет, голос сорван, и чтобы слышать эти звуки боли и страдания я наклоняюсь как можно ниже, к его лицу. Не сдерживаюсь и с силой вжимаюсь в тело под собой, утыкаясь губами в грязную макушку и тихо смеюсь. Что непоколебимый лорд, не стыдно тебе как низко ты пал, ты только ты во всем виноват. Я близко, хочу кончить, видя его зареванное лицо. Удивительно, я столько пытал его, мучал, каждый раз придумывая все новые и новые издевательства. Но он ни разу не плакал, все чего я добился это смены презрения на страх, но не слез. А тут оказалось надо просто выебать, как смешно. Силком переворачиваю его тело. Очаровательно, грудь разодрана от елозенья об камни, я слишком сильно прижал его сверху, соски торчат и выглядят болезненно натертыми, красные и опухшие, левый даже немного кровоточит, вижу капельку крови и не удерживаюсь слизываю, больно кусая и оттягивая нежный комочек, он уже не может кричать, лишь хнычет. На анус смотреть страшно, мышцы не просто разорваны, а вывернуты наружу, в залившей все крови не видно ничего, даже моей смазки, ее слишком много, все опухло и кажется даже не пропустит в себя и палец, но я все равно направляю свой член внутрь силком разрывая разбухшие мышцы, входить очень тяжело, и я возможно остановился бы, не услышь еще один виток несдерживаемых рыданий и тихого скулежа, не чувствуй запах чая, которых заглушает все – отчаянье. Это заводит меня еще больше, и я с силой врываюсь внутрь, он хрипит, больно, хочу увидеть его заплаканное лицо. Поднимаю голову и все… Все на что натыкаются мои глаза это мутный полный слез зеленый глазик, уже красный, второе веко тоже красное и опухшее, слезы плохо вытекают и явно раздражают нежную слизистую глазницы. Он выглядит жалким и забитым, пытается отчаянно свернуться калачиком или уползти, и мне уже не хочется его бить или унижать, хочется обнять и прижать к себе, защитить. Я всегда думал, что хочу его замучить, хочу видеть его слезы, но стоило мне их добиться и почему-то я вспомнил те чувства, которые были. Всю жизнь я хотел его защитить, убить всех, кто заставит его плакать, а в итоге. Не понимаю, что со мной твориться, мои руки непроизвольно разжимаются, теперь не хватая, а нежно придерживая, я медленно выхожу и меня коробит от каждого его всхлипа. Мне хочется двигаться как можно медленнее, но мышцы превратились в кровавую кашу и любое движение – это страдание. Руки дрожат, но уже не от предвкушения, а от осознания ужаса. Как я мог так поступить, что я натворил, я его все еще люблю? Несмотря ни на что, холодного жестокого, невозможно. Смеюсь отчаянно злобно, срывая голос, смотря на это замученное существо и мечтая умереть. Что я натворил? Он не понимает, еще больше трясется, страшно и больно, по инерции мне хочется его успокоить, и я наклоняюсь к его личику, желая поцеловать, но это порождает лишь истерику. Омега задыхается от страха, трясется и тихо жалобно скулит, уже даже не плача. Мои уши теперь не ласкают его слезы, а как будто вклиниваются через них прямо в мозг, уничтожая его, не могу это слушать. Я погружаю его в сон и ласково сцеловываю каждую слезинку с грязной кожи. Что мне делать? Выглядит он не просто жалко, а сломано, по идее, я должен радоваться, но не могу, все, что я могу это прижимать к себе поломанное тело и зарываться лицом в сальные и спутанные волосы. Любовь? Мне все еще трудно поверить, что мои чувства к этому безжалостному заклинателю не угасли. Нет! Бред, еще в Бездне я осознал, что больше не люблю его. Это блажь, просто слабость. На задворках сознание снова мелькает яркая вспышка ярости, руки непроизвольно сжимаются в кулаки, а под ними хрустят тонкие ребра, и я силой заставляю себя думать, что мне это приятно. В любом случае здесь я больше не хочу оставаться, опускаю безвольное тело, но почему-то не могу уйти, хочется повернуться, забрать его с собой, вылечить и заласкать. Блажь! Отшвыриваю Учителя ногой к стене и ухожу не оборачиваясь, он не достоин жалости и любви, сдерживая ярость, только злюсь я не на него, а почему-то на себя.