Убийство в краю фэйри

Кровать надо бы было заменить. Она слишком скрипела и могла привлечь внимание других посетителей отеля. Нет, это глупо. Все приходили сюда за одним и тем же. Когда такие мысли посещали его, Глория понимал, что встреча получилась провальной. Хуже, чем та новая пьеса его друга и паршивого драматурга. Сейчас он лежал под моряком, которого подцепил на Третьей Авеню. Парень выглядел готовым заняться любовью со всем, что двигалось, и так получилось, что Глория намеренно двигался к нему. Теперь, однако, моряк был готов засадить свой член как можно глубже в зад Глории. Он это терпеть не мог. Кровать скрипела всё громче и громче. Глория закусил губу, а вены на покрасневшей шее вздулись от напряжения. - Может быть, повернёмся, чтобы я увидел твоё лицо? - Нет, – просипел моряк и схватился за бедро Глории, толкаясь сильнее. Он явно понятия не имел, что творит своим большим членом, но он был чертовски привлекателен. Глория захотел переспать с ним только из-за его красивой внешности. Тёмные кудри намекали на то, что он приплыл из Мексики или Испании, но акцент оказался разочаровывающе скучным и восточным. Глория попробовал повернуть голову, чтобы увидеть лицо моряка. Бесполезно. Он тихо промычал и попытался увернуться от очередной неумелой атаки. - Это твой первый раз? - Замолкни, – послышался хриплый ответ, и грубая рука приземлилась на лицо Глории. Он почувствовал щекой сразу две мозоли и закрыл глаза. Порой любоваться стоило на расстоянии. Надо было просто ублажить его член – и всё. Всё-таки, это место не зря называли Холлом Членососов… Когда моряк наконец-то закончил и грохнулся на смятую простынь, вынудив кровать скрипнуть ещё громче, Глория ощутил облегчение, но не то, которого он желал. Никакого удовлетворения. Выдавив улыбку, он повернулся на бок. Пришло время для завершающего штриха, как он это называл. Один час. Столько времени понадобилось Глории, чтобы вновь выйти в мир. Он расслабился в небольшой ванне с обилием сиреневого масла, вылил столько хининового тоника Ларкина на голову, что забеспокоился, как бы волосы не стали расти слишком быстро, почистил зубы порошком, нанёс немного румян – и снова почувствовал себя человеком. Неприятное ощущение внизу превратилось в ещё одну досадную деталь, к которой он привык и от которой не мог избавиться – как пение пьяниц или долгий плач ребёнка. Оно и вовсе перестало заботить Глорию, когда он внезапно остановился. Через дорогу стоял Роланд. Положив левую руку на покачивающееся бедро, Глория подошёл к Роланду и с интересом осмотрел его. - Подозреваю, ты здесь не для круиза? Тёмные карие глаза дали холодный и молчаливый ответ, но это только больше позабавило Глорию. Этот человек всегда такой? Или Томассо мог сделать его приятнее? Глория хотел выяснить, но Роланд выглядел неприступным. Это-то и было привлекательным, пожалуй. - Я хотел поговорить с владельцем Баттерфляя, но мне сказали, что я не могу с ним встретиться, – с раздражением объяснил Роланд. Источник этого раздражения стал понятен Глории, когда он понял, что Эксли была нужна помощь. От него. - Ты выглядишь как фараон в гражданском, особенно с этими усами. – Глория повертел пальцем перед своими губами. – Что не так уж далеко от правды… Тебя водили за нос: его там даже нет. Пойдём. Как ты меня нашёл, кстати говоря? - Один фэйри сказал, что ты ходишь в отель Шэрон для… встреч. Судя по тому, как Роланд произнёс название отеля, с долей презрения и неодобрения, он знал о характере заведения. И неудивительно – оно было популярно среди разных пар, в том числе и обычных. Отели давали больше уединения молодым, страстным мужчинам и женщинам, нежели их маленькие квартирки, а для фэйри и некоторых квиров это было безопасное место встречи. Моралисты тоже обо всём этом знали, готовые назвать проституткой любую женщину, идущую без сопровождения, и признать всё, что делали фэйри, нарушением общественного порядка. Глория лениво указал вперёд: - Тебе надо было пройти всего пять кварталов по Авеню. Келли (владелец, то бишь) также заведует отелем Томми, на углу Ист Двадцатой. Он есть на твоей карте грехов? - А должен быть? Что это, ещё один отель Рейнса? Услышав это, Глория лишь хмыкнул, никак не ответив, и прошествовал дальше. Третья Авеню, такая же простая снаружи, как большая часть Бауэри, но не столь заманчивая, вела их мимо трёх- и четырёхэтажных коричневых домов. Многие из них были простыми зданиями, несомненно, таящими жизнь внутри, со своими горестями и радостями, но неизвестную Глории. Однако тот или иной дом обращался к нему. “Помнишь вечеринку, которую ты здесь посещал?” – спрашивало одно здание. “Твой любимый трейд часто меня навещает”, – призывало другое. “А тут живут три твоих друга”, – добавляло самое неприметное. Словно Одиссей, только без восковых затычек в ушах, Глория не поддался обаянию этих гигантских сирен. Он продолжил путь по людскому морю, а молчаливый Роланд следовал за ним. Как и отель, из которого он недавно вышел, отель Томми был тихим в это время. Некоторые парочки предпочитали встречаться здесь днём, и самые ненасытные фэйри приводили сюда любовников, но, подобно салонам, к которым они примыкали, эти заведения оживали ближе к ночи. Свежий букет поздней сирени разливал аромат по скромному фойе. Здесь не задерживались, а потому смотреть было не на что. Заплати за номер маленькому человечку за стойкой в углу, закажи что-нибудь выпить, если хочешь, и поднимайся – всё просто. Сам человечек, Джонатан, встал и встретил Глорию масляной улыбкой. - У меня припасён номер специально для тебя! Глория даже остановился. Ему и в голову не могло прийти, что кто-то примет Роланда за его любовника. Но разумеется, зачем ещё фэйри привёл бы сюда красивого мужчину? - Ох! Божечки, нет, Джонатан, он не… – Роланд выглядел настолько озадаченным и возмущённым, что очень хотелось сказать, что он и правда любовник. – Нет, он пришёл не перепихнуться, дорогой мой! Мы хотим видеть Келли. Поговорить с ним. Брови Джонатана сошлись у переносицы, а его блестящие глаза уставились на двух гостей. Глория терпеливо дал ему несколько секунд осознать такое необычайное происшествие. Словно по подсказке, Джонатан спросил с непониманием как на лице, так и в голосе: - Но зачем?.. - Мы хотим заключить с ним сделку, милый, – просто ответил Глория и направился к короткому коридору мимо лестницы. Последующие “но” Джонатана остались без ответа. - Обязательно было врать? – прошептал Роланд, оглядываясь через плечо. - Так куда легче, – со вздохом сказал Глория. – Чудненько, что ты всё ещё можешь разговаривать, кстати. Это не подстегнуло Роланда говорить больше. Глория практически ощущал его тяжёлый взгляд на своей спине. Впрочем, прогулка была короткой, и, легко постучав, он вошёл в кабинет Келли. Как обычно, Келли сидел за рабочим столом, притворяясь, что просматривает счета и подписывает бумаги. Так, во всяком случае, считал Глория. По его мнению, владельцу салуна, отеля и никелодеона нужно было лишь время от времени приплачивать полицейским. Правда, Келли не совсем походил на типичного владельца салуна. Ему едва ли исполнилось тридцать лет, и он не был большим и внушительным мужланом, который мог самолично выпроводить фараонов из своего заведения. Внешностью он скорее походил на аиста, нежели на быка: долговязый, с грациозными чертами, которые портили лишь слегка выпученные глаза. В разговоре с ним Глория обычно смотрел на его тонкие, но выразительные губы. Они чуть раскрылись при появлении нежданных гостей. А глаза Келли остановились на Роланде. - Келли, дорогой, прости, что прерываю тебя, но мистер Эксли хотел поговорить с тобой. Это любовник Томассо. Избавив себя таким образом от роли переговорщика, Глория пригласил Роланда выйти вперёд. Келли, брови которого изогнуло удивление, предложил им обоим сесть, но Глория остался стоять. Роланд же согласился и приступил, откашлявшись: - Я полагаю, вы знаете про Томассо? Келли медленно кивнул: - Да, конечно. Он был одним из моих лучших певцов, и… Я был ошеломлён. Слово “был” укололо сердце Глории – как и Роланда, без сомнения. Баттерфляй нанимал фэйри, а не просто разрешал им развлекаться с другими посетителями. Официально Томассо был певцом. У него и правда был красивый голос, и Глории нравилось иногда подыгрывать ему на пианино. Теперь всё это было в прошлом. - У него были враги, соперники в вашем салоне, мистер Келли? Глория прохаживался за Роландом, изучая различные детали. Он видел, как это делал главный герой в одной пьесе, которая была очень хороша, особенно для бродячей труппы. Вот только изучать было особенно нечего. Кабинет выглядел безликим и не мог похвастаться даже обоями. Стены были просто выкрашены в бежевый – весьма странный выбор. Глории не нравилась безликость. Он любил комнаты, которые показывали, какой человек в них живёт и работает. Не то чтобы можно было добавить много личного в кабинет, который наверняка придётся оставить в спешке. “Сомнительный” отель, который не сменял адрес хотя бы раз за год, был чудом. Келли заёрзал на стуле и приготовился ответить, но внезапно нетерпеливо спросил: - Почему ты не можешь сесть, Глория? - Слишком много морской еды, – скучающим тоном заявил Глория, как будто ему задавали этот вопрос с десяток раз за день. - А. Слишком большая рыба? – Келли понимающе улыбнулся. - Но я взял с этой большой рыбы три доллара. Глория не видел лица Роланда, но был уверен, что тот выглядел недовольным. Его вопрос это подтвердил: - Вы можете ответить, мистер Келли? - Ну, были небольшие стычки, конечно. В основном из-за парней. “Он увёл моего солдата!”, “Он знал, что я положил на него глаз”, в таком роде. Неудивительно, что они зовут друг друга сёстрами – ссорятся как девки! В общем, да, у него была пара соперников, но споры не были настолько серьёзными, чтобы его могли убить так жестоко. Роланд озвучил вопрос, который немедленно пришёл в голову и Глории: - Откуда вы знаете, что его жестоко убили? Келли поёрзал ещё немного. - Кто-то мне сказал, но я не помню, кто. Глория прищурился. Он сам рассказал нескольким друзьям об убийстве Томассо, и кто-то вполне мог сказать Келли. Но он почувствовал, что хочет уцепиться за эту деталь, практически с отчаянием. - Как прошёл ваш разговор? Ваш… – Роланд кашлянул ещё раз. Небольшая пауза, чтобы взять себя в руки. – Ваш последний разговор с ним. Медленно шагая за Роландом, Глория увидел сочувствие на лице Келли. И, кажется, долю вины? Владелец отеля сцепил руки на столе. - Не буду врать, я не хотел отпускать его. И я пытался его переубедить, но он не желал слушать. Даже закричал на меня, когда я снова попробовал. Он ужасно нервничал и… Не знаю, как будто бы спешил. – Келли остановился, но его посетители ничего не сказали, понимая, что он пытался что-то вспомнить: нахмурившись, он посмотрел куда-то вниз, жуя тонкую нижнюю губу. – На самом деле, думаю, он правда спешил. Он сказал что-то про это, выбежал и сказал… – Губы бессловесно задвигались, когда их владелец опять принялся ворошить память, теперь глядя вверх. – Что-то вроде “Мне нужно с кем-то встретиться”... Простите, я не могу вспомнить, тот вечер был тяжёлым. - Почему? – Голос Роланда похолодел от подозрения. Келли вперил в него взгляд. - Потому что Томассо ушёл, одна певица заболела, так что я потерял двух артистов Баттерфляя за раз, а потом мне сказали, что сюда пришла полиция. Искали проституток, как обычно. - И, конечно, у вас они не водятся. Ещё один тяжёлый взгляд. Глории не терпелось увидеть лицо Роланда. Он решил его представить: выражение почти бесстрастное, но губы сжаты в тонкую, бледную линию праведности. Любовник убитого фэйри, который на несколько секунд превратился в агента-моралиста. Келли остался опытным владельцем отеля Рейнса, уверенным в своей непогрешимости. - Конечно. Я сдаю номера только настоящим парам. Глория поймал внезапный взгляд Келли и ухмыльнулся. Владельцам отелей было всё равно, кто спал в их номерах, при условии, что люди платили и не доставляли проблем. - Итак… – Глория осознал, что начал говорить, не продумав вопрос. – Томассо ушёл, а другая певица заболела. Что-нибудь ещё необычное? Кто-нибудь приходил? - Кроме кучки фараонов и нескольких сотен посетителей? Сейчас, достану список их имён. – Сарказм в голосе Келли под конец сошёл на нет, и он нахмурился. – О, стойте-ка… Вскоре после ухода Томассо пришли двое мужчин, и они спрашивали про него. Глория не ожидал, что Роланд посмотрит на него, да ещё и с удивлением и надеждой. - Двое мужчин? – повторили они в унисон. - Да, довольно молодые, примерно как Томассо. Хорошо одетые. Дорого, но не чересчур. Некоторые продавцы так одеваются. И они были не местные, не из Нью-Йорка, потому что у них был другой акцент. Американский, но не местный. - Ты понял, откуда они? – Если бы Глория сидел, он бы подался вперёд. Роланд продолжал сидеть прямо. - Я же не лангвист какой-то! - Лингвист, Келли, – не думая, поправил его Глория. – Это греческое слово, а не английское или французское. - Латинское, – неожиданно вмешался Роланд, не двигаясь, даже не повернув голову. – Lingua. Это не греческий. Глория одарил его мрачным взглядом. - Да. Не важно… Они сказали, чего хотели от Томассо? Келли покачал головой. - Нет, сказали, что хотели поговорить с ним, но когда узнали, что его не было в салуне, то ушли, как будто тоже спешили. Я дал им его адрес. А вдруг?.. Глория провёл рукой по волосам и быстро достал платок, чтобы вытереть помаду с пальцев. Значит, им действительно стоило подозревать любого мужчину, который мог связаться с фэйри. И не только из Нью-Йорка, очевидно. Великолепно. - Вы помните хоть что-нибудь про их внешность? – Голос Роланда был до странного лишён надежды. Быть может, он и Глория думали об одном и том же: это хуже, чем искать иголку в стоге сена. Скорее, это поиски волоска в океане. Эти мужчины могли уже уехать из Нью-Йорка. Какие-нибудь туристы, которые решили поразвлечься перед отъездом. Если они убили Томассо, поскорее скрыться было логично. - У одного была родинка на щеке, но кроме этого… Обычные парни. Не очень высокие, хорошо одетые, как я сказал, светлые волосы, светлее, чем ваши. – Келли кивнул на Роланда. Глория посмотрел на его волосы. Тёмно-каштановые, почти чёрные в определённом свете. “Светлее” никак не помогало. Келли вздохнул с виноватым видом. – Простите. Они были достаточно непримечательными. Ожидаемая фраза от того, кто работает с фэйри.

***

- Я надеялся, что мистер Келли что-нибудь разъяснит, но теперь всё стало ещё более запутано, – сухо заключил Роланд, когда они вышли. При виде их разочарованных лиц Джонатан наверняка заключил, что сделка не состоялась. Вокруг высоких углов зданий начала собираться темнота, а с ней пришла и вечерняя прохлада. Глория был вынужден согласиться. Кивком. Он огляделся, присматриваясь к идущим и спешащим мимо людям, и ощутил бессилие. - Если те двое убили Томассо, то нам их ни за что не найти. – Он зашагал прочь, раздражённо ударив по камешку. – Теперь это либо Энцо, либо, Келли, если хочешь усложнить всё ещё больше, либо половина Нью-Йорка или любой напыщенный болван из другого штата. Или какой-нибудь разозлившийся трейд. Или… У тебя ведь не было ревнивых любовников, так? - Нет. - Если у тебя вообще были парни до Томассо… Роланд оставил это без ответа, но теперь он был разговорчивее. - Я не понимаю, зачем они его искали. Они не могли быть его клиентами. Медленно повернув голову к Роланду, Глория показал, какой нелепостью он это считал. - Почему они не могли быть его клиентами? Потому что он, что, пообещал тебе? Может, ты и перекреститься его заставил? - Не было необходимости. Он сам перекрестился. Усмешка – такой ответ был у Глории. Он не понимал, как Томассо мог влюбиться в этого человека. Влечение, да, это он мог понять. Но повседневная жизнь с Роландом была бы кошмарно скучной, по его мнению. - Что, если они - тоже агенты, как и ты? – предположил он и глянул на двух прохожих. Никакой родинки на щеке… Нет, это бессмысленно. – Они могли недавно переехать из другого штата. - Мы не занимаемся отдельными фэйри. – Роланд проигнорировал саркастичное “Какое облегчение!” от Глории. – Они даже не наша главная забота. - Однако ты пишешь о них в своих погагеньких отчётах, признайся. – Глория качнул головой. – Поверить не могу, один из нас – в комитете по борьбе с пороками! - О, я – не один из вас. Ты – инверт, средний пол! - Поверь мне, дорогой, доктора в своих заумных журналах не сделают различий между мной и тобой. - Но ты ведёшь себя как женщина! Даже в постели, в отличие от меня. – Роланд пробормотал это так тихо, что Глория его едва расслышал. - Кто тебе сказал? Роланд замешкался. - Но ты – фэйи, ты не можешь… быть за мужчину. Боже. Этот человек был наивнее мальчишки-газетчика в первый день работы. - А хороший христианин не может влюбляться в мужчину, но смотри-ка. Кажется, мы оба – те ещё аномалии, – хмыкнул Глория. Но слова Роланда его заинтересовали. Ему хотелось узнать, что этот странный человек считал сексом, однако Роланд ни за что бы ему не сказал, точно не здесь. И было ещё кое-что любопытное, даже озадачивающее. – Как ты вообще объясняешь это самому себе? Ты любишь мужчин, я люблю мужчин, но при этом я – грешник и должен быть наказан, в то время как ты – едва ли не праведник. - Я против проституции, – практически прошипел Роланд. Возможно, он надеялся сказать это тихо, но навлёк удивлённый взгляд пожилой женщины с закрытой тканью корзинкой. - Значит, ты работаешь в Комитете? - В Комитете Четырнадцати, да. - Любопытно. Я думал, их заботит в основном женская проституция. - Что ж, Нью-Йорк – город многих пороков. Роланд посмотрел вокруг, словно пытаясь понять, куда сбежать. Но дорога была забита автомобилями и каретами, и он не мог даже перейти её. Глория приблизился к нему. - Хотелось бы мне понять, что происходит в твоей голове, – продолжил он. – Квир, ураниец, если хочешь, доносит на фэйри, которых он ненавидит, но был влюблён в фэйри. Это же бессмыслица. – Внезапно Глория замедлился, заметив, что они проходят мимо Ист Пятьдесят Пятой, с синагогой вдали. Один лишь адрес принёс воспоминания о стройном теле, наглых руках и любящем, заботливом голосе. – Впрочем, оставим это на следующий раз. Если позволишь, мне нужно свернуть, так что я избавлю тебя от своего ужасного присутствия. Приподняв подбородок, Глория пошёл по Ист Пятьдесят Пятой. Ему хотелось успокоиться и отвлечься, и в этом мог помочь лишь один человек. Артур Хоуз.

***

В Нью-Йорке были фэйри, квиры, волки, панки. Но Артур был денди. Эстет и англофил, по мнению Глории, он родился не в той стране и не в том десятилетии. Зелёная гвоздика в петлице подошла бы ему больше красного галстука. К счастью, он был больше похож на Робера де Монтескью, чем на Оскара Уайльда, напоминавшего Глории сонную корову. Апартаменты Артура, отделанные в приятном, мягком оттенке красного, напоминали музей. В холле глаз привлекала картина с мужчинами на берегу реки, в основном обнажёнными. Каждый раз проходя через гостиную, Глория не мог сдержать улыбку. Окна открывали неплохой вид на синагогу, а на стене напротив них висели репродукции “Эндимиона” Ханса Томы, “Сидящего обнажённого юноши” Ипполита Фландрена и три этюда с обнажёнными мужчинами между картинами. Восхитительное святотатство. На другой стене, у двери в спальню, разместились фотографии в духе Вильгельма фон Глёдена над столиком с изящной скульптурой юного грека. Замерев навек, он тянулся к чаше с настоящими фруктами, хотя его ягодицы, обращённые к любому любопытному гостю, и сами были неплохими персиками. Два более удачливых и зрелых, но тоже греческих мужчины украшали сделанную на заказ подставку для граммофона New Victor. Впрочем, внимание Глории всегда привлекал раструб, превращённый в замысловатую ракушку. Он миновал всё это, а также впечатляющую коллекцию картин Генри Тука, и направился в спальню. Здесь сам Артур был главным украшением. Задёрнутые шторы не пропускали свет, и лишь зелёная лампа освещала комнату, а точнее, её хозяина. Артур лежал на кровати в золотистом шёлковом халате и читал. Что-то интересное, судя по тому, как он дочитал страницу и только затем поднял взгляд на Глорию. Улыбка тронула его губы. Она всегда добавляла ему очарования. - Бог мой, Глория, почему ты меня не предупредил? Какой приятный сюрприз! Книга немедленно отправилась на ночной столик, к упитанному херувиму. Стоило Артуру встать, как Глория очутился в объятьях его тонких рук и почувствовал мягкий поцелуй на губах. Он хорошо целовался, но… Когда губы Артура коснулись его кожи, Глория поймал себя на неожиданной мысли: как целовал Роланд? Глория поспешно ответил на поцелуй и запустил руку под тёплый халат. Он был таким приятным на ощупь, что его не хотелось снимать. Немного интриги… - Ты сегодня нетерпелив! – заметил Артур с поощряющим любопытством вместо удивления, когда Глория прислонился и принялся ласкать его пах. - Я скучал по тебе. Это была лишь половина правды, но всё-таки правда. Всегда готовый угодить, Артур толкнул Глорию на кровать, где с лёгкостью избавил гостя от одежды. Глория в блаженстве закрыл глаза и позволил рукам Артура направить его к наслаждению. Эти руки, их умелые пальцы были лучшим оружием Артура. Он мог заставить Глорию кончить только ими. - Сначала – лучшее для гостя, – шептал Артур, надавливая большим пальцем на промежность Глории. Указательный палец нырнул между ягодицами, ко входу, сжавшемуся от удовольствия. Глория выдохнул, извиваясь в бессловесной, но не тихой просьбе надавить ещё. Немногие мужчины знали о чудесном свойстве этой части их тела, но Артур знал всё и действительно приветствовал гостя лучшими трюками. Как это было коварно. После такого восхитительного приёма гость был готов дать Артуру всё наслаждение, которого он желал. Или требовал. Как когда он ухватил волосы Глории спустя несколько минут, предлагая ему взять член глубже. Глория жадно заработал ртом, а страстные руки не могли решить, гладить ли его или прижимать ближе к паху. Артур был идеальным партнёром, с которым можно было забыть обо всём… …Так думал Глория, пока Артур не начал готовить его вход, но не услышал никакой реакции, даже тихого стона. Он вытащил пальцы из Глории. - Что-то не так?.. Всё было не так, подумал Глория, осознав, какой ужасный прыжок совершили его мысли. В одно мгновение он гадал, какая у Роланда любимая поза, а через секунду уже вновь пытался понять, кто и зачем убил Томассо. Глория поднял голову, разочарованно чувствуя, как член становится мягче. - Я… Я не в настроении для этого, дорогой. - Но сегодня же вторник! – Артур произнёс это с такой обидой, что когда он посмотрел на свои пальцы, Глория испугался, что он засадит их внутрь ради мести. - Я знаю. Но я принял моряка, а он чересчур воспользовался моим гостеприимством. И… – Глория закатил глаза и со вздохом принял правду. – Я всё думаю о Томассо. Взгляд Артура наполнился сочувствием. Он не отодвинулся, видимо, надеясь на скорое продолжение, но положил руки на колени. - Ах да, вы были хорошими друзьями, не так ли? Я узнал от Джеки. Так ужасно. Он осмотрелся. Глории показалось, что он хотел что-то взять. Но что бы это ни было, рядом его не оказалось, и Артур сосредоточился на госте, слегка улыбаясь. Его пальцы дотронулись до яичек Глории и поправили их, а затем прошлись по члену. Может быть, от неожиданности, но всё наслаждение собралось там и пронеслось к животу и груди Глории, вылетев со слабым стоном. На самом деле, Глория хотел усмехнуться. Артур считал себя художником и заботился о композиции даже в сексе. Это была безобидная причуда. Намного безобиднее, чем другие причуды, с которыми сталкивался Глория. Он был настолько идеален для Артура, что тот хотел поправить лишь расположение его яичек. Это, кажется, вправило и мысли Глории. Потому что он положил одну ногу на талию Артура и привлёк поверх себя. - А где ты был, когда убили Томассо? – Это был игривый, шутливый вопрос, но в глубине души Глория подозревал всех. – У тебя было с ним какое-то дело, так? Артур улыбнулся. - Такое же, как с тобой, мой милый. Но в ту ночь я был с одним восхитительным молодым человеком… Ты хочешь меня допрашивать или..? - Я хочу прижать твой член к моему, – настойчиво прошептал Глория. Артур сглотнул и вновь исполнил желание гостя. Закрыв глаза, Глория благодарил всех богов за длинные пальцы Артура, которые обхватили оба члена и принялись их ласкать. Да, да, он мог забыть здесь обо всём. Вскоре Глория мог думать уже только об их горячих телах и смешавшемся запахе сирени и бергамота. И пота. Глория страстно целовал Артура, вдыхая его аромат. Сегодня он узнал, каково заниматься любовью с благодарностью. После Глория был рад просто лежать в большой, не скрипучей кровати рядом с Артуром. Сирень и бергамот почти исчезли. Матрас под ними чуть прогнулся, и казалось, что их объяло нечто мягкое. На каминной полке часы с фигурой мужчины, играющего на флейте, напоминали, что время продолжает свой марш. По заведённому обычаю, Артур открыл выпуск The Evening World, а Глория отдыхал с сигаретой Helmar. Он купил упаковку, увидев рекламу с красивым молодым человеком, и сигареты ему понравились. Жаль, что на упаковке был фараон, а не сам молодой человек. Вдруг, издав громкое “О!”, Артур показал Глории одну из страниц. - Меня, наверное, взбудоражило убийство Томассо, но, наверное, мы все теперь играем в детективов… Палец Артура, уже идеально чистый благодаря помощи платка, указал в самый низ страницы, на короткую заметку, которая гласила:

ИММИГРАНТ НАЙДЕН МЁРТВЫМ

Итальянец умер на Малберри Стрит от раны в голову

Молодого итальянца нашли мёртвым в пансионе на Малберри Стрит сегодня днём, лицом вниз, со смертельной раной в голове. Полиция заключила, что его комната была ограблена, предположительно, убийцей. Погибшему было двадцать три года, он прибыл в Нью-Йорк из Италии всего шесть месяцев назад. Его профессия неизвестна. Тело нашёл его сосед. Проводится вскрытие.

- Я подозреваю, что этот несчастный был фэйри, – отметил Артур, когда Глория дочитал. Да, Глория и сам заключил, что речь шла про фэйри. Молодой итальянский мигрант, неизвестно где работавший, убитый в своей квартире, вероятно, найденный таким же фэйри, а не просто соседом, к тому же ограбленный. Давняя, увы, знакомая история. Поэтому Глория бы и не подумал, что убийства связаны, если бы не близость улиц и дней. - Неужели кто-то ходит по городу и убивает фэйри?.. – тихо и нервно проговорил Глория. - Я тоже об этом подумал, да. И в одном районе. Сначала Томассо на Элизабет, теперь этот бедный мальчик на Малберри, за одну неделю… Непостижимо. Задумавшись, Глория перевёл взгляд на другую страницу, и его внимание тут же привлекла фотография молодого человека. Не из-за красивой внешности. На левой щеке у него была родинка. Глория наклонился, чтобы прочитать: “Дилер Эдисона из Огайо покончил с собой на Манхэттене”. Статья была намного длиннее заметки про итальянца и сообщала, что молодой человек, Филипп Андем, застрелился прошлым вечером, и его тело обнаружил друг и коллега. Оба были дилерами из Кошкотона в Огайо, продававшими фонографы Эдисона и аксессуары в местные магазины. Самоубийца небезосновательно надеялся вскоре получить в управление магазин и считался одним из лучших молодых дилеров в штате. Его хвалило руководство и родители – отсюда и фотография, судя по всему. Он с коллегой приехали в Нью-Йорк научиться новым секретам ремесла, но вечером третьего дня Андем покончил с собой по неизвестным причинам. Глория смотрел на фотографию, как будто она даст ему ответы через мгновение. Сколько молодых людей с родинкой на щеке приезжали в Нью-Йорк из других штатов? Сотни, вероятно. Но, как и в кабинете Келли, ему отчаянно хотелось уцепиться за эту неожиданную деталь. Мог ли Андем сам быть фэйри? Может быть, кто-то прознал о его тайной жизни и убил его, подстроив под самоубийство. Или его шантажировали. Но если это он искал Томассо, значит, он не мог быть убийцей. Он пытался предупредить Томассо? Или спросить совета? Пальцы Артура коснулись спины Глории и вернули его в реальность. - Можно я возьму газету? – спросил он, пока его мысли продолжали хаотичный бег. - Конечно! Но зачем? - Я тоже играю в детектива, дорогой. И, кажется, я что-то нашёл.