Песня рассвета

Постепенный подъем из глубины напоминает медленное восхождение на гору, вершина которой – поверхность водной глади. Лиззи всплывает по пологой траектории, плавно скользя меж стен ущелья. Темное пространство вокруг кажется безжизненным – ничего общего с многоцветным разнообразием теплого мелководья. Здесь – обитель оцепеневшего молчания и чернильной темноты иномирья. Налютса проходит над краем провала и движется дальше вдоль дна – подниматься нужно плавно, иначе ее наездники не успеют адаптироваться, и их кровь просто "вскипит" из-за резкого перепада давления. Ночь глубоководных впадин сменяют сумерки, донные отложения кажутся синеватыми. Появляются даже редкие полянки странных бледных водорослей, похожих на тянущиеся вверх прихотливо изрезанные узкие ленты. Их медленно колышущиеся полосы вспыхивают тревожными красными рисунками, когда акула проплывает мимо. Подняться еще чуть выше – на полсотни футов. И через некоторое время – еще. Рельеф дна меняется – теперь оно усеяно торчащими в разные стороны скалистыми шипами. Но жизни здесь больше – на острых гранях, где, казалось бы, не за что уцепиться, приютились черные и темно-лиловые кораллы. Их ветви куда толще обычных мелководных и образуют спиралевидные конструкции, в которых прячутся маленькие существа, напоминающие морских червей и странных треугольных рыб. Куоритч даже замечает нечто, похожее на гигантскую полосатую мурену, но с мордой, как у скимвинга, быстро скользнувшее в укрытие. Разноцветные морские звезды распластывают лучи по относительно ровным поверхностям, мимо проносится стайка удивительных существ, подобных пятнистым скатам-хвостоколам, но с мерцающей контрастной бахромой по краям. Чем ближе к поверхности, тем ярче и многообразней становится люминесценция, будто они оказались в волшебном царстве, украшенном к Рождеству. Только вместо Санта-Клауса на санях с оленями – два морпеха на акуле с грузом куда более ценным, чем обычные подарки. А потом перед ними открывается еще один провал. Круг диаметром в сотню метров зарос по краям желтоватой морской травой, ритмично колышущейся вверх и вниз. Он идеально ровный и не похож на природное образование. Странное явление. Лиззи хочет плыть быстрее – она голодна. Полковник разрешает ей ускориться и самой выбрать направление, и акула идет напрямик через зев уходящего вниз колодца. И это фатальная ошибка. ***** Налютса преодолевает почти две трети расстояния, когда из круглой темной пасти снизу взметываются гигантские щупальца, покрытые зазубренными крючьями, и захлестывают ее в смертельном объятии. Акула дергается так, что полковник и Джейк едва не слетают у нее со спины, успевая вцепиться в наросты на панцире в последний момент. Все происходит в стремительном жутком беззвучии. Лиззи сильна, ее спина и бока закрыты прочной броней, которую не способны пробить даже когти торука, но живот налютсы беззащитен, и крюки на щупальцах глубоко впиваются в него, причиняя жгучую боль. Куоритч чувствует ее обжигающие вспышки по связи, ощущает, как трещат в дикой хватке ребра и под невыносимым давлением смещаются внутренние органы. Тело полковника сводит судорогой, а в мозгу крутится только одна мысль: не упасть. Иначе – смерть. Акула бьется, пытаясь вырваться из хватки неизвестного глубинного монстра, но ее тело недостаточно гибкое, и грозные челюсти не могут достать до обвивших ее страшных отростков. Боль усиливается, красная пелена перед глазами сменяется слепящим белым полотнищем, а потом сознание Куоритча ускользает в спасительную темноту. И вдруг становится легче. Полковник моргает, приходя в себя. Вот в чем дело. Салли дернул его косу и разорвал связь. Но положение по-прежнему критическое – они цепляются за спину Лиззи как на диком родео, а ее медленно, но верно тянет вниз. Нужно действовать быстро. Куоритч активирует плазменный резак, стараясь держать его так, чтобы в тряске не поранить налютсу, и замечает, что Джейк одновременным зеркальным движением повторяет то же самое. Опять эта поразительная синхронность, но думать об этом некогда, и полковник подносит полуметровое лезвие к ближайшему щупальцу. Плазма режет его как масло, почерневшие волокна расслаиваются и болтаются безобразными ошметками в воде. Теперь аккуратно развернуться, не разжимая второй руки, мертвой хваткой держащейся за изогнутый шип на панцире, и перерезать еще одно. Остальные два на счету у Салли. А теперь нужно снова установить связь с акулой. Соберись, детка. Преодолей боль. Плыви. Беги. Скорее. Лиззи из последних сил бьет хвостом и выныривает из колодца, оставляя за собой тянущийся кровавый след. Они освободились. Кто или что вообще это было? Полковник оборачивается. И лучше бы ему не видеть ответа на неозвученный вопрос, потому что из колодца высовывается нечто, частично напоминающее уродливую пародию на осьминога. Огромная голова твари обтянута зеленоватой кожей, под белесыми выпученными глазами находится вырост, похожий на острый изогнутый клюв. Длинная морщинистая шея переходит в тело, вспучившееся раздутым кожистым мешком, из которого торчат обрубленные щупальца. Трудно представить более отвратительное создание. Монстр пытается выбраться из колодца, но раненые конечности подводят его, и чудовище проваливается обратно в адскую бездну. Туда ему и дорога. ***** Раньше полковник никогда бы не подумал, что будет радоваться покрытому легкими облаками небу как чему-то близкому и родному. А вот с Лиззи дело плохо. Она едва двигается, и когда Куоритч ныряет под нее, чтобы осмотреть, становится ясно, что долго акуле не протянуть. Живот ее буквально исполосован рваными ранами, в некоторых застряли крючья подводного монстра. Сейчас они в открытом море, до ближайшей деревни рифовых на'ви, близ которой их должны ждать икраны, десятки километров. А доплыть туда истерзанная налютса не сможет. И непонятно, чем ее можно подлечить. Разве только… Конечно, это тоже риск, но в данном случае другой возможности нет. Куоритч встречается взглядом с Джейком. Салли согласно кивает и достает из прикрепленного к спине налютсы контейнера одну из добытых золотых сфер. Интересно. Они начинают понимать друг друга без слов. Иногда. Это что, новый уровень развития их отношений? Хотя вопрос, есть ли "отношения" вообще, по-прежнему остается открытым. Но к делу. Может быть, эта амрита действительно универсальная панацея? Почему бы не попробовать? Только как применить это лекарство? Намазать на раны, попросив Лиззи повернуться кверху брюхом? Но потом вода все равно его смоет. Значит, надо поступить проще – дать акуле его проглотить. Полковник снова соскальзывает в воду, разрывая цахейлу, и подплывает к голове рыбы. Касается рукой страшных зубов, давит на нижнюю челюсть, чтобы Лиззи приоткрыла ее. Потерпи, крошка. Я помогу тебе. Я тебя не брошу. Но налютса совсем ослабла и едва реагирует на прикосновения. Черт. Ему придется почти протиснуться ей в пасть, чтобы просунуть сферу в горло. Ну и ладно. Совали же укротители головы в пасти земным львам на потеху публике в цирке. А здесь все куда серьезнее, потому что речь идет о жизни Лиззи. Его Лиззи. Полковник залезает внутрь почти по пояс. Вот будет здорово, если сейчас акула случайно дернется и располовинит его. А пищей для морских падальщиков стать бы не хотелось – у Куоритча много планов на будущее. Зато теперь у него есть возможность познакомиться с физиологией грозной морской хищницы изнутри. В самом прямом смысле. Горло Лиззи, оказывается, тоже усеяно острыми зубами, загнутыми внутрь. Но это и к лучшему. Полковник слегка надрывает оболочку сферы об один из клыков и проталкивает сочащуюся золотым содержимым "жемчужину" в глотку акуле. Выбирается и сжимает ей челюсти. Налютса делает глотательное движение. Получилось. Остается только ждать. Но на ожидание у них нет времени. В данном случае оно неумолимо и работает против. Нужно как можно скорее возвращаться в лес. А пока Куоритч болтается в воде и смотрит в небо. Туда же смотрит и Джейк, судя по всему, вызвавший своего икрана. Минуты тянутся томительно и долго. Наконец летун Салли пикирует к ним с высоты, но снова взмывает вверх с резким криком. Ему некуда приземлиться – кругом вода. Джейк поднимается на ноги и зовет его еще раз. Единственная площадка для посадки – это спина акулы, но икран боится хищницы. И все же воля человека побеждает страх зверя. Нервно вздрагивая, он опускается на Лиззи. Джейк берет контейнер и оборачивается к полковнику. – Лети один. Я ее не брошу, – говорит ему Куоритч. – Если что, появлюсь позже. Проследив за исчезающей вдали крылатой точкой, полковник снова переключается на акулу. Сердце ее бьется медленно. Боль и бессилие. Страх остаться одной. Беспомощность. Куоритч посылает ей по связи теплую ободряющую волну. Я с тобой. Не бойся. Все будет хорошо. Я. Тебя. Не брошу. ***** Все мечтают о чем-то, но свойство сбываться имеют только самые отчаянные надежды. Через некоторое время Лиззи становится легче. Раны ее так же болят, но предсмертная ледяная ослабленность отступает. Теперь акула может плыть – медленно, но все же двигаться. И она по-прежнему нуждается в помощи. Нужно добраться до ближайшей деревни рифовых. Полковник не следит за временем. Солнечный диск скрывается за Полифемом, и они плывут дальше в темноте – две малые частицы, связанные между собой. Разум человека поддерживает разум другого существа, разделяет его боль, ободряет и вселяет веру в лучшее. Потому что каждая жизнь ценна. ***** К концу затмения они добираются до скальных арок, защищающих от океанских волн небольшую уютную лагуну, на берегу которой расположилось несколько десятков плетеных хижин, и тут их замечают рифовые дозорные. Выставив вперед копья, они бросаются на скимвингах к Куоритчу и замирают, пораженные видом налютсы и ее наездника. Сейчас самое верное решение – рвануть с места в карьер. – Позовите свою цахик! Скорее, – обращается к ним полковник. Он знает, его на'ви далек от совершенства, но вполне понятен. – Я прошу помощи. Для нее, – и указывает на акулу. Воины удивленно переглядываются. Наконец кто-то из рифовых жителей направляет своего зверя к берегу. – Откуда ты? – тем временем спрашивает один из на'ви. Нужно быть внимательным с ответами. – От оматикайя, – осторожно говорит Куоритч и продолжает, понимая, что они все равно заметили его пятипалые руки. – Раньше я был с небесными людьми. Теперь меня приняли лесные. Пусть придет цахик. Я все расскажу. Стражники склоняют головы в знак понимания и замолкают, хотя и продолжают разглядывать Куоритча как какое-то удивительное животное. Какие любопытные. Хотя понятное дело: не каждый день к ним приплывают небесные демоны на акулах. Полковник тоже рассматривает их. Это другое племя, не похожее на меткайина. Тела у них не такие мощные, глаза чуть уже, яркого синего оттенка, а бирюзовая кожа немного темнее. ***** И цахик у них другая. В ней нет королевского величия Мо'ат, она не излучает мощь и опасность, как Ке'ру и ее предшественница. Она моложе, доброжелательнее и мягче. Но исполнена такой же силы, как и другие проводники воли Эйвы. – Я Анн'тэ, – называет она себя в ответ на представление Куоритча. – Скажи нам, что случилось. И полковник рассказывает. Его знания языка явно недостаточно, и часто ему приходится подыскивать подходящие слова, чтобы выразиться точнее. Он говорит о пепельном народе, о болезни детей, о том, как он узнал от Эйвы, как можно их спасти. Как они с Джейком спускались в глубину, как на Лиззи напало подводное чудовище, и вырваться им удалось лишь чудом. Конечно, Куоритчу далеко до красноречия Салли, который треплется на на'ви, как заправский оратор, но даже в таком виде его повесть производит неизгладимое впечатление. И хотя цахик хорошо владеет собой, воины за ее спиной потрясенно переглядываются и испуганно переговариваются о каком-то Темном Страже. Наверное, так они называют ту гадость, которая чуть не утащила Лиззи в колодец. Темный Страж, надо же. Любят эти на'ви даже монстрам давать красивые названия. А на взгляд полковника, никакой он не Страж, а просто урод уродом. Но о вкусах не спорят. Главное, чтобы они помогли Лиззи. ***** Удивительно, но налютса сразу признает рифовую цахик, когда та подплывает к ней. А на Джейка сначала щелкала зубами. Из ревности, что ли? Тем временем акула прислушивается к гортанным звукам, которые издает Анн'тэ, и переворачивается на спину, чтобы осматривать ее было удобнее. Женщина говорит с Лиззи ласково, успокаивая и поглаживая ее по боку, а потом произносит несколько незнакомых слов, приказывая доставить что-то с берега. Вернувшиеся привозят с собой две больших глубоких чаши, сделанных из скорлупы каких-то гигантских орехов и затянутых сверху чем-то, напоминающим рыбий пузырь. Чтобы их содержимое не попало в воду, догадывается Куоритч. Анн'тэ отправляет зрителей восвояси, чтобы Лиззи не нервничала от большого количества людей рядом, и передает одну чашу полковнику, показывая, как аккуратно снять защитную пленку. – Так мы лечим своих зверей, – улыбаясь, говорит она. – Смотри. Сначала я заполню открытую рану целебной мазью. Потом ты возьмешь горсть этого сока, – цахик указывает на чашу с густой белой массой, которую держит Куоритч, – и медленно, тонким слоем намажешь сверху, чтобы закрыть рану. Старайся, чтобы соленая вода не попала на него раньше – тогда он станет как смола. Потом мы уберем шипы Стража и залечим раны от них. Не торопись, небесный воин. Дело врачевания не любит спешки. Куоритч улыбается ей в ответ. Доброта и открытость рифовой на'ви нравятся ему. Свет, который излучает она, согревает душу. Ее должны очень любить в племени. ***** Когда дело доходит до последней раны на животе Лиззи, Куоритч почти теряет сознание от усталости. Глаза щиплет, будто кто-то насыпал туда песка, голова сама собой падает на грудь, все тело ощущается неподъемным, будто к нему привязан многопудовый груз. Цахик тоже устала, и когда все сделано, прощается и уплывает. А полковник на каком-то красном резерве цепляется за висящую в воде и едва шевелящую хвостом налютсу и в последний раз осматривает ее, чтобы убедиться в том, что все раны обработаны и закрыты. Белый сок, превратившийся в воде в резиноподобную пластичную массу, держится крепко, и морская соль не помешает лекарству исцелить акулу. Осталось установить связь и мысленно напомнить, что двигаться под водой пока нужно медленно. Плыви. Набирайся сил. Ты умница. Ты справилась. Мы справились. В ответ приходит слабое, но такое теплое чувство благодарности. Рыба медленно уходит в глубину. Вот теперь все в порядке, можно кое-как преодолеть вплавь десяток метров до рифа и, нахлебавшись воды и извиваясь, как обессиленный червяк, выползти на скалы. Полковник вымотан до предела, ему даже кажется, что по яркому солнечному диску проскальзывают темные пятна. И не осталось сил забраться повыше – найти место поровнее. Проваливаясь в бессознательную темноту, Куоритч успевает подумать, что это неважно. Главное, малышка Лиззи будет жить. Его малышка. ***** Просыпается он только утром: солнце уже наполовину вынырнуло из моря на горизонте. Но за время сна часть скалы, которой раньше точно не было, успела вырасти под ним и противно впиться под ребра с правой стороны. Куоритч со стоном открывает глаза. И упирается взглядом в кучку молодых рифовых на'ви, наблюдающих за ним. Заметив, что полковник пришел в себя, подростки бросаются в воду к своим илу и несутся прочь как перепуганные летучие рыбы. – Добрый демон проснулся! – доносится до него. Добрый демон? Полковник со стоном потягивается, распрямляя затекшее от неудобной позы тело. Есть хочется так, что, кажется, желудок прилип к позвоночнику. Демон – это ладно. Но какой он, к черту, добрый? Вот голодный как зверь – это точно. А голод доброты не прибавляет. Разминая ноющие мышцы, Куоритч замечает неподалеку – там, где сидели наблюдавшие за ним подростки – завернутую в листья рыбу и круглый сосуд, напоминающий тыкву-горлянку. Еда и питье – именно то, что сейчас нужно больше всего. Анн'Тэ. Кто же еще? Мальчишек явно прислала цахик. Не самим же пацанам пришла в голову светлая мысль позаботиться о нем. Нужно поблагодарить ее и скорее возвращаться в лес. ***** И это возвращение разительно отличается от предыдущего. Если раньше вокруг чувствовалось напряженное горестное молчание, то сейчас все здесь будто пропитано радостью и надеждой. Похоже, волшебная амрита действительно помогла. И тут полковник видит идущую ему навстречу Нейтири. – Я тебя вижу, – говорит она и улыбается. Говорит ему. Впервые. Что ж. Значит, все было не зря.