Песня рассвета

Куоритч приходит в себя в полете. Закрытые тучами хищные пики Дымящихся гор остались позади. Значит, времени прошло прилично. Тело ощущается уже не парализованным, а просто слабым – значит, лекарство сработало. Но раны обязательно нужно почистить: кроме яда на когтях пещерной ведьмы могла быть любая дрянь. Бедро горит так, будто на него плеснули кислотой. Торук несется вдоль побережья и закладывает плавные виражи то вправо, то влево – Салли явно ищет место для посадки. Полковник усмехается: будь он на месте капрала, то обязательно нашел бы что-нибудь похожее на тот самый остров. И непременно с пещерой. А потом мешком грубо волок бы Куоритча туда, чтобы потрепать ему нервы сменой ролей. Но Салли не умеет по-настоящему мстить, хвала Эйве, или какая там у них ерунда вместо божества. Наконец они снижаются. Джейк помогает полковнику сползти с торука с минимальной потерей собственного достоинства, укладывает его на землю и идет за хворостом для костра. Приготовив то, что нужно, он вынимает свой нож и внимательно осматривает. Потом поднимает глаза на Куоритча, наблюдающего за ним. – Лучше твоим, – говорит Салли. Полковник молча вытаскивает клинок и отдает его капралу. Понятное дело, ножи у на'ви из кости или из обсидиана, а там могут быть микротрещины. Сталь в этом отношении гораздо безопаснее. Пока Салли разводит огонь, чтобы прокалить на нем лезвие, Куоритч осматривается. Уютная укромная полянка. Есть все, что надо: и ручеек, и мягкий мох, и цветочки. Чем не рай для влюбленных парочек. Только это не про них. Да и занятие предстоит не из приятных. Надо раздеться. Штаны в местах порезов засохли от крови и частично прилипли к ранам. Но Куоритч не хочет тащиться к ручью и отмачивать там свою задницу. Шипя, он отдирает ткань резким движением. От этого снова начинает сочиться кровь. Ничего страшного, это предварительная тренировка перед тем, что будет. Тем временем Джейк, охладив нож, подходит к нему и выжидающе поднимает брови. Интересно, он думает о том, как они поменялись ролями? Теперь полковник лежит перед Салли, а тот смотрит на него сверху вниз. Ну и положение. Джейк наклоняется к лежащей рядом сумке и достает из комплекта ампулу с обезболивающим. – Обойдусь, – сквозь зубы говорит Куоритч. – Много чести для обычных царапин. Тупая, детская бравада. Но он не может иначе. Он не будет валяться перед Салли одурманенный анальгетиком. – Давай, – командует полковник, откидываясь на спину и отводя согнутую правую ногу в сторону. Джейк опускается на колени, но так работать с ранами неудобно – нет нормальной опоры для руки, и ему тоже приходится лечь, устроившись между ног Куоритча. Какая многообещающая поза. Жаль только, ситуация не располагает. – Думай о чем-нибудь приятном, – говорит Салли. – Буду резать по живому. – О приятном… – произносит Куоритч, чувствуя, как лезвие входит в его тело. Вот дерьмо, сверху успела образоваться корка, и теперь придется снимать мышечной ткани гораздо больше. – О приятном, – повторяет он, чтобы абстрагироваться от боли. – Это можно. Например, о терапевтическом минете в твоем исполнении. Заманчиво звучит, а, капрал? Отсосать раненому и тем облегчить его страдания – что может быть благороднее? Рука Джейка вздрагивает, делая дополнительный надрез. Он, должно быть, дико бесится в этой дурацкой ситуации, когда ему приходится утыкаться лицом почти что в яйца другому мужику. А врезать полковнику от души капралу не позволит совесть – Куоритч же сейчас относительно беспомощен. Хотя по глазам Салли видно, что он с трудом удерживается, чтобы его не придушить. А вот полковник врезал бы за такое, будь перед ним хоть трижды раненый. Он никогда не отличался ни сдержанностью, ни смирением. – Подбери, – наконец сквозь зубы говорит Джейк. – Что? – спрашивает Куоритч. – Губу, – шипит Салли. – И больше не роняй. Если ты не заткнешься, я случайно отрежу тебе лишнее, и мечтать будет не о чем. Лучше бы эта тварь царапнула тебя по морде. Тогда бы ты не трепался. – Ладно, капрал, не напрягайся, – усмехается полковник, откидывая голову назад. Черт, почему такая боль? И пошлые разговоры от нее совсем не отвлекают. – Даже если что и случится, мы об этом никому не расскажем. Это будет наш маленький грязный секрет. И не один, если уж на то пошло. Салли шипит на на'ви что-то явно нецензурное и продолжает чистку. Куоритч улыбается еще шире. Правда, улыбка в таком состоянии больше похода на гримасу. Но должен же он получить хоть какую-то моральную компенсацию за то, что валяется перед Джейком в унизительном положении с раздвинутыми ногами и голой жопой? И потом, Салли очень приятно доставать. Хотя трахаться с ним, конечно, гораздо лучше. Но, раз такой возможности сейчас нет, будем довольствоваться малым. А потом полковник просто плавает в красном горячем тумане, уже не тратя силы на болтовню и будто проваливаясь куда-то глубже и глубже. Светящаяся воронка кружит его, шепчет и поет что-то на разные голоса. Затягивает. Дарует душевный покой. Когда он приходит в себя, Салли мажет регент-гелем уже вычищенные раны, а затем перевязывает ему ногу. Куоритч не сразу осознает происходящее, он полностью поглощен чувством, что бедро больше не пульсирует тянущей жгучей кислотой. Оно просто болит, как обычная рана. Процедура закончена. Завтра полковник будет как новенький. Ну, почти. Сейчас он окончательно придет в себя и свяжется с Ардмор, чтобы доложить о завершении миссии. Первой миссии, скорее всего. Куоритч знает, что вопрос с пепельными на'ви не решен. Это была только предварительная разведка боем. А еще, глядя на пушистые гряды кучевых облаков, плывущих в яркой синеве, полковник почему-то не прогоняет странные, непривычные ему мысли. Почему люди до сих пор не уделили внимание тому, что во времена первой битвы на них бросились не только на'ви, но и звери, и птицы? Из невнятных криков тех, кто был внизу, в чаще, он помнит, что даже корни деревьев хватали солдат за ноги. Значит, эта их Эйва может управлять любым живым существом, генетически или еще хрен знает как с ней связанным. Неслабая такая возможность фронтальной лоботомии. Для аборигенов она Великая Мать, соблюдающая равновесие жизни. Но насколько велико терпение этой матери? Если людей с Земли станет слишком много и они продолжат вести себя так же, как дома, что помешает Пандоре как следует встряхнуться и уничтожить букашек, пытающихся паразитировать на ней? Инстинкты самосохранения никто не отменял, и неважно, идет ли речь о малом существе или о целой планете. Слишком много вопросов, и ни одного ответа. Или это общение с Салли на него так влияет? ***** Остаток дня и ночь они проводят здесь же. В темноте полковника начинает бить озноб, но он слишком устал, слишком не хочет выныривать из полузабытья, чтобы пошевелиться, чтобы попросить… о чем? Он не знает и сам. А потом со спины к нему прижимается гибкое тело, и рука Джейка обнимает его поперек груди, пытаясь согреть, передать свое тепло. И это сразу ставит все на свои места. Ощущается естественным и давно желанным. Куоритч проваливается в крепкий сон. ***** Утро встречает его традиционным одиночеством. Ну вот, опять, с досадой думает полковник. Почему Салли все время сваливает? Стесняется утренних обнимашек? Да кому они нужны? Но после всех приключений в горах можно было рассчитывать хотя бы на "Доброе утро!", разве нет? И тут Куоритчу становится смешно. Он говорил Салли, что тот не принцесса, зато сам ведет себя как баба. По крайней мере, в мыслях. Так что сейчас ему нужна хорошая порция самоиронии, чтобы обрести не только физическое, но и душевное здоровье. А Джейк, скорее всего, ушел на охоту. Значит, нужно развести костер. И попытаться позвать своего икрана. Удивительно, но зверь слышит его зов, только он далеко и прилетит не сразу. Салли возвращается почти через час, неся на плече йерика. Едят они в молчании. Каждому есть над чем подумать. А еще есть шанс хотя бы немного потянуть время перед расставанием. Но даже это время не может длиться бесконечно. Задание выполнено, каждая из сторон ждет подробного отчета. И как можно скорее. И вот они опять стоят друг напротив друга, перед тем как разойтись разными путями. – Куда теперь? – спрашивает полковник. – Полетишь к своим шаманам? – Да, – отвечает Джейк. – То, что мы видели… Я не знаю, что это было. Может быть, тот клан идет неверным путем, а может, у Эйвы есть обратная сторона. В любом случае, это нужно обдумать, – он замолкает на пару секунд и, будто решившись на откровение, выдает: – Но сначала я полечу на риф. Нейтири... Она ждет ребенка. Брови полковника опять ползут вверх. Он-то думал, что сюрпризы закончились. Но с Салли сюрпризы не заканчиваются никогда. Еще один ребенок. Ну, надо же. Этот Джейк не мужчина, а подарок. – Поздравляю, – произносит Куоритч, стараясь удержать нейтральное выражение лица и ничем не нарушить хрупкое доверие, только-только проклюнувшееся между ними слабым ростком. Между ними снова повисает молчание. Но оно другое. Не давящее, не полное ненависти. Между ними будто протянулась незримая нить – она тонкая, как осенняя паутинка, дрожащая от самого легкого дуновения, но она есть. И, возможно, со временем она превратится во что-то большее. А еще полковнику нужно задать один интересный вопрос. – Слушай, Салли... – говорит он с заминкой. – Там, в горе... Как ты узнал, где я был? Как нашел дорогу? Джейк некоторое время задумчиво смотрит на него. – Сложно объяснить, – наконец отвечает он. – Просто было чувство, куда нужно идти. Что, не веришь? Куоритч чуть склоняет голову: он верит. Почему бы и нет. Странным образом они притягиваются друг к другу как противоположные заряды. А сейчас снова замолкают, глядя глаза в глаза. На миг полковнику кажется, что так, забыв обо всем, можно стоять вечно. Вечно. Будто в сказке. Только сказок в жизни не бывает. Поэтому хватит. Пора. – Ладно, – наконец произносит Куоритч. – Увидимся. Спасибо, что вытащил меня. Странно, конечно, ожидать, что на прощание они пожмут руки как друзья. Салли, похоже, думает о том же, потому что коротко хмыкает и хлопает полковника по плечу. – Увидимся, – отвечает он. – И тебе спасибо. Разворачивается и идет к ждущему торуку. Куоритч складывает руки на груди и смотрит ему вслед. Как тогда. Джейк запрыгивает на зверя, устанавливает связь и на прощание коротко взмахивает рукой. Красно-синее великолепие радостно ревет и расправляет крылья. Тоже, наверное, рад вернуться домой. Все повторяется в этом мире. Но теперь спираль раскручивающихся событий направлена не вниз, к разрушению и обугленным руинам, а вверх, в будущее. Что ж, это перспектива. Так что нужно смотреть в будущее, каким бы оно ни было. Потому что если будущее есть – это уже неплохо. И они обязательно увидятся. Снова.