Таинственная и Вампир

— Лан, что с тобой? — Спрашивает Хёнджин, присаживаясь рядом. — Неважно. — Что с тобой, Лан? — Если бы я сама знала. Оставь меня в покое. — Мне нужно проникнуть в твоё сознание, чтобы разобраться в этом. — Не смей. — Твоего согласия мне и не надо. Не успела сказать ему пару ласковых, как глаза сами по себе закрываются. * * * |От лица Хёнджина| Пробуждаюсь после недолгого, но крепкого сна. Вижу перед собой сидящую на полу Лан, с таким лицом, что не выражало ни единой эмоции. Её трясущиеся руки держали нотную тетрадь, а всё тело будто существовало отдельно от девушки. Такое состояние похоже на то, которое наступает после применения вампирской силы, но поблизости я не ощущаю чужого присутствия или отпечатка использования сил. Я знаю, что когда-то мой интерес погубит меня, но это никогда не останавливало. Как и сейчас. Мне интересно, что происходит с Лан, от чего её будто бы парализовало, ведь не может быть всё так просто. Возможно, в нотной тетради кроются важные, при этом тяжкие, глубоко ранящие воспоминания. Как нам рассказывали на одной из лекций: «Одна из самых сильных возможностей вещей — перемещать в прошлое. Воспоминания ранят, а приятные — особенно Не важно какая у них сущность, длительность и из какого периода жизни эти воспоминания. Они, словно нож, втыкаются в сердце, заставляя его перестать биться. Используя предметы, слова, жесты, вы можете легко создавать в глазах подопытного туман из воспоминаний и использовать его в момент уязвимости. А также Вы, будущие полноценные вампиры, можете стирать все воспоминания, либо какие-то конкретные, с возможностью заменять и искажать их первоначальный вид». Беру Лан на руки и укладываю её аккуратно на свою кровать. Не понимаю логики и упёртости этой девчушки. Она прекрасно понимает, что ни одну ночь не проведёт на матрасе, ведь я ей этого не позволю. Кажется, Лан всё это время находилась и сейчас находится в помутневшим, но всё-таки в сознание. Её глаза следят за моими действиями, ругая меня пронзительным взглядом за каждое прикосновение. Пытаюсь с помощью сил вывести девушку из этого состояния и спросить отчего же это произошло. — Лан, что с тобой? — Поинтересовался я. — Неважно. — Что с тобой, Лан? — Не желая повторять вопроса, всё же переступаю через себя. Возможно, она не до конца пришла в себя. — Если бы я сама знала. Оставь меня в покое. — Мне нужно проникнуть в твоё сознание, чтобы разобраться в этом. Это может повториться. — Какое тебе дело, не смей. — Мне придётся, как бы сам не любил залазить в чужие мысли. — Твоего согласия мне и не надо. Кровь не будет столь аппетитна, если её носитель страдает от неясного воздействия. — Стараюсь быть с ней грубым, давая понять, что по-другому не могу поступить. Лан только приоткрыла засохшие губы, но не успевает произнести и звука, как глаза сами по себе закрываются. Я заставил Лан неестественным путём уснуть, и не медля проникаю в её сознание. Копаться в чужом сознании, слово водиться руками в густой смоле: тяжело передвигаться, разбираться в воспоминаниях, мыслях, мести, мечтах и целях. Чем глубже окунаюсь, тем тяжелее становится. Мне кажется, ответ на мой вопрос на самом дне сознания Лан, скорее всего из детства. Через множество препятствий и барьеров, что старалась и выстраивала Лан весь период своей жизни, я прохожу без вреда для нас двоих. Ведь погружение в сознание может привести к плохим последствиям, даже для вампиров. Дотрагиваюсь до нотной тетради и перед моими глазами вспыхивает белое пламя. Оказавшись в неизвестной мне темной комнате, пламя стихает, давая осмотреть помещение. Впереди стоит одно единственное фортепиано, а за ним играет спокойную мелодию маленькая девочка, с собранными волосами в тугой хвост. Рядом с ней, облокотившись о стену, переминается с ноги на ногу мужчина. Лан с ним чем-то похожа, от чего догадка, что это её отец, подтверждается. — Шин Лан! — Словно гром среди ясного неба, раздаётся голос мужчины от чего девочка подскакивает на стуле. — В очередной раз не наблюдаю соотношения слабых и сильных долей, что искажает смысловое звучание! — Голова маленькой Лан поникает и я начинаю слышать тихие всхлипы. — Я тридцатый раз играю. Я устала, отец. Рук не чувствую. Девочка уже начала сползать со стула, но мужчина притянул её за хвост, заставляя усесться на место. Я бы хотел встрять и защитить Лан, но продолжал стоять на месте, как вкопанный, сжимая кулак и челюсть так сильно, что никто не смог бы себе представить. В мои планы не входило изменять воспоминания Лан. Сейчас мои роли — наблюдатель и искатель. — Рук не чувствуешь? Сейчас я устрою тебе терапию, после которых ты их хорошо почувствуешь. — Мужчина говорит так грозно, но при этом спокойно, что по телу проходит неприятное ощущение. Он берёт в руки стальную линейку с крышки фортепиано, которую я ранее не замечал, другой рукой придерживает маленькие ручонки Лан на клавишах. Мужчина замахивается и с хлестом, что эхом раздаётся по комнате, ударяет по рукам. Девочка взвизгивает, пытается убрать руку отца со своих, но он лишь сильнее сжимает, что в очередной раз приносит боль. Второй, третий, четвёртый, пятый. Я уже сбился со счёта. Фортепиано вокруг рук запачкано кровью. На лице мужчины не дёрнулся ни один мускул, когда глаза Лан покраснели от слёз, а губы лопнули от напора, с которым стискивала их при ударах, дабы приглушить плач. Ведь чем громче она кричала и плакала, тем сильнее мужчина наносил увечья. Когда это прекратилось, отец Лан вытирает линейку платком, который достал из своего кармана произносит: — Сходи к Соён. Пусть обработает твои ни на что не годящиеся руки. — Он разворачивается и покидает комнату, отставляя девочку одну. Нотная тетрадь отправила меня именно в это воспоминание. Когда Лан терпит издевательства, приподнимала свои дрожащие руки, с которых обильно стекает кровь. Как рассматривала их, как какую-то скульптуру, будучи в совсем юном возрасте. Рыдание постепенно утихает, плечи перестают содрогаться от нехватки воздуха и она оборачивается ровно настолько, чтобы заглянуть мне в глаза, как мне поначалу показалось. Однако она смотрела сквозь меня, на стену, на которой висели заслуги отца за свои композиции, как некая мотивация для самой девочки. В её детском взгляде читалась открытым текстом ненависть, сжигающее внутри неё всё невинное, нежное, доброе. После Лан встаёт и выходит из комнаты. Я выяснил истоки её недавнего состояния и собираюсь исцелить всеми возможными способами душу Лан. Даже если она будет противостоять мне, выставлять руки перед грудью, пытаться сбежать и спрятаться от меня, как от какого-то чудища. Я заслужил такого отторжения, ведь веду себя порой хуже некоторых древних вампиров. Но во мне что-то разгорается спустя столько столетий одиночества и это благодаря Лан.