Демоны тоже люди, как ни крути! - сборник

В мире демонов я – ничто. Пустое место. Так я привык себя считать, просто чтоб не мешать другим. Я знаю, что я слаб и у меня нет многого того, что есть у других моих знакомых демонов – сила, умение сказать что-то прямо в лицо, нет выдержки к боли, и это только начало списка. Почти все демоны делятся для меня на два типа, если говорить про их отношение ко мне: первый тип – тискает за щёчки, любит, гладит по голове, говорит, что я одуванчик, а не демон. Таких немного меньше половины. Хотя, возможно, эта меньшая половина надо мной просто издевается – любит смотреть, как я краснею или смущаюсь от их слов. Винсент в их числе. Но я не злюсь, они ведь не со зла. Второй тип – не обращает внимание, либо относится, как к грязной половой тряпке, которую можно пнуть или затоптать ногами. Обидно, естественно. Но низшим слугам остальным перечить не положено. Да я и не хочу. Я не могу сказать, из какой категории Тимоти. С одной стороны, он меня обожает, называет «мой зайчик», и, я знаю, если сказать ему, что кто-то обижал меня, он чуть ли не убьёт того демона. (Именно поэтому я больше не говорил ему, если кто-то плохо обращался со мной, за них страшно.) С другой – в плохом настроении он бьёт меня. Очень много бьёт. И орёт, насколько я никчёмный. На такое, по правде говоря, мне не настолько всё равно, как с остальными демонами. Тимоти – мой идеал и намного большее, чем любимый господин. Я знаю, что это не взаимно. Мне такое даже не приснится. Сильнейший правитель демонов с хлипким слугой, кое-как пробившимся в основных прислуживающих господина тьмы. Звучит смешно и мерзко, готов поспорить, что Тимоти бы просто в отвращении фыркнул, подумав о чём-то подобном. Но я знаю господина Тимоти большую часть своей жизни, и потому люблю. Я знаю, какой он на самом деле. Он очень нежный и ранимый в душе. Я множество раз выслушивал его и пытался успокоить (не всё выходило удачно. Но пропустим это). Собственно, отчего я и ушёл в невольную зависимость от алкоголя во время трудных моментов. Господину плохо – бах энергии, смешанной с крепким вином. Я честно ничего не могу с собой поделать, мне становится его настолько жалко и так хочется, чтоб на его месте был я, а не он, лишь бы ему не было так плохо, что просто иду и – в хлам. Жозеф часто за меня волнуется из-за этого. Я тоже, честно. Но дыру в моей душе уже ничего не залечит. *** Обыкновенный день. Для меня – день еженедельной уборки. Я стою в гостиной у комода и так сильно тру его деревянную поверхность, будто я хочу не только пыль вытереть, но и все слои лака и дерева. Тимоти сидит в кресле и крутит бокал меж пальцев со скучающим видом. Он вздохнул и откинул голову на кресло, устремив взгляд на потолок. Энергия, стоящая рядом с ним, на столике, явно его не интересует. Я, честно, даже боюсь посмотреть в его сторону. Вдруг упрекнут за то, что я не делаю свою работу нормально? Но он ангельски красив… порой я не могу отдёрнуть себя от мыслей о том, насколько же он, чёрт возьми, красивый. Его нежная бледная кожа на лице, его прекрасные, жёлто-фиолетовые глаза, его мягкие и красочные волосы, про фигуру вообще молчу… да, всё же я был влюблён в него и до того, как узнал чуть ближе. Я не смог устоять. Я не сдержался и сейчас, когда бросил незаметный взгляд на господина. Я перешёл с нижней полки комода на верхнюю. Я почему-то краснел от каждого вздоха господина Тимоти. Странный я. Но внезапно, он закрыл глаза и приоткрыл один, косясь на меня. На его губах мелькнула улыбка. Это было так неожиданно, что я чуть не стукнулся головой о старинные часы, которые тут, если верить остальным, ещё с рождения Кощея. Я быстро повернулся к нему спиной и стал тереть теперь стекло на часах, хотя я протёр их вдоль и поперёк ещё двадцать минут назад. - Дайн, что с тобой? – с усмешкой сказал Тимоти. – Ты почему-то волнуешься? Что случилось? – он лёг животом на сидение, и элегантно свесил руки с ручки кресла. Чёрт. Слишком сексуально. - Нет, господин, - шепчу я дрожащим голосом, настолько же дрожащей рукой вытирая часы. Я сейчас вспотею. - Возражаешь самому правителю? Вот это да, - промурлыкал он мягко, встав с кресла. Это он, конечно, издевается. Но я всё равно пропищал смущённо: - Нет, простите!!! Тимоти хмыкнул и будто отвернулся от меня, отчего я выдохнул и продолжил вытирать всё, что мог увидеть, но рука всё так же дрожала. Спустя пару минут рядом со мной послышался звук, и я обернулся на него. И тут же покраснел до ушей, выпрямившись по стойке «смирно». Тимоти, похоже, применил перемещение через свою энергию, отчего я не заметил, как он подошёл. Сейчас он наклонялся надо мной, учтиво улыбаясь. Он опёр свою руку о комод, преградив мне путь. Сердце застучало, и я в панике немного оттянул свою ленточку от груди, не силясь поднять глаза. - В чём дело? – ухмыляясь, он выдохнул это мне в ухо. – На тебе почти нет одежды, Дайн. Не хочешь поменять свою форму на что-то другое? - Благодарю, но летом мне и в этом жарко, - нервно хихикнул я, раскачиваясь на носках, и так же не смотря наверх. - У тебя, кстати, очень милые хвостики. – я был готов вот-вот заорать, когда он запустил свои мягкие пальцы мне в волосы, чуть задевая их ногтями. Я готов был упасть, честное слово. Но вместо этого я немного наклонился вперёд, уткнувшись щекой в его грудь. Я тихо ахаю. - Спасибо. Спасибо… - я тянусь рукой к несчастному комоду, надеясь, что я смогу продолжить уборку без приставаний господина. Не то, чтобы я был против, но (забудьте, что я сказал, умоляю) … - я… я продолжу убираться? - Да, конечно! Поставь на подоконник мой бокал, будь добр, я его позже вниз занесу. – Тимоти потянулся. Я киваю (чересчур агрессивно) и быстро иду к креслу, на котором он сидел. Я аккуратно взял стеклянный сосуд. До него дотрагивался губами Тимоти. Я вздыхаю и ставлю его на подоконник, сделанный из светлого камня, отчего лёгкий звук стекла доносится до моих ушей. Вдруг я ощущаю что-то в бёдрах. Нет, не «что-то». Я не могу и шевельнуться. Я с замирающим дыханием смотрю назад. Тимоти вновь наклоняется надо мной, прижимая своими бёдрами мои к подоконнику окна. - Г-господин Тим-м… - пищу я, но он приставил палец к моим губам. - Не нужно, - ответил он заранее. – я знаю, что ты только этого и ждал. – он уткнулся лицом в мою шею, и я чуть поднял плечи. Мурашки побежали по моему телу. Он крепко сжимал мою ладонь в своей, когда резко потянул за неё, и развернул меня к нему лицом. Он наклонился над моим лицом. Я хватаю ртом воздух в смятении и восторге одновременно. Он трогает меня рядом с основанием крыльев, отчего я закусываю губу, чтоб не стонать, и чуть извиваюсь, невнятно бормоча что-то и краснея. Ему явно и нужен был такой эффект. В следующую секунду он зацепляет мой подбородок пальцем, которым он гладил меня от груди до шеи, и приближает. Наши губы смыкаются. Я едва не таю от этого. Я смотрю на него глазами, полными слёз счастья и любви. Он мягко покусывает острыми зубами мою нижнюю губу, проталкиваясь своим языком вовнутрь рта, будто хотя дотянуться чуть ли не до горла. Я тихо мычу, но не смею противиться. Тимоти тянется своей рукой к моим шортам, отвлекая меня поцелуем. Я прикрываю глаза. Может ли это быть правдой? Всё происходит слишком прекрасно и нежно. Я полностью отдаюсь в руки Тимоти, не прекращая тихо вздыхать. *** Я только что убил нескольких человек. Я сам не могу поверить. Труп человека лежит передо мной, глаза подняты в небо. Его грудная клетка распахнута. Оттуда я уже вынул сердце и высосал энергию. К моим глазам подступили слёзы, и я согнулся к самой земле. Это слишком больно. Осознавать, что единственное, что было у меня в этом мире – доброта. Пусть звучит глупо, но это так. У меня ничего не было, что отличалось бы от качеств обычных демонов – лишь доброта и способность мыслить не жестокостью. Я вытираю глаза окровавленными руками. Жозеф. Он тоже само добро. Хоть и не всегда это показывает. Как же я теперь смогу смотреть ему в глаза?... что он скажет? Тимоти наверняка будет доволен мной, но… Я не успел додумать предложение, потому что я ощутил сильнейшую боль в спине, как только чуть повернулся назад. Я тихо вскрикнул и опёрся локтями о землю, припав к ней всем весом. Я дрожащей рукой потянулся к спине. Что-то из неё торчит. Стрела?!... Я выгнул спину и зарыдал с новой силой. Я должен был убить больше людей по указу господина. Что же я теперь ему скажу?! Или… ничего не буду говорить. Я просто умру. Передо мной слышится знакомый звук. Я, дрожа, поднимаю взгляд. Передо мной стоял тот, о ком я только что думал. Его лицо было в тени. Лишь суровые глаза мерцали в тёмной тишине. Я сжимаю губы в подобии улыбки. Господин здесь. Хотя бы не всё так плохо. - Тебя ранили? – холодно прошептал Тимоти, так же прямо стоя. - Простите… - я кашляю. – простите… господин… я убил множество человек, я… я… клянусь, что… - По-твоему, пять-шесть человек – это множество?! – рычит он и хватает стрелу в моей спине, выдёргивая её. Я кричу и плачу от боли. Он скучающе смотрит на стрелу. – Слабак… подохнешь от яда людишек. Он бросил стрелу на пол и наступил на неё ботинком. - Если ты думал, что я как-то пекусь о твоей жизни, Дайн, нет. Нисколько, я тебе скажу, - я чуть приподнимаюсь, садясь на колени. Всё моё тело дрожит, и всё лицо мокрое от крови, энергии, слёз и пота. Выдёргивание стрелы ни на что не повлияло – моё тело до сих пор били судороги, а картинка перед глазами плясала. Я точно скоро буду гнить в земле. - Господин… - я сжимаю губы и бросаю своё тело вперёд, хотя упасть на землю перед самыми ногами Тимоти. Он брезгливо морщится и отталкивает меня ботинком, ударив им по лбу. - Не прикасайся ко мне, ничтожество! – он бормочет: - Труп ходячий. - Тимоти… простите меня… пожалуйста… умоляю… прошу… - я сжимаю пальцы в мольбе, - хотя бы перед моей смертью… скажите, что вы прощаете меня… - Я не буду этого говорить. Я не прощаю тебя и я не люблю тебя, не зависим тобой так же, как ты мной. Ты – паскудная бестолковщина, я знаю, что ты одержим мной, вот и послал, чтоб исполнил хоть что-то годное для меня, другие попросту не такие дураки. И ты серьёзно думаешь, мне есть какое-то дело до тебя, если мне и на остальных до лампочки? Дурачьё… - он развернулся, смотря куда-то. Я не могу повернуть туда голову потому, что яд сковал моё тело, но хотя, кажется, при сильном напряжении я мог бы. Я просто не был в состоянии. Я не мог ни о чём думать, кроме как о словах Тимоти. Как я мог быть настолько тупым? Я не могу сдержать новой порции слёз. Но Тимоти и не смотрит на меня. – Ох, Дайн, кажется, тот, кто навестит тебя последним, буду не я. – он усмехается. Я с огромными усилиями смотрю вбок. Жозеф… пожалуйста… отвернись, не смотри на это… Я уткнулся лицом в землю. Мои глаза до сих пор открыты. Я делаю последние вдохи в своей жизни. На земле остаются тёмные пятна от воды из моих глаз. Я шепчу. - Господин… нет, не оставляйте меня. – я выдыхаю. Моё тело обмякает. Я больше ничего не чувствую. Только холод и боль в душе – она осталась со мной даже после смерти. Я теперь – не более, чем воздух. Я знаю, что я совершил множество ошибок, пока был жив. Жозеф, не плачь, пожалуйста… не грусти, я всегда буду с тобой, обещаю. Он прижимает мой холодный лоб к своему, зажмурившись. Из его глаз катятся реки слёз. Как же мне хочется обнять его, успокоить, что я с ним и никогда не покину его… - Покойся с миром… - выдавливает он через рыдания, и быстро, но очень мягко и со всем горем, что в нём сейчас, целует меня в висок. Обещаю, я упокоюсь с миром, Жозеф. Не плачь. Ты можешь не переживать за меня.