Демон Гоэтии (Ars Goetia)

Гекай(Земля). Месопотамия. Урук. 2605 год до Н.Э. Через две недели после начала подготовки к войне Гильгамеш увидел на столе готовые чертежи. Разведчики и строители потрудились на славу и нашли самый стабильный и малый участок территории, где можно построить стену для защиты от орд лахму. К сожалению, эта стена сможет прикрыть только несколько городов, такие как Урук, Кута, Ур и Эриду. Остальные города идут в качестве мясных щитов. Эриду и Кута уже давно потеряли самостоятельность, стали придатком Урука и выполняют команды, словно верные псы, а Ур решил не показывать свой гонор и выполнять наши распоряжения. Поэтому очень большое количество рабочих этих городов было направлено на стройку стены. Для пополнения рабочей силы были высланы послы. Они передали другим слова Гильгамеша и предложили перебраться всем народом на территорию долины, но кто будет оставлять все нажитое целыми поколениями и отправляться туда, где они — никто? Ага, только те, кто уже были никем. Это дало нам небольшой приток рабочих с других городов. Конечно, появлялись дебилы, которые промышляли бандитизмом на наших землях, но их быстро ловили и отправляли на тяжелые работы с высокими рисками смерти и малой продолжительностью жизни. Благодаря грамотному управлению Гильгамеша и энтузиазму людей, мы ненамного опережали график стройки, что было очень хорошо. Но с усовершенствованием Меламу Дингир у меня возникли проблемы. Если делать все по старинке, но использовать новые знания, то он станет сильнее. Не на столько, сколько нужно, но сильнее. Посредственный результат меня не устраивает, поэтому я засел и стал размышлять. Гильгамеш приказал мне обновить орудия. Улучшение старого — не вариант, значит надо создать новое. Для чего нужно создавать орудие? Для массового и безопасного убийства лахму. Может его попробовать многозарядным сделать? Идея хорошая, но мощность упадет. С качеством снарядов все отлично, Гил расчехлил свою сокровищницу. То есть орудие должно делать одиночные и максимально сильные выстрелы, как Гильгамеш... Как Гильгамеш... Как Врата Вавилона... Надо срочно проверить пару моментов. И к моему великому сожалению Гильгамеш не знал ответы на мои вопросы, ведь ему это никогда не было интересно. Вскоре царь был вынужден целый час стрелять своими сокровищами под взглядами исследователей во главе со мной. Гила это жуть, как бесило, но он ничего не говорил, понимая, что это ради дела. Через час, более менне замерив необходимое, мы с моими верными магами пошли думать и приводить всю статистику к единообразию. Так мы выяснили, что царь может в широком диапазоне регулировать скорость выстрела. Для мощных взрывов он перегружает артефакты энергией, дабы они взрывались при ударе, но и тут есть ограничения. Нужно определенное количество энергии и скорость для взрыва. Опять бессонные ночи, тысячи расчетов и проверок, но я добился результата. Гильгамеш мог стрелять орудием из Врат Вавилона благодаря отторжению измерений и контролю врат. Отторжение измерений происходит из-за нетерпимости и нежелания разных измерений соединяться друг с другом. В сокровищнице Гильгамеша действуют чуть другие законы мира, чем в нашем измерении. На орудия действует выталкивающая сила, равная его энергетическому объему, умноженная на разность законов измерения. Естественно, там есть еще какие-то другие факторы, но их трудно определить. Почему же Гил может спокойно брать предметы или вываливать их из сокровищницы? Он, оказывается, имеет огромную власть над ней, замедлить или ускорить время — пожалуйста, отменять гравитацию — естественно, убрать воздух из сокровищницы — уже сделано, дабы воры, даже теоретически, не смогли что-нибудь украсть. После всех этих заключений я дошел до одной мысли. Она была до абсурда простая — Меламу Дингиры должны стрелять также, как и Гильгамеш. Что может быть быстрее молнии? Ничего. Поэтому пушка должна разгонять снаряд со скоростью молнии, а это можно сделать засчет зачарования. Снаряд обволакиваем молнией и запускаем вперед. Спустя неделю первый пробный образец был готов. Его испытывали вдали, где мы никому не могли помешать. Прошло все хорошо. Было очень много недочетов, но их очень быстро можно исправить, что и произошло за две недели. И вот за два месяца непрерывной работы лучших кузнецов и магов Урука, во главе с Великим мной, царю были представлен первый образец. Гильгамеш внимательно осматривал его, чуть расспросил о принципах работы, похвалил и приказал сделать семьсот штук. Мне было особенно весело, ведь я единственный, кто может производить полный комплекс зачарования. В условиях скорой войны монотонная работа по зачарованию — это не то, о чем я мечтал. *** Вопрос с Сидури и моим будущим ребенком я уже решил для себя. Они останутся в Зиккурате. Это самое защищенное место на данный момент и оно падет последним. Побег куда-либо не вариант, ведь оказалось, что человеческие дети гораздо слабее в детстве, чем даже я. А меня в аду бранили за мою хилость. После этого осознания, я понял, что ничего не знаю о детях, кроме факта их существования и как их делать. Думал, что смогу за пару дней разобраться в правилах и тонкостях заботы о ребенке, но как же я ошибался. Это оказалось целой наукой и с ростом ребенка родитель должен менять подход заботы о детях. За три дня я понял главное — Сидури будет о нем заботиться, а я так, на подхвате. Да я даже решился отвлечь царя в условиях подготовки к войне ради этого вопроса, и Гил не послал меня, а использовал свое свободное время ради этого разговора. Это была глубокая ночь, полная звезд. Уже традиционно мы сидели на балкончике и попивали вино: — У меня с Сидури будет ребенок, — решил удивить Гила, но не вышло. — Хм.. Давно пора, поздравляю, — ответил он. — Ты как-то спокойно об этом говоришь. Признавайся, ты знал. Кто проболтался? — Сидури заверяла меня, что это известно только малой группе лиц. — Да никто. Появление потомства — это не что-то чудесное, а обыденность, поэтому не понимаю твоего счастья, — и он искренне об этом говорит. — Эх... Вот когда станешь отцом, тогда и поймешь, — не удержался я от покровительского тона, надеясь его чуть растормошить, но он не поддался. В следующий момент я понял, почему: — Я так-то недавно стал прадедом, — что-то вино не в то горло попало и я закашлял. — Кх-кх! Хух! Я что-то не видел в Зиккурате твоих потомков, — это странно, ведь Гильгамеш почти каждую ночь кого-то трахает из своего гарема. Хотя бы парочка должны были залететь. — А их и нет в Зиккурате. Они где-то в Уруке живут. — Почему не здесь? Так ты бы смог научить своего потомка править и после передал бы свое наследие — взгляды, цели, город, Баб-илу? — Были конечно пара кандидатов на роль моего наследника, но двое уже померли, а один еще слишком юн. Мы с тобой стали такими, какие мы есть, из испытаний. Мы были на грани много раз и преодолевали все препятствия на своем пути, что позволило нам сидеть здесь и пить вино. Только в горниле трудностей человек станет по настоящему сильным. И если бы критерием была только сила, то десятки моих потомков могли бы претендовать на мое место, но ум тоже важен, а с этим у них проблема. — В чем проблема, чтобы мудрецы их обучили? — даже самого тупого можно обучить, но тут вопрос желания и талантов. Тут я с Гилом согласен, если не стремишься, то ничего не получишь. Простое правило. — Себя вспомни, в начале ты больше походил на животное, а теперь ты один из умнейших людей, создатель и лучший пользователь магии. Это твоя жадность и понимание важности просвещения позволила тебе стать таким. Сколько бы ты не прочитал, что бы не сделал, тебе все мало, ты хочешь больше и больше. Запомни, что бы ни говорили про тебя, не поддавайся на их мнение. Твои пороки — это основа тебя, и твоя жадность... Она прекрасна. Будь самым жадным существом и стремись к невозможному. — Невозможному... — мой взгляд устремился к звездам. — Ладно, завтра на рассвете приди на плац. Хочу с тобой эксперимент провести, — бррр... не нравится мне, когда меня принимают за подопытное животное. *** Ступая по только просыпающемуся Уруку, я пребывал в раздумиях. Как бы я не придуривался, мне жутко нравились "эксперименты" Гильгамеша. Они зачастую несли глубокий смысл и несравненную мудрость. Да, иногда было больно, но боль — ничто. Вот и сейчас я с удивлением смотрел на Гильгамеша, который пришел раньше и ждал меня. Лицо его не выражало эмоций, даже слабого раздражения не наблюдалось. Он стоял с закрытыми глазами, скрестив руки на груди. Царь явно прибывал в своих думах, но как только я подошел, его взгляд сосредоточился на мне. — Судя по твоему плохо скрываемому ожиданию, тебе интересно, что дальше будет происходить? Все очень просто, надо поднять меч, — ладно, все самое интересное начинается с тупого. — Какой меч? — на это он только чуть отошел в сторону и по-позерски щелкнул пальцами. На месте, где он стоял, появилось марево, как у миражей. Вскоре оно рассеялось и мне предстал меч. Толстый двуручный меч. Он был красивым, и я бы даже сказал, что по красоте находился он на третьем месте. Первое и второе место делят между собой ЭА и Цепи Небес. Золотой эфес с вырезкой, синяя изысканная рукоять, гарда почти сливается с клинком, что делает меч громоздким, и самое лучшее — он золотой. И это гармонично сочетается с синим. Центр лезвия — синий, остальное все золотое за исключением пары линий. И этот меч сейчас до дола воткнут в плац. Судя по его словам, тут есть большой подвох. Далее я три минуты делал то, от чего у Гильгамеша вена запульсировала на лбу. Я творил магию в надежде избежать чего-то. Вскоре убедившись, что больше заклинаний не знаю, решил вытащить клинок и неожиданно не смог... В течение десяти минут я корячился и во всю использовал свой арсенал, чтобы достать этот гадкий меч. За это время у Гильгамеша явно улучшилось настроение, ведь, когда я разраженный на него смотрел, он только улыбался. После второго часа арсенал исчерпал себя. От раздражения у меня тряслись руки, а царь, что вольготно уселся на диванчик и смотрел на представление, попивая вино, не добавлял позитива. Пришлось думать креативно. На пятом часу Урук постигло маленькое землетрясение. Я не выдержал и в пыль стер плац, но этот меч не пострадал и отгородил значительный кусок земли от моего удара. В итоге мы перешли в другое место, которое мне запретили разрушать. Я хоть и упертая личность, но если бы не заверения Гильгамеша о возможности выполнения этого задания мной, бросил бы это на третьем часу. Я понимал, чего ждет царь, но он этого не получит. Достать этот меч теперь не просто задание, но и мое личное желание. Бл*, эту землю, вокруг меча, не смог разрушить залп Меламу Дингиров. Мне за это прилетел очень сильный втык от Гила, а потом от Сидури, но этот меч доконал меня. Неделю уже с ним вожусь, но что бы я не делал, как бы не старался, это ничего мне не дало. От моих обязанностей меня никто не освобождал и мои сроки зачарования орудий уже начинают подгорать. Вроде стало понятно, что мне нужно оставить этот меч в покое и сосредоточиться на подготовке к войне за выживание людей, но... Если Гильгамеш сказал, что возможно вытащить меч, значит, так оно и есть. И меня безмерно раздражает, что он не поддается мне. На второй неделе с утра я понял, что радостно иду к этому мечу! Раньше все эти походы меня раздражали, но сейчас что-то поменялось. Сев на лавочку в еще не снесенном парке, я занялся самоанализом. И выходило следующее: я рад наглядным результатам, и чем сложнее, тем слаще вкус победы. Сейчас я могу с закрытыми глазами, одной рукой справиться с красным львом — сильнейшим хищником Месопотамии, но раньше, когда я был моложе, эта схватка чуть не стоила бы мне жизни. В том бою я выиграл удачей и смекалкой. И вот этот бой я помню детально, и воспоминание отдает теплом в груди. А сейчас... сколько я помню боев, когда эти львы перестали быть для меня угрозой? Правильно — ноль. То есть меч для меня — вызов, и я хочу уже сейчас результатов. — Гил, как этот бл*дский меч вытащить, меня он уже доконал, — влетел к нему в тронный зал и, не теряя времени, спросил. Он отложил табличку и чуть раздраженно ответил: — Тебе нужно познать себя и свои желания, отринув все лишнее, чтобы преодолеть преграды в голове. Только так ты сможешь вытащить меч, — его иногда заносит и он говорит не по-человечески. — А можно нормально, — надо сразу возвращать на землю и напоминать про способы выражения. — Отринь свое обожание и подумай, что для тебя значит быть королем. А теперь свали! — произошел предупредительный выстрел в бедного меня от раздраженного царя. *** Что значит быть королем? Интересный вопрос. Самое ближайшее к этому я ощутил, когда двадцать лет правил Уруком. Что в итоге стало? Город процветал, люди не голодали, им не нужно было идти на смерть, у них была работа, уверенность и стабильность. Может ли это охарактеризовать меня, как хорошего короля? Я так не считаю, отличный управляющий — да, хороший король — нет. Не было у людей задора и огня в глазах при моем правлении, все было как-то вяло. После долгого размышления, я нашел ответ. Мечты. Вот что, по моему мнению, отличает управленца от короля. Сколько раз Гильгамеш делал то, о чем другие не смели и мечтать? Много. Король — это вершина, он должен быть проявлением всего самого хорошего и плохого. Заставь людей завидовать и обожать тебя, дабы зажечь их пламя и повести за собой, на осуществление своих желаний. Гильгамеш захотел "восстать" против богов и народ за ним пошел. У меня были примитивные желания — стать лучше, быть равным Гильгамешу, биться с сильными противниками. Это желания бойца. Я думал, как слуга Гильгамеша, а не как король. О я чем мечтаю? О звездах. Это нереально и бессмысленно — скажут мне люди, но мне все равно. Неважно, возможно это или нет. Я это сделаю, потому что хочу сделать. Решено, если выживу, то пойду строить свое царство. Опыт управления есть, ресурсы можно занять у Гильгамеша. Царство, что достигло звезд под мудрым правлением царя Меродаха, — звучит отлично. *** Традиционно с утра, когда город уже проснулся, я терроризировал меч-испытание. Это стало для меня какой-то рутиной. Каждый день я придумывал способы для решения этой задачи, а ночью занимался Меламу Дингирами. Чтобы все в срок успеть, пришлось работать ночью, но мне нормально. Я могу бодрствовать неделями, но все же лучше до этого не доводить. Спать полезно и приятно. Попытка... жопа Тиамат, их было ***** много! Все свои результаты я пишу на табличке и складирую в своей мастерской. И уже три шкафа были полностью заполнены, а это как недельная норма отчетов ВСЕГО Урука. В итоге попытки игры с резкими перепадами температур, металлическим рычагом и механизмом для прессования не сработали. Я опять ни с чем остался, только плац порушил. Придется переносить свои опыты в другое место. Подойдя к камню размером метр на полтора, я посмотрел на него сложным взглядом. С одной стороны я радовался этому вызову, с другой ненавидел за такое долгое невыполнение. Устало вздохнул, ведь вскоре придется всю ночь сидеть за зачарованием. Но перед этим лучше сразу перенести меч на новый полигон. Привычным движением крепко взялся за рукоять, повернулся и пошел. Только через пару шагов, мне показалось, что что-то не то. Я развернулся и увидел этот камень... без меча... а меч у меня в руках... — Твою Тиамат-мать! — это восклицание все, на что хватило моих сил. *** — Я не сомневался, что слуга такого короля, как я, должен был справиться, — это была похвала через самовосхваление Гильгамеша. — Иии... Почему меч вытащился только сейчас? Я уже длительное время с ним... мучился. — Не ведомо мне это, но коль ты смог, то этот меч теперь твой, — не умеет Гильгамеш врать и переводить темы. Ну ладно. — Мне он не нужен. Мне ближе кулаком ударить или магией бабахнуть, меч не вписывается в мой стиль боя, — жест с мечом красивый, но для меня малополезный. Не мечник я, не мечник. — Не смей пренебрегать милостью царя. Я уверен, что ты сможешь управиться с ним, — продолжал настаивать Гильгамеш, а мое "чувство на проблемы" посылало мне сигналы о приближении подставы. — Благодарю за это. Есть ли у этого меча имя? — легче принять и забыть, чем с ним спорить по пустякам. — Да, и ты его знаешь, — вот только его отведенный на пол взгляд выдавал его смущение, что вообще не хорошо. — Так, ты даешь мне сильный артефакт, который находился на высшем уровне среди твоих сокровищ, все свои сильнейшие сокровища ты знаешь поименно, значит и его имя помнишь, но мне не говоришь. Утверждаешь, что я должен знать, но я впервые увидел его недавно, следовательно, он имеет какой-то скрытый, но очевидный смысл... — если он отвернулся от меня и смотрит вдаль, то я на правильном пути. Когда еще он смущался? На моей памяти это было три раза. Первый раз в разговоре с Энкиду, второй с моим имянаречением и третий с обучением магии. Первый и третий вычеркиваем остается второе... Да не... Ну не может такого быть! — Прошу, скажи, что имя этого меча НЕ Меродах? — ну хоть раз побудь оригинальным. Молчание затягивается и я все больше убеждаюсь в своих предположениях. Я всегда знал, что у Гильгамеша проблемы с подбором имен и названий, это можно проследить даже по его сокровищам. Они все названы, как боги, горы или поселения. Ноль оригинальности. И походу даже я не избежал этого. Эхх.. *** Основной план подготовки был завершен, когда лахму вторглись в Месопотамию и начали атаковать города. У нас почти все было готово, припасы собраны, солдаты экипированы, народ мотивирован и настроен на победу. В самом начале люди не понимали — зачем строить стену, ведь ее можно легко обойти. Это правда, но несколько фактов делают постройку стены верной стратегией. Земли долины с северо-востока и юго-запада защищены горами, остальной юг — лес и вода. Лахму, конечно, могут плавать, но их пережрут, пока они доплывут до нас, та же история с горами, там обитают сильные хищники, которые не прочь полакомиться мясом. Но везде есть проблемы, если на воде лахму сожрут всех, то в горах не все так просто. Некоторые удачливые монстры смогут пробраться через горы, и тогда их придется выслеживать и уничтожать, но это приемлемая цена за единый фронт. Будут организованы отрады охотников для патрулирования. Пока мы сдерживаем основную волну у стен, человечество не падет.