Безличные отношения/An Impersonal Relationship

Это началось через две недели после их пребывания в Толедо, и в этом не было абсолютно ничего романтического. Они выходили из класса на обед, и уже не в первый раз Найроби чувствовала взгляд Берлина на своей заднице. Поэтому она обернулась, поймав его взгляд и многозначительно приподняв брови. — Нравится вид, Берлин? — язвительно спросила она. Он улыбнулся своей обычной дерзкой улыбкой. — Очень, сеньорита. Найроби закатила глаза, и Берлин прошёл мимо неё. Но при этом он ненадолго задержался, наклонившись и прошептав ей на ухо: — Приходи ко мне вечером как-нибудь. Найроби слегка приподняла брови и покачала головой. Найроби уже встречала таких людей, как Берлин. Лишённый чувств, подпитываемый эго, облепленный обаянием. На самом деле она не возражала против Берлина. Конечно, он был немного странным и самодовольным, и, по крайней мере, раз в день выдавал такие перлы, что Найроби начинала задумываться, как, чёрт возьми, он уговорил пять женщин выйти за него замуж. Но она встречала и персонажей гораздо хуже. И всё же Найроби не была настолько глупа, чтобы поддаться его утончённым вкусам и поверхностному обаянию; она знала, что при всех своих претензиях он такой же преступник, как и все остальные. Так что она сидела за обедом рядом с Токио и не особо задумывалась над его предложением. Она бы совсем не удивилась, если бы узнала, что девушка, сидящая рядом с ней, получила такое же. Но в течение следующей недели Найроби обнаружила, что предложение Берлина время от времени всплывает в её голове в самые неожиданные моменты. Было что-то в том, как их взгляды время от времени встречались через стол и задерживались дольше, чем нужно, и ни один из них не хотел быть тем, кто уступит, отведя взгляд. Что-то было в том, как он проскальзывал в её личное пространство, когда они собирались в классе, тихо шепча ей на ухо, чтобы только она могла слышать. Что-то в том, как он манерно откинулся на спинку стула, и это было столь же соблазнительным, сколь и раздражающим. А потом, неделю спустя, Найроби лежала ночью в постели, запустив пальцы под пояс шорт, и обнаружила, что её мысли уносятся к Берлину. Страстный поцелуй, грубые объятия, крепкая хватка, жёсткий трах. Эти мысли довели её до самого края, но по какой-то причине ей было трудно закончить. Она слишком желала, чтобы всё было по-настоящему. Найроби вздохнула, откинувшись на матрас. Чёрт возьми. Его комната была прямо по коридору, а у неё было приглашение. Очевидно, он был мудаком, но она не могла отрицать, что между ними была какая-то странная химия. Не то чтобы она собиралась за него замуж. Если смысл правила «никаких личных отношений» заключался в том, чтобы не смешивать чувства и ограбление, что ж — риск развития чувств к Берлину был нулевым, и она была почти уверена, что у него никогда не было настоящих чувств в его жизни. Поэтому она накинула халат, провела рукой по волосам и медленно открыла дверь своей спальни, надеясь, что та не заскрипит. Найроби прошла по коридору к двери, которая, как она знала, принадлежала Берлину, и немного помедлила. Это было на её условиях, сказала она себе. Она просто хотела секса. И Берлин был, кажется, единственным мужчиной в доме, способным дать ей это. Ничего больше. Поэтому Найроби глубоко вздохнула и тихонько постучала. Через минуту Берлин открыл дверь. Его волосы были взлохмачены, и он был одет в шёлковый халат поверх футболки. Увидев её, он сразу же понимающе ухмыльнулся, отчего Найроби захотелось дать ему пощёчину, и безмолвно отошёл в сторону, пропуская внутрь. Девушка вошла, и он закрыл за ней дверь. Найроби прислонилась к закрытой двери. — Ни слова, — предостерегающе сказала она. Он ласково ухмыльнулся. — Я бы и не мечтал об этом, mi reina. Найроби оглядела комнату. Прикроватная лампа всё ещё горела, а на ночном столике лежала раскрытая книга. Стол напротив кровати был завален книгами, бумагами и блокнотами для рисования. Берлин налил два маленьких бокала вина из графина на пыльном старом столике у окна. И протянул один Найроби. — Это «Шато Марго», — сказал мужчина, когда она взяла у него стакан. — Насладись им. Найроби посмотрела на бокал с вином, затем снова на Берлина, который медленно отпил глоток, прикрыв глаза. — Ммм, — одобрительно промычал он. — Маравилла, — заметил мужчина, глядя на стекло. — Берлин, — нетерпеливо сказала Найроби. Они встретились взглядами, и на его лице заплясало веселье. — Да, Найроби? Она жалобно посмотрела на него. — Слова, Найроби. — Серьёзно, вино? — раздражённо выдохнула девушка. — Ты знаешь, почему я здесь. Мы не можем просто… — она указала на кровать, — поторопиться? Берлин ухмыльнулся, подойдя к ней и обняв рукой за талию. У Найроби перехватило дыхание, когда её тело отреагировало на его присутствие. — Ты этого хочешь, Найроби? — пробормотал он. — Просто… быстрый трах? Какая жалость, ведь я могу дать тебе гораздо больше. Скажи мне, Найроби, когда в последний раз мужчина доставлял тебе удовольствие? Найроби встретилась с ним взглядом. — Не играй со мной, Берлин, — сказала она, понимая, что в её голосе не было уверенности. В его же взгляде плясали черти. — Твои глаза говорят мне всё, Найроби. Ты изголодалась. Какое-то время они просто смотрели друг на друга, и Найроби могла поклясться, что в комнате стало жарче на несколько градусов. В его глазах читался молчаливый вызов. Но Найроби не собиралась позволять ему контролировать ситуацию. Во всяком случае, не так просто. — Что ты собираешься делать? — спросила она, скривив губы в улыбке. — Просто… смотреть на меня, пока я не кончу? — На это ещё будет время, — рассмеялся он. — Я просто восхищаюсь красивой женщиной в своих объятиях. Разве я не могу просто насладиться моментом, Найроби? Найроби закатила глаза. — У меня нет всей ночи в распоряжении, Берлин. Берлин усмехнулся. — И куда же ты спешишь? — Я уйду, — она изогнула брови. — О, правда? — спросил он заинтересованно. — Не испытывай меня, — сказала Найроби, глядя на него снизу вверх. Берлин рассмеялся и покачал головой, словно забавляясь. — Не дразни меня, Найроби, — сказал он, крепче обнимая её. — Я вижу, как ты смотришь на меня. Ты ненавидишь то, как сильно ты хочешь меня, не так ли? Найроби усмехнулась. — Ты пригласил меня сюда, Берлин. — И ты пришла, — лукаво заметил он. — Ещё нет, — холодно сказала она, слегка приподняв брови. — Мы можем поговорить снова, когда я приду в другой раз. Берлин вновь рассмеялся. Он отпустил её, сделал ещё один глоток вина, потом поставил пустой бокал и поднял палец, словно на него снизошло озарение. — Вот почему я пригласил тебя, Найроби. Такой мужчина, как я, редко находит себе равных в спальне, но я чувствовал, что ты готова принять вызов, — он посмотрел ей в глаза. — Надеюсь, я не ошибся. Найроби невозмутимо встретила его взгляд. Безмолвно, не прерывая зрительного контакта, он взял её бокал с вином и поставил его обратно на пыльный стол позади себя. Найроби почувствовала, что воздух нагревается, когда он снова подошёл ближе. Его руки вернулись к её талии, и он нарочито медленно наклонился вперёд, пока их лбы не соприкоснулись, и Найроби захлестнуло прикосновение его тела к её телу. Она медленно подняла подбородок, приоткрыв губы. А потом его губы нашли её, и Найроби растворилась в его объятиях. Поцелуй был настойчивым и голодным, они оба прижались друг к другу, как будто это могло закончиться в любую секунду. Берлин толкнул её к стене, и Найроби тихо застонала, пока его руки исследовали её тело, сжимая её задницу, а затем скользя вверх по бедру. — Не останавливайся, — выдохнула Найроби. Его рука послушно двинулась вверх, дразняще поглаживая её, прежде чем скользнуть пальцем внутрь. Найроби снова втянула его в поцелуй и откинулась назад, выгибая спину, когда он ввёл в неё палец. Он прикусил её губу, и она тихо застонала, потому что ей это было нужно. Так сильно. Он ввёл еще один палец внутрь, и она впилась ногтями ему в плечи. — Блять, — вскрикнула она, когда её тело свело судорогой. Она отдалась наслаждению, не заботясь ни о чём, кроме того, как Берлин заставляет её себя чувствовать. Она быстро закончила и, когда её дыхание снова выровнялось, уткнулась лицом ему в шею. Это было почти смущающе быстро. Они даже не сняли одежду. Боже, ей это было нужно. Берлин отступил назад. — Ты действительно быстро трахаешься, Найроби, — усмехнулся он. Найроби покачала головой, не желая доставлять ему удовольствие от комплимента. — Что дальше? — спросила она, вызывающе приподняв брови. Он усмехнулся. — Почему бы тебе не сказать мне, mi reina? Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал? Найроби вздохнула, ненавидя то, как сильно она любила, когда он делал её слабой. — Хочешь, я заставлю тебя кончить снова? — Да, — прошептала Найроби. — Тебе понравилось, когда я заставил тебя кончить, Найроби? — Блять, Берлин. Она снова поцеловала его, и он поднял её за бедра. Он отнес её к кровати, но вместо того, чтобы устроиться сверху, сделал шаг назад. — Раздевайся. Найроби послушно развязала свой халат и сняла его с плеч. Затем она медленно стянула шорты. Она опустилась на колени лицом к нему в одной футболке и трусиках. На лице Берлина отражалось плохо сдерживаемое желание, когда он наблюдал за ней. Найроби покачала бедрами, поддевая край футболки, натягивая его, делая вид, что её медлительность не была нарочной. Она ухмыльнулась, увидев возбуждение в его глазах, когда её грудь обнажилась. Затем медленно опустила руки к трусикам. — Это тоже? — спросила она застенчиво, дразня его. — Особенно это, — прорычал он. Найроби рассмеялась. Она стягивала их мучительно медленно, дюйм за дюймом, заставляя его ждать столько, сколько она могла тянуть, пока трусики наконец не оказались на её бёдрах. И вдруг он оказался между её ног, срывая бельё до конца. Найроби снова рассмеялась. — Кто-то теряет терпение, — поддразнила она. Он оказался сверху, и девушка потянула его халат, бросив его на пол к своему собственному, а вместе с ним и футболку. Он приблизился к её входу и коснулся его, и это ощущение заставило Найроби задохнуться. — У тебя есть презерватив? — спросила она. Берлин рассмеялся. Найроби посмотрела на него. — Ты серьёзно, — понял он. Найроби ещё раз посмотрела на него. — Найроби, — сказал он с легким смешком, снова касаясь её. — Я не использовал презерватив, по крайней мере, пятнадцать лет. Не волнуйся. — Берлин, — предостерегающе сказала Найроби, крепко сжимая ноги. — Я не буду кончать внутрь тебя, — заверил он её. — Если, конечно, ты этого не хочешь. Найроби взяла себя в руки. — Берлин, — твёрдо сказала она, приподнявшись. — Либо у тебя есть презерватив, либо его нет. Если нет, то я знаю, где его взять. В мои планы после ограбления не входит рождение мини-Берлина. — Но Найроби, — сказал он тихим голосом, сверкая глазами. Он наклонился так, что говорил прямо ей в ухо. — Разве ты не хочешь чувствовать мою кожу внутри себя? Найроби отчаянно пыталась игнорировать болезненное нытьё между ног и смотрела ему прямо в глаза. — Берлин. — Да, Найроби? — Ты хочешь трахнуть меня или нет? Он сморщил лицо, словно задумавшись. Найроби могла бы убить его. — Да, mi reina, — усмехнулся он. Найроби кивнула. — Да? — Да, — повторил он. Она снова посмотрела ему в глаза. — У тебя есть презерватив? — Нет, mi reina. Но если ты принесёшь его, я с радостью надену. — Хорошо, — сказала Найроби, вывернулась из-под него, встала с кровати и снова накинула халат. Она вернулась спустя две минуты, с маленьким фольгированным пакетом в руке, и обнаружила голого Берлина, лениво растянувшегося поперёк кровати. — Окажи мне честь, — сказал он. Найроби сбросила халат и забралась на него сверху, сев ему на бёдра. Она разорвала пакет и намотала на него презерватив. Затем она двинулась вперёд, чтобы опуститься на его член. Но прежде чем она сделала это, Берлин схватил её за талию руками и перевернул их так, что навис над ней, прижав её руки к кровати. — Берлин, — раздражённо сказала она, борясь с ним. — Тсс, — шепнул он, ухмыляясь. — Наберись терпения, Найроби. Он наклонился и поцеловал её в шею, а его руки легли ей на грудь. Найроби снова почувствовала, что уступает ему, когда он прикасается к ней, погружаясь в мир одних только ощущений. Берлин провёл рукой по животу, остановившись между ног. Он начал гладить её нежно, дразняще, плавными кругами. — Ммм… сильнее, — попросила Найроби, расстроенная лёгкостью его прикосновения. — Терпение, — повторил Берлин. Он слегка задел губами её сосок, прежде чем опустить голову вниз. А потом его голова оказалась между её ног, и Найроби почувствовала на себе его дыхание. Она откинула голову назад в ожидании ощущения его языка, но этого не произошло. Она бросила на него недовольный взгляд и увидела, что он улыбается. — По первому же приказу, mi reina. — Продолжай, — нетерпеливо сказала она. Еще один лёгкий вздох, потом щелчок языком, а потом нежный поцелуй. А затем поцелуй усилился, углубился, и Найроби почувствовала, как нарастает удовольствие. Она вцепилась в простыни, а он продолжал лизать и сосать, доводя её до края. Ноги напряглись, она закрыла глаза в ожидании кульминации… и тогда он отстранился. — Не останавливайся, — выдохнула она. Он поцеловал внутреннюю часть её бедра. — Я бы не посмел. И последовала пауза, которая заставила её жаждать его. Но затем его рот вернулся обратно, снова целуя и посасывая. Его язык скользнул по ней, нажимая на чувствительное место. И снова Найроби почувствовала себя близкой к краю, когда снова… он отстранился. — Чёрт, пожалуйста, не останавливайся, — умоляла она. — Я же говорил тебе, mi reina. Ты должна набраться терпения. — Пожалуйста, — захныкала она. Он подарил ей лёгкий, нежный поцелуй. Но сейчас она хотела, чтобы он был твёрд. Его рот двигался медленно, дразня её. Но потом поцелуи вновь углубились, движения губ ускорились, а затем он без предупреждения скользнул внутрь двумя пальцами, скручивая их, двигая ими в темпе своего рта, сильнее, быстрее, и удовольствие снова возросло. Найроби схватила его за волосы, чтобы он больше не остановился, когда почувствовала, что оргазм близок. Но он и без того продолжал, и Найроби поражалась тому, как чертовски Берлин хорош в этом. Мир исчез, когда Найроби почувствовала, как её внутренности сжались, а спина выгнулась, когда она достигла долгого, трясущегося оргазма. Когда всё закончилось, она упала на спину, прерывисто дыша. Берлин поднялся, лёг рядом с ней и собственнически положил руку ей на живот. — Тебе хорошо? — спросил он, и Найроби закрыла глаза и кивнула, потому что слова не воздали бы ему должного. Она начала понимать, почему пять женщин вышли замуж за этого ублюдка. Потом она открыла глаза и встретилась с его взглядом, и выражение его лица поражало своей мягкостью. Это обеспокоило, но она не могла оторвать глаз. Он приподнялся и снова поцеловал её, и Найроби почувствовала свой вкус на его губах. Она открыла рот ему навстречу. Затем его руки обвились вокруг неё и потянули вверх, переворачивая их тела так, чтобы она оказалась сверху. — Готова? — мягко спросил он. Найроби вздохнула и кивнула. Его руки, лежащие на бёдрах девушки, направили её вниз, и у неё перехватило дыхание, когда она почувствовала его внутри себя. Он тоже издал тихий стон. Боже, она так нуждалась в этом. Найроби начала двигаться, сначала медленно, но всё ещё чувствительно после оргазма. Она уверенно покачивала бёдрами, доставляя себе удовольствие, позволяя своей голове запрокинуться и закрыть глаза, когда она снова и снова опускалась на его член. Бёдра Берлина поднимались в такт её движениям, углубляя проникновение. Найроби взглянула на него и увидела, что он пристально смотрит на неё, его лицо расслабилось, а губы приоткрылись. Он начал терять самообладание, и ей это нравилось. А потом она ускорилась, жёстко оседлав его. И вскоре достигла третьего оргазма — яростно двигаясь, когда жгучее ощущение охватило всё тело, достигая пика, который превратился в плато, заставляя Найроби дрожать. Когда всё закончилось, она упала вперёд, на Берлина, понимая, что его член всё ещё стоит, но не в силах скакать на нём дальше. Он запустил пальцы в её волосы и поцеловал в голову. — Тебе хорошо? — снова спросил он, и снова Найроби безмолвно кивнула, затаив дыхание. Он позволил ей немного прийти в себя, погладил её по волосам и поцеловал, и когда она, наконец, встретилась с его глазами, они снова стали удивительно мягкими. Но вскоре он снял её с себя, встал с кровати и поставил на четвереньки. И на этот раз он не спросил, готова ли она. Он схватил её за бедра и жёстко трахнул, и на этот раз это было явно для него. В нём уже не было ничего нежного или чувственного; его движения были грубыми и быстрыми, когда он брал её. — Вот так, — сказал он, толкаясь всё глубже. — Ты очень хорошая девочка, Найроби. Очень хорошая девочка. Ты проделала очень хорошую работу сегодня вечером, я так доволен тобой. Найроби ненавидела то, что он делал с ней. Но было что-то приятное в том, чтобы уступить и позволить ему иметь её вот так. Берлин потянул её за волосы, и Найроби подавила стон. Он потянул сильнее, одна рука всё ещё на бедре, другая запуталась в её волосах. Найроби поднесла пальцы к промежности, двигаясь в такт его толчкам, и всё, что она могла делать — это отчаянно двигать бёдрами ему навстречу и отчаянно тереть себя, пока всё тело не загорелось и не задрожало. Очередной толчок приблизил её к краю, и она снова поддалась этому яростному обжигающему наслаждению, из её горла вырвался натужный звук. Берлин продержался недолго и подавил стон, позволив себе кончить. Они оба замерли на мгновение, дрожа. Затем он вышел из неё и выбросил использованный презерватив в мусорную корзину. А потом они вместе упали на кровать, их тела были мокрыми, а дыхание прерывистым. Берлин обнял её за талию, притянул к себе и нежно поцеловал в волосы. Найроби на мгновение закрыла глаза, наслаждаясь физическими ощущениями — её ноющими бедрами, его теплым телом, прижатым к ней, дыханием, всё ещё слишком быстрым, простынями, влажными от пота. Найроби медленно выдохнула. Ни один из них не говорил. Слова требовали размышлений, а Найроби не хотела думать, она хотела только чувствовать. Так что они просто лежали вот так, запутавшись друг в друге, пока, наконец, Берлин не приподнялся и мягко не повернул её к себе, и их взгляды встретились. Они посмотрели друг на друга. Это был момент чистой уязвимости между двумя людьми, которые большую часть своей жизни бежали от этого чувства. Берлин снова приблизил свои губы к её губам и снова поцеловал её, и на этот раз поцелуй был медленным и мягким. Найроби приоткрыла рот, и поцелуй стал глубже. Затем Берлин отстранился, и его лицо расплылось в ухмылке. — А теперь скажи мне, Найроби, — пробормотал он, — И, пожалуйста, будь со мной честна. Моё эго справится с этим, обещаю. Это был лучший секс в твоей жизни? Найроби встретилась с ним взглядом, и она ненавидела его за это, ненавидела всеми фибрами своего существа, но она сказала ему правду. — Да. Он выглядел довольным. Найроби не стала задерживаться — как только её дыхание восстановилось, она встала с кровати и нашла свой сброшенный халат, натянула его на себя, а затем подняла скомканную футболку. — Знаешь, тебе не обязательно уходить, — сказал Берлин. Найроби взглянула на него, обдумывая предложение. Но момент уже прошёл. Он по-прежнему был её коллегой, по-прежнему её капитаном, по-прежнему немного мудаком, и ей не стоило смущаться от ощущения его рук, обнимающих её во сне. Она покачала головой. — Я не буду спать с тобой. Он пожал плечами. — Оденься. Когда она окончательно собралась уйти, Найроби встретилась с ним взглядом через всю комнату. — Мы не говорим об этом, — сказала она, и не была уверена, был ли это вопрос или приказ, но в любом случае он кивнул. — Я доверяю твоему благоразумию, — сказал он. Она тоже кивнула. — Спокойной ночи, Берлин. — Спокойной ночи, Найроби.