По ту сторону экрана

      Миу всхлипнула, опустив голову. Светлые волосы шëлком скатились с плеч, скрывая покрасневшее лицо девушки от посторонних глаз, что с любопытством смотрели на неё. Люди наблюдали, но ещё никто не подошёл к ней ближе. Впрочем, их проходит здесь не так уж и много.       Ирума провела рукой по щеке, стирая мокрую дорожку и размазывая тушь под глазами ещё сильнее. Первый день в университете закончился так: сидя на скамейке под деревом, со слезами на глазах. Ещё и пьяной, ведь первым делом она пошла не в общежитие, а в магазин. Прямиком в алкогольный отдел. Миу обняла свою сумочку крепче, а после порылась в ней чистой рукой, доставая зеркальце. Пришлось поднять голову и сфокусировать взгляд, чтобы рассмотреть безобразие на лице. Эти остатки макияжа, намокшие пряди чёлки и... Фиолетовый кончик чьих-то волос позади неё. Впрочем, это замечание не спасло её от испуга, когда незнакомец появился перед её лицом. Ирума выронила зеркало, не успев поймать его. Оно упало на землю, и на стекле появилась трещина. Её недовольный взгляд устремился на парня, что сразу встал по струнке, принимая виноватый вид. Впрочем, она быстро смягчилась, ведь черты лица показались детскими, а долго злиться на какого-то мальчугана Миу не сможет. — Блять... Чего надо? Родителей потерял? — бесцеремонно спрашивает девушка, ведя себя привычно грубо, словно и забыла про свой внешний вид.       Но у парня это вызывает лишь недолгий смех. Тот, взмахнув рукой, всё же начал говорить: — Это я должен спрашивать. — С чего бы? — фыркнула Ирума, убирая зеркало обратно в сумку. — Это ты у нас выглядишь, как девочка, потерявшая родителей. — Я, в отличие от тебя, уже обворожительная девушка, студентка. А тебе на вид лет четырнадцать. — О! Вообще, я уже совершеннолетний. И тоже студент. А ещё от этой «обворожительной девушки» пасёт алкоголем. Ты как ещё связно разговариваешь? — Пока я отлично притворяюсь, что могу разговаривать нормально. Меня скоро заебёт.       Ирума со скептицизмом осмотрела его с головы до ног. Яркая футболка с замысловатыми рисунками — чаще фигурами, штаны достаточно широкие, чтобы казаться мешком на и без того миниатюрной фигуре парня, так ещё и массивные кроссовки. Ну разве так одевается взрослый человек? Хоть студенческая пора и отличалась своим разнообразием в выборе одежды из-за отсутствия дресс-кода, но так скорее оденется мальчуган, что хочет сойти за хулигана. Остальные выбирают одежду или совсем креативную, или эстетичную. А этот ни рыба, ни мясо. С другой стороны, это совсем не её дело кто и что носит. — Так чего тебе надо? — Совсем забыл, — парень стукнул себя по лбу. — Я ведь подошёл, потому что ты ревела. А потом сразу же начала мне грубить, что из головы вылетело. — Не ревела я, — запротестовала Ирума, а после поджала губу, опуская взгляд на свои туфли. — Плакала. Немного. — Различий не так уж и много.       Миу неуклюже отодвинулась в сторону, когда он плюхнулся на скамью рядом с ней, слегка толкая в бок. Она нахмурилась, но ничего не сказала. Как минимум, этот незнакомец её отвлëк. — Я Ома Кокичи, кстати. — Ирума Миу, — нехотя ответила та. — Окей, Ирума-чан! — Кокичи улыбнулся, а после поднял взгляд на небо, немного болтая ногами. — Почему ты плакала? — Тебя ебëт? — Ну я же спросил, дура. — Буду я ещё какому-то незнакомому хуесосу рассказывать, что у меня в жизни случилось. — Уже не незнакомому, ты ведь знаешь моё имя! — Мы знакомы три минуты, — в голосе Ирумы звучало негодование. — Ну так это же прикольно, — Кокичи улыбнулся. — Рассказывать малознакомым людям о своих проблемах, ведь вы либо всё равно не встретитесь, либо об этом забудут. Такое обычно на пьяную голову работает, тебе как раз. — И что? — кажется, она запуталась. — Выскажись и станет легче. Банально, но так и есть. — Тц, пиздуй, куда ты там шёл... — Иди нахуй, манда. Сам разберусь, что мне делать. — Но если человек говорить тебе отстать, то ты так и должен сделать, блять. Привязался ко мне... — Ирума, зарывшись пальцами в волосы, попыталась расчесать спутанные пряди. — Ты своим ебалом просто настроение всем портишь. Тебя немного потрепать, так сойдёшь за какую-нибудь сущность для хоррор фильма. Неупокоенная душа мёртвой шалавы.       Миу нахмурилась, едва сдержившись, чтобы не пихнуть Ому в бок, да повалить его со скамейки. У неё, между прочим, печальная ситуация, а он что-то предъявляет за её лицо. — А я бы посмотрела на твоё ебало, когда у тебя папаша выносит квартиру для какого-то помойного казино. И вообще... Сам такой!       У Кокичи лицо просветлело, когда он услышал ответ. Словно в голову пришла идея до которой никто, он в том числе, догадаться не мог, но тут его озарило. — Что? — Ирума посмотрела на него с искренним недоумением, не поняв, что же вызвало такую реакцию.       Ома неожиданно вдохнул, выставляя указательный палец вверх, чтобы Миу замолчала. Сам он принял задумчивый вид, слегка покачивая этим же пальцем. — Значит, ты ревела из-за игрозависимого бати? — наконец сказал Кокичи, а после расхохотался.       Её лицо остаётся неизменно деревянным некоторое время, пока не приходит осознание. Если бы не пила, то такого казуса бы не произошло. А он ещё и смеётся, веселится, совсем мороча ей голову. — Ты еблан? — возмущённо спрашивает Миу, кончики ушей её краснеют от стыда, что она так глупо проговорилась. Не хотела ведь рассказывать. — Даже если так, то хули смешного?       Ирума, даже если перебрать все шутки и их подобия в голове, не могла представить, что тема игровой зависимости может вызывать смех. Она почувствовала это на своей шкуре. Тяжело смотреть на то, как человек, некогда тебе дорогой, опускается всё ниже. А Миу было даже тяжело понять, что происходит. Осознание пришло поздновато, когда у отца оказались огромные долги. А ведь он уже выносил вещи из квартиры, тратя всё больше. Вначале это были не такие заметные вещи, вроде его собственных, обручального кольца. «Я потерял» и все подозрения сняты. Но стали пропадать предметы дороже, что не так легко скрыть — техника. Миу отчётливо помнит, как отец расспрашивал её о компьютере, но тогда не поняла зачем.       Грустно наблюдать, как с этим увядала мать, явно о чём-то догадываясь. Первое подозрение — любовница. Вдруг часы и действительно потерял, а вот кольцо снял специально, да спрятал подальше, но доказательств никаких не было. Когда вскрылось и про вынос имущества, и про долги, то мама впала в апатичное состояние. Слышать «Лучше бы изменял» было отвратительно. Тошнотворно. Тогда они и начали собирать остатки вещей, чтобы переехать на другую квартиру. Мать подала на развод, а Миу к тому времени готовилась к переезду в общежитие. Оставлять единственного близкого человека не хотелось, ведь она и так была слишком тревожной, печальной последние месяца три. Как такую мать "бросить", оставив без поддержки, когда она сама была опорой для дочери? От неприятных воспоминаний ей захотелось опустить голову, закрывая руками лицо и сидеть, пока беспокойство внутри полностью не утихнет. Но Ирума лишь посмотрела на Кокичи, сменившего улыбку на нейтральное выражение. Даже слишком нейтральное. Это было черезчур быстрой сменой эмоций. — Да нет, ничего смешного, — ответил Ома, качнув ногой. — Неожиданно было, да и всё. — Всё нормально? — с настороженностью спрашивает Миу. И с чего бы, тут её утешать вообще-то надо, хоть она пару минут назад в этом отказывала. — Пф, конечно, — Кокичи улыбнулся, заводя руки за голову. — Итак... Лудоман папаша из-за которого ты плачешь. — Завали ебало. — Неа! Я даже не высказался полностью. Ты вообще откуда? — Иокогама. — Но ты учишься в Токио? — Да. Что за тупые вопросы? — Не перебивай меня, идиотка. Значит, ты должна жить в общежитии? Не будешь же ты каждый день сюда ехать. — Да, меня поселили в общагу, но... — Ну и зачем тогда париться? — ...Моя мать одна. — Она живёт с твоим отцом? — Нет, переехали, когда узнали. — Тогда тем более. Я понимаю, человек оказался гандоном. Но что с ними надо делать? Выкидывать нахуй. Прицеп скинули и можно жить дальше. — Как у тебя всё просто... — буркнула Миу, скрещивая руки. — Больше мозги себе выносишь, серьёзно. Сходила бы отдохнуть, мысли выветрятся, — Кокичи махнул рукой, показательно закатил глаза, а после поднялся со скамейки. — Звучит просто, на деле сложно, я знаю. Но время в любом случае нужно, чтобы смириться с ситуацией. Лучше подумать о хорошем, окружить себя новыми людьми там. И это не значит, что нужно пить, а то ещё алкоголичкой станешь.       Ома хохотнул, уворачиваясь от ноги Миу, которой она попыталась его ударить. — Ты психологом себя возомнил? — Нет, я точно не психолог. Ну или очень плохой, обычно людям только хуже становится, если я пытаюсь им помочь. Но! У меня есть годами проверенный способ. Называется «Проведи день с Кокичи Омой, чтобы вляпаться в очередную хуйню, откуда вылезать придётся через связи с полицией». Зато о проблемах сразу забудешь. — Ты мне предлагаешь с тобой куда-то сходить? — Миу скептично хмыкнула, откинув светлые волосы за спину. — Наверное? Я сам не знаю. Если хочешь, пошли. Но только не удивляйся, если я захочу убить тебя в подворотне. — Да я скорее тебя каблуком своим задавлю.       Ирума встала со скамейки, подхватывая сумку. — Ага. И макияж не забудь смыть, тебе не идёт.       И продолжает препираться. Более противного парня Миу в жизни не видела. Обычно они опускают глаза в пол да не знают, что сказать, либо уходят. Изредка проявляют ответную агрессию. А тут даже агрессии в этих словах нет, просто взаимные оскорбления, замечания, которые обижают с трудом (хотя потенциал огромный).       Пару взрослых женщин, стоявших не так далеко, косились на них уже пару минут. Вероятно, их ругань была слишком громкой, привлекая ненужное внимание. — Сейчас тебе на лицо придётся наносить косметику, еблан, — сказала Ирума, уже тише, подняв подбородок.